<5>

       — Леншерр! — раздражённо вскрикнул Чарльз, когда пришлось отвлечься от работы из-за грохота после слов «Эрик, не трогай».

       — Ксавьер! — передразнил его парень, удивляясь, что упавшая статуэтка была из чистого дерева, без крупицы металла, которую он мог бы подхватить.

       Эрик подошёл сзади, обхватил руками шею сидящего за столом будущего профессора, который, положив голову на кулак, что-то читал, быстро перескакивая взглядом по строчкам. Парень чмокнул в висок своё счастье, прислонился щекой к его щеке, не забыв вдохнуть терпкий запах неухоженных волос, смешанный со сладким ароматом Чарльза, и начал ловко расстёгивать пуговицы на его помятой рубашке.

       — Прекрати! — вскрикнув, дёрнулся Ксавьер, высвобождаясь из чужих рук, когда те за секунду раздели его на четыре пуговицы.

       Он не стал застёгивать их и ненарочно привлекал Эрика оголённой грудью, заставляя сжимать губы в предотвращении ненужного порыва применить язык. Провести им вдоль выступающих ключиц, оставляя длинную мокрую дорожку, облизать затвердевшие соски, пересчитать рёбра, спускаясь всё ниже. И ниже… Леншерр моргнул, отгоняя навязчивую картинку. Ему отчаянно хотелось трогать, ощущая кожей пронизывающее тепло его тела. Парень желал такой близости, когда задыхаешься от поцелуев, сбиваешься с темпа, а потом остаются красные следы зубов у плеча. Но в итоге Эрик не мог даже взять его за руку без риска лишиться своей.

       В отчаянные времена сессии надо идти на отчаянные меры, чтобы половая жизнь не скатилась ниже оценок Эрика. А если бы Леншерр не был таким привлекательным и изворотливым, то ниже его оценок не могло бы быть ничего.

       Парень откатил стул, повернул к себе лицом сидящего на нём и одной мыслью расстегнул ширинку и пуговицу на старых джинсах Чарльза. Леншерр опирался на ручки стула, пока до сонного студента доходило, что происходит, Эрик встал на колени и потянулся к паху Ксавьера.

       — Эрик, нет! — резко оборвал его Чарльз, застёгиваясь и снова придвигаясь к столу, оставляя парня сидеть в центре комнаты на коленях и огорчённо вздыхать. — Не сегодня.

       Он вернулся к работе, что приносила ему не больше радости, чем Эрику обращение с собой, как с глупым щенком, который плохо себя вёл и не получит угощение.

       Было мрачно, несмотря на раздвинутые шторы. Уличный свет фонарей едва достигал окон, оставляя темнеть кабинет, освещённый лишь одной настольной лампой, чтобы писать исследовательскую работу. Эрику начинало казаться, что ей Чарльз отдаётся сильнее, чем ему, и это раздражало. Он достоин внимания больше, чем какие-то заумные словечки.

       — Ну всё, прекрати меня игнорировать, — поднимаясь с пола, заявил Эрик.

       В ответ тишина, несущая обиду.

       — М-м-м, а что читаешь? — парень решил применить другой подход.

       Он мгновенно сорвал с подставки книгу и захлопнул её прежде, чем Чарльз успел среагировать.

       — Эй! — вскакивая с места, воскликнул он и потянулся за тяжеленным томом. — Эрик, отдай!

       Леншерр хитро ухмыльнулся и поднял руку высоко над головой, чтобы низкий Ксавьер ни за что не дотянулся.

       — Отдай, — парень увернулся от прыжка Чарльза, перекинув книгу в другую руку. — Не заставляй меня применять телепатию.

       Эрик улыбался злобно нахмурившимся бровям любимого и его раздражённому рычанию сквозь зубы. Он мог бы продолжать эту игру вечно, умиляясь попыткам вернуть книгу.

       — Сначала поцелуй, — поставил условие Эрик, когда Чарльз едва ли не висел на его плече, слегка дотрагиваясь пальцами до обложки.

       Ксавьер прижался ещё сильнее, вставая на носки и полностью игнорируя требования своего парня.

       — Поцелуй, — повторил Эрик, вновь поменяв руку, в которой держал тяжёлое издание.

       — Эрик, — прорычал студент, желающий поскорее выставить того из комнаты.

       — Милый, — сладко прошептал Леншерр, ещё больше раздражая телепата своим ребячеством.

       — Серьёзно, Эрик, отдай, мне надо работать, — устав, жалобно заскулил Чарльз, пытаясь дотянуться с другой стороны.

       Тогда студент притянул металлическую подставку и, положив на неё книгу, которую Ксавьер не успел вернуть, отправил её парить под потолок. Телепат тяжело выдохнул, но оставил на лице раздражённую гримасу. В этот момент он ненавидел Эрика за то, что тот вывел его своим приходом из состояния покоя, вырвал из рабочей атмосферы. Но больше ненавидел за нож, беспардонно всаженный в спину, пока Чарльз был увлечён учёбой настолько, что не был готов покидать размеренный период подготовки к сессии, потому что он уже приспособился к ночам, проведённым с книгами, а не с парнем. Возможно, это была его ошибка — уделять Эрику мало внимания, давая тому время и возможность на всевозможные глупости.

       Нет, в таком глупо винить себя.

       — Да ладно, — протянул Леншерр, приближаясь к чужому лицу, складывая руки за спиной и улыбаясь хмурым бровям тем оскалом, который встал у Чарльза поперёк горла, не давая вздохнуть без судороги. Он чувствовал ярость и обиду, когда смотрел на своего парня, в неуверенности, что Эрик всё ещё его. — Неужели так сложно меня поцеловать?

       — Да, представь себе! — взорвался студент, забыв о книге и садясь на стул — ближе к столу. Сейчас ему надо было просто отвернуться от самодовольного лица Леншерра.

       Он только сейчас заметил, что несколько пуговиц расстёгнуто, поэтому одной дрожащей рукой начал исправлять эту ситуацию. Безрезультатно. Хотелось кричать и рыдать одновременно, но получались лишь оборванные вдохи.

       Эрик понял, что что-то не так, и игривая улыбка моментально сошла с его лица. Он, забывая про книгу и возбуждение, взволнованно бросился к Чарльзу, который намеренно пытался спрятать лицо за рукой и прикрыть голую грудь.

       — Кто тебя обидел? — тихо спросил Леншерр заботливым, мягким тоном, вновь оказываясь в ногах любимого, повернув его к себе за колени.

       — Ты, — и ему было легко произнести это без дрожи.

       Чарльз убрал руку, показывая покрасневшие глаза, которым нужна всего секунда давления сильного чувства, чтобы уронить слезу. Ему были противны ладони, чьё приятное тепло разливалось от колен по всему телу.

       — Я? — Эрик едва не подавился этой новостью, преданно глядя чистыми голубыми глазами. — Что я сделал?

       Ксавьер глубоко вздохнул и мысленно поблагодарил парня за то, что тот не добавил «милый», иначе бы он не смог сдержать слёзы простым вдохом.

       — Я знаю, что ты целовался с Элизабет Лукас на вечеринке у Тэмми Джонс, — безжалостно выпалил он, хотя боялся, что такое обвинение может привести к разрыву.

       — Что? — Эрик смутно помнил тот вечер и лица названных девушек, но этот момент он помнил и его передёрнуло стыдом от того, что парень об этом узнал. — Как? Откуда?

       Леншерр отвёл взгляд, припоминая вечеринку двухдневной давности.

       — Я же чёртов телепат! — саркастично воскликнул студент и нервно затряс ногой, не намереваясь скинуть чужую ладонь, но ожидая оправданий, которые смогут спасти их от боли расставания. — Об этом все говорят, я удивлён, что газеты не сверкают заголовками «Эрик Леншерр наконец-то нашёл себе девушку», — он специально выделил последнее слово, показывая всю неприязнь университетских «моралистов», и, отдышавшись, продолжил: — А ты и не отрицаешь.

       — Мы были мертвецки пьяны, — парень поднялся, чтобы размять затёкшие ноги. — Ты сам отпустил меня на эту вечеринку и остался дома делать уроки.

       — Так теперь ещё и я виноват.

       — Нет… — он замешкался, подыскивая нужные слова.

       — Поэтому я попросил Рейвен присмотреть за тобой, когда она собиралась туда с подругами, — Чарльз успел вставить реплику в его паузу.

       — Потому что ты мне не доверяешь?

       — Потому что я знаю, как ты себя ведёшь, когда «мертвецки пьян»! — повысил голос Ксавьер, не давая Эрику шанса перевести стрелки.

       — Она тебе доложила?

       Леншерр помнил, как умолял ничего не рассказывать Чарльзу, чтобы этот инцидент не добавил ему стресса дополнительно к сессии. Видимо, она посчитала, что даже маленьким секретам нет права жить.

       — Нет. Я же сказал, все студенты громко обсуждают эту вечеринку. А Рейвен ничего не видела. Наверное, «заболталась с подружками», — в интонации Чарльза фраза приняла более широкий охват. Он явно имел в виду не только «болтовню» и не только с «подружками».

       Нет, она просто умеет хранить секреты и не желает конца чужим отношениям.

       — Послушай, — Эрик прислонился задом к краю стола, — ничего не было. Просто напились, Элизабет начала лезть, прилипла как… что-то липкое. Мне стало дурно, знаешь, в голову ударило. И так тошно, а тут ещё она. Я повернулся к ней, чтобы послать, но она взяла и поцеловала меня. Я оттолкнул её сразу же, как помутнение прошло, и понял, что происходит. После этого я немедленно ушёл, прихватив с собой Рейвен. Я сомневаюсь, что Бетти сама помнит об этом.

       Эрик почти не врал, потому что не было времени подготовить что-то более правдоподобное. Он думал, что если промолчать, то всё забудется и ничего страшного не случится.

       Что ж, не совсем.

       Была лишь одна утаённая деталь: Леншерр первый начал поцелуй, но потом, опомнившись, отстранился. Перепил, под действием алкоголя захотел близости, которой не хватало от своего парня, бывает, ничего, ведь дальше поцелуя дело не пошло.

       Чарльз смотрел на него, прищурившись, будто не веря ни единому слову, поэтому Эрик добавил решающий аргумент:

       — Тем более я чисто по мальчикам. Мальчику, — исправился он, смотря на свои сложенные руки. — По тебе, если ещё конкретнее.

       Он нервно мял пальцы, ожидая вердикта. Парень считал случай пустяком, а всю вину сбрасывал на выпивку, но понимал, как выглядит произошедшее глазами Ксавьера, и риск расставания довольно велик. Леншерр не хочет этого, ведь он искренне любит одного только Чарльза. Хоть миллион раз поцелуй Эрик кого-либо другого в нём не проснётся ни одно живое чувство.

       — Ты мне не веришь? — не выдержав напряжённого молчания, спросил Эрик, осторожно подняв глаза.

       Телепат глубоко вздохнул, сжимая ручки стула. Теперь он не понимал, зачем наделал столько шума из-за пустяка, покрывая парня ненужными криками. Хорошо, что до оскорблений не успело дойти. Похоже, от учёбы тоже надо отдыхать, чтобы не доводить себя и окружающих до нервного срыва.

       Чарльз продолжал смотреть на него и о чём-то думать, хотя давно для себя решил, что стоит простить парня, ведь сам не хочет разрыва с ним. Ненависть и раздражение улетучились, когда в голубых глазах за полнейшим пониманием происходящего затаился страх. Ксавьер понял, что Леншерр тоже воспринимает их отношения серьёзно, а не как детскую игру, что закончится через пару часов как по щелчку. Это вызывало на лице Чарльза удовлетворённую улыбку.

       Он осознал, что по-настоящему, до трепета, до дрожи любит Эрика, и так просто его не отдаст капризам усталости.

       — Верю, — после томительного ожидания наконец ответил парень. Для Леншерра это было лучшим облегчением. Всё в порядке. Они всё ещё вместе. Его оплошность прощена, раз на лице Чарльза Ксавьера засияла улыбка.

       Чарльз встал, подошёл к своему парню и прижался к его груди, обхватив сзади руками. Слушал учащённое сердцебиение и ощущал сбитое дыхание, греясь родным теплом и наслаждаясь привлекательным запахом любимого человека. Эрик, сильнее прижимая к себе, поцеловал его в макушку, и Ксавьер больше не думал о том, кого, кроме него самого, могли касаться эти губы.

       Телепат чувствует как засыпает, пока Эрик перебирает в пальцах прядь отросших каштановых волос. Колени не выдерживают тяжести собственного тела и подкашиваются. Парень вздрогнул, не дав себе заснуть, и сонным вырвался из объятий.

       — Так ты вернёшь мне книгу?

       Эрик взглянул на железную подставку, продолжавшую висеть в воздухе с томом умных биологических терминов.

       — А ты так меня и не поцеловал, — лукаво ухмыльнулся парень, возвращая взор на своего очаровательного телепата.

       — Я требую развода, — Чарльз сложил руки на груди и повернулся к нему спиной.

       — Мы даже не женаты, — усмехнувшись, напомнил Леншерр.

       — А что, ты не хотел бы? — он с улыбкой приподнял бровь. Заигрывал, стоя вполоборота.

       — Это предложение?

       — Нет, я ещё обижен, — он наигранно вскинул подбородок.

       — Жаль, я бы согласился, ведь жизни без тебя не представляю.

       Чарльз обернулся с приоткрытым ртом. Он бы согласился провести с ним всю жизнь, поделиться своим будущим? С телепатом, включающим в себя целый набор негативных качеств? От милых слов сердце окончательно растаяло, Ксавьер не выдержал и бросился целовать Эрика, сладко впиваясь губами, и, мгновенно получая ответ, цеплялся пальцами за плечи, выражая вновь пробудившиеся высшие чувства. Только когда прервал поцелуй, то понял, что попался в ловушку.

       — Эрик? — он ещё держал руки на его широких плечах.

       — М-да? — откликнулся тот и, не выпуская пальцев из каштановых волос, опустил подставку.

       — Я тебя ненавижу, — шутливо произнёс Чарльз с улыбкой.

       Леншерр улыбнулся своим оскалом в ответ, без обид, понимая о чём речь. Он отпустил волосы Чарльза, чтобы за его спиной схватить книгу.

       — Я тоже тебя люблю.

       Он чмокнул Ксавьера в нос и уткнул том прямо студенту в грудь. Чарльз мигом его схватил, освобождая плечи Эрика из хватки. Парень приблизился к двери, когда другой, обняв книгу, которую держали тёплые дорогие руки, понял, что не хочет с ним расставаться.

       — Стой, — и Эрик остановился в дверном проёме, — останешься на ночь?

       Он ласково улыбнулся и закрыл дверь.

       — Конечно.

<8>

       Леншерр спустился на землю, увлекая за собой горы металлолома и поднимая тонны пыли, делавшие чернеющий мир в глазах Чарльза почти беспросветным. Эрик обрушил часть балок вокруг Рейвен, сооружая ей клетку, в которой можно яростно метаться в тщетных попытках выбраться. А она попытается, когда очнётся от удара.

       Хорошая девочка — помогла свершить столь масштабное правосудие. Теперь ей пора отдохнуть, пока мальчики решают свои проблемы. Она фигура второго плана в старой ссоре, так пусть и остаётся позади.

       Леншерр медленно приближался, выделяя каждый свой уверенный шаг. Ксавьер еле сдерживал слёзы от резкой боли ран, от вида потерянной лучшей подруги, от того, во что превратился любимый человек. Что с ними стало? Почему им теперь так просто сносить чужие головы? Разве в них всегда были коварство и жестокость? Всё потому что Чарльз их оттолкнул? Профессор был уверен в своей вине. Он бросил дорогих людей в неизвестность, он позволил тьме окутать их разум.

       Это он испугался и сбежал.

       Телепат не мог больше сидеть на коленях, его клонило к земле, но он держался, ведь если упадёт, то больше не встанет. Не мог проникнуть в голову Эрика из-за дурацкого шлема, блокирующего его силы, хотя какая уже разница. Пепел не собрать обратно в цветы, Чарльз пытался.

       Небо застлано чёрным дымом горящей цивилизации, земля словно вспорхнула и кружилась в небе с осколками металла — это геноцид Эрика Леншерра против людей, дискриминировавших мутантов. Речи о мирном сосуществовании не получили должного влияния в отличие от хаоса, устроенного «жалким мутантом». Время пусто прослушанных слов прошло. Действие — вот что въедается в память.

       Теперь их точно боятся.

       Чарльз сам боится приспешников Магнето, как прозвал себя Эрик, чьё имя раньше вызывало сладость на губах, стоило лишь томно его произнести.

       Мужчина встал на одно колено перед Ксавьером. Телепат не увидел ничего утешающего во льдах глаз, но не отстранился. Нет сил. Перестал дышать, чтобы приглушить безумную пульсацию в правом плече вокруг застрявшей пули. Нужен отдых. Сон.

       — Ты не говорил, что будет так больно, — жалобно прошептал Чарльз, не заметив, как с собственной бледной щеки, скатилась слеза, смешавшись с кровью, когда Эрик склонился над ним, стоя в некогда романтичной позе преклонения перед будущим супругом. Теперь она залита кровью и вызывала судорожную дрожь.

       — Скоро всё будет хорошо, Чарльз, — пронзая холодом даже в улыбке, ответил мужчина, перекрикивая скрип металла в ушах.

       Но тень ненависти не сошла с лица мутанта, а в глазах не блеснуло признание Ксавьера как некогда любимого человека. Он ещё никогда не произносил его имя с таким раздражением. Профессор был полностью разбит и повержен этим. В жизни уже просто не существует ничего хорошего.

       А как может, когда тот, чьё тело ты горячо ласкал, кто любил тебя больше себя и бесконечно клялся в этом, настроился против тебя?