Среди людей, не обладающих Глазом Бога, бытует заблуждение, что у носителей определённого элемента есть своеобразный иммунитет к этому самому элементу: Пиро не боятся повышенных температур, не обгорают на солнце и могут голыми руками снимать с огня посуду; Электро могут спокойно гулять в грозу и не опасаться попасть под молнию; Гидро плавают словно рыбы и могут едва ли не дышать под водой; Крио не ощущают холода и не замерзают, никакой холод им не в силах навредить.

      Конечно же, это всё выдумки фантазёров и суеверных людей, но над последним Кайя посмеивался особенно сильно. Уж кто-то, а он как никто другой знал, насколько такие заявления абсурдны.

      В будние дни по вечерам в «Доле Ангелов» практически никого: все уходят пораньше, чтобы выспаться к следующему рабочему дню. Не торопится только капитан кавалерии, который сидит за барной стойкой и без конца потирает руки. Поздняя осень его самое нелюбимое время года: резкое похолодание, постоянно пасмурная погода, солнце, выглядывающее из-за облаков в лучшем случае пару раз в неделю, а в этом году всё это и вовсе помножилось на два. Ужасное время хотя бы потому, что пришлось даже любимую форму сменить на более тёплый мундир, который не так уж и сильно греет. В таверне было другое дело, правда, грели далеко не уютная теплота и плотно закрытые ставни.

      Дилюк протирал, наверно, уже пятый бокал и за всё время нахождения Кайи здесь не проронил ни слова. Оно и не нужно — в его присутствии приятно даже молчать.

      — Я собираюсь закрываться, — всё же подал голос Дилюк, поднял на свет бокал и покрутил, чуть прищурившись.

      Кайя посмотрел на него, затем скосил глаза в сторону двери, за которой так удачно взвыл ветер и неосознанно повёл плечами. К вечеру становилось ещё холоднее и даже мысль о том, чтобы выйти наружу, вызывала озноб.

      — Можно я побуду ещё? — он вернул на лицо прежнее безмятежное выражение, скрывая нежелание покидать тёплую таверну. — Я пока никуда не спешу.

      Дилюк глянул на него исподлобья и изогнул бровь. Этот быстрый взгляд и лёгкая дрожь, пробежавшая по телу Кайи, от него не укрылась.

      — По-прежнему мёрзнешь, — скорее подтвердил, чем спросил Дилюк. В его голосе не было осуждения, скорее наоборот, мелькнула едва уловимая теплота. Кайя хмыкнул:

      — Я и не переставал. Ты прекрасно знаешь, как я переношу низкие температуры.

      По губам скользнула улыбка. Конечно же Дилюк знает и прекрасно помнит времена, когда маленький Кайя мёрз даже под пуховым одеялом и иногда тайком пробирался к нему в спальню, чтобы забраться в постель. У него были ледяные пятки, дрожащие плечи и ужасно смущённый взгляд, пока он, не поднимая глаз и заикаясь, просил Дилюка пустить его под одеяло погреться. Ну как такому откажешь.

      Дилюк снова посмотрел на Кайю. Некоторые вещи никогда не меняются, сколько бы лет не прошло — разве что никаких смущённых взглядов, когда он ложится в его постель.

      В груди заскреблась щемящая нежность. Дилюк расставил бокалы на свои места, закинул тряпку на плечо и направился к двери, повернув несколько раз ключ в замке. Всё это время он чувствовал — Кайя за ним следит, за каждым шагом наблюдает.

      — Не могу больше смотреть как ты дрожишь, — сказал он, проходя мимо него, — пойдём.

      — Куда? — Кайя нахмурился.

      — Увидишь. Ну же, пока я не передумал.

      В подтверждение своих слов Дилюк звякнул ключами и, когда увидел как от возможных перспектив Кайя нервно сглотнул, всё-таки соскользнув со стула, толкнул дверь за баром. Там, за кухней, находилось небольшое, но в меру уютное служебное помещение: случались времена, когда приходилось ночевать в таверне, и Дилюк позаботился о том, чтобы это было хотя бы минимально комфортно.

      Щёлкнув выключателем, он махнул рукой на маленький диванчик.

      — Садись, сейчас принесу тебе чай.

      Кайя его, кажется, даже не слушал. Его взгляд метался от одного угла комнаты к другому, и Дилюк не сразу понял, что привёл его сюда в первый раз. Интересно, что сейчас происходит в этой чернявой голове от осознания того факта, что удалось отыскать ключ от ещё одной двери в жизни Дилюка?

      — Миленько, — заключил Кайя и провёл ладонью по нескольким полкам с документами, по-хозяйски обходя комнату. — Сам всё обустроил?

      — Как ты догадался? — с показной наивностью фыркнул Дилюк.

      — Эту записную книжку я дарил тебе в том году, — Кайя поднял с одной из полок небольшую, обтянутую натуральной кожей, книжку и потряс перед собой, словно хвастаясь трофеем. — Один в один как твоя старая, которая истрепалась в клочья.

      Дилюк вздохнул. Он очень дорожил этим подарком — и дорожил теми чувствами, которые Кайя в него вложил. Тот факт, что он носил эту книжку практически везде, был куда красноречивее простого «спасибо», а Дилюк был больше человеком дела, нежели слова. Кайя это прекрасно понимал.

      Ещё раз предложив всё же сесть и ждать, он вернулся на кухню. Чёрный чай, с бергамотом, крепкий, без сахара, коньяк по вкусу, но в ста процентах случаев он там должен быть — его предпочтения не поменялись, Дилюк помнил и помнит об этом до сих пор. Прошлое в прошлом, настоящее в настоящем, будущее в будущем, он пришёл к этому выводу давным-давно, когда покинул Мондштадт на долгие годы, и сейчас, подливая в дымящуюся чашку коньяк, в очередной раз понял, что сделал всё правильно. В сложившейся ситуации был только один выход, жаль только, что на осознание этого ушло так много времени и так много чужой боли.

      С другой стороны, лучше поздно, чем никогда.

      Дилюк взял чашку и вернулся в комнату. Кайя, уже вовсю сидевший на диване с ногами, поджал их и чуть подвинулся, чтобы он мог сесть рядом, и после сразу же закинул на чужие бёдра, нисколько не стесняясь. Он принял чашку с коротким «спасибо» и довольно зажмурился от приятного тепла, стоило пальцам коснуться горячих стенок. Затем поднёс к губам и замер.

      — Подожди, коньяк? Серьёзно? — Кайя принюхался, отпил немного и вздёрнул брови.

      — Чтобы быстрее согрелся, — Дилюк положил ладонь ему на колено, лениво поглаживая через плотную ткань форменных брюк.

      — Тогда надо было сразу наливать мне вина.

      — Мне казалось, виноградный сок уже стал некой… традицией? — лёгкая усмешка. — Брось, неужели ты правда думаешь, что я или Чарльз будем наливать тебе на работе?

      Кайя закатил глаза — никогда не упустит возможность упрекнуть в безответственности.

      — Если ты забыл, то по вечерам у людей кончается рабочий день.

      — Не знал, что рыцари Ордена перестают защищать город после восьми.

      На этот раз Кайя уже цокнул языком. Он беззлобно пихнул Дилюка в плечо, на что тот рассмеялся.

      — Дилюк? — позвал Кайя чуть позже.

      — М?

      — Можно тут подольше побыть?

      Он смотрел поверх чашки, и взгляд его будил внутри то прошлое, которое Дилюк решил оставить позади. Щемящая нежность, мерно тлеющая в груди, вдруг разгорелась вновь. Он слегка сжал чужое колено и кивнул:

      — Можно.

      В конце концов, на улице и правда слишком холодно.