Денис уже привык к тому, что каждый раз, когда с ним происходило это, он оказывался не сторонним наблюдателем, а становился… ну почти собой. Ему оставалось его имя, вроде бы, внешность (посмотреть в зеркало не всегда получалось) и, в крайних случаях, привычная модель поведения. Возможности же контролировать свои действия или слова ему никто не давал.

Что происходило с теми Денисами, которых он заменял, ему не было известно. Равно как и не было известно, существовали ли эти Денисы вообще. Вероятность того, что происходящее было просто играми его воспалённого воображения, которое решило придумать ему другую жизнь, всё ещё оставалась и была довольно большой. Наверное, в это даже хотелось верить сильнее чем в то, что его постоянно выкидывает непонятно куда и потом возвращает назад неведомым образом. Возможность ненадолго сменить мир и почувствовать себя в теле копии себя пугала настоящего Дениса чуть больше, чем собственное сумасшествие.

К слову, его всё чаще одолевали мысли, что Денисы из других вселенных никуда не девались, это он мог лишь смотреть их глазами. Иначе не объяснить было того, что каждый раз его тело двигалось так, как будто вообще не зависело от его желаний. Он не мог ничего сказать, никуда пойти, даже мыслей его, казалось, тот Денис не слышал. Оставаться наблюдателем в собственном теле (опустим условности, тело ведь оставалось приблизительно таким же, которое в тот момент спало в Шампери) было даже хуже, чем видеть себя со стороны. Так даже не получалось думать о том, насколько адекватными были действия других Денисов: всё, что было совершено, якобы, от первого лица, как-то автоматически воспринималось как единственно верный выход.

Каждый раз процесс смены мира (Денис решил пока называть это так, раз уж не знает, какая у этого вообще природа) превращался в лотерею: с чего начнётся новый день в теле нового Дениса? Начнётся ли этот день с утра или его выкинет прямо на лёд в середине произвольной? Останется ли он в XXI веке или нет? Будет ли вообще человеком тот Денис, чьими глазами придётся смотреть ближайшие несколько часов?

Сегодня день начался с утра. Это радовало, потому что Денису уже доводилось оказываться и посреди боя на мечах (спасибо, что Денис во всём этом разбирался лучше и не лишился руки или чего похуже: не факт, что это вернулось бы назад после пробуждения, а проверять как-то не хотелось), и в самом разгаре разговора с ну очень важным клиентом ну очень важной фирмы, и даже несколько раз на соревнованиях, причём минимум два из них — в процессе падения, кажется, с акселя. К слову, удары о лёд чужого тела ощущались не меньше, чем такие же, но «свои», это Денис запомнил ещё в один из первых «провалов», в тот единственный раз, когда его вышвырнуло на тренировку.

Но сегодня ему дали время сориентироваться и понять, чем вообще занимается тот Денис, который на эту ночь станет личным транспортом для его разума.

Кажется, это был гостиничный номер. По крайней мере, впечатление обжитого это место вообще не производило. Унылые обои, унылый декор «под лепнину», унылая мебель «под барокко», вокруг, даже там, куда бы по-хорошему не стоило их лепить, наклеены кристаллы, всё выглядело как-то уродливо, аляписто и скучно, хоть и явно косило под «дорохобохато». Жить вот в этом каждый день… нет уж, спасибо, не надо. Денис, видимо, разделял это мнение, потому что всё было явно готово к тому, чтобы выехать как можно быстрее. Минимум вещей вытащено из чемодана, а сам он стоит почти застёгнутый у самой двери. Да и вообще атмосфера в этом номере была похожа на ту, которая обычно появляется только перед самым выездом, но уж никак не рано утром. Кстати, о времени…

Денис приподнялся на спине, чтобы дотянуться до телефона. На экране блокировки стояла фотография какого-то очень навороченного многоярусного торта почти в человеческий рост. Времени было полпятого утра.

Денис ужаснулся. Он что, попал в тело настолько лютого жаворонка, что тот способен вскочить в такую рань без будильника?

Денис рухнул обратно на кровать и уставился в потолок. Сознание услужливо подсказывало ему, что неплохо бы подниматься, потому что на сегодня запланировано немало дел. И главное из них не вызывало ничего кроме чувства отвращения.

Как так вообще вышло, что за каких-то несчастных полгода тот самый человек-мечта, который служил главным мотиватором, стал восприниматься Денисом как дешёвый хайпожор, готовый сделать шоу из любого события, которое может принести хоть немного прибыли, до сих пор оставалось загадкой. Загадкой же оставалось и то, что он умудрился монетизировать обиду Дениса и наживаться на ней, будто совсем не испытывая мук совести. А могло ли этому человеку вообще быть стыдно?

Денис сомневался. Денис, то есть, настоящий Денис, который сидел сейчас в голове Дениса без права на любое действие, считал, конечно, что настолько резкое выражение эмоций было не так уж необходимо.

В любом случае, сам он так, наверное, не поступил. С другой стороны, причину такого настроя Дениса он пока не понимал, поэтому и судить брался только разве что чуть-чуть. Капельку.

Денис поднялся с кровати, не утруждая себя даже тем, чтобы заправить её, и направился в небольшую кухоньку, которая, наверное, была единственным плюсом этого дизайнерского кошмара.

На столе стояла миска с месивом, которое, по идее, должно было стать сырниками. Нет, оно не простояло целую ночь на столе хотя бы потому что когда Денис уходил спать, вот этого вот самого месива нигде не было.

Это ему так услужливо напомнили, что его менеджер (самый лучший и старательный, по его же собственному утверждению) до сих пор с плитой обращается исключительно на «вы» и намерен прийти на завтрак? Когда только он успел в номер зайти? Вопросов относительно «как он умудрился попасть в чужой номер» у Дениса не возникало: с самого начала этой шоу-клоунады их обоих уже пытались и покалечить, и «случайно» отравить, поэтому теперь на всякий случай, если они ехали на очередное шоу и останавливались в гостиницах, у каждого были ключи от обоих номеров. Не то чтобы Денис часто заходил в чужие номера: не очень-то эстетически приятно было обнаружить там своего менеджера и его парня, который неведомым образом оказывался в каждой их поездке даже если они ехали за границу. Шифроваться эти двое не умели абсолютно. И если Денису было, в целом, плевать (только не перед его салатом, пожалуйста, он не нанимался смотреть на их брачные игры, тем более когда сам был одинок!), то вот ресторану, на который они оба работали, нет, и это могло повлечь за собой огромные неприятности. С другой стороны, в этом ресторане прилично платили и закрывали глаза на всю шоу-клоунаду.

Денис ещё раз придирчиво пригляделся к месиву. Нет, сейчас он ничего жарить не будет: сегодня такой день, что кулинарный ресурс нужно беречь до вечера, а не тратить на кое-как намешанную творожную массу.

— Спасибо, что ты хоть не полуфабрикаты голубцов притащил, — пробормотал Денис, включая чайник. — Я бы с тобой точно общаться перестал.

Где-то у него были хлебцы. Раз уж плиту он включать не намерен, а есть хочется, творог можно использовать и по-другому.

— Надеюсь, ты не спишь, — услышал он от двери. — Потому что нам уже неплохо бы ехать на съёмки, а если мы опоздаем, дед опять найдёт в этом причину похохмить и испортит тебе всё. Я не хочу выслушивать твоё нытьё на обратном пути!

От того, насколько раздражающе-бодрым мог быть этот человек в такое время, воротило даже Дениса, который, признаться честно, считал себя очень жаворонистым жаворонком.

Денис тяжело вздохнул.

— Алиев, будь другом, не действуй на нервы, они и так слабые! — воскликнул он. — Дед в любом случае на говно изойдётся и сам сто процентов опоздает, поэтому смысл носиться и переживать за его придирки. А сниматься всё равно почти вечером, что мы там будем делать столько времени?

Алиев закатил глаза и уверенно прошёл в кухню.

— У тебя проблемы, — заявил он.

— Дед нашёл на меня какой-то компромат? — нарочито равнодушно спросил Денис.

— Не эти проблемы, — последовал ответ. — Другие.

Денис поморщился.

— Кто-то распускает сплетни про то, как я попал в кулинарные шоу? Или начальство прознало, что мы с тобой не настолько гетеросексуальны, как заявляли и пообещало устроить разнос по возвращении?

— И не эти.

— Ну тогда у меня нет проблем, — весело заявил Денис, намазывая творожную массу на хлебец.

— У тебя есть проблемы. Проблемы с режимом сна.

— Это хронотоп, — бросил Денис. — Всю последнюю неделю ты спишь максимум по три часа в сутки! — воскликнул Дима. — Это не хронотоп, Денис, это проблемы!

Денис лишь передёрнул плечами, ничего не ответив.

— Денис Сергеевич, это инфантильно!

— Дмитрий Сергеевич, я в курсе, — парировал Денис. — Давайте закроем эту тему, хотя бы на время?

Дима закатил глаза, но ничего не сказал. А потом ему на глаза попались импровизированные бутерброды.

— Ты точно один из самых известных поваров в мире?

Денис довольно кивнул.

— А что, не похоже?

— Как-то это всё несолидно, я даже не знаю…

Денис от возмущения едва не поперхнулся чаем.

— И это ты говоришь мне про солидность? Хочешь, я напомню тебе как ты написал рэп про пиво и попытался отправить это на радио?

— Это было один раз и на спор!

— Ну раз на спор… а когда наш дорогой шеф-повар-гомофоб заявил, что когда-то комментировал фигурное катание, кто ему прислал на почту песню с посылом в пешее эротическое*? Да ещё и подписал «от тайного поклонника». И Жениного брата зачем-то приплёл…

— Это не я!

Денис посмотрел на него как на умалишённого.

— Алиев, у нас общий аккаунт почты! Яга на меня потом месяц косился, пока не понял, что поэт из меня примерно такой же, как из него адекватный человек!

Но Дима был непреклонен.

— Не помню, — заявил он. — Не было. Это не я.

— Ты спрашивал у меня рифму к слову «в почёте», не нужно отпираться.

— Я… так, мы опаздываем. Давай, допивай чай, забирай вещи и поехали подальше от этого блескучего муравейника.

Денис вздохнул.

— У деда нет вкуса, ты же помнишь, — сказал он. — Это ещё не так плохо, как могло быть.

У входа в гостиницу их уже ждало такси. Денису, вообще, было страшновато, потому что предчувствие чего-то плохого не отпускало с самого утра. Видимо, Денис его настрой разделял, не зря же так активно отшучивался всё утро, хоть атмосфера к юмору и не располагала совершенно.

— Я боюсь, — признался он, когда такси уже почти подъезжало к зданию ресторана. Точнее, это был огромный развлекательный центр, ресторан в котором находился, как полагается, на самом последнем — шестом — этаже. Более пафосного и элитного заведения в этом городе не было.

— Прекрати, — отмахнулся Дима. — Это последнее шоу в контракте. Выиграешь — дед отстанет раз и навсегда.

— А если не выиграю?

— Выиграешь. Все условия сегодня на твоей стороне. Дед, наверное, даже не ожидал, что всё так сложится.

— Вот именно, всё на моей стороне, — вздохнул Денис. — Слишком неправдоподобно получается. Дед ради своей победы всё сделает.

— Даже если и так — там будет куча наших, а мы с Женей от тебя до самых съёмок не отойдём. При нас он ничего не сделает, а в прямом эфире будет слишком очевидно, он всё-таки не идиот.

Денис покачал головой.

— Всё равно что-то мне подсказывает, что ничем хорошим этот день не закончится.

— У тебя такое состояние стабильно перед каждым шоу. Ты просто волнуешься.

Денис ничего не ответил и отвернулся к окну. Его, как и сидящего в его голове Дениса, никак не отпускали мрачные мысли.

Женя действительно ждала их уже на парковке, активно переругиваясь с каким-то водителем и с кем-то переписываясь в смартфоне. Она тоже выглядела не на шутку взволнованной.

— Ламбьель отпустил всех наших! — выпалила она вместо приветствия, стоило Денису выйти из машины.

— В каком смысле — «отпустил»? — поражённо спросил Денис.

— В прямом! — воскликнула Женя, не выпуская телефон из рук. — Сейчас внутри только люди Ламбьеля. Из наших теперь только мы с Димой, всем остальным он лично писал и говорил, что на сегодня их услуги не требуются. Якобы передавал твою просьбу.

— А они и поверили, — вздохнул Денис.

— Я Мише написала, рассказала об этом, — сообщила Женя. — Он сказал держать его на проводе, если Ламбьель вдруг осмелится что-то выкинуть.

Денису стало чуть спокойнее. Если уж неугомонная Женя умудрилась привлечь к их шоу своего не менее неугомонного старшего брата, значит, волноваться было почти не за что. Этот парень только казался нелюдимым и угрюмым, а ради своей единственной родственницы мог поставить на уши целый город. Что уж говорить о просьбах этой самой родственницы.

— У него же свидание? — удивился Дима. — И он будет возиться не со своим парнем, а с тобой?

— Немного экстрима никакому свиданию не помешает, — отрезала Женя. — Тем более уж экстрим-то эти двое любят!

— Пойдёмте, опаздываем, — подал голос Денис. Он всё ещё чувствовал себя ужасно паршиво.

У входа в здание было как-то ненормально много охраны. Там же обнаружился и Ламбьель, в очередной раз рассказывавший персоналу какую-то безумную историю. Он казался весёлым и расслабленным, но кому как не Денису было знать, что из себя представляет этот человек и как хорошо он умеет притворяться. Опасность, исходящая от него, была почти осязаемой. Денис ощутил острое желание убраться подальше.

Заметив их приближение, Ламбьель на секунду застыл на месте, удивлённо уставившись на Дениса, а потом поспешно сбежал в неизвестном направлении. Охранники преградили им вход в здание.

— Пропуск, — потребовал самый пугающий из них. Продемонстрированные пропуски его не удовлетворили.

— Не тот. Аккредитационный пропуск.

— Эти пропуски считаются аккредитационными, — возразила Женя.

— Нет, — прорычал громила. — Высшего уровня.

— Он нужен только на съёмки, — встрял Дима. — Зачем менеджерам допуск на площадку, тем более, здесь?

— Распоряжение месье Ламбьеля, — неохотно ответил охранник. — Либо показывайте то, что нужно, либо валите!

Женя бегло оглядела здание развлекательного центра.

— В принципе у меня есть несколько идей и я догадываюсь, как туда можно забраться… — пробормотала она как можно тише чтобы громила не услышал. — Ты пока пройдёшь, а мы…

— Я без вас никуда не пойду! — мгновенно воскликнул Денис. — В одиночку против людей деда… нет, спасибо.

— Не нужно вести себя так инфантильно, месье Васильев, вы вполне сможете провести несколько часов и без своих телохранителей, — рядом с ними будто из ниоткуда появился Ламбьель. — Не убивать же вас там будут, ей-богу!

— С вами никогда нельзя быть ни в чём уверенным, — ответил Денис, изо всех сил стараясь держать лицо: всё-таки этот мужчина пугал его, наверное, даже сильнее, чем раздражал.

Ламбьель усмехнулся.

— Не нужно пытаться шутить, месье Васильев. Нам пора. А вы двое, — обратился он к Жене и Диме, — лучше подождите своего друга здесь ради вашей и его безопасности. Надеюсь, я выражаюсь понятно?

Денис сделал было шаг к нему, но внезапно понял, что не может сдвинуться с места.

У самого входа Ламбьель нетерпеливо обернулся.

— Не заставляйте меня ждать, месье Васильев.

— Я не могу, — ответил Денис. — Меня что-то не пускает.

Сидевший в его голове Денис от неожиданности перестал паниковать и потерял контроль над телом Дениса, который, оказывается, получил незаметно для себя, не позволяя Денису сделать ни шага.

Ламбьель заинтересованно уставился на Дениса, который, не удержав равновесия после внезапно вернувшейся способности двигаться, едва не оказался на асфальте.

— Вы устраиваете клоунаду, месье Васильев, — процедил он. — Не стоит так делать.

Когда за ними закрылась дверь центра, Денис впервые за всё утро отчётливо ощутил всю безвыходность ситуации. Он один в огромном шестиэтажном центре, полном людей Ламбьеля. Ламбьель же… видимо, ему эта ситуация приносила удовольствие. Впрочем, Денис не ручался, что и сам бы не был доволен уязвлённостью своего соперника. Любого, не обязательно Ламбьеля.

— Я хочу показать вам кое-что, — заявил Ламбьель, направляясь к лестнице. — Думаю, вы оцените масштаб подготовки.

Денису ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

В этом ресторане он ещё ни разу не был. Если уж говорить честно, он не особенно любил такие навороченные заведения, хоть и возможность поесть, находясь на открытой площадке на высоте шести этажей была невероятно заманчивой. И всё же Денис предпочитал поглощению еды процесс её приготовления, в обычной жизни обходясь едва ли не фастфудом и тем, что не требовало много сил и кулинарного ресурса. Всё-таки, заморачиваться ради других людей было интереснее, чем ради себя.

— Знаете, что деструктивного в вашем отношении к жизни? — спросил Ламбьель, набирая код для прохода в кухню.

Девять, запятая, восемь, ноль, шесть, шесть, пять. Денису показалось, что это число он уже видел.

— Можете не запоминать, месье Васильев, — весело заметил Ламбьель. — Замок, в принципе, откроется и если ввести «десять».

— Так что же во мне деструктивного? — спросил Денис, пропуская это замечание мимо ушей.

— Видите ли, вы не эгоист, — Ламбьель посторонился, пропуская Дениса в кухню. — То есть, конечно, как и любой человек, в какой-то степени эгоистичны, но недостаточно чтобы по-настоящему бороться за своё честное имя. Да и ваши… приспешники. Да, назовём это так. Они тоже мало чем от вас отличаются.

Дверь закрылась с гулким хлопком.

— Что вы имеете в виду?

— Ну вот например ваша подруга. Евгения, верно?

Денис настороженно кивнул.

— Вам известно, что ей угрожают? Что несколько раз пытались облить кислотой?

— Нет, но она…

— Скрытная и закрытая, я знаю. Но неужели даже со своими друзьями она не решилась поделиться, решив справиться сама?

— К чему вы клоните?

— К тому самому… — Ламбьель вздохнул и отвернулся к столам, разглядывая разложенные на них приборы. — На что вы готовы пойти, чтобы уйти отсюда победителем? Я вот, например, на всё. И это, заметьте, не преувеличение.

Денис незаметно попятился в сторону двери.

— Звучит как финальный монолог злодея в каком-нибудь фильме DC, — заявил он.

Ламбьель внезапно расхохотался. Этот смех, казалось, был даже не фальшивым, а вполне себе искренним и вызванным неподдельным весельем.

— Да, знаете, действительно очень похоже. Я даже не заметил. Только, — он подошёл к Денису вплотную. Походка его внезапно из почти механической стала лёгкой и пружинящей, будто он собрался танцевать. — знаете, в чём отличие? Герой фильмов DC обычно спасается после такого монолога. А вы…

Денис почувствовал, как его шеи коснулось что-то холодное.

— Вы уже проиграли, месье Васильев.

Всё так же весело улыбаясь, Ламбьель держал у его яремной вены нож для мяса.

— Идите на веранду, — скомандовал Ламбьель. — Или вы доберётесь туда в мёртвом виде.

— Вы не посмеете…

— Посмею, — ответил Ламбьель без тени колебания. — Я же сказал, что готов на всё.

Парализованный страхом, Денис не мог сдвинуться с места. И теперь в этом не было никакой заслуги Дениса, который был не меньше испуган.

— Идите, месье Васильев, — ласково повторил Ламбьель. — Или вы предпочитаете такой исход? Давайте, здесь недалеко.

Денису ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

На веранде было довольно оживлённо, но ни один человек не обратил на них ни малейшего внимания, будто они были невидимы.

— Видите, месье Васильев? — спросил Ламбьель. — А попытайтесь вы сбежать, каждый из этих милых официантов лично всадил в вас ближайший колюще-режущий предмет.

— И я в любом случае не ушёл бы отсюда живым? — спросил Денис, уже, впрочем, зная ответ.

Ламбьель промолчал, настороженно следя за приближающимся краем веранды с невысоким ограждением.

— Знаете, что используется в качестве кода для двери на кухню? — спросил он, когда пути назад для Дениса уже не было.

Тот отрицательно покачал головой.

— Физическая постоянная, — ответил Ламбьель, наконец убирая нож от его шеи. — Ускорение свободного падения.

В следующую секунду Денис почувствовал сильный толчок в спину и увидел стремительно приближающийся асфальт.

В Шампери было тихо и темно. Сначала Денису показалось, что он всё-таки умер и вот так выглядит загробный мир, но вполне живые звуки ночной природы за окном говорили об обратном.

Денис ещё несколько минут лежал, уставившись в потолок и не находя в себе сил на то, чтобы нормально обдумать произошедшее.

— Рэп про пиво… — протянул он наконец. — Ну надо же. Звучит как абсолютный бред.

Произошедшее казалось чем-то сюрреалистичным, но подумать над ним стоило. Тем более, что странностей произошло немало.

Во-первых, оказывается, он всё-таки может контролировать своё тело. Пусть недолго и неосознанно, но раньше не было и этого. Значит, спустя некоторое время он может и преуспеть в управлении другим Денисом. Это… наверное, хорошо.

Во-вторых, он не может умереть, когда происходит это. Удара он не помнил, да и, вроде, здесь, в реальном мире он всё ещё был цел, невредим и лежал под одеялом. Это, скорее всего, тоже было хорошо. По крайней мере, пока, когда желание жить в нём ещё сильнее желания избавиться от этого навсегда.

В-третьих, он не знает, отступит ли это теперь, после того, как другой Денис умер. Возможно, больше такие сны не будут его мучать. И это было бы просто отлично, но правдивость этой теории ещё нужно было проверить, а, зная о непредсказуемости этого, ни в чём нельзя было быть уверенным и единственное, что ему оставалось — ждать следующего провала.

В-четвёртых же… обычно каждый провал сопровождался последующими новостями о людях, находившихся рядом с Денисом. Новости эти приходили стабильно через несколько месяцев и были обязательно не очень хорошими. Возможно, это считало, что так Денис успеет обо всём забыть и не проведёт аналогию, но Денис сначала записывал информацию обо всех провалах, потом начал запоминать.

Значит, Алиев и Медведева. Похоже, скоро у них начнутся неприятности. Ну либо Денис просто слишком мнительный и хочет верить в то, что от этого зависит не только его жизнь.

От снова возникшего чувства безвыходности Дениса затошнило.

Нужно встать и выпить воды, иначе он сегодня больше не уснёт.

В коридоре у порога его комнаты стоял Стефан. Денис непроизвольно отшатнулся, но поспешно взял себя в руки.

«Это не Стеф убил тебя, — мысленно повторял он. — Это был другой человек. Другой. Просто с тем же именем и внешностью, но другой.»

— Денис… — неуверенно подал голос Стефан. — С тобой всё хорошо?

С Денисом было всё плохо, однако он выдавил из себя вежливую улыбку, стараясь не подавать вида, что находится на грани истерики.

— Всё замечательно, — ответил он. — Не переживай.

— Тогда кого ты спрашивал о том, что в любом случае не уйдёшь отсюда живым? — спросил Стефан. — И с каких пор ты ходишь во сне, Денис?