Где-то на середине горла застревает поражëнный вздох. Сердце же, кажется, и вовсе останавливается, замирает, вместе с ногами, что пригвоздились, будто бы намертво, к липкой и влажной земле. Марьяну слепит блестящее солнечное море и белые невероятно огромные паруса.

Паруса корабля.

Она испуганно отшатывается назад.

Её ноги не выдерживают, к чертям подкашиваются, а в груди начинает биться в два раза быстрее, громче, неистовей, так что отдается даже в ушах. Опьяневший от ужасающей догадки мозг будто заведëнную пластинку крутит лишь один поток бессвязных панических мыслей, что не даёт нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Не мираж ли это? Удар. Галлюцинация от поехавшей крыши? Удар. Бред отчаявшегося, сон, игра света и тени? Удар, удар, удар.

Тонкие пальцы с хрустом сжимают землю, зарываясь в мокрую от росы и ночного дождя холодную траву. Фокус в глазах скачет, но он ей сейчас совсем без надобности. Вновь поднимать взгляд вперёд ей до безумия страшно. А вдруг всё-таки мираж? Выдержит ли она эту издëвку, что смогла бы дать реальный, непризрачный шанс наконец покинуть этот треклятый остров?..

Марьяна со злостью думает, что она до сих пор — жалкая трусиха, которую стоило бы ещё постараться поискать. Даже два долгих года выживания вдали от цивилизации и человечества не смогли до конца изменить в ней этого.

И ей от себя тошно.

От горькой досады же сиюминутно скрипят зубы. Резко подняв голову от пустого рассматривания земли, Марьяне остается лишь поражённо застыть.

— Не мираж.

Паруса выглядят до боли настоящими. Ей не мерещится, она не спятила.

С ума сойти.

Она рассеянно запускает в короткие волосы руку и медленно поворачивает голову по направлению к пещере, точнее к небольшой самодельной могиле рядом с ней. На кривоватом земляном холмике лежит свежий букет, собранный ею из неизвестных доселе жёлтых миниатюрных цветков, немного похожих на незабудки, в которых запутались маленькие солнечные пятна. В груди же у неё печёт. А в голове до сих пор так по-странному пусто. Ветер шумит в листве где-то там, наверху, в зелёных кронах.

— Это же то, о чем вы говорили, верно? — голос у неё хриплый и тихий, но тон до упрямого ровный, будто бы и не было сейчас этих, черт побери, парусов на плёнке синего-пресинего неба.

И спрашивая мертвеца, она не рассчитывает на ответ, но лучше говорить с ним, чем с самой собой или и вовсе молчать. Она это уяснила со временем, это пришло с опытом.

Марьяна всë-таки неуклюже поднимается с колен, не обращая внимания на то как сильно испачкались и промокли штаны. Это мелочи по сравнению с тем, что она пережила за последние пару лет здесь, на необитаемом острове, когда от голода бывало до рези скручивало живот и приходилось становится максимально незаметной при случайной встрече с местными кабанами. А те были размером с медведя, такие же дикие и неуправляемые.

Тем временем у неё тревожно потряхивает пальцы, потому как слепую радость, которая даже ещё толком не успела охватить её, незаметно перекрывает собой волна иррационального колючего страха.

Она не понимает почему ей вдруг спускаться вниз стало до одури страшно, если этого мгновения Марьяна ждала с самого первого дня попадания в это место. Но пыл сменяется неуверенностью и осторожностью, страхом неизвестности перед уже ставшим с недавнего времени знакомым островом, его необычной флорой и фауной вместе со стареньким Томасом.

Марьяна боязливо перетряхивает плечами.

Теперь паруса не вызывают былого доверия, но и проигнорировать она их не может — желание убраться с острова никак не уменьшилось. Однако сломя голову бросаться в события она не будет. Кто в их время пользуется парусными кораблями? Да такими огромными? Марьяна, ещё раз взглянув на белые, словно футуристичные пятна, а после и на пещеру, подхватывает с земли выструганное кое-как копьё и с небывалой осторожностью направляется к своей тропе.

Да, возможно она слишком сильно параноит, да, она не отрицает того, что будет неверятно глупо упустить возможность отсюда убраться лишь из-за неопределённых заскоков. Но если был и ПАЗ, переместившийся после аварии каким-то образом в море, впервой увиденные человеческие смерти и… утрата Владимира, то представить, что выпадет следующим — невозможно.

Её жизнь теперь — чёртова русская рулетка.

Но даже думая об этом, Марьяна продолжает глупо и робко надеяться на то, что на корабле окажутся люди, которые её наконец заберут отсюда и она поплывет домой. К горем убитой матери, наверняка успевшей её похоронить, к цивилизации, к семье, друзьям и близким. Но… это было бы слишком просто, слишком хорошо, верно?

Марьяна горько усмехается, но продолжает поддерживать слабый уголёк тлеющей надежды вернуть собственную жизнь на круги своя. А между тем под ногами влажная земля, шаг тих, а дикие заросли больше и не кажутся дикими.

Спускаясь вниз по склону, Марьяна следует за парусами, которые ей пророчат сущую неизвестность. Хотя — то ли смерть, то ли жизнь, выбор велик не особо.

Впрочем, ей и терять-то больше нечего.

***

Марко стоит расслабленно, облокачиваясь о фальшборт и смотрит на маячивший с недавнего времени остров на горизонте. Тот был необитаемым, летним, с благоприятным тёплым климатом и богатым на один редкий сорт лечебных трав. Впрочем, именно из-за них по инициативе медсестричек пришлось составлять маршрут так, чтобы поймать его едва различимое магнитное поле. Сам остров был весьма небольшим и, если бы не этот единственный минус, который, к сожалению, решал слишком многое, скорее всего здесь расположилась бы какой-нибудь крупный портовый город или целая страна.

Примерно через час они пришвартуются к берегу, что, к удивлению многих в прошлый раз, мог без риска осесть на мели, пришвартовать их отнюдь немаленький корабль.

Наверняка многие из ребят в его дивизии кинутся к берегу ещё раньше: в пути они пробыли много и не имели возможности, как у всех остальных, отправляться по поручениям по другим островам чаще обычного. Ну что ж, нахождение под командованием комдива-старпома накладывало на себя определённые обязательства, хотя Марко не особо был против, если кто-то просился на какое-либо задание с другой дивизией. Своих подчинённых Феникс понять мог: он сам был бы не прочь вскоре пролететь пару кругов над островом.

Попутный солёный ветер несильно щекочет лицо, солнце не палит, только приятно греет плечи и спину, а едва заметная качка успокаивает лучше любого рома. Будь на то воля Марко, он бы сейчас прилёг вздремнуть — уж слишком его разморило на открытом воздухе, — но времени на то уже не было.

Краем сознание он улавливает подошедшего рядом Татча, и они стоят в тишине пару минут, слушая шелест волн, разглядывая блики на море.

— Дружище, тут такое дело… Ты моего пацанëнка не видел? — Татч говорит просто, слегка задумчиво, в процессе опуская на фальшборт и локоть, и уже подбородок на него.

— Что, успел потерять? — не попытаться подколоть старого друга Марко не может чисто из принципа, более того, если тот самый друг так неожиданно заделался в недавнем времени нянечкой.

Воистину, широкая, не знающая границ душа кока была способна на многое: начиная с неплановой добавки вкуснейшей ухи и заканчивая подобранным ребёнком. Но сам Марко над вопросом задумывается. Харута, так вроде звали рыжего двенадцатилетнего сорванца, что все время крутился на камбузе и почему-то рядом со старым складом, на глаза ему сегодня не попадался.

— Потерял, — как-то по-своему грустно вздыхает главный кок, — сегодня голова кругом — четвёртый день мужиков кормить овсянкой да овощами как-то не то, поэтому пришлось просить Намура, чтобы подсобил с рыбой. В общем, навертелся знатно. — и взгляд такой укоризненный, отчего Марко шуточно капитулирует.

— Ничего, сейчас дичи наловим, устроим посиделки, дадим народу наконец расслабиться. У нас же выпивка осталась? — Марко кивают, — Вот, йои. А после на Джаконду, там, к слову, закупимся.

Татч, для виду подумав, одобряюще цокает.

— Ладно, жить можешь, — и хохотнув, щурит в своей обычной улыбке глаза, — значит скоро обрадую своих, что б готовились к пирушке. А мальчонку… — пират слегка почëсывает свою аккуратную бороду, — найти ведь сможешь?

Кивнув, Марко прибегает к воле наблюдения.

— Куда я денусь?

Огоньки голосов вспыхивают послушно, тихо шепчут, переговариваются между собой и заполняют собой весь Моби Дик, походя этим на один большой, слаженный, вечно жужжащий улей. У каждого был свой голос, цвет, сияние и эмоциональный фон. Кто-то горел слабо, кто-то сильно, малознакомых накама Марко различал плохо, зато тех с кем часто общался мог найти в одно мгновение. Особенно на фоне остальных отличался отец, что было совсем неудивительно — сильнейший человек в мире как никак.

Харуту он успел запомнить при первой встрече, поэтому с его поиском особых проблем не возникло:

— Он вместе с Изо рядом с грот-мачтой.

— С… Изо?

— Я тоже этому удивлён, но если верить воле, у них там все мирно, — проговаривает совсем без должного и упомянутого выше удивления старший брат, при этом медленно ослабляя контроль. — И если тебе надо, то они, кажется, идут в столовую.

— Хм, неожиданно. Но спасибо, — несколько задумчиво бросает Татч, после чего отлипает от фальшборта и потягивается.

Пусть он уверен в том, что Изо не сделает ничего плохого для его пацанëнка, но зная любознательность Татча, просто так оставить сей интересный тандем кок не сможет.

— Уходишь? — ехидно интересуется Марко, не оборачиваясь. Когда у Феникса настроение плавает выше отметки удовлетворительно, то старпом становится на голову ехидней и разговорчивей, из-за чего некоторые не знают даже куда от этого спрятаться.

Татч же довольного друга не боится, и в такой же манере отвечает ему:

— Ухожу, — после чего по-доброму смеётся.

Марко же, неслышно фыркнув, с тонкой улыбкой прикрывает глаза. Сегодняшнее утро выдалось на диво спокойным.

***

Однако когда спустя час к нему приходит встревоженный чем-то Мик, долговязый пират из его дивизии, что в команде обосновался сравнительно недавно, Марко природным чутьём уже чувствует: о спокойствии на сегодня можно будет смело забыть — опять так некстати накаркал проблем себе на голову.

В этот момент он разговаривал с Фелицией, которая спорила с ним на тему того, что медсестричек на этот раз собирать феризии можно отправить одних. Её девочки из отряда — не маленькие и тем более не слабые, справятся если то потребуется и с тигром, и с кабаном, и с медведем, ведь дротики с эффективным снотворным пока никто не спешил отменять. Марко же пытался мирно разрешить небольшой конфликт доводами о том, что если, к примеру, с ними отправятся несколько ребят из дивизии Джоза, то они не только будут в гарантированной безопасности собирать травы, но и, вдруг что, к вечеру притащат немного свежей дичи. Однако Фелиция, в прошлом ещё прослывшая известной охотницей на пиратов, была женщиной своевольной и несколько упрямой и продолжала стоять на своем.

— Марко, я всё понимаю, но-

И именно на этом моменте её так вовремя прерывает запыхавшийся Мик. К добру или к худу, но Феникс цепляется за эту выпавшую возможность и извиняющиеся улыбается, мол дела старпома обязывают, звиняй, поговорим позже.

Только и слышит в спину угрюмый цык и сухую констатацию факта: «всё же умудрился слинять».

Как только они немного отходят от молча негодующей медсестры, Марко поворачивает голову к мотросу и приглашающе кивает, разрешая начать разговор.

Мик пусть и не заставляет его ждать, но перед ответом немного мнётся, видно что пытается подобрать правильные слова. То ли не хочет оплошать перед прямым командиром, хотя Марко думает, что это вряд-ли, не в его характере; то ли произошло что-то из ряда вон выходящее или плохо поддающееся объяснению. И последующие слова накама только подтверждают это, к несчастью для Феникса, потому как без головной боли день провести, увы, не получится.

А он так надеялся…

— Когда мы совершали обход по периметру в поисках воды, то нашли что-то… — юноша запинается, чертыхается и шумно, со свистом выдыхает, — море, я даже не знаю как правильнее объяснить. Больше похоже либо на небольшой дом на колесах, либо на железную повозку… Такого мне раньше видеть не приходилось.

Феникс на секунду задумывается. В его голову тем временем заползает одна настойчивая мысль вместе с подозрительно подходящей догадкой…

— Знаешь, я наверное понимаю, что ты имеешь в виду, но в любом случае стоит пойти проверить, — Марко непроизвольно хмурится, прикрывая рукой подбородок, — Скажи, там следы проживания есть?

— Есть. Мы проверяли — все обжито, запасы воды не застоявшиеся, пыли нет как и запустения тоже.

— Далеко отсюда?

— Если пешком то где-то час пути. Это по кромке берега. Река там тоже недалеко находится.

— Оружие?

— Как такового нет.

Марко невольно притормаживает, раздумывая. Судя по всему серьёзную опасность этот неучтëнный фактор из себя не представляет, но все же полученной информации ничтожно мало, из-за чего спешить делать точные выводы и вовсе нельзя. Это может быть кто угодно: от учëного-отшельника до зализывающего здесь раны какого-нибудь преступника. Если это вообще не целая группа людей, а таких стоянок по всему острову несколько.

Нет, Марко — не параноик, но в новом мире может происходить всякое и если хочешь здесь не потерять жизнь, то придётся научиться минимальной осторожности и предусмотрительности. Особенно когда в подчинении целых две дивизии и на тебя рассчитывает отец.

— Мик, послушай: сейчас ты ищешь Джоза и говоришь ему тоже самое, что и мне. И попроси его, чтобы приглядел за девочками Фелиции. А я пока проверю округу и сообщу, если что будет серьёзное.

Матрос смело кивает, по старой привычке отдавая честь, а Марко и успел забыть, что тот в прошлом служил лет пять в дозоре и даже вроде подавал надежды на хорошую должность… Всё-таки Моби Дик удивителен — иногда сближает поистине разных людей.

А теперь можно и в путь.

Марко разминает шею, отчего та противно хрустит под ухом, вздыхает как-то устало-радостно и делает шаг.

Кожа за мгновение опаляется лазурным огнем, теперь вместо ног — птичьи стопы, а руки трансформировались в надёжные, горящие синевой крылья. Взмах — и через пару секунд он уже парит в воздухе, его обдувает со всех сторон ветер и он только сейчас замечает насколько же сильно успел соскучиться по этой свободе в небе. Но для начала — главное, а именно осмотр территории. Облёт у Феникса занимает несколько минут, за которые тот успевает удостовериться, что на открытой местности, по крайней мере, никаких неучтенных стоянок нет.

Когда Марко спускается к паре ребят, которые числились в группе вместе с Миком, он теперь более внимательно может рассмотреть то, что в своей жизни ему приходилось видеть всего лишь несколько раз. Сейчас перед ним — машина, и Марко в этом ни на каплю не сомневается.

И если быть точным, автомобиль. Кажется. Вроде бы так она называлась.

— Ой, сенчо! — его прибытие не оказалось не замеченным. Парень лет двадцати, Цой, что был на четверть минк, с энтузиазмом приветствует его, — Знаете, что это может быть?

Цой — на двадцать пять процентов барс — с белысыми волосами, кошачьими ушами и вертикально вытягивающимися зрачками в минуты опасности — воистину имел любопытство достойное самых ярких представителей семейства кошачьих и в большинстве своем благоприятный настрой.

— Догадываюсь, йои, — Марко сбрасывает трансформацию, — а где Юбей?

— Внутри копается.

— А ты? — Феникс хитро прищуривает глаза, пристально глядя на молодого пирата. Тот ещё сильнее растягивает свои губы в широкой полудерзкой улыбке и привычно, слегка дерганно качает головой, — на солнце блестнула и погасла золотая серьга в ухе.

— Уже накопался, Марко-сан.

— Я не удивлен, — в ответ на это Марко лишь слышит беззлобный короткий смех. Феникс и сам не сдерживает улыбки и ещё раз оглядывает машину, стоящую в метрах десяти от них. Как раз-таки в этот момент в щёлках перекошенных деревянных ставень мелькает едва различимый силуэт Юбея. Автомобиль выглядит старо, помято и как-то избито, не то что бы Феникс в нём что-нибудь понимал, но внешний вид машины весьма красноречиво на это указывал.

— Это ведь что-то вроде колесницы, да? — Цой зевает, — Внутри есть руль и сиденья, а снаружи колёса. Там ещё в передней части куча разных рычагов и кнопок, но вроде они не рабочие. Хотя зачем их там столько — не имею понятия, не разбираюсь я в этих новшествах.

Марко медленно кивает, подтверждая чужие мысли, подходит ближе к находке, рассматривая странные надписи на боковой части: в них вперемешку шли и цифры, и диковинные буквы. Те вроде на письменность древнего языка не смахивают, уж слишком просты внешним видом и далеки от иероглифов утерянного столетия.

— Похоже на машину, точнее автомобиль. Работает без помощи ракуш, на топливе, йои. Редкость на самом деле. Такую могут позволить купить себе либо знать, либо тенрьюбито.

В ответ Марко лишь красноречиво молчат. Цой перваривая новую информацию, на этот раз окидывает чудо техники совершенно другим, любопытным взглядом.

— А по волнам такая ходит?

— Нет. По крайней мере, тогда не могла.

Цой же разочарованно выдыхает, запрокидывая голову назад:

— Жаль.

И после проходит всего один удар сердца, прежде чем…

— Ты это слышишь?

— Да.

Повторный глухой треск. На десять часов. Марко его отчётливо слышит, уж слишком тот был неаккуратным.

Воля включается незамедлительно, как по щелчку пальцев, моментально раскидываясь на близлежащую округу, сразу замечая в метрах двадцати еле слышимый тусклый голос — таких не имели даже гражданские. Ясно из-за чего он сразу его не заметил — слишком невзрачный тот был.

Необычно…

— Мне этим заняться? — Цой волей наблюдения не владел, отчего ему всяко без разницы, кто сумел так облажаться в слежке за ними. Он больше полагался на часть животных рефлексов с чутьём, которые ему достались от родства с минками, пусть и признавал пользу воль и обещал когда-нибудь им обучиться.

— Не надо. Я сам.

Видимо слежчик понял свою оплошность и, сломав ещё пару веток под ногами, принял неуклюжую попытку бегства.

Скорость никакая, воля слабая, навыки слежки весьма посредственны, Марко несколько растерян — слишком низки параметры для выживания на необитаемом острове в новом мире. Но не похоже на то, чтобы это было напускное, фальшью и актерской игрой, на подобное ему отчётливо указывает воля с собственной интуицией. А Марко привык доверять им обоим.

Пират обращается в промежуточную форму, ждёт пару секунд, сам не зная чего, а после, не долго думая, срывается с места, устремляясь в лес. В нём деревья стоят на достаточном расстоянии друг от друга, поэтому мешать ему в погоне не будут. Тем временем чужой огонек воли трепещется в колючем волнении и необъятном страхе. Его боятся так сильно, как того не было никогда раньше, и Марко не до конца понимает, что чувствует от этого знания.

Когда он нагоняет бежавшего, он несильно толкает его в спину, отчего тот падает, громко, истерично взвизгнув и Феникс без присущей ему невозмутимости признает в слежчике девушку.

Она, лёжа животом на влажной земле и вцепившись пальцами в зелёную траву, мелко трясётся в страхе и что-то несвязно шепчет, и Марко с удивлением осознает, что не знает значения произносимых ею слов.

Другой язык.

Странностей все больше.

Он стоит над ней и не до конца понимает, что нужно предпринять в подобной ситуации. Отчасти та была для него неловка — Феникс не страдал запугиванием гражданских.

Но вот перед ним напуганная всмерть девушка, и Марко может лишь выдавить из себя короткий приказ… или просьбу? Ну не говорить же, что он не собирается её убивать, обычно такому никогда не верят. Марко бы вот наверняка не поверил.

— Обернись, йои.

Проходит всего одна напряжённая секунда, через которую Феникс режется об остро заточенный ужасом взгляд.

На него впервые так смотрят.

С паникой, отчасти истерично. Жутко даже.

Но иллюзия трескается, когда в глазах напротив проносится дерзкая, на грани бесстрашия последняя уверенность. Обычно такая приходит с мыслью, что хуже точно уже не будет. Об этом Феникс знает не понаслышке: часто наблюдал да и сам испытывал такую в юности.

В него летит слабо пущенный камень с земли.

От которого Марко без труда уклоняется.

Теперь-то он отчетливо видит, как тухнет последняя надежда на дне остро суженных зрачков. Она смиренно закрывает глаза и проглатывает подступивший к горлу булькающий всхлип.

— ▊▊▊▊▊ ▊▊ ▊▊▊▊▊▊▊▊, — её голос дрожит.

А Феникс пребывает в растерянности.