Куриные крылышки, двойная порция. Уён не любит заморачиваться с едой: он путает соль с сахаром, забывает, сколько нужно варить рис и в каком соотношении с водой, не помнит ингредиенты, необходимые для приготовления яблочного пирога. Именно поэтому он с чистой совестью делает заказы, если лень выбираться из квартиры или же дедлайн на носу. Уёну нравится его работа: с детства увлекался рисунком, и теперь, накидывая фоны для очередного мультфильма или творя для частных лиц, он ощущает себя как никогда на своём месте. Правда, иногда жопа подгорает от трения с креслом, и он срывается — на реку, за город, а то и вовсе за границу, и почти всегда вызванивает любимого хёна. Сонхва, конечно, не всегда соглашается оставить своего несравненного Хёнсоля, но пару раз в месяц вытащить того оказывается возможным.

Вновь вспомнив о том, как было классно ещё прошлым августом, когда они ломанули на велосипедах через треть страны, чтобы попасть на музыкальный фестиваль (Пак тогда отпуск взял, а у Чона просто было затишье по всем фронтам), и понимая, что такого больше не повторится, Уён с раздражением отмечает, что даже рисунок выходит кривым, тусклым и безжизненным. Решив, что надо остыть и подумать о приятном, он просто ждёт доставку, больше не притрагиваясь к работе. Сначала бы обрести внутреннюю гармонию, а потом уже всё остальное. Что поделать, если у него хён такой глупый? Только терпеть и надеяться на что-нибудь. Хёнсоль неплохой человек на самом деле, просто слишком правильный, слишком не такой, какой нужен бы Сонхва. Но ничего не попишешь, когда доводы не хотят во внимание принимать.

Звонок от доставщика отвлекает от грустных дум: так быстро, даже погоревать не успел! Преисполненный надеждой на то, что сейчас покушает, и настрой творить вернётся, Уён, забыв обуться, сбегает вниз по лестнице, а там уже вылетает во двор.

И погибает.

Чон всегда надеялся, что умрёт тихо и сидя в кресле, вырисовывая закат, а получилось, что совсем ещё молодым и от милой улыбки незнакомого человека, который работает в службе доставки и привёз ему куриные крылышки. Но сердце вновь начинает работу — через силу, постепенно возвращая к жизни. Пока что-то спрашивают, Уён может лишь моргать, а затем, хватая парня за плечи и глядя тому в глаза, с придыханием произносит:

— Зачем ты здесь?

Незнакомец застывает, не понимая происходящего, лишь отвечает растерянно:

— Крылышки?

— Точно, крылья! — горестно восклицает Уён. — Но как же так, мой ангел? Как ты вернёшься на небо, когда твои крылья… они… зажарены…

Он на мгновение затихает, осмысливая произнесённое, и тут же хрюкает, понимая, какую несусветную чушь городит его язык. В ответ моргают пару раз, а затем разражаются смехом, и — о, силы небесные! Чон понимает, что умирать будет регулярно, пока не вернётся в квартиру, да и там точно покоя не найдёт, если не отвлечётся, потому что только неземному существу дозволено иметь такую внешность и этот звонкий смех, от которого мурашки по коже и голова становится пустой.

— Думаю, вернусь и возьму пачку свежих, — произносит едва отсмеявшийся незнакомец, запястьем вытирая глаза. — Шесть штук хватит, чтобы улететь.

— А эти со мной разделить не хочешь? — Уён не надеется на положительный ответ.

И правильно делает, потому что собеседник отрицательно качает головой:

— У меня рабочий день впереди, — чужой взгляд цепляется за носки. — Так хотелось крылышек, что не успел обуться?

— Так хотелось тебя! — Уён слишком смелый сейчас, безрассудный, даже делает губы уточкой и тянется навстречу, но его игнорируют, запихивая в руки контейнеры.

Это обидно, пускай и не смертельно. Он провожает незнакомца взглядом, и лишь когда тот скрывается, Чон понимает, что он дурак, потому что даже имени не спросил. Со вздохом и печальными мыслями поднимается к себе, и остаётся только надежда на то, что вскоре сможет выкинуть этого парня из головы.

Но вопреки ожиданиям Уён целый день не может забыть явившегося к нему ангела. Он хрустит крыльями и как-то быстро дорисовывает пейзаж, а потом берётся за ручку и набрасывает чужое лицо короткими штрихами по памяти. Получается грубо и совсем не так, как задумывалось изначально. И в первый, и во второй, и даже в десятый раз — неудовлетворённость работой. Утешает себя, что это пройдёт, надо только переключиться на что-то совсем другое. Он залипает на комедийную дораму на полдня, но и это приносит облегчение лишь отчасти. У Чона потребность высказаться, а потому он набирает номер человека, которому давно распахнул свою душу, а тот не ценит.

— Хён, привет! У тебя же отпуск? Не хочешь спрыгнуть с парашютом?

— Уён? Второй час ночи, конечно, хочу спрыгнуть, прямо так, в трусах. — Сонхва зевает, и Уён только сейчас понимает, что даже на время не посмотрел.

Но совесть давно похоронена в семейном склепе.

— Тогда забегу к тебе завтра к часу дня! Не забудь!

— Что ты?..

Но Уён нажимает «отбой» прежде, чем Пак успевает закончить.

Чон ещё раз безуспешно пытается нарисовать незнакомца, дуется на собственные каракули и ложится спать.

Во сне ему мерещится очаровательный ангел с шестью крыльями.

***

— Сегодня не мой день.

Уён в печали смотрит на друга. Всё ещё побаливает нога, а ещё Чону грустно, потому что сейчас оставят одного. Но любимый хён и без того сделал для него много: любезно довёз до дома на такси, наложил на щиколотку холодный компресс, приготовил лапшу, а теперь сидит рядом на постели, сдвинув больного к стене. И ладно, если бы Уён с высоты сиганул, но банально оступился и связки растянул, когда бросился в объятия Сонхва, которого полторы недели как не видел.

— Может, оно и к лучшему, — пожимает плечами Пак, на что получает обиженное:

— Ты серьёзно? Вот сейчас, когда у меня нога болит?

— Если ты на ровном месте травму получил, то что было бы, если бы с парашютом сиганул?

— А ничего бы и не было, — бурчит Уён, пихая того в бок. — И вообще вали к своему Хёнсолю, он тебя заждался.

Сонхва бросает взгляд на часы, и Чон понимает, что тот и правда сейчас уйдёт. У кого-то личная жизнь, в которой он, возможно, счастлив, а кто-то цепляется воспоминанием за звонкий смех и куриные крылышки.

— Ты что, и правда пойдёшь?

Пусть понимает, что это неизбежно, но так хочется надеяться, что его не оставят хотя бы в ближайшие полчаса.

— Мне пора.

Пак поднимается, и его не смеют остановить. Несомненно, хочется пафосно заявить о том, что друзья так не поступают, но ведь Сонхва и без того позаботился о неуклюжем Уёне. И тот это ценит, несомненно.

— Я сказал Хёнсолю, что мне нужно ненадолго отлучиться на работу.

В ответ кивают, скрестив руки на груди:

— Конечно. Конечно, ведь друзей у тебя нет и быть не может. Только коллеги, только работа, только хардкор! Блин, хён, почему ты не скажешь ему прямо, что у тебя есть я?

— Он знает.

Уён закатывает глаза, но понимает, что большего всё равно не добьётся. Он и Хёнсоль — две противоположности, два совершенно разных мира.

— Хён, он тебе не подходит. Ты же разрываешься между нами, ну!

— Ты это уже говорил.

— А я повторю!

— Мне с ним комфортно. С тобой тоже, и выбрать я не могу. Выздоравливай, — рука ложится на голову, шебуршит волосы, а потом Сонхва оставляет его одного.

Чону скучно, а потому он тянется за ручкой и тетрадью.

***

— Мне нужен ангел с шестью крыльями! — не унимается Уён, уже по третьему кругу начиная свой запрос. — Его взгляд убивает, а смех возносит на небеса, и я не знаю, как его зовут, но его вид заставляет меня нести полную чушь! Недавно он привёз двойную порцию крыльев, и этого хватило, чтобы его образ отпечатался в моей душе!

Девушка не понимает порывов, она более приземлённая и не верит в ангелов, а тем более с шестью крыльями. Но вежливо уточняет, когда и где того видели, при каких обстоятельствах, а Уён, странное дело, не помнит: чуть больше недели прошло, это максимум. Сонхва недоступен, а потому и не у кого спросить точную дату. Он повторяет про ангела и его крылья, в голову приходит замечательная идея кинуть клич всем доставщикам, но девушка, увы, не разделяет его энтузиазма.

Чон корит себя, что не узнал ни номера телефона, ни даже имени крылатого создания. Надеясь на удачу, он вновь делает заказ, но прибывший мужик даже близко не похож на того парня, что ввергает Уёна в уныние.

Мысль прошарить социальные сети кажется самой рациональной, но, увы, не действенной: покопавшись почти полдня в сети, Уён нашёл только ничего. Может, этот парень вообще себе фейковую страницу заделал. Или не регистрировался нигде, мало ли.

— Я тоже дурак, как и хён, — констатирует, отвлекаясь и вырисовывая горы.

Спустя пару дней он вырывается за пределы квартиры ближе к вечеру, уверенный, что избавился от наваждения в лице солнечного ангела. Мелкий дождь кажется как никогда кстати, Уён радуется ему, открывая рот, чтобы поймать капли языком. Планы грандиозны: напиться и оттянуться, чтобы подлатать свою буйную душу. А ещё попытаться найти кого на одну ночь, чтобы к утру быть полностью выпитым, но счастливым.

Он начинает с Голубой Лагуны: это уже традиция, да и символично в некотором роде. Поток людей только набирает обороты, и Уён лениво разглядывает отдельных личностей, пока не предпринимая попыток к флирту. Не жарящая мозги приятная музыка — что-то из ретро, состояние лёгкого возбуждения — не сексуального, но ещё всё впереди: вечер и вся ночь в его распоряжении.

— Ёсанни, а ты в ангелов веришь? — обращается к бармену, делая неспешные глотки.

Ему нужно занять время, пока не случится что грандиозное, а для грандиозности сейчас атмосфера не та. И разговоры для этого подходят больше всего.

— Я даже в призраков не верю.

— Совсем-совсем? — Чону немного обидно за тех, потому что пусть сам не видел, но искренне надеялся на встречу.

Ёсан замирает, щурится, с подозрением глядя на собеседника:

— Ты мне рассказать что хочешь или просто так языком чешешь? Или это ты так по-новому подкатываешь?

— Упаси меня от этого, одного раза хватило сполна!

Дурная история, которая послужила началом общения между ними двумя. К Ёсану подваливают посетители, а Уён до сих пор не без содрогания вспоминает — бррр, аж мурашки по коже! — как это сладкое создание затащило его к себе домой, а в процессе принялось обмазываться куриной кровью, которую этот гад припас, пока гость бегал в туалет. Ёсан раздвигал ноги и стонал, а Чона вырвало прямо на покрывало.

— Ну, так что? — бармен вновь возвращается к разговору.

Нет, солнечного незнакомца не получается забыть, понимает Уён, потому что его тянет поделиться вновь всколыхнувшими душу воспоминаниями о серафиме, который спустился с небес.

— А я видел ангела. Недели три назад или около того. Он мне крылышки привёз, хрустящие такие! А сам уехал, я даже имя не спросил.

Уён шмыгает носом, вертя в руках хайбол.

— И? — подначивает Ёсан, но Чон лишь пожимает плечами:

— И всё. Ну, кроме того, что я сгораю в мучениях, потому что он больше так и не приехал.

Уён опускает голову на столешницу, обиженный на весь этот несправедливый мир. Неужели немного чуда не заслужил? Почему у всех отношения, даже у этого извращенца Ёсана, который тоже себе какого-то отбитого нашёл, а у него только разовые перепихоны, и то не всегда удачные? Может, это проклятье? Вот только кого и когда обидел, что его таким наградили?

— …чащий Оргазм, — и разум в мгновение возвращается в реальность, где Уён резко поднимает голову, не веря в происходящее.

Вот он, тот мальчик с милой улыбкой, рядом, на расстоянии локтя. Ещё коктейль заказывает такой… провоцирующий. Уён точно уверен, что это знак с небес, а потому мысленно показывает большой палец всем высшим силам разом. Теперь бы не проебать своего — как быстро же заклеймил! — шестикрылого. А если и занят кем, то ненадолго, потому что Уён делиться не собирается.

— Ты так и не нашёл свои крылья, мой ангел?

Две пары глаз с удивлением поворачиваются к нему, а потом во взгляде одного мелькает понимание. Боже, да Уён сейчас же и сдохнет, потому что видеть эту улыбку, эти глаза, да всего его — истинное наслаждение! Возможно, так сходят с ума и становятся Ёсанами, которые обмазывают себя кровью, в зад пихают перья, а впереди их ждёт незавидная участь психбольных с большим списком лекарств, которые надо глотать через каждые полминуты.

— На земле мне нравится больше, — отвечает это чудо спустя несколько долгих мгновений и протягивает руку. — Сан.

Тем временем Ёсан пытливо смотрит в его сторону, но Уён успешно того игнорирует, мягко прикасаясь к чужой ладони своими пальцами. В голове возникает шальная мысль оставить поцелуй на костяшках, но он не уверен, оценит ли подобный порыв его новый знакомый.

— Ён, — сокращая собственное имя, — я тебя искал вообще-то, — с укором, ведь извёлся весь за эти три недели, а, может, и больше.

— Зачем?

Действительно, зачем искать незнакомца, к которому при первой встрече откровенно так подкатывал? Или он что, всё это как шутку воспринял?

— Ты мне понравился. Сильно-сильно! — и даже тянется вперёд, чтобы воплотить в жизнь желание поцелуя.

— На!

Засранец Ёсан некстати влезает в беседу, ставя перед Уёном бокал, наполненный зелёным.

— Окислись, а то слишком сладко.

Сан смеётся, и Чон вновь гибнет — в который раз?

Они покидают бар ближе к полуночи — вместе, и уже на свежем воздухе захмелевший, но вполне понимающий происходящее Уён хватает ангела за руку, притягивая вплотную, обхватывает за поясницу и целует — глубоко, горячо, так, что сводит внутри. Дождь прошёл, даже луж не оставил, и Чон думает, что это ещё один отличный знак.

Он знает свой предел стояния — не только ног, а потому готов к активному продолжению. Сан не отталкивает, даже наоборот, руки на его плечи кладёт, и от этого так хорошо, что пиздец как плохо. Губы слегка шершавые, на языке привкус алкоголя и фруктов — немного сладко, чуть с горчинкой — в самый раз.

— Ко мне? Я здесь, рядом живу, — шепчет Уён, разорвав поцелуй, но всё ещё стоя в обнимку.

— Я помню, — хихикают в ответ.

Целуются, едва только за ними захлопывается входная дверь. Уён спешно расстёгивает чужую рубашку, пока непослушные руки пытаются проделать то же самое с его одеждой, но где-то на полпути Сан засыпает, стоит только уложить его на кровать. И смешно, и рыдать хочется, но зато теперь это чудо в его руках, а Чон собственник тот ещё.

***

— Теперь у тебя отношения?

Уён до последнего не посвящал Сонхва в историю с ангелом, и лишь после того, как проводил Сана и записал его номер в свой телефон, решил позвонить любимому глупому хёну.

— Какие ещё отношения? Просто история, я даже смеюсь с её несуразности.

— Уверен? — в голосе сомнение, но Уён спешит уверить, что это ничего серьёзного, просто наваждение.

На самом деле он и сам не знает, чего хочет. Ему и правда нравится Сан, даже не просто нравится, а крышу сносит при одном только взгляде. Но сможет ли Чон в отношения, когда до этого был всего лишь ветреным любовником на один-два раза, ещё и охочим до проституток? Конечно, крепко и долго и ему хочется, но это ведь ответственность. И если советы раздавать он мастер, то управиться со своей жизнью оказывается сложнее.

— Ты же знаешь меня, — отмахивается, потому что сначала самому надо разобраться. — Всё отлично, в следующий раз подхвачу ещё какого милашку.

— Тебе бы прекратить уже, — слышит недовольное.

— Всё хорошо, хён. Мне пора! Передавай привет и смачный поцелуй своему отличнику!

На самом деле он просто не хочет слушать очередные вопросы. Кто знает, может, это и впрямь всего лишь мимолётная влюблённость, и через пару встреч она иссякнет? Хотя вот ещё вчера казалось: не отпускать ни за что, ни с кем не делиться.

Он вздыхает, несколько минут пялит в потолок, а затем находит в списке нужный контакт, чтобы нажать на вызов.

Как ни странно, но отвечают почти мгновенно:

— Ты что-то хотел, Ён?

— Приглашаю тебя на свидание, Санни. Когда тебе будет удобно: сейчас или сегодня ночью?