Джон Шепард, SR-2 «Нормандия»

Ну что же, профессор Солус уже расположился, Гаррус лежит в лазарете — с его-то истощением как нервным, так и физическим за прошлые несколько дней это неудивительно. На этом дела на Омеге можно считать законченными.

С такими мыслями я вызвал пилота:

— Джокер! Рассчитай время прибытия на Цитадель. Отправляемся по готовности.

— Есть, сэр! Расчётное время в пути пятьдесят четыре часа. Ближайшее полётное окно через… — пилот прервался, видимо, для связи с оператором на Омеге, — пятьдесят восемь минут.

Из срочных дел остаётся лишь зайти в лазарет: Карин говорила о необходимости регулярной диагностики имплантов. Поинтересоваться состоянием нашей гостьи тоже, пожалуй, стоит — когда я справлялся о Гаррусе, о ней я спросить забыл. Да, именно в лазарет и направлюсь.

В очередной раз прокатившись на крайне медленном лифте — порой мне начинает казаться, что постоянно передвигаться по аварийным лестницам было бы быстрее — я добрался до медотсека. Для диагностики имплантов у Чаквас уже было всё подготовлено. Я решил, что смысла откладывать это дело на другой раз нет, особенно учитывая, что разговаривать во время этой процедуры вполне возможно. Но стоило мне лишь подумать о том, чтобы задать вопрос о нашей гостье, как доктор сама решила начать разговор.

— Шепард, хочу отметить кое-что касательно пациентки. У неё очень быстрая регенерация. Аномальная: превышает даже ваш уровень.

— И в этом есть что-то действительно необычное? — меня это замечание удивило.— Разве это не означает, что у неё импланты, как и у меня?

— Такое я бы посчитала странным, даже если бы импланты были. Ваши, по большей части, являются уникальными и гениальнейшими разработками Цербера, они намного совершеннее стандартных. Но в организме пациентки нет ничего похожего: вообще никаких имплантов. И очень повезло, что ей подошла первая положительная группа крови — эта женщина, по всей видимости, не вполне человек.

— В каком это смысле? — удивился я.

— В самом прямом — у неё есть немалое количество генов, отсутствующих у обычного человека. Конечно, потребуется много времени на то, чтобы понять, какой ген за что отвечает, да и подходящего оборудования на «Нормандии» нет, но могу сказать одно: они явно не искусственные. Её мозговая активность свыше шестидесяти процентов и это в бессознательном состоянии.

— Я не совсем понял. Ведь человек использует весь свой мозг, верно? Тогда что необычного в такой активности?

— Верно, человек использует весь свой мозг, но… — Карин помедлила, — капитан, у человека не бывает такой мозговой активности единовременно. Даже с генетическими модификациями обычный человек способен достичь пятнадцати, может, двадцати процентов. У вас, с учётом генных модификаций и имплантов, активность мозга может достигать тридцати процентов, в среднем — около двадцати пяти. У Миранды — чуть выше двадцати пяти при её генетических модификациях и биотике. Но шестьдесят? Человеческий мозг не способен выдерживать такую активность продолжительное время. Может, Вы успели узнать у неё хоть что-нибудь до того, как она потеряла сознание?

— Карин, вы вряд ли поверите, если я расскажу, — усмехнулся я.

— Рассказывайте, — покачала головой доктор. — Вряд ли меня можно чем-то удивить сильнее, чем Вашим воскрешением.

— Она говорила на языке, неизвестном автопереводчику. Судя по тому, что было переведено, этот язык похож на латынь, но в то же время отличается от неё. Миранда считает, что это какая-то производная форма. Омнитул перевёл в основном местоимения. Впрочем, я смог понять имя, как мне кажется. Её зовут Афина Рэит.

— Интересно... Больше ничего?

— В общении нет — мы нашли её в столь перепуганном состоянии, что общаться она попросту боялась, видимо. Но Афина сделала кое-что... — несколько сомневаясь в своих словах, проговорил я. — Она биотик?

— На этот вопрос я могу ответить с абсолютной уверенностью. Она не биотик. Никаких следов нулевого элемента, будто она никогда не бывала рядом с ним. А что заставило Вас задать подобный вопрос, капитан?

— Афина… не знаю, как, но, думаю, она разорвала замок на двери, когда пыталась сбежать. Буквально. Раскрыла ладонь — и металл лопнул. — Пояснил я в ответ на вопрос дока. — А ещё при встрече она чуть засветилась, будто бы пытаясь создать биотический щит, но мне никогда не доводилось видеть бело-серую биотику.

— Звучит невероятно, — доктор Чаквас задумалась, попутно, по всей видимости, внося пометки в свежесозданную медицинскую карту через омнитул. — Никогда с подобным не сталкивалась. Нам следует поскорее выяснить, кто она.

— Полностью согласен. Скажите: когда она очнётся?

— Сложно сказать. Пара дней, может раньше. Обычному человеку с такими травмами лежать в лазарете пару недель при самом благоприятном прогнозе, но ей же, по моей оценке, дней пять, если темпы регенерации не снизятся. Вы сами видели её ранения и можете сравнить. Перед тем, как заняться ранениями Гарруса, я не успела полностью обработать ни её лоб, ни руки — важнее было не дать ей истечь кровью или умереть от перегрузки нервной системы и обработать переломы.

Я, разумеется, прекрасно помнил, что было с Афиной, когда она была только принесена сюда. Множество ожогов на открытых частях тела, её каштановые волосы местами обгорели, левая бровь рассечена как от удара об острый угол, и этот порез доходил до середины лба, все руки были в мелких ссадинах и порезах. А сейчас я пригляделся... и не поверил глазам! Следы ожогов почти незаметны, а большая часть мелких порезов на руках почти исчезла.

— Пока она не очнулась, подумайте, как нам с ней общаться, — попросил я. — Вы врач, а, значит, должны знать латынь, верно? — доктор Чаквас кивнула. — С учётом того, что язык похож... Может, удастся поговорить с ней. Уж Вы-то сможете сопоставить её слова со знакомыми, полагаю.

— Сделаю всё возможное. Полагаю, вместе с Мордином нам удастся что-нибудь придумать.

— Придумайте, и желательно поскорее. Надеюсь, Афина согласится ответить на некоторые вопросы. И, полагаю, помощь СУЗИ не повредит — чем быстрее вам удастся справиться с задачей, тем лучше.

— Так точно, капитан. — Коротко ответила доктор, после чего добавила: — И ещё кое-что, коммандер. Если Вы хотите оставить Афину в госпитале на Цитадели — забудьте. Вы же понимаете…

— Что раненого с тяжёлым сотрясением головного мозга не рекомендуется перемещать без крайней необходимости? — Закончил я за врача. — Разумеется, Карин, я понимаю это. А ещё в больнице придётся отвечать на неудобные вопросы, о чём я тоже не забываю.

— Я рада, что мы друг друга поняли.

— Надеюсь, что и Афина поймёт нас, если очнётся до отлёта со станции. Я не стану удерживать её против воли.

У меня была уверенность, что доктор Чаквас заставит меня лечь на кушетку под полноценные сканеры для проверки, но она лишь просканировала меня переносным и сняла показатели датчиков в имплантах с помощью омнитула, что немало меня удивило.

— Это всё?

— Конечно. А Вы чего ожидали, вскрытия? — широко улыбнулась доктор, и я просто не смог придумать, что на это ответить.

Теперь, когда все насущные дела были улажены, у меня в распоряжении появилось немного свободного времени. Оставив Чаквас наедине с поставленной задачей, я поднялся к себе в каюту, чувствуя, насколько мне сейчас необходимо немного уединения. Все последние события сменяли друг друга слишком стремительно, чтобы я мог приостановиться и обдумать всё, что со мной происходит. Как-то очень внезапно для себя я получил в распоряжение «новую» «Нормандию», команду и — как всегда — кучу проблем. Я уже привык их решать, и даже несмотря на то, что крушение, предшествующее моей длительной коме, всё ещё всплывало у меня в памяти так, словно это было вчера, я успешно анализировал настоящее. Непривычное можно было отодвинуть на задний план, обо всём этом, сентиментальном, можно будет подумать тогда, когда угроза, нависшая над человечеством, будет устранена.

Я подставил ладони под ледяную воду, текущую из крана, и ополоснул лицо, разглядывая в зеркале шрамы, напоминавшие мне из раза в раз, что надо мной поработал Цербер. На самом деле, я чувствовал себя хреново: нашкодившим щенком, которого схватили за шкирку и от души повозили носом по сделанной луже. Я всегда ненавидел Цербер. Что бы они ни делали, это расходилось с моими принципами и представлениями о том, как надо защищать интересы человечества. Они портили репутацию Альянса, они проводили опыты, лишённые всякой этики, что уж говорить, они готовы были убрать любого, кто встанет у них на пути, даже если это были люди. И это они называют патриотизмом? Чушь.

Я вытер руки, не глядя, отшвырнул смятое полотенце и вышел из ванной, раздумывая, чем бы таким себя занять, чтобы хоть как-то отвлечься. Мне не пришло в голову ничего оригинальнее, чем достать выпивку и вольготно рассесться на диване. Теперь я с Цербером. Не важно, что я думаю об этом сам: в глазах Совета, в глазах Альянса это будет выглядеть именно так, — и от этого мне было противно до зубовного скрежета. Призрак, наверное, считал меня дорогостоящей игрушкой, а Миранда – неисправным механизмом, действия которого всегда непредсказуемы.

Не знаю, что считаю я сам. То ли чёртова подстилка, то ли всё тот же капитан Шепард, который заключил временный выгодный союз потому, что это было необходимо. Я сделал глоток и невольно вспомнил о Джейн. Знать бы ещё, где ты теперь, сестрёнка. Два года — чертовски немалый срок. Она, конечно, считает меня мёртвым, а досье засекречено, как и записи Уильямс. Надеюсь, с тобой всё хорошо, или хотя бы ты находишься в меньшей заднице, чем я. Интересно, если бы она узнала, что я работаю на Цербер, она бы сразу съездила мне по морде или сначала выслушала? Хотя, если учесть, что произошло с ней на Акузе по их вине...

Я не сдержал усмешки и машинально потёр подбородок, вспоминая, как хорошо у сестры поставлен удар. Сначала по морде, а потом и выслушать можно. А что бы я ей сказал? Начал бы оправдываться? Объясняться? Взвыл, что не знаю, как я до такой жизни докатился? Знаю, конечно. Если бы Цербер не подобрал меня, Альянс, как не прискорбно, не стал бы рвать жопу, записал бы меня в число пропавших без вести и ограничился скромным памятником в мою честь за все заслуги. Ну или без памятника. В любом случае, я б уже спокойно отдыхал на том свете, с полным правом сказать: я же говорил, — когда на Землю и другие планеты свалились бы Жнецы. Если бы не Цербер, то меня бы сейчас здесь не было. Я мог ненавидеть их, но уже за это можно было сказать им «спасибо».

Я ценю свою жизнь. Джейн всегда говорила: «Только живой может что-нибудь изменить». Как минимум, поэтому стоит бороться и поэтому не стоит винить себя в том, что единственным обладателем ресурсов, способных привести в живое состояние те жалкие останки, которыми я стал два года назад, был именно Цербер. Да, Церберу я обязан своим здоровьем, но я от этого не стал его придатком. Я просто…

«Используешь их возможности».

Я вздрогнул. В голове отчётливо прозвучал голос сестры, и я вспомнил, как такое уже случалось, когда мы подолгу находились далеко друг от друга, когда мне нужен был её совет, но связаться с Джейн не было возможности.

Именно. Я кивнул своим мыслям и сделал ещё пару глотков.

«Неважно, сколько имплантов в тебя упихали, Джон. Разве от количества железа в своём организме ты стал другим человеком?»

Снова её голос. Я скривился. В какой-то момент мне и правда казалось, что я стал другим человеком. Когда мы вызволяли Витора вместе с отрядом Тали, её солдаты вели себя так, словно я не я, а какая-то невиданная хрень на подобии гетской платформы. Впрочем, я быстро вышвырнул из головы весь этот бред: даже сам Призрак объяснял, что ему нужен тот самый Шепард, который спас Цитадель от Сарена и гетов, и от Властелина. Я не мог быть каким-то другим Шепардом.

«Любой в такой ситуации будет чувствовать себя потерянным, Джон».

Я покосился на пустовавшее рядом место. Чёрт, я представлял Джейн настолько ярко и правдоподобно, что фактически видел, как она присела с краю и сложила вместе ладони. Она всегда делала так в глубокой задумчивости. И терзала зубами нижнюю губу, выдерживая паузу, во время которой взвешивала каждую свою мысль, решая, стоит ли её озвучивать и как подать.

«Тебе нечего стыдиться собственной неуверенности. Ты не можешь показать её своим подчинённым, но пытаться обмануть себя глупо. Тебе в действительности так важно, какие выводы сделает Совет?»

Я прикрыл глаза. А мне это действительно важно? Я не хочу подводить Альянс. Я не хочу, будучи первым Спектром среди людей, подводить человечество. Дело не в том, как я это воспринимаю, а в том, что я являюсь лицом собственной расы и это чертовски огромная ответственность.

«Но ты ведь знаешь, что делаешь. Ты ведь не будешь участвовать в том, что идёт в разрез с твоими принципами. Цербер даёт тебе ресурсы. Если от тебя потребуют сделать что-то, что действительно навредит Альянсу и галактическому сообществу в целом, ты пошлёшь их куда подальше?»

Верно. В конце концов, Совет напрямую не может действовать в этом секторе, им это известно, мне это известно. У Цербера как у нелегальной организации развязаны руки. Ни Альянс, ни Совет не в ответе за их действия, а значит, формально они не причастны.

«Это ты должен преподнести Совету. Пусть это будет игра двойного агента, она оправдана в данном случае. Сегодня коллекционеры интересуются человечеством, завтра это могут быть азари, турианцы или саларианцы».

Кто угодно, хотя маловероятно. Или… пятьдесят на пятьдесят. Может быть да, а может и нет. Я отставил стакан и потёр виски. Мне предстоит тяжёлый разговор. И оставшееся время полёта мне придётся потратить на то, чтобы продумать, как его провести. Я никогда не страдал красноречием, из меня вышел бы дерьмовый политик, а уж объяснять что-то политикам… при всём уважении, это не для меня.

— Как же мне тебя не хватает, Джейн, — я сказал это вслух, ничуть не удивляясь тому, как эхом в моей голове прозвучало:

«И мне тебя тоже, Джон».

Я знал сестру так хорошо, что мог бы, если бы закрыл глаза и хорошенько сосредоточился, представить её ладонь на своём плече: её тяжесть, которая, впрочем, не сравнится с моей, её пальцы с коротко остриженными ногтями, с неидеальной, но такой характерной для солдата кожей. Я мог бы, но моё уединение бесцеремонно прервала ворвавшаяся в каюту Лоусон. Я бросил на неё недовольный взгляд. Мисс Совершенство прошла как всегда уверенно, большими, стремительными, но неторопливыми шагами. Видение сестры тут же исчезло, а я уставился на её покачивающиеся бедра, пока Миранда не повернулась ко мне. Её лицо можно было бы назвать привлекательным, если бы оно не было всегда таким надменно-недовольным.

— Вас не учили стучаться, Лоусон? — вышло немного грубо, но я, в конце концов, капитан и это моё личное пространство.

— Я пыталась с вами связаться, Шепард, но вы проигнорировали мои попытки, видимо, ваше занятие куда более увлекательно, чем насущные дела, — она сморщила свой аккуратный нос, покосившись на бутылку и стакан.

— Вам не предлагаю, Миранда, — я усмехнулся. — Предлагать подобное дамам — моветон.

— Избавьте меня от любезностей, — фыркнула она. — Я могу зайти и попозже, если вы… заняты.

— Не буду вас разочаровывать. Ведь вы потратили на меня два года, а ведь это могли быть лучшие годы в вашей жизни.

Она проигнорировала мой выпад, но по тому, как сцепились между собой пальцы, и по тому, как опустились уголки губ, а холод в глазах вот-вот грозил превратить мою каюту в холодильник, я понял, что задел её. Не могу сказать, что был прав, но и совесть меня не мучила.

— Вы, кажется, что-то хотели, — напомнил я.

— Да. Обсудить детали, касающиеся нашей «гостьи».

— Вы хотели сказать: касающиеся Афины. Я слушаю.

— Я уже ознакомилась с предварительным отчётом доктора Чаквас. В устной форме. Шепард, это потрясающе! Такие возможности — и никаких имплантов. Даже самые новые разработки Цербера не могут достичь подобных результатов.

— Наверное, Афина была бы польщена, если бы слышала ваш восторженный тон. Но вы ведь не восторгом своим пришли поделиться, не так ли?

— Шепард, её необходимо изучить! Мы можем переправить её на ближайшую базу Цербера и немедленно заняться исследованиями. Вы даже представить себе не можете, какой скачок мы можем совершить, если… — запнувшись, она исправилась: — когда найдём способ…

— Применить особенности её организма на других людях? — перебил я Миранду, чувствуя, как во мне начинает вскипать гнев. Злой Шепард, вытесняющий спокойного Шепарда — плохо. По крайней мере, не слишком приятно для мисс Лоусон. — Вы вообще понимаете, насколько безумна и отвратительна ваша идея? Во-первых, потому что превращать разумное существо в подопытного кролика, особенно против его воли, это мерзко. И до тех пор, пока это будет первой ассоциацией, всплывающей в голове при упоминании Цербера, лояльности в свой адрес вы можете даже не ждать. Во-вторых, потому, что чтобы достичь хоть каких-то результатов, вам придётся проводить исследования не только на Афине, но и на людях. Ведь вы стремитесь улучшить именно человечество. Однако вам даже примерно не известно, откуда у неё генные модификации, и модификации ли это вообще, а, следовательно, вы не можете ответить даже на вопрос о том, кто она. Вы действительно собираетесь подвергнуть риску чужие жизни? И кто это будет? Очередные пленные солдаты Альянса, которые по приказу руководства сунули нос в ваши дела?

Миранда скривилась. Она выглядела так, словно я дал ей пощёчину. Она выпрямилась во весь рост. Я встал и выпрямился тоже.

— Шепард, не знаю, что вы возомнили о себе и об этом корабле, но и этот корабль, и ресурсы, которыми вас снабжают, и большая часть экипажа Нормандии принадлежат Церберу. Вы управляете нашей миссией, капитан, но это не значит, что я перестала подчиняться Призраку или перестала работать на развитие наших исследований. Методы Цербера могут казаться вам дикими, некоторые из них настолько негуманны, что мы отказались от продолжения проектов. Но без жёстких мер и жёстких правил некоторых результатов достигать придётся, возможно, не одну сотню лет.

Она объясняла с расстановкой, либо считая меня идиотом, либо действительно пытаясь втолковать мне свою точку зрения.

— Миранда, по вам, несомненно, видно, насколько вы привыкли руководить, и я не сомневаюсь ни в ваших организационных, ни лидерских качествах, но, как вы правильно подметили, это — моя миссия. И Призрак дал согласие на то, чтобы я использовал в ней все ресурсы, которые сочту полезными для успешного завершения задания. Коллекционеры — определённо неординарная проблема, уж с этим вы спорить не будете. Так вот. Из того, что я пока видел, кем бы ни была эта женщина, она может быть полезна и далеко не в виде подопытной крысы. Я не позволю забрать потенциально необходимое команде пополнение до тех пор, пока мы не сумеем наладить с ней контакт и нормально пообщаться. И только тогда я смогу взвесить все за и против и принять решение, нужен мне такой член экипажа или нет.

Лицо Лоусон расплылось в фальшиво-вежливой улыбке.

— Что ж Шепард, — она иронично усмехнулась, — желаю вам удачи в этом нелёгком деле.

Я вздохнул. С таким выражением женщины, как правило, желают своим без пяти минут бывшим сдохнуть в какой-нибудь канаве, спиться, или найти себе стерву, которая качественно размажет их самооценку и чувство собственного достоинства по полу, как масло по бутерброду. Невыносимая стерва. Я проводил её взглядом и рухнул обратно на диван. Моё поспешное решение не было обдуманным. С другой стороны, я действительно давал себе время для наблюдения за ситуацией. У меня будет достаточно информации, чтобы осмыслить её и разложить по полочкам. Зачем мне брать в команду гражданскую? Однако, быть может, она и не гражданская вовсе? Ведь у неё, по всей видимости, есть что-то вроде биотики, да и одежда похожа скорее на форму... Плюс кобура с пистолетом, хоть его и не удалось заставить стрелять…

Отсутствие ответов на вопросы меня раздражало, но я понимал, что получить объяснения можно лишь от самой Афины, а это не будет возможным, пока мы не придумаем способ взаимопонимания, впрочем, это всё же задача для Карин, для Солуса и для Келли, наверное, как для психолога. Моё дело получить алгоритм и правильно выполнить его.

Я откинул голову назад и закрыл глаза. Но, чёрт, во что же мы вляпались?

Мортэ Иррэл, в то же время, иная реальность, галактика Пегас, система 13-6, научное судно «Адарис».

За последние три часа мы обыскали всю систему в поисках выживших и, к счастью, успешно: мы оперативно прибыли к месту столкновения «Рима» с рейфами и медики смогли реанимировать большую часть погибших на корабле. Но даже с ними нам не удалось спасти всех. Из трёхсот человек экипажа выжили двести шестьдесят два... Казалось бы, немало, но, на мой взгляд, это нельзя назвать победой, хоть ни один рейф и не ушёл — три носителя и восемь лёгких кораблей не стали существенной проблемой для четырёх штурмовых крейсеров и научного судна. Корабль-прототип серьёзно повреждён и был отбуксирован к орбитальным верфям Лантии для ремонта. Однако в этой системе по пока неустановленной причине появилась стабильная подпространственная аномалия. Судя по полученным данным, переход между реальностями, что уже само по себе достаточно редкое явление, а уж стабильный... Впрочем, ещё более интересно, почему в разлом ведёт остаточный след червоточины, причём по характеристикам соответствующей искусственной, сгенерированной двигателем. Я уже передала эти данные Верховному Совету и, надеюсь, они быстро решат, что делать со столь... интересной аномалией. Не хотелось бы здесь серьёзно задерживаться — рейфы всё ещё могут вернуться.

— Адмирал, входящий вызов с Атлантиса, — уведомила меня старпом. Ну что же, по всей видимости, Совет решил, что делать.

— Спасибо, Гелия. Переведите вызов в мою каюту. — Я решила, что не имеет смысла бежать отсюда на мостик или в зал связи через половину корабля, это будет слишком долго даже с использованием телепортационных комнат. Меньше секунды ушло на активацию консоли связи.

— Приветствую, адмирал.

— Морос. Не ожидала, что на связь выйдет глава Совета, — удивлённо ответила я. — Полагаю, раз со мной связались именно Вы, заданием будет не рассеивание аномалии, верно?

— Совершенно верно. Вы отправитесь на другую сторону, используя червоточный двигатель.

— На ту сторону? С какой целью, — спокойно поинтересовалась я, стараясь не показать удивления. — Какова будет наша задача?

— Обследовать местность вокруг аномалии и найти планеты, пригодные для жизни и не принадлежащие другим разумным расам, если таковые найдутся, — глава Совета задумался лишь на несколько секунд, прежде чем продолжил. — После этого подготовите участки для строительства научных баз, верфей и, возможно, даже для эвакуации.

— Для эвакуации? Но на данный момент мы побеждаем почти в каждой битве...

— Лучше иметь возможность отступить на подготовленную территорию, если враг будет продолжать наступление, — с непробиваемым спокойствием пояснил Моррос. — Дополнительная задача: выяснить, по какой причине через аномалию ведёт остаточный след червоточины, если будет подобная возможность. По всей видимости, червоточина была создана двигателем «Рима», поэтому пересылаю координаты точки выхода с небольшими корректировками на основе данных сенсорного анализа.

— Координаты приняты. Можем отправляться в любой момент.

— Я отдал приказ, отправляйтесь по готовности. Удачи и стабильного Вам пространства. Конец связи.

Да уж, не ожидала я подобного от Совета. Но приказ есть приказ. Пока он разумен, он будет выполнен. Корабль полностью укомплектован, поэтому прыгнуть на ту сторону подпространственного разлома можно без дополнительной подготовки.

— Гелия, — вызвала я старпома. — Оповещение по кораблю: готовность к червоточному прыжку. Конечные координаты введены в систему. Подпространственный вектор — в разлом. И пусть в инженерном следят за уровнями энергии — у нас, конечно, все ещё есть запасной кристаллический вакуумный источник энергии, но это не повод исчерпывать основной как можно быстрее.

— В разлом? Наше задание не уничтожить аномалию? — похоже, она удивлена такому приказу не меньше меня.

— Верно, именно таков приказ Совета. Просто выполни его, пожалуйста. Я всё объясню позднее, сейчас мне и самой нужно обдумать всё это и расставить приоритеты.

— Есть, адмирал. Считайте, уже выполнила. Конец связи.

Всего через четверть часа корабль исчез в яркой серебристо-голубой вспышке, чтобы появиться в пока ещё неизвестной системе другой галактики, находящейся в иной реальности.