<1>

       Они долго лежали на земле, наблюдая, как над головами колышется насыщенная зелёной краской трава, и плывут ватные облака по голубому, как сияющие глаза Чарльза, небу. Свежие запахи зелени и нежный аромат белых цветов, растущих поблизости, стояли в воздухе, вызывая желание дышать полной грудью в своё удовольствие. Друзья наслаждались спокойствием, слушая редкую перекличку птиц из подлеска, вой ветра и чьи-то яростные крики. Стоп. Крики?

       — Кто это? — мгновенно села девочка, побеспокоив натруженные мышцы, но не показав вызванного неудобства.

       Рейвен поменяла свой вид, вернув образ блондинки, чтобы не пугать необычной внешностью шумных незваных гостей. Чарльз положил руку ей на плечо, чтобы та не вставала, и осторожно возвысился над травой.

       — Что там? — шёпотом спросила любопытная Рейвен, пытаясь подняться, но мальчик удерживал её на земле.

       — Подожди.

       Чарльз искал глазами источник криков, из которых чётко различимы лишь бранные слова. Вскоре он нашёл, совсем рядом с ними, у просёлочной дороги, где редко проезжают автомобили, где пустынно и никто не увидит творящегося безобразия: три подростка, наносящие молниеносные удары, на одного отчаянно отбивающегося парнишку, как вороны, раздирающие цыплёнка. Мальчик пригнул голову, чтобы его не заметили раньше времени.

       — Там драка, — сообщил он Рейвен данные, полученные проворной разведкой. — Трое старших бьют примерно нашего одногодку.

       — Что делать будем? — спросила она, пытаясь вытянуть нос из-за травы, но рука всё ещё тяжёлым грузом лежала на плече.

       — Очевидно, помогать. Нельзя это так оставлять, — ударив кулаком о раскрытую ладонь, решительно заявил Чарльз, хотя не знал, как противостоять троим парням, которые старше и сильнее, но он не мог бросить кого-либо, даже не попытавшись помочь. Просто потому что он такой человек.

       Девочка выпрямила спину, избавившись от чужой руки на плече.

       — А кому?

       Мальчику вопрос показался глупым, но Рейвен действительно не знала кому помогать без разбирательства кто прав, а кто виноват — они не знают полной истории и деталей ситуации. Вдруг этот мальчик сейчас получает по заслугам? Для Чарльза же тогда всё было просто: тот, кто зарабатывает синяки, и есть нуждающийся в помощи.

       — Тому, кого бьют, разумеется.

       Рейвен прищурилась, но затем кивнула.

       — Мы будем драться?

       — Надеюсь, что не придётся, — глухо выдохнул он, не питая ложных надежд насчёт своих возможностей.

       Чарльз выглянул, смотря на происходящее над травой. Рядом с ним выросли два зелёных глаза, с любопытством наблюдающих за дракой. Мальчик приложил пальцы к виску. Он зажмурился, представляя, как переносит часть себя в чужое сознание, концентрируясь на ближайшем парне с короткими, как соседский газон, волосами. Он видел путь переноса: высоко вверх, над пустошью, а потом стремительно вниз, прямо в голову хулигану. Силы его были не такими развитыми, как хотелось бы, поэтому приходилось наблюдать за подробными деталями происходящего, медленно витать в пространстве, пока цель не будет достигнута. Но он тренировался, при каждой возможности, чтобы та секунда полёта сознания шла быстро, а не как в замедленной съёмке.

       — Получай, уродец! Бей его! — кричали парни с исказившимися от злого веселья лицами.

       Чарльз смотрел уже чужими глазами, стараясь не мешать хозяину разума. Он колотил какого-то мальчика, но не смог выяснить почему. Видимо, эта информация отсутствовала в мозге. Но мальчик, на которого накинулось три потрёпанных подростка лет пятнадцати, защищался, повернувшись к врагам боком, отбивался одной рукой, вероятно, чтобы поберечь вторую. Он явно не был левшой, поэтому пропускал большинство ударов по лицу и рёбрам, а наносил слабые повреждения, больше подходящие для убийства мелких насекомых. Он шатался, но упрямо продолжал схватку, оберегая что-то лежащее за спиной.

       Мальчик огляделся, покрутив головой парня. Оказалось, он проник в мысли правого, который мало размахивал кулаками, но много пинался и издавал звуки, сомнительно похожие на смех. Лидер был в центре — он чаще всех выдавливал из своей жертвы стоны боли и рычание злости и криками воодушевлял остальных на действие.

       — Давай сильнее, работай кулаком.

       Чарльз вернулся к подруге. Ему стало тошно от резких слов, произнесённых грубым голосом с неподдельным удовольствием, как мурчит кошка, играя с бескрылой мухой. Неужели человек может наслаждаться страданиями другого? Разве это правильно?

       Рейвен озадаченно смотрела на него.

       — Что делать будем?

       — Я устрою диверсию, — уверенно начал мальчик, чей план мгновенно построился в мозгу. Правда, он не совсем был уверен в значении слова «диверсия». Кажется, прочитал в какой-то газете в колонке с анекдотами. — А ты подходи к ним слева. Когда увидишь, что три парня дерутся между собой, хватай четвёртого, который что-то прячет за спиной, и бегите сюда.

       Глаза девочки блеснули природной желтизной, и, готовая помогать всем нуждающимся в мире, с ухмылкой поменяла бледно-персиковую кожу на лазурно-синюю, потому что в естественном облике она была быстрее, и, шумно зашуршав травой, скрылась.

       Телепат принялся за работу, складывая пальцы на виски. Голова слегка закружилась, снова пересекая всю пустошь, чтобы достичь столь близкой цели. Когда Чарльз оказался внутри пустой головы того парня, то мгновенно взял полный контроль над его движениями, не ожидая, что это будет так легко. Он остановил замахнувшийся кулак буквально в дюйме от лица тяжело дышавшего мальчика, который, зажмурившись, готов был вновь получить в глаз.

       — Билл, ты чё? — спросил крепкий широкоплечий командир с большими оттопыренными ушами. Видимо, со стороны это смотрелось ещё страннее, чем казалось Чарльзу.

       Мальчик перенаправил удар в скулу главаря. Телепат почувствовал страх Билла, потерявшего власть над телом.

       Лидер, злобно оскалившись и сплюнув на землю, повернулся к своему приспешнику, напрочь забывая о жертве, удивлённо вскинувшей бровь.

       — Это не я, честно, — заплакал Билл, с помощью телепата нанося хулигану удар в подбородок.

       Ответ незамедлительно последовал от третьего участника драки. Парень коленом пнул наглеца в живот, заставляя того сложиться пополам, проявив верность лидеру. Чарльз ничего не чувствовал — это было не его тело и не его нейроны. Мальчик просто наблюдал за происходящим, как парни били своего же, отступаясь от изначальной цели. План Чарльза срабатывал идеально, что он понял, завидев новое лицо Рейвен в траве. Теперь у неё были каштановые волосы, острый подбородок, вздёрнутый нос и ярко выделялись скулы, но жёлтые глаза ясно давали понять, кому принадлежат. Девочка схватила остолбеневшего мальчишку за рукав. Чарльз краем глаза заметил, как тот вздрогнул от неожиданности и замахнулся, сжав правую руку в кулак.

       — Пошли, — смог расслышать телепат шёпот, дошедший до ушей Билла через гомон наступающих на него соратников, ударам которых он уделял всё своё нынешнее внимание.

       — Я не могу, — ответил голубоглазый мальчик в растянутом на рукавах джемпере, разжимая кулаки и выдирая руку из цепкой хватки Рейвен.

       Побитый мальчик отошёл, указывая девочке на что-то, что Чарльз не мог разглядеть из-за мелькающих перед глазами тел. Нечто лежало в траве и оно заставило сделать Рейвен то, что она не любила — открыла естественное обличье незнакомцам. Неужели того стоит? Телепат молча доверился ей.

       — Эй, вы, — окликнула она дерущихся неподалёку, делая решительный громкий шаг вперёд. Рейвен понятия не имела, что творит и ради чего, но понимала, что лежащее в траве важно для мальчика, поэтому, избегая приступов упрямства, без вопросов вступилась за незнакомца. Потому что это правильно.

       Банда разом обернулась, отвлекаясь от Билла, и застыла в ужасе, разглядывая синюю кожу и сердитые кошачьи глаза. Парень, в которого вселился Чарльз, медленно поднял голову и вытер кровь под носом, не осознавая, что делает это сам, без помощи соседа в голове. Телепат мгновенно почувствовал новый порыв страха и поймал всего одну инстинктивную мысль: «бежать».

       — Что, струсили? — наступала Рейвен, скалила зубы и внутри забавлялась видом человеческого ужаса, чувствуя превосходство.

       — Валим! — крикнул главный своим парням, которые и без приказа бросились врассыпную.

       Чарльз с переживанием за подругу покинул сознание Билла. Импровизация сработала, но она выдала себя перед тем голубоглазым мальчиком. Смело, глупо и не по плану. Как можно было безрассудно довериться незнакомцу?

       Недостающая часть сознания вернулась с головной болью, подкосившей колени. Чарльз никогда столько не практиковался в применении своей силы. Боль выбивала слёзы из глаз, которые он умело сдерживал, сковывала голову, за которую мальчик схватился в попытках снять невидимые оковы. Бесполезно. Сжав зубы, он знал, что нужно потерпеть, ведь Рейвен, возможно, в опасности. Она осталась наедине с мальчиком, умеющим драться и знающим, что она мутант.

       Волнение лишь придавало головной боли.

       Чарльз соскочил, едва не запутавшись в ногах, и помчался, одной рукой раздвигая траву перед собой, а другой поддерживая голову, словно та в любой момент может скатиться подобно шарику на склоне.

       Менее чем за минуту он достиг места драки и снова запыхался. Ноги подрагивали.

       Мальчик, завидев Чарльза, быстро сделал шаг в сторону, прикрывая то, что находилось за его спиной, то, за что он так яростно боролся, заработав фиолетовый синяк под глазом, множество ссадин и рассечённую верхнюю губу, с которой он мимолётно слизывал подступавшую кровь. Телепат застыл, смотря то на вновь преобразившуюся Рейвен, то на парня, чьи волосы отливали рыжим в этот солнечный день. Сердце успокоилось, увидев, что ничего не успело случиться, но лёгким всё равно не хватало воздуха, а воинственный вид незнакомца вызывал подозрения, хотя что-то внутри подсказывало Чарльзу, что они правильно пришли на помощь. Он старался не слушать, избегая предвзятости.

       — Не волнуйся, это просто мой друг, — махнула девочка в сторону телепата, не замечая возникшего напряжения во взглядах мальчиков. — Пожалуйста, — заговорила Рейвен иным тоном, более высоким — стеснительным, обращаясь к незнакомцу, заминая пальцы за спиной, — не говори никому.

       — О чём? — расслабившись от безобидного вида растрёпанного Чарльза, он сел рядом с разбросанным по земле чёрным мехом. Теперь телепат мог увидеть то, что защищал мальчик — комок меха?

       — О том, что я… — она помедлила, всеми силами избегая грубого слова «мутант», — синяя.

       Её другу не понравилось то равнодушие, с каким мальчик смотрел на просьбу, словно на обычное дело. Поэтому Чарльз всё же приблизился к Рейвен, чтобы, если что, подставиться под удар.

       — Не переживай, — он скатал рукава на локтях и недобро оскалился, смотря на девочку. Телепат хотел проникнуть к нему в голову, узнать, что тому надо и верно ли они ему помогли, но череп и так трещал по швам, — я понимаю. Я сам такой.

       Чарльз удивлённо вскинул брови.

       — Правда? — подозрительность и недоверие мигом отошли на второй план, уступая восторгу, ведь, кроме Рейвен, он ещё не встречал никого подобного себе. — Ты тоже мутант? Ай! — Рейвен с силой пихнула его локтем под рёбра за бестактность. — Ой, прости, грубо получилось, — сконфуженно улыбнулся Чарльз и опустил взгляд, слегка хмурясь от головной боли.

       — Ничего. Это ведь тот, кто я есть. В этом слове нет ничего страшного, — повернувшись к куче меха, сказал он и начал водить по нему рукой.

       — А что ты можешь? — с чистым интересом приблизился Чарльз, забывая об осторожности. Казалось, что мутант может сделать товарищу по несчастью? К тому же он не выглядел как готовый к атаке, а детская наивность взяла своё, зацепившись за столь привлекательный пункт.

       Взгляд незнакомца пробежался по мальчику и, найдя нужное, сконцентрировался на закатанных штанах. Чарльз рассматривал его лицо, притянувшее внимание, словно видел в нём что-то родное, будто все мальчики со способностями схожи голубизной глаз и розоватостью тонких губ, хотя он встречал только его и всё никак не мог поверить в его существование, заглядываясь на ровные черты, забывая о головной боли.

       Послышался звук, который не спутать ни с каким другим. Рейвен прикрыла рот рукой и захихикала. Чарльз опустил некогда завороженные глаза, покраснел, прерываясь от любования миловидным парнем, и быстро застегнул ширинку обратно, сердито сведя брови. Лицо сделавшего это мутанта вновь показало оскал, но телепат не заметил в нём и доли агрессии.

       — Так быстро? Мальчики вы же только встретились, — продолжала смеяться Рейвен себе в руку.

       Рыжий снова оскалился, расслышав неразборчивые слова. Чарльз же пропустил реплику подруги и не понимал, почему мутант продолжал угрожающе показывать зубы девочке. Он насторожился.

       А потом услышал смех и до него дошло.

       Это улыбка.

       До этого момента мальчик никогда не думал, что она может быть такой жуткой. Улыбка всегда была символом счастья и искренности, тем, что освещает жизнь наравне с солнцем. Чарльз вздрогнул от того, насколько этот незнакомец совратил чистейшее, что есть в людях. Сомнение закралось под кожу. Возможно ли доверять парню с таким оскалом? Телепат прищурился и попытался проникнуть в его голову, но собственная заныла от боли.

       — Я управляю металлом, — пояснил мальчик, засовывая руку в карман своих протёртых на коленях штанов, не отводя глаз от странной пары друзей.

       — Как тебя зовут? — вспомнила Рейвен, что ещё не спрашивала об этом, подошла к мальчику ближе, и, отодвигая друга в сторону, села рядом с ним.

       Он поднял светлые глаза и оскалился, показывая тем самым дружелюбную улыбку, от которой Чарльзу становилось не по себе.

       — Эрик.

<4>

       Его улыбка — самое прекрасное, что только мог видеть Ксавьер.

       Он завороженно наблюдает как тонкие губы натягиваются, обнажая белые зубы, и что-то внутри замирает, желая продлить этот счастливый момент. Он улавливает движение каждой клеточки, потому что знает, что следующей улыбки, настолько откровенной и яркой, может не быть месяцами. Этой особенной широкой улыбки, посвящённой только ему. Дыхание перехватывает каждый раз, как Чарльз её видит.

       Эрик продолжает что-то горячо рассказывать, размахивая руками и восклицая в чистое солнечное небо, и не замечает завороженности телепата, сложившего голову на свою руку. Нить разговора давно утерялась, потому что Леншерр с самого начала не прекращал улыбаться, ловя Ксавьера в прочные сети любования очаровательным. В нём всё такое тонкое и аккуратное, до мелочей гладкое и нежное, Чарльз не мог вот так просто отвести взгляд.

       Парень наблюдал за движениями растянутых в счастье насыщенных алых губ и облизывал свои, потому что эта улыбка притягивала. Особенно в такой чудесный беззаботный день со слепящим солнцем и тёплой безветренной погодой, а атмосфера зелёного парка, лежащего внизу, лишь прибавляла роскоши. Они стояли на мосту среди невысоких деревьев, опираясь локтями на высокий бордюр. Там, где красота бесконечна, где пустынно и никто не побеспокоит, где можно смеяться настолько громко, насколько душе угодно, никому не мешая глупыми шутками.

       Чарльз скучал по этому: как Эрик что-то увлечённо говорит, не заботясь, слушает ли его кто-нибудь, периодически бросает взгляды на телепата, чтобы улыбнуться и убедиться, что он всё ещё здесь и никуда не унесёт своё тепло, как он забавно хмурит брови, пытаясь вспомнить важную деталь, как сладко Леншерр говорит, когда его речь не прерывают слёзы. Он скучал по этому, когда они были просто счастливы вместе. Без тревог.

       — На что ты смотришь? — вдруг прервавшись, спросил Эрик, глядя прямо на улыбающегося Чарльза.

       — На твою улыбку, — он протянул руку, захватывая чужие пальцы в свои, скрепляя их в тёплый замок.

       — Говорят, она похожа на оскал, — парень сжал губы, специально пряча её.

       — Неправда, — он поднял голову и максимально приблизился к Эрику, кладя вторую ладонь на ключицу, близко к шее. — Она великолепна.

       — Сам так её называл, — прошептал Леншерр, сократив расстояние между лицами. Кончики носов соприкасались друг с другом.

       — Это в шутку. На самом деле она самая лучшая. Я её люблю, — голос снизошёл на шёпот: — Я тебя всего люблю.

       Чарльз расцепил пальцы, чтобы запустить их в светлые волосы, параллельно накрывая губами губы Эрика. Леншерр, не теряясь, прижал любимого к себе, обхватил его талию и плечи. Кислород быстро закончился, пришлось прервать сладкое слияние. Чарльз не расстроился, ведь, открыв глаза, он увидел пусть и похожую на хищный оскал, такую дорогую себе искреннюю улыбку Эрика, которого он крепко любит всем существом и не хочет выпускать из объятий. Она изумительна, потому что непохожа на другие. Она особенна, потому что редка. Она прекрасна, потому что означает, что у них всё хорошо.