— Кэйа? — неуверенный вопрос витал где-то в пространстве небольшой комнатки.
Привычная, уже такая родная, пиратская повязка беззвучно падает куда-то вниз, на одеяло. Дилюк сразу же запереживал за то, что кто-угодно мог войти в помещение. Да и собственные руки быстро закрыли зажмурившиеся глаза. Всё-таки Рагнвиндру казалось, что это личный секрет Кэйи, который просто обязан уйти за ним в могилу. Капитан кавалерии лишь нервно смеется, представляя то, что названный брат попросту уже ненавидит его за такой поступок. Всё-таки это был слишком рискованный шаг, на который ему не стоило идти.
Смуглая ладонь аккуратно легла на бледную, стараясь отодвинуть ту от лица. Всё же отступать уже было глупо. Дилюк должен был знать всю правду, а позже решить — может всё же молодой капитан представляет опасность для мондштадцев и его стоит с концами уничтожить, а может и вовсе сначала выпытать все секреты, что могли быть связаны с мёртвой страной, а позже — прилюдно казнить.
Дилюк выпутывается из плена рук, открывая свои рубиновые глаза. Те быстро-быстро заморгали, стараясь довести одну мысль до их хозяина — это всё не сон. Молодой Рагнвиндр знал этого человека всю свою собственную жизнь, но ожидать подобного поворота событий он не мог. В детстве казалось, что маленький братец просто скрывает отсутствие второго глаза или же то, что там большая родинка. А может просто две радужки были разного цвета и это сильно смущало маленького мальчишку. В каком-то плане догадки были верны, но Дилюк и представить не мог, что настолько.
Полностью чёрный глаз с необычной золотистой радужкой. Вместо зрачка — уже до боли родная звезда. Только вот выглядело это всё куда более зловеще. Подобно проклятью. От самого глаза, по привычной коже, проходили совсем тёмные полосы, подобно венкам. Некоторые из них и вовсе были выпуклыми, иногда переливающиеся синим светом. Завораживало. Вся эта поражённая часть будто светилась изнутри. Правда, в душе всё равно поселилось холодное чувство, ощущение безысходности с привкусом смерти. Слишком обречённо.
Дилюк и вовсе забыл про все правила приличия, которым его учили отец и служанки. Спустя пару минут молодой магнат вышел из ступора, продолжая тянуться своей рукой к поражённой части. Подушечка большого пальца невесомо поглаживала область возле нижнего века, пока сам Рагнвиндр продолжал разглядывать золотую радужку. Кэйа же застыл, подобно древней статуе. На лице читался только страх. Страх ощутить себя снова покинутым. Будто в тот дождливый день, когда мальчишка попросту был оставлен в неизвестной стране, где-то вдали от домов и источников света. Без знания местного языка и хоть каких-то запасов продовольствия. Даже без тёплого плаща. Лишь с единственной мыслью в голове, что он — последняя надежда.
— Разве нет желания уничтожить меня прямо здесь и сейчас? До сих пор нет? — ледяные слёзы беззвучно стекают по щекам, неприятно покалывая кожу. Чужая ладонь так грела... Будто Альберих и вовсе жил веками на снежных склонах, но вот наконец-таки ему поднесли багровый агат. Такой согревающий и прекрасный, и вовсе дополняющий.
— Мне... Скорее непривычно. Будто ты и вовсе не должен был показывать такое. Слишком необычно. — в глазах Дилюка читалось удивление в перемешку с усталостью. Всё же мужчина не мог нормально спать на протяжении всей ночи.
— Наоборот... Стоило давно об этом рассказать. Может не всем, но тебе и... Мастеру Крепусу... Он обязан был знать обо всём...
— Я в этом не уверен... Папе не стоит ни о чем знать — так было и спокойней и тебя он не так гонял, ведь не старался осуществить в тебе свои мечты. Кто бы знал, на что бы его сподвигнула такая душераздирающая история про последнего из Кхаэнриаха.
— И в итоге я вовсе не последний... Путешественник рассказывал о встрече с ещё одним прямым предком... Всё же я всего-то рожденный не так уж и давно и не мог видеть саму трагедию собственными глазами... Но вот будто бы во мне живут чьи-то воспоминания... В кошмарах я вижу тот ужас, что произошёл многие годы назад... — Кэйа тяжко вздохнул, прикрывая глаза и разыскивая собственную повязку рядом с собой. Всё же такому слуху не место гулять где-то по мощёным улочкам города.
— Уверен, Итер многое о произошедшем узнает... Может, в будущем и ты услышишь всю правду?
— Кто знает? Может и не на моём веку всплывёт вся информация. — Альберих аккуратно поднялся с кровати, осматривая повешенную в комнате картину.
Дилюк хотел было остановить собственного названного брата, но тот быстрее ветра привёл себя в порядок, шустро скрываясь за деревянной дверью. В мыслях капитана лишь оставшийся страх, а также внезапное желание написать рапорт об окончании одиночной миссии. Признаваясь самому себе, Кэйа понимал, что всё же сбежал из собора лишь только из-за того, что настолько откровенные разговоры с мастером Дилюком давались слишком трудно. И где же остался его былой юношеский настрой, где первое признание было с его стороны?
***
Кэйа нервно постукивал перьевой ручкой по столу. Тяжёлый выдох, рука зачёсывает чёлку назад. Он уже не уверен в том, что сможет сдать отчёт хотя бы до сегодняшнего вечера. Голова вовсе не работала. Да и оно не удивляло Альбериха. Такие потрясения в его жизни происходили не каждый день, да и откровений, честно говоря, также давно не было. Хотелось выть подобно вольфендомовскому волку, только вот соответствующих уроков у Рэйзора он и не взял. Да и по статусу не положено так себя вести.
Оставить Дилюка совсем одного, да и самому уйти, когда организм ещё не восстановился — затея слишком глупая. Кэйа не боялся ни сложных миссий, ни страшных монстров. Но вот от душевного разговора всегда уверенный в себе капитан кавалерии Ордо Фавониус струсил. Смешно, не правда ли? Только вот сэру Альбериху не смешно. Слишком глупо, слишком легкомысленно. А как он осмелился показать самое ужасное? О Архонты... Да даже загноившиеся раны будет приличней показывать. А ведь мастер Дилюк их ещё и касался. А как разглядывал! Да прямо засматривался!
Эмбер, что только что желала постучать в дверь, слышит достаточно звонкий удар о дерево, будто капитан что-то тяжелое уронил на стол, а после — громкие завывания, от которых так и веяло отчаянием. Девушка вздрогнула, побоявшись того, что могло произойти с капитаном, но всё же заглянула за дверь, решая, что уже можно и не стучаться.
— Сэр Кэйа? Вы в порядке? — скаут лишь наполовину протиснулась в кабинет.
— Что-то важное? — мужчина приподнимает голову, оглядывая пришедшего. Как же всё не вовремя.
— Всего лишь несколько рапортов о сегодняшнем патрулировании по городу. — Эмбер быстро положила бумаги на стол, обратно прячась за дверь. — Если моя помощь не нужна, то я возвращаюсь к работе.
Кэйа лишь махнул рукой с глазом полным печали оглядывая прибавившуюся работу. Стоило спрятаться у себя дома и вовсе не приходить сюда так рано. Альбериху остается лишь жаловаться себе о том, что все гениальные мысли доходили до него с опозданием.
***
Дилюк же вернулся в «Долю ангелов», вызываясь на помощь к Чарльзу. Пока ещё было слишком мало посетителей, из-за чего бармену помощь и не требовалась, но и Рагнвиндр не мог сидеть сложа руки. Аккуратный фартук быстро был повязан вокруг талии. Дилюк и вовсе взялся за всю работу, над которой и задумываться не стоило, из-за чего в мгновение ока помещение таверны засияло от чистоты. Лишняя посуда была прибрана со столов, а все бутылки аккуратно расставлены на полках. Даже собственный кабинет на третьем этаже, на самой крыше, был настолько чист, будто в нём и вовсе сделан свежий ремонт.
И для чего столько стараний? Только лишь для того, чтобы скоротать время. Хотя, надежды встретить в таверне капитана кавалерии после его работы, сводились к нулю. Всё-таки Рагнвиндр понимал то, как Кэйа за день перенервничал на год вперёд. Раскрыть секрет, который хранишь уже больше двадцати лет — дело непростое. А вспоминая то, как открылся прошлый секрет — делиться ими становилось смерти подобно. Поэтому, Дилюк не мог винить Альбериха в подобной ситуации. Да и первый секрет при всём возможном плохом раскладе не сильно то и изменил поведение Кэйи. Особенно то воспоминание, когда Дилюк видел то, с какой теплотой и сожалением Кэйа ухаживал за могилой покойного отца. Да и то, как он отдавался службе среди рыцарей. Разве будучи шпионом он бы так и поступал? Делал бы он так, если бы и вправду собирал информацию? С рыцарями бы и мог, но вот ухаживать за могилой Крепуса — далеко не факт. А как он вёл себя с Кли, а как поддерживал Эмбер в её начинаниях? Да даже обучил юного искателя приключений пользоваться мечом, тем самым вырастив себе противника? Может, всё это и было ради прикрытия, но Дилюк отказывался верить. Отказывался после всего, что было между ними.
Рагнвиндр вновь оглядывает собственное рабочее место. Абсолютно ничего не изменилось за ту пару минут, пока мужчина просто стоял, переводя дух. Оставалось лишь выдохнуть, вновь накидывая на плечи тёплое пальто. Щелчок от закрывшегося замка и вот мастер Дилюк уже спускался по лестнице вниз, чтобы попрощаться с Чарльзом, в сотый раз уточняя, каких позиций не хватало на полках. На днях уж Дилюк сам довезёт, а если сам и не сможет — найдёт кого нанять. Уж с этим проблем не было. А вот путь до самой винокурни — то ещё приключение. Особенно, когда недавняя уборка и вчерашний стресс вперемешку с нагрузками наконец-то напомнил о себе. Лёгкая боль в теле уж никак не помогала в дороге.
На самой винокурне хозяина встречал крупный ястреб, что так и норовил сесть на предплечье красноволосого. Дилюк вовсе не против, улыбаясь собственному питомцу, которого гладит по острому клюву. Обычно хищная птичка помогала с исследованием местности, иногда отнимала работу почтовых голубей, но всё равно всегда была предана своему хозяину. Удовлетворив потребность крупной птички в контакте с собой, Рагнвиндр вытянул руку, чтобы та смогла спокойно взлететь. В руки падает красивое пёрышко, что так легко планировало вниз. И вновь по коже пробежался табун мурашек от нахлынувших воспоминаний. То, как сам Крепус учил мальчишку тому, как приручить ястреба и как за ним ухаживать. То, как он проводил время с собственным отцом, приятно согревало сердце. Да и вовсе уже казалось, что от воспоминаний не так уж и больно, как было когда-то.
***
Больно. Слишком больно. Дилюк и подумать не мог, что на душе будет настолько гадко. Ещё год назад он бы уверенно сказал, что ему и вовсе всё-равно на любые проделки Альбериха. Теперь же всё началось будто с самого начала, будто и ужасов жизни не происходило. Вот только с утра пораньше Дилюк посещал могилу родного человека. В мечтах уже гуляли мысли о том, что стоило бы поискать и могилу собственной матери — всё же он, вместе с Крепусом, ни разу её не посещал. И раз Дилюк обещал себе начать всё с чистого листа — это был прекрасный повод, чтобы осознать все события в жизни по-новому.
Только Кэйа слишком мило беседовал с главным алхимиком Ордо Фавониус, строя тому свои обворожительные улыбки. Будто не Альберих совсем недавно открылся полностью перед Рагнвиндром. Ревность? Дилюк её отрицал — между ним и Кэйей, кроме той самой ситуации, больше ничего и не было. Кэйа, как и сам Дилюк, был волен поступать как ему заблагорассудится. Только вот бедное сердце, что всё ещё желало получить тепла, сильно болело. Разве Кэйа не мог флиртовать с этим юношей где-то вне таверны? На службе или же на улице, но где-то, где не будет Рагнвиндра.
Угол барной стойки внезапно задымился, заставляя Дилюка успокоиться и прийти в себя. Слишком много эмоций, которых ему уже давно не удавалось испытать.
— Ну мастер Дилюк... Обещаю, что за ещё один прекраснейший бокал одуванчикового вина я буду готов играть на лире хоть весь вечер! — бард-бродяжка состроил самое жалостливое выражение лица, которое мог. Ему казалось, что хозяин таверны так злился из-за него. Всё же и прошлые два бокала были лишними — взгляд мальчишки уже не фокусировался на одной точке.
— А?.. — с удивлением спрашивает Дилюк. Стук по барной стойке заставил его взглянуть на нежеланного посетителя. Всё же от Венти больше расходов, чем прибыли.
— Вы меня даже не слушали! Разве это уважительное поведение со своими посетителями? — Венти наигранно размахивал руками, показывая напускное недовольство. Всё же помимо «Доли ангелов» барду-бродяжке было больше негде выпивать. Чёртова аллергия.
— Не уверен, что должен работать себе в убыток и дальше спаивать детей.
— И ведь знает же, что я и вовсе не ребёнок. — молодой человек насупился от обиды, аккуратно пытаясь встать с насиженного места. — Ради уважения мог бы и задобрить архонта. — совсем тихо добавляет Венти, зная, что Рагнвиндр не расскроет его секрета. Но, к сожалению, и такая уловка не сработала, из-за чего Дилюк лишь отрицательно качал головой.
Когда бард ушёл из таверны, внимание вернулось к одной парочке из Ордо Фавониус. Дилюк и вовсе злился на самого себя. Будто других дел у него нет, кроме того, чтобы следить за какими-то там рыцарями. За тем, как непринужденно смеётся Альберих, толкая в плечо слегка опешившего Альбедо. Такой спокойный, без той боли во взгляде, которым он обычно смотрел на названного брата. Да и жизнь у Кэйи никак не останавливалась. Не как у самого Дилюка, который после возвращения в Мондштадт просто желал лежать дома, в собственной комнате, в очередной раз перебирая старые личные дневники и альбомы с фотографиями, где всё ещё было хорошо.
— Мастер Дилюк? — Кэйа стоял напротив, встревоженно заглядывая в винного цвета глаза. Он был готов подхватить молодого господина в любую секунду.
Дилюк лишь поморщился, смотря на Альбериха с немым вопросом. Голова сильно разболелась. Что-то явно произошло, чего Дилюк и не заметил. Собственная рука хватается за лоб, легонько сжимая его в надежде избавиться от боли.
Кэйа медленно зашёл за барную стойку, хватая винного магната за плечи, чтобы довести до ближайшего стула. Ещё пару минут назад он обсуждал с Альбедо все последние новости и детали по делам Ордо Фавониус вскоре и вовсе прощаясь с юношей. И только Кэйа собирался заказать ещё вина, как увидел пустой взгляд в никуда со стороны Дилюка. Тонкие губы побледнели, слившись с цветом кожи, а нижняя и вовсе дрожала. А когда Кэйа не заметил никакой реакции на собственное имя, капитан и вовсе испугался. Благо, после того, как мужчина усадил сегодняшнего бармена на стул, тот потихоньку начал приходить в себя, явно радуя этим Кэйу. Раздражало лишь то, что зрителями данной сцены стали ещё и остальные посетители таверны.
— Мастер Дилюк, вам принести воды? — Кэйа опустился перед названным братом на колени, заглядывая в чужие глаза. Он не желал подпускать к мужчине кого-либо ещё, руками показывая, чтобы местные зеваки и вовсе уходили из таверны.
— Не... Не стоит, спасибо. — Рагнвиндр прикрыл собственные глаза, глубоко вздыхая. Как-то слишком сильно он переутомился или же это было и вовсе не связано?
Кэйа же остался сидеть снизу, неосознанно поглаживая чужое колено ладонью, а ведь единственный мотив для этого действия — успокоить Дилюка. И Кэйа даже не задумывался о том, что этот способ может и вовсе не помочь.
Вскоре Кэйа и вовсе подлетел, лично прося оставшихся посетителей таверны покинуть её. Всё же он понимал, что Дилюку стоит отдохнуть — мужчина явно устал сильнее, чем Альберих после последней ситуации. И кому ещё говорить о собственном пренебрежении?
— Всё правда в порядке? — Альберих всё же не сдержался, принеся стакан воды.
— Правда. Не стоит волноваться. — Рагнвиндр принял в руки стакан, отпивая пару глоточков. Ясный взгляд сразу упал на капитана кавалерии, следя за эмоциями на чужом лице. Дилюк и вправду будто перегрелся — всё же не стоило брать внеочередную смену в таверне, совмещая её с работой полуночного героя. Да и в период сбора урожая стоило явно перестроить свои приоритеты, вместо того, чтобы хвататься за всё и сразу.
Кэйа аккуратно касается лба, что прятался за густой чёлкой, проверяя температуру молодого мастера. Всё и вправду было в порядке.
— Не думаю, что сейчас это уместно... Но Альбедо сумел получше изучить того стража руин и в этом были замешаны не маги бездны. Вновь фатуи... Подобные механизмы уже встречались на Драконьем хребте, но они были менее опасными... Не удивлюсь, если и банды разбойников поэтому и активизировались... Всё же для фатуи — это очень хорошая дешёвая сила. Те и не против и дальше марать руки.
— И вы это так долго обсуждали? — Дилюк пропустил практически всю информацию мимо ушей. Всё же его, как полуночного героя, не сильно и волновали чужие мотивы — главное, что они были с негативным исходом для Мондштадта и граждан.
— Ну, честно говоря не только... Но это касалось только работы, честно. — Кэйа сложил руки на груди, стараясь оправдаться. Зачем? И сам понять не мог. Будто что-то внутри подсказывало, что это более верный путь.
Поправив рубашку, мужчина двинулся к столикам, собирая с них оставленные кружки и бокалы, следом убирая прочий мусор. Альбериху так не хотелось уходить, а учитывая возможное плохое состояние мастера Дилюка, то ему и вовсе хотелось максимально помочь. Дилюк, осознав происходящее, лишь быстро подскочил, направляясь к столику, который Кэйа приводил в порядок. Только рыжеволосый хотел схватить одну из кружек, как его опережает смуглая ладонь. Пальцы легко ударяются друг о друга, из-за чего Рагнвиндр ощутил жар чужой кожи. Кэйа лишь смущенно оглянулся, всё же унося очередную партию посуды за барную стойку.
— И вы, мастер Дилюк, ещё умудряетесь ходить без перчаток? Странно... — взяв себя в руки, всё же сказал Альберих.
— Кэйа... — с надеждой смотрит Дилюк, прожигая своими алыми глазами чужую спину. — Перестань вести себя так, будто мы никто друг другу.
Кэйа тихо вздыхает, прикрывая здоровый глаз. Разве их личный театр окончил своё представление?
— Не стоит, мастер Дилюк. Всё же то, что я показал вам... Было ошибкой. Не хочу ещё раз потерять ваше доверие. — тихий смешок. Альберих явно нервничает. Страх вернуть всё в то время, когда всё было хорошо... Он же снова всё испортит. Не сегодня так завтра.
— Чушь...
— И правда чушь. Я рад, что вы это понимаете. — Кэйа улыбался, смотря на Дилюка. Улыбка, что держалась из последних сил, держа её обладателя на плаву. Только Дилюк знал его достаточно хорошо, чтобы видеть страх и растерянность.
— Кэйа... Мне... Мне жаль. Мне правда жаль за то, что я не смог поддержать тебя в такой важный момент.
— Люк... Это мне должно быть жаль... Я со своими проблемами, с которыми и так справлялся с самого появление в твоей семье, влез в такой неудачный момент, когда помощь нужна была не мне. Когда стоило уберечь тебя от лишних потрясений. Только я повёл себя глупо...
— Мы оба были слишком юны для всего произошедшего... Я не должен был разрывать всё пережитое между нами. — дыхание утяжелилось, Дилюк был готов задохнуться от подступающих эмоций. Глаза предательски щипало, мешая сконцентрироваться.
Кэйа быстро преодолевает образовавшееся расстояние между ними двоими, сгребая аловолосого в крепкие объятия. Дилюк больше не мог сдержаться, выпуская все эмоции, которые так и продолжали жить в нём спустя долгие годы после рокового дня рождения. Горячие слёзы стекали по бледным щекам, позже впитываясь в ткань чужой одежды, пока Кэйа сам сильно-сильно сжимал собственные руки на чужой жилетке. Ноги и вовсе не держали двоих молодых людей, заставляя их опуститься на самый пол.
***
Сил хватило лишь на то, чтобы вернуться в маленькую квартирку Альбериха. Та не казалась какой-то необычной или изысканной. Самая простая мебель, которая скорее всего была ещё при получении квартиры, такой же старенький, но простенький, ремонт. Правда, в двух небольших комнатах и уют не ощущался. Дилюк сразу это заметил, понимая, что Кэйа возвращался сюда только ради того, чтобы переночевать. Помутневшее окно и вовсе так и твердило о том, что и убирались тут не очень то и часто. Только тогда, когда у хозяина хватало времени на это, а времени обычно и вовсе было мало.
— Надеюсь мастер Дилюк простит меня за небольшой беспорядок. — спокойным, размеренным тоном, начинает Кэйа. От недавней общей истерики остались только покрасневшие глаза и розоватые носы.
Дилюк лишь одобрительно качает головой, осматривая помещение. Он сразу же пошёл следом за хозяином, прямиком на кухню. Всё же вечер явно собирался заканчиваться за чашкой чая и важным разговором. Поэтому Кэйа ставил чайник греться, потихоньку копошась в шкафчиках с посудой и в поисках не только самого чая, но и хоть чего-нибудь к чаю. Да, тут не было фирменной выпечки от Аделинды, но оставалось немного вчерашнего печенья из «Хорошего охотника».
Взгляд Рагнвиндра же упал на одну странную деталь на обеденном столе. Стеклом вниз лежала достаточно потрепанная рамка для фотографии, так и привлекая всё внимание Дилюка к себе. Пока Кэйа возился с приготовлением чая, одновременно перекладывая печенье из пакета в миску, рыжеволосый всё же решил взглянуть на фотографию. Всё же он был уверен, что Альберих не хранил бы на столе пустую рамку — не слишком уж практично это для человека, который чересчур редко находился в данной квартире, отдавая всего себя работе и встречам с друзьями. Взору открылась давно знакомая фотография. Дилюку тогда уже было семнадцать, а Кэйа всё ещё оставался шестнадцатилетним. За спиной — морская гладь, а в руках главное сокровище — самая большая ракушка, которую они вдвоём смогли найти. На лицах счастливые улыбки, а лёгкие рубашки с закатанными брюками насквозь промокли. Всё казалось таким беззаботным... Особенно воспоминание о том, как Кэйа тогда же признался Дилюку в собственных чувствах, а позже уже впервые целовал по-настоящему, ещё так неумело, но нежно, а главное, что втайне от Крепуса. Казалось, что ещё вся жизнь впереди и эти каникулы, проведенные в кругу семьи далеко не последние. Но кто же знал, что у судьбы будут иные планы?
Кэйа разворачивается, собираясь поставить две чашки с горячим чаем на стол, но останавливается, наблюдая за тем, как названный брат рассматривал старую фотографию. То, как бледные пальцы водили по рамке, а взгляд наполнен теплом и тоской по тому времени.
— Я... Эм... Ну, чай готов. — Кэйа всё же поставил чашку перед рыжеволосым, отворачивая собственный взгляд.
— Как же я скучаю по тому времени. — казалось, что Дилюк вновь начал выпадать из реальности, зарываясь в комфортном прошлом, где было в разы уютней и теплей. — Но разве мы не можем вернуть всё... Назад? — яркие янтарные глаза резко поднимают свой взор на Альбериха. Длинные ресницы будто и вовсе трепещут, показывая состояние своего хозяина.
— Думаешь... Это возможно?
— Мы сейчас спокойно сидим за одним столом, не думая о чём-либо плохом.
— А если я не оправдаю надежд?
— Кэйа... — Дилюк медленно подошёл к парню, не теряя с ним зрительного контакта. Неторопливо развязал повязку, вновь обращая внимание на пораженную проклятьем половину лица. — Я не испытываю к тебе ненависти. Повторюсь, что и я был идиотом, но... Но почему мы тогда не можем заслужить своё счастье? Разве мы не достаточно натерпелись? — прохладные пальцы вновь неосознанно гладили правую часть лица. Слишком уж завораживала Рагнвиндра настолько нестандартная внешность брата.
Капитан кавалерии не мог больше сдерживаться, в глубине души мечтая о том, чтобы всё и вправду могло наладиться. Кэйа был готов сделать что угодно — хоть лишиться всего хорошего, но всё же допроситься прощения со стороны Дилюка. Свою вину он принимал и понимал, хоть обычно и сильно преувеличивал её. Мужчина потянул на себя винного магната, усаживая на коленях и сгребая в очередных крепких объятиях.
— Люк... Ты бы только знал о том, какой ты идеальный... Я так тебя люблю... И никогда не переставал любить. — Кэйа продолжал смотреть в глаза, что так напоминали о счастье.
— Я тоже люблю тебя... — лёгкий поцелуй коснулся пораженного века. Дилюку хотелось, чтобы Кэйа всё же начал принимать себя таким, какой он есть, не навешивая на себя ложных обвинений.
Горячий чай так и остыл, не дождавшись того, когда двое мужчин отпустят друг друга. И всё же им ещё предстоял долгий разговор.