Когда Микки и Мэнди добираются до Пустой Бутылки в пятницу, Йена в баре нет. Он стал там такой неотъемлемой частью, что Микки требуется минута, чтобы понять, что именно не так; когда они тащат свои вещи внутрь, он задается вопросом, не передвинули ли они какую-то мебель или что-то еще, прежде чем понимает, что изменилось. Никто не выкрикивает его имя из бара. Он также помнит, как Йен сказал, что увидится с ними в пятницу, так что странно, что его здесь нет.

— А где сейчас Галлагер? — спрашивает он Мэнди.

— Я не знаю, может, он опаздывает, или заболел, или еще что-нибудь? — Мэнди пожимает плечами, разворачивая клавиатуру. Микки вздыхает и ковыляет к бармену, молодой женщине, чье имя он не помнит. Сьюзен или что-то вроде того.

— Эй, Йен Галлагер сегодня работает? — спрашивает он.

Она качает головой. — Нет, он позвонил сегодня утром, предупредить, что заболел. Сегодня вечером я его заменю.

— Знаешь, что с ним?

— Просто приболел, я не знаю, — девушка закатывает глаза, и Микки поворачивается обратно и возвращается к Мэнди.

— Нам вот-вот играть, и я уверена, что он в порядке, — говорит она раздраженно. — Ты можешь проверить его утром, большой ребенок.

Микки знает, что она права, но он все еще чувствует беспокойство, и в середине выступления, когда девушка-бармен улыбается и протягивает ему пиво, его желудок падает еще ниже. Просто, это не одно и то же.

________________________________________

На следующее утро, около десяти, он все же идет к Йену, предварительно написав ему эсэмэску и не получив ответа. Он проснулся сам в 5 утра, ожидая, что его телефон зазвонит, и он получит дурацкую фотографию с одной из глупых пробежек Йена, но этого не произошло, и это определяет его решение. Мэнди закатывает глаза, когда он выходит из дома, и Микки игнорирует ее, останавливая себя от ощущения, что он поступает глупо. Когда он стучит в дверь Йена, ответа нет, поэтому он стучит снова, более настойчиво. Ничего.

— Йен! — зовет он, — открывай!

— Меня нет дома, — доносится из-за двери приглушенный голос Йена. Микки машинально похлопывает себя по карманам в поисках чего-нибудь, чем можно взломать замок, останавливает себя и пробует открыть дверь. Она не заперта, так что он сам себя впускает.

Квартира Йена была не совсем опрятной, когда Микки видел ее раньше, но в данный момент это полный бардак: гора немытых тарелок в раковине, а на стойке — недоеденная пицца, все жалюзи опущены и свет выключен. Диван, который обычно находится в центре комнаты, придвинут ближе к стене, и телевизор включен, но приглушен. На полу между диваном и телевизором лежит комок одеял в форме Йена, и Микки перелезает через диван и тычет в него ногой.

— Эй, соня, — говорит он, — ты просто позволишь незнакомцам забрести в твою квартиру или как?

— Отъебись, Лип, — бормочет Йен.

— Это Микки, придурок. — Йен откидывает одеяло с головы и смущенно моргает, глядя на него. Его волосы растрепаны, и он выглядит не столько больным, сколько действительно измученным, рассеянным и унылым. Обычно у него такие сияющие глаза, он такой бодрый, полный энтузиазма и все такое. Йен смотрит на Микки так, словно даже не замечает, что тот стоит перед ним.

— Блять, — говорит он, и Микки думает, что это все, что он собирается сказать, пока Йен не трет глаза и не продолжает: — Я… что ты здесь делаешь?

— Я слышал, что ты вчера заболел, и решил проверить, не нужно ли тебе куриного супа или чего-нибудь покрепче. — Микки оглядывает квартиру. — Хотя, я бы начал с небольшого количества витамина Д, открыть окно или типа того.

— О, — Йен приподнимается на локтях, двигаясь медленно и вяло. — Да, наверное, ты мне писал. Я хотел ответить и забыл, извини.

— Не волнуйся, — Микки задается вопросом, действительно ли Йен болен. Он никогда не видел, чтобы он так себя вел. — Нужно ли мне сбегать, ну не знаю, за каким-нибудь Пепто-Бисмолом (1)? Судафедом (2)? Марихуаной?

— Это не такой тип недомогания, — Йен перебирается с пола на диван. Кажется, что это требует невероятного количества усилий. — Стакан воды было бы замечательно.

— Конечно, мямля. — Микки снова перепрыгивает через спинку дивана и наполняет стакан, одновременно открывая жалюзи на кухне. Йен пьет воду и ставит стакан на пол. — Ты в порядке? — спрашивает Микки.

— Не совсем, — говорит Йен.

— Потому что, не хочу тебя обидеть, но ты выглядишь дерьмово.

— Спасибо, Микки, — бормочет Йен. — Ты действительно знаешь, как заставить парня чувствовать себя хорошо.

— Меня часто хвалят за то, как я обращаюсь с больными, — сухо говорит Микки. — Серьезно, Йен, ты выглядишь так, будто тебя сбил грузовик или что-то в этом роде.

Йен вздыхает и потягивается. У него хрустит спина.

— У меня бывают неудачные дни, — говорит он просто, — и этот довольно плохой.

— Паршиво, — говорит Микки, потому что он действительно не знает, что еще сказать.

— Очень мило с твоей стороны, что ты зашел, но на самом деле тебе и не нужно было, — продолжает Йен. — Я просто собирался проспать весь день. В любом случае, это все, на что я способен.

— А это пройдет? Тебе что-нибудь нужно? Я могу позвонить твоей семье…

— Нет, черт возьми, не делай этого, — угрюмо говорит Йен. — Со временем это пройдет. Так было всегда до сих пор.

— Ты хочешь… ты собираешься… — Микки замолкает, пытаясь понять, что он хочет сказать, если это вообще удачная идея, чтобы спросить. Йен замирает, линия его плеч напрягается, а глаза темнеют. На его лице есть что-то страшное и дикое. Что-то опасное, погребенное под поверхностью этой летаргии, которую Микки может только вообразить, погребенное под тем, каким обычно бывает Йен.

— Я не собираюсь пытаться покончить с собой, если ты об этом спрашиваешь, — говорит он. Микки ошарашенно смотрит на него.

— Это не то, что я сказал, — говорит он так тихо, как только может. — Совершенно точно не то, о чем я думал.

Йен смотрит на него еще несколько долгих мгновений, туго напружиненный, как проволока, потом все его тело резко опадает, и он боком заваливается на подлокотник дивана. — Черт, — Йен опускает голову на руки. Через минуту Микки осторожно кладет руку ему на голое плечо. Его кожа действительно теплая.

— Я собирался спросить, не хочешь ли ты, ну не знаю, чтобы я сделал тебе бутерброд или чашку кофе. Составил тебе компанию. Вот и все.

— Черт, — вздыхает Йен. — Я действительно на тебя набросился, да? Ты не обязан. Я не думаю, что я сейчас очень хорошая компания, на самом деле я знаю, что это не так. Я даже сам не хочу быть рядом с собой.

— Ну конечно, — говорит Микки. — Моими большими планами на этот день был просмотр «Звездных войн» с моей сестрой, и ты гораздо лучшая компания, чем она. Если ты вообще хочешь, чтобы я был рядом. Не хочу лезть к тебе в задницу, если ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. — Он вздрагивает от выбора слов, но Йен не замечает или не комментирует.

— Нет, я не возражаю, — говорит он. — Пока ты спокойно сидишь на диване и смотришь «Звездные войны», а не, ну знаешь, боулинг или парапланеризм или что-то еще, что включает в себя движение быстрее, чем медленное ползание.

— Я действительно не шутил, я чертовски люблю «Звездные войны». Подними свою задницу на секунду, я отодвину диван обратно. — Микки встает, а Йен не поднимается вслед за ним, почти неосознанно Микки берет Йена под локоть и тянет его вверх. Левая рука Йена приземляется там, где плечо Микки встречается с его шеей, чтобы поддержать себя.

— Я собираюсь, эм, — говорит Йен. Его лицо очень близко к лицу Микки, и он пахнет потом и носками после спорта, и вкус, который Микки ощущает в задней части своего горла такой, как когда он действительно чертовски напуган. Микки не возражает. — Пойти умыться или вроде того, — заканчивает Йен и шаркает вокруг дивана, волоча за собой одеяло по полу.

Микки смотрит, как он входит в ванную, и слышит, как открывается кран, затем он отодвигает диван на несколько футов, складывает одеяла, которые были свалены в кучу на полу, и заменяет подушки. Он открывает еще одно окно. Он идет на кухню, перекладывает несколько тарелок из раковины в посудомоечную машину и открывает шкафчики.

— Эй, — зовет он, — я сейчас макароны сделаю. — Вода все еще течет в ванной, и Йен не отвечает, но он возвращается в комнату, когда вода закипает, его лицо и волосы немного влажные. Должно быть, он засунул всю голову под кран.

— DVD где-то есть, наверное, на той полке, — говорит он, когда Микки протягивает ему тарелку с пастой. Была только одна чистая тарелка. Микки вставляет DVD-диск в проигрыватель, а Йен без энтузиазма тычет в него пальцем.

— Империя Наносит Ответный Удар? Да? Да ладно тебе, ты выглядишь немного более взволнованным.

— Ты никогда не производил на меня впечатления человека, который действительно увлечен Звездными войнами, — Йен откидывает голову на спинку дивана и подтягивает под себя ноги, стараясь казаться как можно меньше. Он не маленький, но выглядит именно так. Микки снова хочет положить руку ему на плечо. У него веснушки на лодыжках и старый выцветший шрам на левой икре. Наверное, это был несчастный случай в детстве. Он каким-то образом ухитряется звучать насмешливо, учитывая, что он снова выглядит полусонным.

— Ты что, шутишь? Я чертовски люблю «Звездные войны». Я смотрел его так часто, когда был ребенком, что испортил видеокассеты. Украл новый комплект из видео-магазина, чтобы заменить их. Мой отец был в бешенстве.

— Ботан, — говорит Йен.

— Еще скажи мне, что ты и их не смотрел, крутой парень. Я тебя умоляю.

— Нет.

— Ты лжешь мне. Ты смотрел их в детстве и тебе нравится Харрисон Форд.

— Заткнись, — говорит Йен, но он улыбается, и его глаза мерцают, и Микки чувствует себя немного лучше. Фильм начинается, и Микки читает вступительные титры вслух. Йен пинает его в живот, так что вместо этого он поет Имперский марш, аккомпанируя себе на воздушной гитаре. Двадцать минут спустя Люк Скайуокер убегает от Хота, и Йен снова спит, его голова наклонена вбок так, что она почти на плече Микки. Микки наблюдает за его спящим лицом в течение нескольких минут; рот Йена открыт, а плечи сгорблены. Он мог бы пересчитать мелкие веснушки на переносице и там, где ресницы встречаются со щеками, если бы захотел. Прядь волос Йена падает ему на лицо, и Микки откидывает ее назад так нежно, как только может.

Он, наверное, мог бы уйти, наверное, должен был бы уйти, чтобы помочь Светлане подготовиться к ее вечеринке, но он не делает этого. Он ест оставшуюся пасту и смотрит фильм до финальных титров, а когда он наконец уходит, он набрасывает одеяло на плечо Йена и ставит тарелку в посудомоечную машину.