Поначалу я решила — человеком, в которого влюбится Ян, должен стать кто-то другой. Только вот свободных подруг, согласных на подобное, у меня не было, а искать человека со стороны казалось неправильным и жестоким.

Ян никогда не простил бы мне такого. Да и я сама, окажись на его месте, не поняла бы.

Альтернатива нашлась быстро, но принять ее получилось не сразу. И все же я решилась… Взять огонь на себя.

В конце концов Яну ведь не обязательно любить меня всю оставшуюся жизнь? А маленькая влюбленность, которая сойдет на нет едва мы выберемся из петли — либо по естественным причинам, либо после моего признания, как все получилось на самом деле — закончится слишком быстро, чтобы навредить по-настоящему.

Мне или ему.

Ведь так?

Ян ждал меня у подъезда — взъерошенный и злой.

Пожалуй, с непредсказуемостью и тайной, придерживаться которых любезно посоветовал интернет, я все же переборщила, и теперь выражение лица Владимирова, прождавшего ответа слишком долго, ничем не напоминало заинтересованное или — не ровен час — восторженно-влюбленное.

Представив, каким последнее может быть, я выдавила робкую улыбку, на которую Ян ответил лишь ледяным взглядом и приподнятой в немом вопросе бровью.

Претензии были понятны без слов.

Конечно, мне стоило включить телефон и прочитать хотя бы на одно из его сообщений, а лучше все сразу, но я этого не сделала. Решив, что воплощение плана может подождать до утра, струсила, спрятала трубку под подушку и дала себе время свыкнуться с тем, что предстояло сделать, если вариант с путешественником, на котором настаивала ведьма, не сработает.

Жалкие шесть часов покоя, как стало понятно, украденные у Яна.

— И что это было? — угрожающе спросил он, разглядывая меня с расстояния вытянутой руки, словно боясь: напугай меня сильнее — вновь сбегу и не стану отвечать на вопросы — ответы на которые он хотел получить немедленно и сейчас — снова.

Я была бы и рада попробовать, будь у меня шанс, но тут и без магических фокусов понятно, кто окажется у подъездной двери и домофона первым, если мы оба побежим.

— Я уж решил, что ведьма тебя в лягушку превратила, — продолжил он, так и не дождавшись внятного и взрослого ответа. — И сообщение набрать не можешь, потому что вместо рук лапки.

Я с тоской посмотрела на рабочих, развешивающих гирлянды позади детской площадки, мечтая поменяться с ними местами и не оправдываться перед Яном за то, в чем не очень-то и чувствовала себя виноватой.

— Значит, ты пришел меня спасти? — спросила я невесело. — Напомни, как там обычно в сказках расколдовывают?

Я надолго задержала взгляд на яновых губах, красных от мороза.

— Могу сжечь змеиную шкурку в печи, если попросишь, — отшутился он и невольно сделал шаг назад.

Заметил мои поползновения, конечно же, и испугался?

Признаться, не такой реакции я ждала, хоть и могла ее понять. На его месте я бы тоже предположила худшее: апокалипсис, болезнь или старый-добрый зомби-вирус. Все, кроме простой симпатии, которая только в фильмах и бывает. И точно не с такими, как мы.

— А что-нибудь менее кровожадное в меню есть?

Ян вздохнул:

— Купание в молоке?

— Дорого и неэкологично.

— Живая вода?

— Миф.

— Волшебная песня?

— Только если колыбельная и в личном исполнении.

Я улыбнулась и, кажется, этой улыбкой буквально сбила Яна с ног: дернувшись неестественно и нервно, он отступил еще на шаг, запнулся и рухнул мягким местом на асфальт.

Вот, значит, что любовь с людьми неподготовленными делает…

— Ну, Елагина, тебе не угодишь.

— А ты лучше старайся.

Чувствуя себя слегка виноватой, я любезно протянула пострадавшему руку, но Ян, то ли перепугавшись окончательно, то ли потеряв ориентиры от шока, не ухватился за нее, а пожал. Крепко и по-мужски скрепляя сделку, которую я ему еще не предложила.

Но все лучше, чем ничего.

Тактильный контакт и прочие глупости — важная часть, если хочешь кого-то приручить или одомашнить. И это уже не мудрости сети, а личный опыт. Одомашнивать, правда, мне приходилось только оленей, но не думаю, что разница так уж велика.

— Хм, спасибо.

Я и раньше знала, что не умею флиртовать, но только теперь поняла, насколько все плохо. И мысленно поставила жирный красный крестик напротив еще одного пункта, вычитанного в умных статьях накануне.

— Знаешь, Елагина, в такие моменты ты пугаешь, — наконец оторвав взгляд от моей вновь протянутой на помощь руки, сощурился Ян. — Видно, ведьма и правда тебя прокляла. Может, денек дома отлежишься? Сериальчики и сладости и не такое лечат. Только номер квартиры скажи, чтобы мне в следующий раз под окнами не торчать.

Я представила, как Ян, не получив ответа, явится к тетке домой: разуется в прихожей, сунет в руки коробку конфет и, блеснув знакомой улыбкой, попросит чая. А дома только кофе и коньяк. И пить вместе мы оба не готовы.

— Ну, это уже слишком, — запротестовала я. — У тетки, может, кружок на полную луну собирается, а я у меня скелеты в шкафу воют, носки не постираны или… Еще что? Как же личное пространство? Должна ведь в девушке быть какая-то загадка…

— Заинтриговала.

Не дав ему возможности спросить о чем-нибудь еще, я резко сменила тему и перешла к тому, с чего стоило начать наш разговор.

Рассказ о встрече с ведьмой вышел эмоциональным, но коротким. Я упомянула о путешественнике во времени, найти которого предложила Татьяна, а вот об альтернативном пути с исполнением желания умолчала. Просто не смогла озвучить такое, глядя Яну в глаза.

Может быть позже.

Потом.

Или никогда.

— Ты же сейчас пошутила, да?

Я, конечно, не шутила.

И уж точно не ждала, что Ян поверит сразу. Как, впрочем, не ждала и того, что он не поверит совсем и будет высмеивать затею, а потом ругать — меня и себя — всю дорогу до университета, за разговорами показавшуюся на удивление короткой.

— Знал ведь, что магия — полная фигня, — сокрушался Ян.

Хоть тут мы были согласны.

— Да неужели? — не сдержавшись, возмутилась я. — А кто поход к ведьме оплатил?

Знал бы он, какая у нас альтернатива, согласился бы искать и йети в подмосковном лесу.

— Наивен был и глуп.

— Был?..

Я прикусила губу: кажется, план «влюбись в меня, даже если не желаешь» плавно свернул куда-то не туда. Грубить тому, кого хочешь соблазнить — так себе идея, это даже таким неопытным и недалеким, как я, понятно.

— Больше никаких фокусов, — подытожил Ян, забирая у меня пальто, рывком скидывая свое и занимая очередь в университетский гардероб. — Сами разберемся.

— Что-то мы до сих пор ни с чем не разобрались, — возразила я. — Попробовать найти путешественника все равно стоит. Совет нам не повредит, да и что олень не топчет.

— Чего?

— Так, поговорка из детства.

Я невольно вспомнила о доме и следом болезненно — об отце. Подчинившись внезапному порыву, сделала селфи на фоне университетских стен и без пояснений отправила ему. Через секунду получив в ответ смайлик с приподнятым вверх пальцем. И больше ничего.

Не знаю, чего я ждала, но стало обидно.

Когда-нибудь много одинаковых дней спустя я наберусь смелости и, засунув свою обиду — детскую и глупую — поглубже, позвоню ему и расскажу правду о том, как скучаю по маме, как злюсь на него за подставу с университетом и новую женитьбу, которая будет уже очень скоро. А потом дам отцу обо всем забыть.

Может, тогда станет легче?

— Хочешь обсудить?

— Что?

— Ну, особые поговорки, трудное детство, деревянные игрушки и что там обычно бывает?

Я одарила Яна взглядом, от которого другой затрясся бы от страха, провалился под землю и благоразумно решил никогда из-под нее не вылезать, но он и бровью не повел.

— В другой раз, — сказала я за секунду до того, как кто-то отчаянно спешащий и, вероятно, бессмертный, врезался в меня на полном ходу.

Книги, что я успела достать из сумки — желая сойти за свою в толпе студентов или на крайний случай огреть ими Яна, если продолжит злить — выпали из рук, но каким-то чудом я сама, качнувшись, словно неваляшка, устояла на ногах.

Только потом поняла, что благодарить за это нужно не силу тяжести или выдающиеся вестибулярные навыки, а нарушителя, ловко и нагло придержавшего меня за талию.

— П-п-простите, — слегка заикаясь, извинился он, а потом отпустил меня и бросился поднимать книгу по философии, которую за семестр я даже не открыла и взяла с собой только чтобы запутать тетю.

Накатившая злость вдруг схлынула, словно ее и не было. Я посмотрела на незнакомца внимательнее и отметила — отстраненно и почти без эмоций, которых, непременно оказалось бы много, встреться мы раньше, до петли и остального — что волосы у него темные и непослушные, а глаза — теплые и глубокие. Из тех, в которые можно смотреть долго и каждый раз видеть новое. Вечно разные, удивительные и живые.

Вау.

Ожившая греческая статуя. Ну, или поздняя римская копия, ведь греческие деревянные до наших дней не дошли…

— Да я сама подниму, — неуверенно предложила я.

— Ты вообще под ноги смотришь? — прогремел Ян, прерывая поток моих все более сумбурных мыслей. — Вали отсюда.

— Мне правда жаль, — снова извинился парень, протянул книгу и, кивнув Яну, пошел прочь. — И легкого экзамена.

Я проводила его долгим растерянным взглядом.

Кажется, мы уже встречались с ним в столовой или где-то еще. У дверей кафедры? Точно. Он тогда на меня не посмотрел.

— Вот прыщ, — бросил ему в спину Ян.

— Слишком красив для прыща. Ты глаза видел?

— Вечно вы, девчонки, какую-то ерунду замечаете, — проворчал он, невольно загораживая удаляющуюся фигуру незнакомца. — Ну, если так хочешь обсудить… Мелкий он какой-то. Ростом не вышел.

— Не заметила.

— Только в глаза и смотрела?

Ян шутливо стукнул меня по плечу книгой. А потом, подумав секунду — себя по лбу, так что я даже обидеться не смогла: честно ведь и поровну. И оба заслужили.

— Все, просыпайся, спящая царевна, — сдвинув брови, приторно и показательно спокойно проворковал он. — Утро началось.

— На царевне, знаешь ли, другие методы пробуждения пробовали.

— Какие? — не понял Ян.

— Простые и действенные.

— Ты вообще о чем?

Я вздохнула, вновь посмотрела на его губы и, смутившись, развела руками.

— Правильных сказок тебе, говорю, в детстве не читали.

Он посмотрел на меня с опаской и вместо щита выставил перед собой книгу. Неужели решил, что поможет, возьмись я за него всерьез?

— Теперь в буфет обдумать стратегию и набросать список подозреваемых? — спросил Ян.

Незнакомец слишком уж легко пожелал нам счастливого экзамена, чтобы посчитать это за простое совпадение.

— Лучше на экзамен.

— Слышал, что тяга к знаниям, если она внезапная и совсем, гм… Человеку не свойственная, может быть признаком серьезных заболеваний.

— А я вот читала, что длинный язык бывает их причиной. Будем проверять?

Мы поднялись в аудиторию и, конечно, опоздали.

Как и в первый памятный день Лиза скривилась, едва меня заметив, и с порога бросила гадость:

— Могла бы на экзамен вовремя прийти.

— Он вообще-то тоже опоздал, — я указала через плечо, если кто из присутствующих не заметил Яна с его немаленьким ростом.

Переводить стрелки и внимание на другого, конечно, было не очень честно, но объясняться еще раз решительно не хотелось.

Ни сегодня, ни когда-либо после.

— Ну, Ян — другое дело. Да и препод пока не пришел.

Я закатила глаза и заняла то же место, что и в прошлый раз. Подальше ото всех. Но теперь положила на него глаз не я одна.

— Ян!

Я едва успела кинуть на соседнее место книгу, чтобы Владимиров, последовавший за мной, туда не сел.

Мы не договаривались вести себя как вели всегда — отчужденно и гадостно — при других, но от чего-то я рассчитывала, что так оно и будет. Шпионские игры и прочее. Но Ян оказался из тех отчаянных, что идут напролом и умирают первыми.

— Не сюда! — прошипела я, но он только переложил учебник на стол — мол, мы-то люди не гордые, и не такое можем — и заставил меня подвинуться.

Одногруппники как по команде уставились на нас в изумлении. По рядам пронесся зловещий шепоток, недобрый и неприятный.

Я поежилась: даже мысль о том, что скоро никто ни о чем не вспомнит, не слишком утешала.

И почему вести себя тихо вечно не получалось?

— Эй, Ян, рядом со мной есть место, — позвала Ксюша, но он только мотнул головой.

— Рад за тебя. Но не сегодня.

Ксюша посмотрела на него, как на инопланетянина, не понимающего человечий язык, и обиженно прикусила пухлую губу.

— Да, необязательно сидеть с этой, — добавила Лиза. — Давай лучше я уступлю тебе свое.

Ян посмотрел на несчастную Лизу так, что даже меня, сидящую рядом, обдало неприятным холодком.

Отличное начало, особенно если человек, который нам нужен — один из одногруппников. Или — и подумать страшно — одна.

Прежде, чем Ян успел сделать еще какую-нибудь глупость, я яростно зашептала:

— Я «за», отсядь уже к ним.

— Нет.

Мы схлестнулись взглядами, не желая уступать. Яростно. Отчаянно.

И только появление преподавателя спасло нас от драки, а одногруппников — от незабываемого зрелища.

Или нет.

— Успокойся ты уже, так с нами и говорить никто не станет.

Но Ян, конечно, не успокоился: внимательно осмотрел каждого из группы, так и не обнаружив среди них потенциальных любителей поиграть со временем, наклонился к моему уху и, щекотнув дыханием, спросил:

— Как насчет вылавливать их по одному и допрашивать с пристрастием?

Ян задержал взгляд на красивой ксюшиной спине, а потом ухмыльнулся, заметив мою реакцию.

Но то была не ревность, как он решил, а нечто иное… Более сложное и простое сразу: будь я такой, как та же Ксюша, влюбить Владимирова или кого угодно не составило бы труда. Но мне не повезло родиться слишком собой для игры, в которую нужно было играть.

И, с учетом обстоятельств, любимец времени — куда более реальный вариант, чем какая-то там любовь.

— Так какой у нас план? — снова спросил Ян, не дождавшись реакции.

Плана не было.

Я надеялась — и сама не зная, почему — что как только мы явимся на экзамен, случится чудо, и путь прояснится сам собой. Или следующий шаг на пути. Но ничего такого, конечно, не произошло.

— Импровизация, — уклончиво ответила я.

Ян драматично кашлянул, но от оценки моих умственных способностей и ситуации в целом воздержался.

— Ведьма не стала бы так навязчиво предлагать найти путешественника, не будь он рядом, — сказала я. — Уверена, искать нужно среди знакомых.

— Но как?

— Понятия не имею.

— Да уж, здорово.

Ян устало потер переносицу.

— Думаю, ее слова стоит понимать буквально, — продолжила я, прежде чем он успел возразить. — И тот, кто нам нужен, совсем рядом, в близком окружении. Может, даже где-то на экзамене.

— Фильмов про шпионов насмотрелась?

— Тот парень, что сбил меня с ног, пожелал счастливого экзамена. С чего вдруг? Откуда он вообще узнал из какой мы группы?

— Если задуматься, и правда звучит пугающе, — согласился Ян. — И странно.

— Вот именно!

— Вариант с расписанием, которое, на минуточку, у всех на виду, дружбой с кем-то из наших однокурсников и просто наблюдательностью мы, конечно, отметаем и переходим в область мистического.

Я хотела возразить, но не успела.

Профессор Перлов назвал мою фамилию.

Может, и к лучшему.

— И как это понимать? — Александр Александрович встретил меня хмурым взглядом и вопросом, которого трудно было ожидать.

Сердце ухнуло вниз.

— Прошу прощения?

— Просить прощения будете потом, а пока мне нужны объяснения, — строго оборвал преподаватель. — Здесь поговорим или предпочитаете сразу пройти в кабинет декана?

— Если вы про наш разговор с Владимировым…

— Мне нет дела до ваших разговоров, — раздраженно ответил Перлов и бросил на стол передо мной сложенный вчетверо листок.

Я развернула его дрожащими пальцами.

Девичий почерк — аккуратный, красивый, ровненький.

Записка, мелкая пакость или… Вызов?

«Оценки Елагиной — липа».

Неприятный ком подкатил к горлу, но я сглотнула его и улыбнулась.

Просила знака — и вот он. Осталось только понять, как трактовать и где использовать.

— И все? — спросила я, поднимая глаза.

— Это по-вашему шутки?! — ужаснулся профессор. — Кто-то усомнился в моей честности и объективности, а вы смеетесь?

Я отодвинула записку на край стола, поближе к мусорному ведру, где ей самое место. Но потом передумала и, с молчаливого согласия профессора, убрала в карман.

— Уверена, тот, кто написал записку, говорил о моих навыках и знаниях, — тщательно подбирая слова, сказала я. — Как можно в чем-то подозревать профессионала вроде вас?

Перлов кашлянул, прикрыв рот носовым платком, и яростно закивал.

— С моими оценками ведь все в порядке? Вы не исправляли их?

— Разумеется, не исправлял!

Профессор снова кивнул, но от чего-то отвел взгляд и принялся торопливо приводить бумаги в порядок, собирая их в одну большую стопку.

Соврал?

— Так что у меня с оценкой за экзамен? — спросила я нетерпеливо.

Думала, Перлов сорвется и выдаст еще что-нибудь интересное, но он уже взял себя в руки и отгородился.

— Автомат у вас. Свободны, — кисло ответил профессор, продолжая избегать моего взгляда. — Деканат сам в зачетку проставит.

Я кивнула и, вернувшись на место рядом с Яном, осмотрела группу внимательнее. Подозревая каждого.

— История с поддельными оценками как-то связана с петлей и всем остальным, душой чую, — начала я, едва пара закончилась, и мы, намеренно пропустив одногруппников вперед, остались одни на лестничной площадке этажа.

— Думаешь, кто-то исправил оценки, чтобы помочь тебе остаться в универе? Сама бы ты Перлову никогда не сдала.

— Хм, спасибо.

— На правду не обижаются.

— И кто настолько хочет, чтобы я не вылетела?

— Понятия не имею. Но, думаю, этот человек должен по-настоящему хорошо к тебе относиться.

Яну, не знавшему о моем отчаянном желании отчислиться и начать новую прекрасную жизнь вне университетских стен, и в голову не приходило, что человек, подделавший оценки, мог желать не добра, а чего-то совсем другого.

— А ты сегодня шутник.

— Лен, не думаю, что все так плохо, как тебе кажется, — признался он, и от звука своего имени я вздрогнула.

Мы помолчали.

В задумчивости я оторвала кусочек от яркой красной гирлянды, змеей опутавшей перила, и пустила его вниз по глубокому лестничному пролету. За ней кусочек зеленой.

Ян усмехнулся.

— Угомонись, похититель Рождества, — он взял меня за руку, удерживая от продолжения вандализма, но тут же, натолкнувшись на полный непонимания взгляд, отпустил. — Но помог тебе с оценками точно не кто-то из других парней.

— Вот спасибо.

— Я не то имел в виду. Прости.

Я вдруг почувствовала себя скверно.

— Девчонки тоже вряд ли, — сказала я наконец. — Хотя…

— Хотя?

Захваченная безумной догадкой, я принялась рыться в сумке. Ежедневник, затерянный среди тысячи и одной мелочи, без которых никак не обойтись, нашелся не быстро. И нужная запись, с именем и номером телефона, тоже.

— Бинго.

Почерк сразу показался знакомым, но только сейчас я поняла, где видела его раньше.

— Неужели Даша?..

Мы с Дашей почти подружились: сели вместе на первой скучной лекции и, скрыв телефон за учебником, всю пару смотрели «Летние войны». Потом были «Тетрадь смерти» и «Наруто», которого я так и не осилили.

Аниме сближает, но на одном просмотре долго не продержишься. Даже если к нему предлагают комфортное молчание и все понимающий взгляд.

Сентябрь кончился, а вместе с ним — и вялые дашкины попытки подружиться.

Тогда я не задумывалась, почему так произошло, и приняла ее уход — на заднюю парту и в глубокий игнор — как данность. Не привязываться к людям, которых скоро бросишь, казалось красивым и правильным.

А что теперь?

— Давай, пиши ей, — кивнула я Яну.

— Почему я?

— Мне она не ответит.

Я не была уверена в этом на сто процентов, но проверять и расстраиваться из-за результата не хотела: после всего Даша звонила дважды, поздно вечером в середине октября, но я не взяла трубку. И теперь чувствовала себя виноватой.

— Что не сделаешь для прекрасной дамы.

— Ты кого дамой назвал?

Переписав из ежедневника телефон, Ян напечатал простое «Привет», а за ним что-то еще, развернутое и длинное, но мне не показал.

Я попыталась незаметно заглянуть в смартфон из-за его спины, но Ян, вмиг все раскусив, быстро развернулся.

— Терпение, Елагина, и дзен, — улыбнулся он. — Спокойные девушки великолепны.

Узнать о нем побольше, чтобы облегчить задачу с влюбленностью, показалось хорошей идеей, и я не стала упускать шанс.

— А какие еще?

Спокойствие явно мимо, но может в остальном я — то, что он всегда желал?

— Милые, умные, смешные.

Или нет.

— Да любая в общем-то подойдет, — пожал плечами Ян. — Если фигура ничего и мозги с моральными принципами на месте.

Я представила Дашу с ее застенчивой улыбкой, мягким нравом и каштановыми кудрями, рядом с Яном. И едва не заскрежетала зубами от отчаяния.

— Хотя вы красивая пара, — пробормотала я, потерявшись в своих мыслях, вслух.

— С кем? — не понял Ян.

— С Дашей.

Он наконец отвлекся от телефона и поднял на меня глаза.

Посмотрел, как на сумасшедшую.

— Елагина, ты там в порядке? — осторожно уточнил он. — Мы с Дашкой не пара.

— Были бы красивой парой, — исправилась я.

Ян нервно моргнул, явно не понимая, шучу я или издеваюсь, а потом, посмотрев на экран, покачал головой:

— Это вряд ли. Она меня заблокировала.

Я выхватила у него телефон и, только увидев все своими глазами, поверила. И правда заблокировала, едва Ян закончил с дежурной вежливостью и заикнулся о встрече.

— Ух ты, — восхитилась я. — А она хороша.

— Ты же две минуты назад меня к ней сосватать пыталась!

— Считай, что передумала. Ничего у вас не выйдет.

— Странная ты, Лисенок, — проворчал Ян. — То подружку ищешь, то… Знаешь, утром мне показалось…

— Что?

— Не важно, — сказал он твердо, оставляя слишком много простора для воображения.

Я написала Даше сама.

Та прочла сообщение, но отвечать на него не стала. Просто промолчала, как и я тогда.

Предсказуемо, но очень неудобно.

— Нам нужен запасной план.

Убедить Анику, что мы по доброте душевной решили навестить однокурсницу на больничном, да еще вместе, оказалось делом непростым.

— Вы-таки убивать друг друга собрались? Ну, спасибо, не на глазах у всех, — возмущенно буркнула староста, скрестив руки на груди и поглядывая то на одного, то на другую. — Лен, ты моргни дважды, если тебя в заложники взяли.

Я только отмахнулась, а вот Ян моргнул, медленно и дважды. И получил предупредительный и едва не ласковый тычок в бок.

Закрыв глаза на то, что было вне ее чуткого, но избирательного контроля, Аника отпустила нас с адресом и миром, как делала всегда.

Нужный дом мы нашли без труда.

Панельная башня возвышалась среди кирпичных малоэтажных собратьев как гора. Район оказался глубоко спальный, оживленный и живой.

— Не нравится мне здесь, — признался Ян, когда мы, так и не дозвонившись в домофон, проскользнули в подъезд вслед за зазевавшимся жильцом.

— А мне наоборот. Старый район, атмосферный.

— Нафталиновый.

На нужном этаже и правда пахло забитыми хламом антресолями, ветошью, старью.

Ян уверенно нажал на звонок, но дверь в квартиру никто не открыл.

— Может, ее дома нет?

Мы долго простояли у порога, прежде чем Даша нам открыла.

И в первое мгновение я ее не узнала: бледная и болезненно худая, она походила на тень себя прежней.

Правда сильно заболела?

— Привет, — улыбнулся Ян и дежурно соврал: — Чудесно выглядишь. А мы вот проведать пришли.

— Все в порядке? — поинтересовалась я, проигнорировав его сладкую ложь. — Хорошо себя чувствуешь?

— Простыла и только, — шепотом ответила Даша и для вида кашлянула, совсем неискренне. — Спасибо, конечно, что пришли, но я сейчас занята.

Мы переглянулись, и во взгляде Яна я различила тень собственного подозрения.

— Выздоравливай скорее, — продолжил Владимиров осторожно. — Аника и остальные передают привет и ждут на экзаменах.

— Да, конечно, — рассеянно отозвалась Даша, нервно расчесывая предплечье с огромным и желтым, как яичный желток, синяком.

Мои руки невольно сжались в кулаки.

Это не наше дело. Мало ли что могло случиться. Захотела бы — сама рассказала и попросила помочь. Так ведь?

— Я упала, — с вызовом ответила Даша, перехватив мой взгляд.

Судя по тону ее голоса, все еще серьезней, чем казалось.

— Зачем ты написала ту записку?

Чуткость и сложные вводные всегда давались мне тяжело. С корабля на бал — лучший план, если дело серьезное. А тут, похоже, серьезней некуда.

— Я не понимаю, о чем ты…

— Мои оценки — липа. Для Перлова на листе бумаги. Зачем?

Даша наконец подняла взгляд от пола и посмотрела мне в глаза. Неуверенно, жалобно и страшно. Как человек, у которого не осталось выбора.

— Кое-кто попросил меня. Не знаю его имени, — выпалила она на одном дыхании, — Дал денег, которые были очень мне нужны. Ну, не совсем мне, но… Не важно.

— Понятно, — сказала я, хоть на деле ничего понятно не было.

Кроме того, что Дашка — совсем не тот человек, которого мы искали. Не в ладах ни то что со временем, но даже с собой.

— О, у тебя гости.

Позади Даши выросла фигура — коренастая и отчаянно враждебная. Тяжелая мужская рука легла одногруппнице на плечо, а сальный взгляд прошелся по нас с Яном.

И мне вдруг все стало ясно: и про частые больничные, и про отчаянную попытку подружиться, и про злосчастные звонки посреди ночи. И синяки — тоже.

Сколько таких он оставил на дашкиной коже и сколько еще оставит?

— Нам точно надо уйти? — шепнул мне на ухо Ян, и я заторможено и неуверенно кивнула.

— Им уже пора, — грустно улыбнулась Даша. — Ребята пришли проведать меня, но им пора.

— Жаль, — гадко усмехнулся ее «друг», захлопывая перед нами дверь.

Спускаясь вслед за Яном по лестнице, я отчаянно чеканила шаг, стараясь унять яростную дрожь, бьющую меня внутри.

Как же тошно и гадко.

Точно сами разберутся?

Я остановилась, не дойдя ступеньку до площадки второго этажа.

— Да какого черта мы должны делать вид, что это нас не касается, –воскликнула я, хватая Яна за рукав и силой удерживая на месте. — Ты со мной?

— Всегда.

Другого ответа я и не ждала.