Человеческая жизнь полна бессмысленной суеты. Люди зависимы от эмоций, от мнения окружающих, от статусной чуши. Вечерние приемы, благотворительные вечера, разного рода конференции и выставки — если предыдущий владелец тела каждый раз радовался, когда он шел на то или иное мероприятие вместе с отцом, то нынешний Регулус готов был лезть на стенку от всех протокольных заморочек, светских бесед, когда под словесным кружевом прячется ядовитая булавка. Но будучи теперь единственным наследником, — старший братец свалил из дома еще когда Регу было пятнадцать, — он не мог изменить ситуацию.

Позже Блэк даже стал получать удовольствие от этих мероприятий: все же здесь можно было найти некий элемент забавной животной игры, когда парочка аристократов долго обнюхивают свои высокоинтеллектуальные задницы, прежде чем заключить выгодную сделку.

Маг ясно понимал, что в социальном озере Великобритании им с Волдемортом будет тесно. Слишком много конфликтов было между ними в прошлой жизни. Убить ублюдка будет слишком банально. Нужно уничтожить его: лишить связей и поддержки, растоптать репутацию, чтобы никто и никогда за ним не пошел, лишить магии, острого ума, а потом можно будет и убить этого жалкого червяка, если он будет милостив. Но это будет возможно только в том случае, если он получит как можно больше влияния.

Пусть он и был мертв почти тридцать лет и в некоторых аспектах наверняка отстал от жизни, маг знал, что английский клуб — бессмертен. Если для детей Хогвартс был вторым домом, то для взрослых вторым домом, а то и первым, был клуб. Здесь они могли жить неделями, даже будучи женатыми, благо их роскошные штаб-квартиры с обеденными залами, курительными комнатами, библиотеками и дортуарами это позволяли. Дядя Сигнус часто сбегал в подобные места от своих трех дочерей, а дядя Альфард обитал там некоторое время после того, как Вальбурга выжгла его с родового гобелена за подаренный Сириусу дом. Джентльмены предавались здесь простым мужским удовольствиям — спорили, курили, выигрывали и проигрывали целые состояния, напивались до потери сознания, но главное — общались в непринужденной атмосфере, заводили нужные знакомства и полезные связи.

Конечно, в Хогвартсе был Клуб Слизней, куда ушлый Слагхорн приглашал особо талантливых или с большим количеством связей студентов. Но это был лишь мелкий лягушатник по сравнению с океаном жизни.

Клубы стали для мага возможностью вновь влиться в жизнь волшебников. Пусть в его голове и были воспоминания о школьной жизни, но настолько тусклые и бледные, что прежние знакомства почти ничего для него не значили. А сейчас, когда он формально вступил во взрослую жизнь, где нет деления на факультеты, у него есть возможность заново узнать старых знакомых или познакомиться с кем-то новым.

Словно ищейка, маг вслушивался в каждое слово, оценивал каждый взгляд или невольный жест, чтобы понять, чем дышит и живет собеседник, — анализ на грани тонкой психологии и легкой легилименции. Квиддич, скачки крылатых коней, обсуждение последней постановки в театре «Альбион» или недавно открытой выставки оживших скульптур — обычные темы для светской жизни.

При обсуждении последних новостей нельзя было не затронуть и политику, включая гражданскую войну, развязанную Пожирателями. Статут секретности, чистота крови — эти вопросы подчас вызывали ожесточенные споры, особенно когда разум был опьянен вином. Многие крайне негативно отзывались о действиях Того-кого-нельзя-называть, некоторые придерживались мнения, что Упивающиеся поступают слишком радикально, а любые мало-мальски разумные идеи, к которым общество могло прислушаться, были извращены до невозможности. Впрочем, каждый выражал свое мнение с крайней опаской: одни полагали, что их слова могут расценить как оправдание терроризма, другие же боялись мести за оппозиционное мнение со стороны ПСов. И лишь немногие без оглядки говорили то, о чем думают.

— Еще одно убийство, вы только подумайте, бедные Боунсы, упокой Нимуэ их душу. И чистокровность их не спасла. А ведь Псы якобы охотятся только на маглов и, гхм, маглорожденных. Как, — дама запнулась, длинное перо авгурия на ее изящной шляпе слегка качнулось. Ее так и подмывало сказать «лицемерно», но она сдержалась, — прискорбно.

— В этом нет ничего удивительного, — ее собеседник с пышными усами притворно вздохнул, — это война, а война не меняется. Фашисты, прежде чем начать покорение Европы, сначала завоевали свою страну, простите за магловскую аналогию.

Блэк, легко читая людей, делил их на две категории. Тех, кто тайно одобрял действия Пожирателей, он считал глупцами, ведь Волдеморту на самом деле было плевать и на грязнокровок и на чистокровных, — он хотел власти только для себя, его трон станет надгробием для других. Тех же, кто выступал против такой агрессивной политики, жаль не было — в магическом обществе давно назревал кризис и Волдеморт, вобрав в себя все социальные и политические проблемы, стал именно тем чудовищем, которое общество заслужило.

Конечно, Блэк хотел убить Лорда, но не ради спасения людей. Нет, желание устранить Волдеморта шло из более эгоистичных, низменных мотивов — банальной мести. А что насчет общества… Идеи Волдеморта были не новы, напротив, во многом копировали Гриндевальда. Пусть его армия и проиграла, но волшебники не сделали никаких выводов, не предприняли никаких шагов к решению проблем, и вот когда появился новый Темный Лорд, маги стали наступать на те же грабли. Заслуживает ли такое общество спасения? Весьма сомнительно.

Однако Регулус понимал, что смерть Волдеморта затронет и Пожирателей, машина правосудия зажует их словно голодный питбуль. Следовательно нужно озаботиться созданием такой репутации, что послужит ему щитом от публичного линчевания.

Завоевать чужое доверие было нетрудно. Достаточно незаметно сделать нужному человеку плохо, а потом вернуть к прежнему состоянию, и человек будет вам благодарен. Такой формулой пользовался Реддл еще со школьных времен, обрастая должниками, словно бродячая собака блохами. Те же методы работали и для Пожирателей. Саботировать рейд, сорвать сделку, распространить порочащие слухи, а затем предложить пострадавшему помощь — и вуаля.

Сначала к его предложениям поддержки маги относились весьма скептично, но семья Блэков славилась своим могуществом и многочисленными связями, и свет от этого ореола также падал на ее наследника. Иногда Регулус даже делился некоторой информацией или способствовал в добыче артефактов, манускриптов и ингредиентов, которые было весьма затруднительно достать в обычных условиях. Все же в прошлой жизни он со своими товарищами немало помотался по черным рынкам и подпольным аукционам по всему свету, а рынок тахинов так вообще стал для него в нынешних условиях золотой жилой. Правда иногда для ведения дел магу приходилось пользоваться прежним именем, но то был сущий пустяк. И даже если до Волдеморта дойдут какие-то слухи о его возвращении, что ж, пусть Лорд понервничает.

Иногда он встречался с Грейбеком в «Белой виверне». Старый оборотень хоть и презрительно отзывался о рынке тахинов, называя его сборищем городских крыс, все же признавал его полезность в поиске связей, ведь он сумел увидеть, как некоторые оборотни по-разному обустроили себе жизнь. Одни пытались избежать невменяемости во время обращения: кто-то сидел на седативных, кто-то ударился в веганство, кто-то носил специальный артефакт-ограничитель. Другие подчинялись своим инстинктам и жили по природным обычаям. Были те, кто сумел устроиться на нормальную работу в качестве полицейского или детектива, или же построить собственный бизнес вроде владения мясной лавкой. Были те, кто выбрал жизнь наемника или частного охранника, были бойцы в подпольных боях. Каждый выбрал свою дорогу и каждый чувствовал себя полноценным.

Фенрир пока только приглядывался к будущему роду занятий, но Регулус чувствовал, как его ненависть к окружающему миру постепенно уменьшается.

Иногда Грейбек, когда был занят, посылал на встречу своего протеже, Скабиора, ликана пятнадцати лет отроду. Через него же маг и получал различные настойки и зелья, что готовили вейзи, — некоторые не имели аналогов в среде волшебников; если адаптировать их под нужды магов, на этом можно неплохо заработать.

Вот и сегодня вместо Фенрира пришел Скабиор. Отдав сумку с зельями и получив на руки кошель с фунтами, — тахины любили магловские деньги, — волчонок поспешно ретировался. Регулус тоже не стал задерживаться в пабе и, расплатившись за гоблинский пунш, трансгрессировал прочь.

Дома, распаковав сумку, маг стал разбираться с добытыми зельями. «Амброзия», «Озверин», «Поцелуй ночницы» — хоть все эти настойки вейзи обладали невероятными свойствами, они были так же токсичны для волшебников, как эликсиры магов для простецов. Но адаптировать их под нужды волшебного сообщества не составит труда. Яды, токсины, — все это можно нивелировать, те же простецы могут даже из рыбы фугу приготовить деликатес.

Однако Регулус не был силен в зельях. Если быть точнее, он мог сварить нужное ему зелье, но разница между его эликсиром и тем, что мог приготовить мастер, та же, что между стряпней домохозяйки и блюдом повара со звездой Мишлен. Но у него был на примете человек, который бы точно не отказался поэкспериментировать с зельями. Пора заняться поеданием второй пешки Волдеморта.

Северус Снейп, этот нелюдимый маг, постоянно варил зелья для Пожирателей, да и Повелитель никогда не отказывал ему в просьбах о снабжении лаборатории. Если учесть, что Реддл не доверил бы изготовление зелий абы кому, определенные выводы напрашивались сами собой.

На просьбу о встрече Снейп ответил положительно, пусть и был весьма удивлен подобным приглашением. Когда маг вышел из камина на ковер дома на Гриммо, двенадцать, Блэк по-быстрому представил его родителям и, отбросив прочь все прочие приличия, сразу повел гостя в лабораторию.

Пробный шар в виде просьбы разработать альтернативу Волчьему противоядию пролетел мимо. Снейп воспринял данное предложение весьма скептически и даже несколько враждебно, что весьма удивило Блэка. Причину столь категоричного отказа маг не объяснил, сославшись на то, что у него и так много работы благодаря Волдеморту.

— Неофициальной работы, — заметил Регулус. — Скажи мне, сколькими своими разработками ты можешь похвастаться в обществе? Признаю, твой талант подобен неограненному алмазу, но смысл в его обработке, если этот шедевр никто не увидит. Конечно, у тебя есть несколько публикаций в «Вестнике зельевара», но этого мало для всеобщего признания. Если ты займешься разработкой простого, а главное дешевого средства против ликантропии, я выступлю твоим официальным спонсором.

— Какая тебе от этого выгода? — нахмурился Снейп. Он, конечно, помогал Блэку пару раз с расчетами в школе, но они не были такими уж закадычными друзьями, чтобы тот озаботился благополучием нищего полукровки.

— Есть альянсы и кланы, с которыми я хочу укрепить свои отношения. Для этого мне нужен толковый зельевар, — видя, что полукровка колеблется, он добавил: — Снейп, мир не крутится вокруг одного Повелителя и его идей. Прежде чем реализовывать чужое благо, нужно подумать о своем, ты так не считаешь?

— Я не могу согласиться на твое предложение, — покачал головой Снейп, — я слишком многим обязан Повелителю.

— Тогда не буду настаивать, — Регулус медленно кивнул, давая понять, что не обижен его отказом. — Тогда есть кто-то, кого ты можешь порекомендовать?

Северус назвал несколько фамилий. Блэк поблагодарил его и вежливо проводил гостя до камина. При встрече на собраниях Пожирателей они более не поднимали эту тему. Спустя несколько лет Снейп, оглядываясь назад, думал, как повернулась бы его судьба, если бы тогда он согласился на предложение школьного товарища.

***

Прежде чем сеять сомнения в умах Пожирателей, заставить их волю следовать за Повелителем колебаться, Регулусу нужно было сделать некие подготовительные действия. Никто не поверит, что Волдеморт больной психопат, шизофреник, продукт вырождения и никчемный волшебник, что не заслуживает права вести за собой людей, если он не будет выглядеть таковым и вести себя соответствующе. Пусть чародей довольно трепетно следил, чтобы на него не навели порчу через части тела или личные вещи, создав крестраж, он сам проделал брешь в своей броне. Пусть это был всего лишь осколок души, он оставался связан с Лордом, иначе существование такой магии теряло смысл. Это было даже лучше капли крови, ведь если маг потеряет тело, можно дальше терзать его разум и душу.

Разрушить защиту медальона оказалось для Блэка не такой уж трудной задачей, — сила, что буйствовала в его теле, требовала выхода, а ежедневное колдовство было настолько рутинно, что становилось тошно. Открывать в ресторане устриц было и то сложнее, но вот оголенная душа на вид оказалась такой же склизкой и холодной.

Глаза Регулуса хищно сверкнули. Пусть Волдеморт испытает на своей шкуре страдания, которые он прежде щедро раздавал.

***

Лорд Судеб почувствовал на себе чей-то жадный, наполненный ненавистью взгляд и обернулся, но в комнате никого не было. Да и быть не могло, он бы обязательно почувствовал чужое присутствие еще до того, как человек переступил бы порог. Но все же следует перепроверить. Поводив палочкой из стороны в сторону, чародей убедился, что в комнате он абсолютно один: не было ни домового эльфа, ни какого-нибудь жучка-анимага, даже призрака — пусто. Подойдя к окну, маг окинул взглядом окрестности, — ничего подозрительного. Когда паранойя начала засыпать, Волдеморт вернулся на рабочее место: нужно было закончить проверку докладов, а не тратить время из-за взбрыкнувшей бдительности.

Ночь его прошла тревожно. Из-за анализа и оценки ущерба после последнего рейда, мозг, видимо, продолжая разбор дела, вновь и вновь воспроизводил сцену боя. Мелькали вспышки заклинаний, огонь танцевал на крыше домов, грохотала Бомбарда. Только дерн под ногами сменяется брусчаткой, Бомбарды становятся все мощнее и разрушительнее, и волчий вой звучит все ниже и пронзительнее, превращаясь в сирену воздушной тревоги.

Воспоминания о войне, о ночи на двадцать пятое августа тысяча девятьсот сорокового*, заставляют разум метаться в бессильной ярости. Он уже не тот слабый мальчишка, что из-за Надзора не может колдовать на каникулах и вынужден прятаться в общественном бункере в метро, как крыса. Он самый могущественный, самый великий и ужасный волшебник, который имеет полное право решать — кому жить, а кому умереть. Он тот, кто повелевает. Вот только памяти не прикажешь.

Из-за дурацких снов дурное настроение было обеспечено ему на целый день, и вечернее собрание никак его не улучшило. Ну почему, почему его окружают такие идиоты и лентяи, вечно оправдывающиеся, вечно требующие продления сроков. Просто стадо баранов, которое нужно постоянно подгонять, чтобы они вместо пяления на ворота начали их таранить. А ведь его терпение не безгранично.

Чтобы иметь больше контроля и лучше держать руку на пульсе, он стал чаще созывать собрания. И что же? Некоторые имели наглость опаздывать на них! Видите ли, их не предупредили заранее, у них дела в Министерстве или светский раут в самом разгаре. Ха, так у них остается еще время веселиться! Ну он им устроит веселье…

От еле сдерживаемой ярости кровь шумит в висках, маг чувствует, как пульсируют его глазные яблоки. Шорох бумаги похож на звук скребущихся жуков. Он слышит, как в задних рядах волшебники о чем-то шушукаются. Подсознание шипит змеей, что он слишком мягок к ним, слишком терпелив, нужно наказать, иначе они вконец распоясаются. Они должны беспрекословно подчиняться ему. Ведь он — наследник самого Салазара. Одна капля его крови в стократ ценнее их. Все маги должны склонить голову перед ним. Или умереть.