Мысли Кагами перед сном были такими, что тот ожидал мокрых снов с участием Куроко почти с надеждой, а вместо этого проснулся в холодном поту.

Было уже утро, пятнадцать минут до звонка будильника, поэтому больше лежать он не стал, отправился в ванную на втором этаже, напротив спален. Вскоре у раковины к нему бесцеремонно притиснулся зевающий Аомине. Он почесал подбородок, изучил свою помятую физиономию в зеркале и начать решил с чистки зубов. Кагами, отступив на полшага, вытирался полотенцем, и, облокотившись на прохладный кафель стены, спросил:

— Как там Куроко?

— Храпит.

— Врешь, — нахмурился Кагами.

— А чего спрашиваешь тогда? — огрызнулся Аомине, которому неудобно было разговаривать и чистить зубы.

— Ну… может ему кошмары снятся… — проворчал Кагами, отвернувшись.

— У него таблетки от кошмаров есть. А хотел его контролировать — спал бы с ним в одной комнате. Он бы и не удивился. А утром обнаружил бы тебя в своей кровати, а ты бы такой: «Я слышал выстрелы! Решил, что так будет проще тебя спасти», — Аомине, начавший бриться, порезался, разозлился и запустил в Кагами мыльницей, считая того виноватым.

Когда Кагами заглянул в спальню, Куроко еще спал поперек большой кровати, свернувшись клубком. «Интересно, насколько сильное у него снотворное? Или он уже проспал свои восемь часов и почувствует постороннего рядом». Нужно было идти на пробежку, но Кагами ощущал себя странно: он не хотел оставлять Куроко одного, хотел дождаться возвращения Аомине из ванной. Хотя казалось бы, что может быть глупее? Ну что с Куроко может случиться здесь, в закрытом доме, тем более, что Аомине находится через коридор от него.

Решив не потакать своей паранойе, Кагами отправился вниз по лестнице к выходу, стараясь самому себе казаться беззаботным.

Когда он вернулся с пробежки, не обнаружив на этот раз ни одной посылки, с кухни слышался грохот и шум воды. Ему казалось, что это Аомине взялся готовить, но тот предпочитал есть готовое, поэтому на кухне, в его фартуке нашелся растерянный Куроко. Он пытался и помыть томаты, и хотя бы убавить огонь под пустой сковородкой. Кагами снял сковородку с горелки, дав ей остыть, поднял с пола и переправил в мусорку упавшие и разбившиеся томаты. Куроко спохватился, снял с себя фартук и протянул ему, но Кагами жестом предложил оставить.

Ему казалось, что скоро это будет невыносимо. Куроко с каждым днем все глубже забирался ему под кожу. С Тацуей было по-другому, Тацуя был похож на летнее солнце, в его лучах хотелось греться. Куроко же хотелось обладать. Положить его ладонь на свою и сравнить, насколько та меньше. Конечно, Кагами привык, что он выше многих, но именно рядом с Куроко это пробуждало в нем что-то сладкое. Но все же, дело было не только в этом. Именно Куроко хотелось защищать. Обхватить его руками, спрятать и стать тем железным ящиком, в котором спрятал его Теппей. Ящиком, в котором его никогда не найдут.

— Я научу тебя, — произнес Кагами в ответ на удивленный взгляд. — Надевай. Тебе он больше пригодится.

Тацуя умел готовить. Они часто, собираясь с друзьями или втроем с Алекс, готовили сами. Но во-первых, это было до признания Кагами, а во-вторых, Куроко — не Тацуя. И не был бы им, даже если умел готовить.

— Так странно. Ведь ты вроде… — и замолчал. Не мог подобрать слов, чтобы выразить, что профессия у Куроко нежная, почти женская, и для готовки как раз располагающая.

— Я просто ничего сложного готовить не умею.

— А что пытался? — поинтересовался Кагами, осматривая вытащенные из холодильника ингредиенты: курица, сыр, пропавшие теперь томаты, яйца.

— То мясо, что было вчера.

— Хм. Тогда достань еще томатов и сухари.

Куроко снова больше наблюдал, боясь сделать что-то не так. Он мыл овощи, размораживал курицу, разбивал и взбалтывал яйца, но нарезал мясо, отбивал его и обваливал в приготовленных сухарях Кагами, он же нарезал томаты мелкими кружочками.

И было в этой готовке что-то сродни прелюдии. Будто сейчас они закончат и уйдут в спальню. Нет, не заняться сексом, а просто полежать немного рядом друг с другом часов до десяти-одиннадцати, разговаривая о какой-нибудь ерунде. И как-то и забылось, что где-то в доме должен быть Аомине, и что сейчас еще только утро, и даже то, от чего так хотелось защитить Куроко, превратилось в общую темную массу за стенами этого дома.

Если бы ничего не случилось, Кагами все равно бы сорвался. Но Куроко, все еще пытавшийся помогать, решил посолить жарившееся мясо, а Кагами поймал его руку над сковородкой, обхватив ладонь, заметив:

— Я добавлял соль в муку. Хватит, пересолим.

И замер, потому что жест показался интимным, а Куроко руки не отнимал, хотя и не смотрел на Кагами. Он переступил, чтобы встать за спиной Куроко, положил вторую руку на стол, скорее поймав его в ловушку, чем став защитой. Хуже — угрозой, но это Кагами понял, когда вдохнул запах его волос и уперся взглядом в затылок.

«Теппей тоже хотел его защитить. Спасти. Спрятать. Не убрал ли Ханамия моего соперника?».

— Вас с Киеши связывала только дружба? Мне всегда казалось, что за друзей жизнью не жертвуют, — заметил Кагами, надавив на ладонь Куроко, и соль просыпалась на плиту. Нужно было выключить мясо, сейчас не до него. Куроко должен был все понять по этой хватке, по зашедшему разговору, но раз продолжал стоять неподвижно… С другой стороны, он и за Ханамией пошел без сопротивления.

— Киеши был таким. Такие сгорают быстро. Да и… он думал, что сможет спастись. Так он сказал мне. Что уйдет и приведет помощь. Уведет их за собой. Он не стал бы оставлять меня одного на том складе, ведь так? Нас ведь могли найти не через день.

Кагами слушал его без внимания, думая, как бы перетащить Куроко от плиты к кухонному столу. Он выключил огонь, решив, что с едой они разберутся потом, а сейчас он не отпустит, пока Куроко его не ударит, или не попросит. Кагами чувствовал: ему все можно и сопротивления не будет. Он положил ладонь на живот Куроко, потянул за собой к кухонному столу. Куроко вздрогнул, кончики его ушей покраснели, а больше Кагами ничего не видел. Он, улыбнувшись, отпустил Куроко, хотя свобода эта была мнимой, ведь они все еще стояли почти вплотную, и Кагами ждал реакции: обернется, ударит, обругает, сбежит или спросит спокойно: «Что это было только что?».

— В нашу первую встречу я подумал, что ты провоцируешь насилие только своим видом.

— Потому что я слабый? — спросил Куроко, не оборачиваясь, и голос его сложно было назвать спокойным, но Кагами не понимал, страх это или что-то другое.

— Скорее напротив. Желание проверить на прочность. Вот и теперь… Почему ты ничего не делаешь? И ни о чем не спрашиваешь. Чего ты ждешь?

Куроко молчал, и Кагами, решив, что ему просто не оставили выбора, и игру стоит продолжать, снова придвинулся вплотную, руками повел по краю стола, на сближение, снова замыкая круг.

Куроко вздрогнул, попятился, развернувшись к нему вполоборота, будто пытаясь спрятать свой затылок, и тогда Кагами извернулся, несильно прикусил кожу на шее, и когда Куроко попытался вывернуться из рук — потянул зубами его за мочку уха.

Началась возня, больше похожая на драку щенят: рычали, кусались, выворачивались, но было понятно: это несерьезно, и разнимать их не надо. Кагами надеялся, что так же они выглядели со стороны, иначе, если войдет сейчас Аомине, он сначала полезет в драку, а потом спросит, что тут происходило. Куроко если и ударил его пару раз, то слегка, скорее пытаясь отпихнуть от себя локтем, потому что слишком тесно в этой потасовке прижимался к нему Кагами. Он отчего-то был уверен — или хотел верить — что если бы Куроко сопротивлялся всерьез, то бил бы сильнее. Во всяком случае, Кагами точно знал, как можно ударить локтем.

И все же, это было похоже на издевательство над самим собой, потому что хотелось целовать губы, положить спиной на засыпанный мукой стол, и оставить на Куроко свой след, связав себя с ним. Будто раньше секс ничего не значил, а этот — ритуал. Способ перескочить неловкое ухаживание, уговоры и взгляды.

Кагами сильнее прижал его бедрами к краю стола, зарывшись носом в волосы, и остановился, замер, глядя ошалевшими глазами только что проснувшегося человека. Когда он отпустил Куроко, отступив на шаг, ему показалось, что между ними рвутся тонкие паутинки. Тот пытался отдышаться, не оборачиваясь, держась за шею, и уши его горели. Кагами выскочил из кухни, так ничего и не сказав. 

Хлопнула дверь на втором этаже, и, судя по зашумевшей воде, то была ванная.

Аомине ощущал себя лишним в этом доме. Не будь он здесь на задании, гулял бы где-нибудь с утра до вечера, возвращался бы только на ночь. Спал бы где-нибудь в гостиной, и на входе бы долго и громко ворчал, разуваясь, чтобы всем точно стало понятно, что он вернулся. 

Кагами он нашел в комнате, в которой тот спал в первую ночь. Тот смотрел телевизор, но, Аомине был уверен, не особо следил за развитием сюжета фильма.

— Я дожарил завтрак. Не стоит благодарности, наверняка тебя что-то очень отвлекло. Наверное, это было то же, что заставило гонять стиральную машину из-за одного только спортивного костюма.

— Ты оставил Куроко одного? — спокойно спросил Кагами, убавляя звук фильма.

— В десяти метрах отсюда. В нашей комнате, читает.

«Впрочем, так же, как и ты смотришь кино», — мысленно прибавил Аомине.

— Кажется, я его напугал.

«Скорее продинамил», — снова прибавил Аомине, который проснулся от грохота на кухне и хотел уже бежать туда с пистолетом наперевес, но понял, что там справятся и без него.

— Не факт. У него на хвосте сумасшедший киллер, убивший его друга и присылающий ему мертвых щенков. Не уверен, что ты можешь сделать что-то, чтобы его напугать. Если честно, я не подписывался между вами бегать. А ты его охранять должен, а не прятаться.

— Но он же в десяти метрах, — напомнил Кагами. 

Разговаривать дальше не имело смысла, и Аомине вышел, оставив того в компании телевизора.

Куроко уже не читал, а лежал глядя в потолок, но на звук открывшейся двери повернулся. Аомине, прислонившись к косяку, предложил:

— Пошли прогуляемся. Тут рехнуться можно.

Он думал, что Куроко снова выпил снотворное и собирается проспать весь день, но тот кивнул, поднялся, добавив:

— Я еще не завтракал. Подождете пятнадцать минут?

— Можешь не торопиться.

Аомине тоже эгоистично хотел отвлечься, к тому же скучно было ходить по дому и смотреть, как эти двое дуются друг на друга по углам. В твитер Кисе он обещал себе заглядывать не чаще раза в день, вечерами, и пока обещанию этому был верен, тем более, что ничего хорошего там не видел. Но и плохого там тоже не наблюдалось.

Пешком на этот раз идти не рискнули, хотя Аомине и не мог точно сказать, чего именно опасается, но поездка до магазина и обратно казалась ему такой же безопасной, как оставаться дома.

— Если внимание Кагами тебе неприятно, ему достаточно сказать.

— Он это серьезно? — пристегнувшись, спросил Куроко, не глядя на него. Аомине чертыхнулся мысленно. Он ожидал кивка, а не начала разговора.

— Насколько я его знаю, а я его не знаю, потому что друзьями мы с Кагами никогда не были, может и серьезно. Но я не советчик. Понимаю, выбор у тебя небольшой: я да Кагами. Но поговорить лучше с ним.

Куроко намек понял, либо и сам особо распространяться на эту тему не хотел, но до самого магазина молчал, хотя Аомине и включил радио для верности.

В продуктовом Аомине казалось, что домохозяйки, сбившиеся кучками, шепчутся, обсуждая их, но он и сам понимал, насколько это глупо. Они могли быть просто друзьями, заселившимися в один дом, чтобы платить за аренду вскладчину. Поэтому он расслабился, позволив себе не поддерживать легенду. А если придется упомянуть их якобы отношения, то можно предположить, что Аомине не из тех, кто любит публичные проявления чувств.

Он задумался о Кисе, и что изменилось бы, если можно было не скрывать свою связь. Да ничего бы не изменилось: Аомине все так же предпочитал бы проявлять свои чувства дома, за плотно закрытой дверью. Он и там был не слишком романтичен. И вдвоем с Кисе в магазин никогда не ходил, если только после работы забегали за пивом.

Куроко тоже ничего изображать не собирался, хотя продукты выбирал именно он, наполнив тележку овощами, консервами, добавив пару пакетов молока и застряв в мясном отделе.

— А Кагами ничего не просил купить? Быть может, стоит позвонить ему? Уточнить, ведь готовкой занят обычно он.

Аомине перегнулся через тележку, выбрал лоток с белым мясом то ли курицы, то ли индейки, сверился с ценой и закинул в корзинку:

— Хотел бы, сам пошел. Будет готовить из того, что купим.

При всем спокойствии Аомине, он почти ликовал, забирая покупки у кассы, словно он удачно отбился от нападения.

По пути к стоянке, у эскалаторов, у него зазвонил телефон, а так как номер этот был только у троих людей, в карман за мобильным Аомине полез с мыслью: «Поздно, мы все купили и возвращаться я не собираюсь». И замер, взглянув на экран. Есть номера, которые ты наизусть не помнишь, но все же узнаешь, стоит им высветиться на экране. Он не сохранял себе номера Кисе в этом телефоне, и его звонок значил только одно: случилось что-то серьезное.

— Никуда не отходи, — мрачно произнес Аомине, оставив Куроко около эскалатора с пакетами продуктов. — Я сейчас.

Он отошел к витрине кафетерия, нажал прием вызова и начал с вопроса:

— Что случилось?

— О, прости-прости, мне просто было скучно и я решил позвонить, — произнес расхлябанный голос в трубке. Совсем не Кисе. Аомине сжал челюсти, бросил быстрый взгляд на Куроко. Тот стоял на месте, и Аомине вернулся к разговору:

— Где Кисе?

— Пьет кофе. Я так думаю. Прикинь, ушел и бросил телефон на столе. Я вот тут думаю, возвращать ему или нет, а, как думаешь? Проучить твоего парня, чтобы дорогими вещами не раскидывался или он еще насосет?

Аомине считал до десяти в уме, но куда больше его успокаивал тот факт, что Хайзаки знает, что Кисе — его, и может сколько угодно издеваться. Но так же практически предупрежден, что если сунется к тому, может попрощаться с яйцами.

— Откуда у тебя этот номер? В мобильном Кисе его не было.

— Конечно не было. Иначе он бы тебе каждые десять минут названивал. Скажем, у меня свои каналы.

— Ага. И имя им Имаеши.

— О, конечно нет. Просто это задание хотели дать мне, но потом с чего-то решили, что ты для этого подойдешь больше.

У Аомине окончательно испортилось настроение, когда он представил, что в одном доме с Кагами и Куроко жил бы Хайзаки. Они оба, конечно, проглотили бы и это, да и Аомине спокойно просыпался бы с Кисе в одной кровати, но все-таки…

Он снова повернулся бросить взгляд на Куроко, и обомлел, уже не слыша, что продолжает говорить Хайзаки. У эскалатора не было ни Куроко, ни пакетов.

«Мы в людном супермаркете. Здесь везде камеры. Он не мог выкрасть Куроко прямо у меня из-под носа» — нажав сброс, думал Аомине. Затем выбрал номер того сотового, что они дали Куроко, и нажал вызов, вспоминая, брал тот с собой телефон, или нет.

Мобильный заиграл одну из стандартных мелодий, Куроко нащупал его в кармане толстовки, но лишь сжал в ладони, подняв глаза.

Ханамия улыбался:

— Ну, что же ты. Ответь, он же волнуется. Наверняка думает: «Ай, какой дурак, ушел без меня». Злится. Ответь и дай мне трубку. Я скажу, что это я тебя забрал, и на тебя он больше не будет злиться.

Куроко ощущал вибрацию телефона в руке так, будто это был зверек, пытавшийся выбраться. За его спиной, осматривая стоянку у торгового центра, застыл второй парень из банды Ханамии. Темный джип, припаркованный неподалеку, уже завелся и тронулся с места, подъезжая к ним.

Все случилось так быстро, внезапно, что Куроко не успел опомниться. Ханамия, сам, в кепке и серо-коричневой толстовке, хлопнул его по плечу, дружелюбно поздоровавшись:

— Тецу, здорово. Давай, помогу.

Он подхватил пакеты, ступив на эскалатор, Куроко толкнули туда же. За его спиной встал молчаливый парень, и что-то уперлось под лопатку, а Ханамия, продолжая улыбаться, негромко, словно бы доверительно, произнес:

— Ты же не хочешь быть убитым прямо здесь. Тут у нас планы совпадают.

Куроко промолчал, насупившись. Он не собирался повторять свою ошибку и снова идти за Ханамией до любого «тихого места». Он знал, чем это закончится. Он пытался понять только, что именно упирается ему в спину — нож или дуло пистолета — и надеялся, что это нож. И сейчас, когда подъезжала машина, не шевелился. Ханамия смотрел за тем, как плавно и без спешки подъехал джип, говоря:

— Не волнуйся. Продукты я попросил отнести к вашей машине. И оставил записку, чтобы ужинали без тебя, — он взялся за дверцу подъехавшего джипа и с жестом чуть ли не дворецкого и пробившейся на лицо гаденькой улыбкой, пригласил:

— Присаживайся. Нас ждет много…

Ханамия ошарашено замер, потому что таким же удивленным выглядел его подельник, да и смотрел широко раскрытыми глазами водитель. Куроко рядом уже не было. 

— Твою мать! — Ханамия хлопнул дверцей машины, осмотрелся. Ему казалось, что сейчас он бы уже не стал тратить время на игры, и прирезал бы сволочь на месте, еще на эскалаторе. — Ты куда смотрел?!

— На него и смотрел… — промямлил тот. — Но потом он вдруг раз… и исчез.

Кагами был в торговом центре минут через десять после звонка, а может и меньше. Аомине как раз разговаривал с охраной, но, увидев его, бросил им что-то и подошел ближе.

— Однако ты раньше полиции. Они меня наебали. На видео все за секунды сделано, стоило отвернуться.

— Так какого ты отворачивался?! — вспылил Кагами.

— Да, конечно, я должен был следить за ним в упор и не моргать.

— Из дома ты его вывозить не должен был!

— Заткнись, — отрезал Аомине, и вот теперь, когда повисла напряженная тишина на грани драки, Кагами услышал, как вибрирует его телефон.

На экране светилось «Куроко Тецуя».