<5>

       Он остался на ночь, как его и просили.

       Несмотря на ноющую усталость, Чарльз первый принялся целовать губы, сбивая дыхание, и цепляться за волосы. Он оставлял поцелуи у Эрика на щеках, и тот открыл рот, выдыхая боль, когда Чарльз сильно потянул светлые пряди, откидывая его голову назад. Замешкался, рассматривая в блёклом свете сверкающие чёрным глаза, медленно провёл большим пальцем свободной руки по гладким изгибам губ и подбородка. Телепат поднялся на коленях, выпуская пальцы из волос и проводя ими вдоль линии скулы, опустил ладонь на плечо и засунул язык своему парню в рот. Эрик, поддерживая инициативу, повторил, обхватывая студента за спиной, сжимая тонкие бледные плечи. Их языки переплелись, мягко касаясь тёплой, скользкой от слюны поверхности.

       У Ксавьера быстро покраснели щёки от жара и долгой задержки дыхания. Он отстранился и глубоко вздохнул. Леншерр в это время поджал под себя ноги и обрывисто задышал, ведь его лёгкие не были рассчитаны на столь долгое отсутствие кислорода.

       Чарльз почувствовал прохладу, ударившую в грудь — Эрик вернулся к расстёгиванию пуговиц, быстро справляясь ловкими пальцами.

       Телепат придвинулся и сел партнёру на колени, удерживаясь за его плечи и упираясь ступнями в край кровати. Ксавьер шумно вздохнул, когда рубашка была полностью расстёгнута и её низы колыхались от малейшего дуновения из распахнутого окна. Эрик, придерживающий любимого за поясницу, поддался манящему зову и, скинув рукав с его худого плеча, провёл большим пальцем по бархатной коже на выпирающей ключице. Медленно, начиная под рёбрами, провёл языком вдоль линии, разделяющей пополам грудную клетку. Парень изогнул спину, подаваясь вперёд. Ему были приятны прикосновения мягких рецепторов и горячее дыхание, остужаемое мокрой дорожкой.

       Эрик завершил своё вмешательство аккуратным поцелуем в ямочку между ключиц.

       Чарльз, дождавшись освобождения тонких губ, накрыл их своими. Положил ладони Леншерру на щёки, пропуская уши сквозь длинные пальцы и подушечками касаясь жёстких волос. Стало жарко в паху, а Эрику уже не хватало места в штанах. Отстраняясь для вдоха, Ксавьер прикусил нижнюю губу парня и потянул, пока она не выскользнула между зубов. Он любил укусы.

       Леншерр стянул рубашку со второго плеча, и она повисла на сгибах локтей. Эрик не торопился, подстраиваясь под темп Чарльза, хотя и желал ускориться, но был готов пойти на небольшую уступку. К тому же парень всё равно делал приятно, а один только его вид вызывал эрекцию. Чистый взгляд голубых глаз, щёки, покрытые румянцем, лёгкая улыбка алых губ, обнажающая тонкую белую полоску зубов, приподнимающиеся тонкие тёмные брови, мягкие пряди каштановых волос, ниспадающие на лоб, тёплые руки, нежная светлая кожа, добрый голос, которым быстро и громко звучат слова — всё было в нём идеально до терпкости, которую хотелось излить в поцелуе.

       Чарльз стремился поцеловать Эрика в шею, зная, что это его особенно чувствительная зона, но высокий ворот водолазки мешал это сделать и приходилось довольствоваться мягкими губами. Он жадно в них впился, как ещё не делал, словно внезапно осознал насколько дорог Эрик и насколько сильно хочет вечного с ним сближения. Если бы Леншерр теперь попросил его руки, Ксавьер без сомнений выдохнул короткое «да». Если всегда будет так, как сейчас. Спокойно и невероятно близко.

       Эрик больше не мог откладывать вдох, рискуя потерять сознание, поэтому расцепил мокрые губы, обрывая тонкую нить слюны, возникшую между ртами. Заодно лёгким движением стянул водолазку и бросил её в сторону. Тугое кольцо ворота и статическое электричество растрепали волосы, пока Чарльз возился с рукавами рубашки, которые были слишком широки для запястий, но слишком узки для ладоней.

       — Иди сюда, — заметив возню парня с пуговицами, прошептал Эрик, хотя он и так был здесь.

       Ксавьер, тяжело дыша, с довольной улыбкой приложил висок к голове партнёра, в полной мире ощущая его жар. Он тёрся о его голову, как ласковый кот, не в силах усидеть спокойно. Казалось, он уснёт и упадёт в объятья парня, если прикроет глаза — тоже неплохой вариант, но потребует извинений за испорченный вечер. Чарльз целовал его в висок, край лба, в бровь, уголок глаза, успел зарыться носом в волосы, вдыхая привычный запах, и ещё больше их растрепал. Пососав мочку уха, прикусил её, заставив своего парня закатить глаза от удовольствия.

       Леншерр, мастер молниеносного расстёгивания пуговиц, специально медлил, растягивая мгновения ласки Чарльза. Это было приятно и он с нетерпением ждал следующей секунды, когда мягкие волосы или бархатные губы снова коснутся кожи.

       Когда тянуть уже было невозможно, Эрик в один миг расстегнул все четыре пуговицы на запястьях и скинул бесполезный сейчас предмет одежды, хотя голубой воротничок смотрелся на Ксавьере сексуально. Парень сразу подался вперёд, едва не опрокидывая Чарльза с колен на кровать, но тот крепко вцепился в плечи руками и сжал их, чтобы не упасть, впиваясь короткими ногтями в кожу. Неприятное ощущение, словно оцарапался об острый угол, быстро прошло, и Эрик запрокинул голову, касаясь подбородком чужой груди, чтобы принять очередной поцелуй. Чарльз склонился над ним, горячие выдохи обжигали пламенеющие щёки. Он на секунду застыл, смотря прямо в голубые глаза, в которых бушевали огни. Эта секунда показалась столь долгой, как если бы время нарочно остановили только ради неё, заветной и томительной мимолётной искры, вспыхнувшей во многозначительном взгляде. И телепатии будет недостаточно, чтобы понять все его яркие и мягкие значения, сокрытые за блестящей радужкой или лежащие на поверхности светлыми вкраплениями в чистой голубизне глаз.

       Чарльз сидел на ногах Эрика, поддерживаемый его руками за спиной, запустил пальцы в светлые волосы на затылке, а другой ладонью мягко поглаживал скулу, передавая искренность приятных тактильных ощущений. Знал, что не упадёт, пока чувствует кожей широкие ладони и длинные пальцы. И оба за секундный взгляд передали то, что невозможно было сказать ни одной интонацией на свете. Чтение мыслей излишне, когда волны морей в глазах прошептали: «я тебя люблю».

       Чарльз закрыл глаза и накрыл его губы своими.

       Это были не слова, наполненные пустотой вины или обязательств, это не слова, произнесённые сгоряча, что мгновенно забываются, это не те слова, которые произносишь из долга перед супругом, когда огонь свечи давно погас, не слова, ядовитые ложью и выгодой. Это не слова, потому что оба молчали. Это долгие, крепкие чувства, сплетённые в плотный комок испытанием временем, болью и счастьем. Комок, застрявший в чёрном отверстии зрачка, чтобы он смог его увидеть и понять. Условный, невидимый комок, названный любовью, какой позавидовал бы сам Шекспир, разрывая свои сонеты на клочки в понимании, что любовь лирического героя всего лишь небольшой порыв симпатии. Потому что только слова симпатии и лжи способны сходить с языка и вычерчиваться пером. Любовь и истина кроются в глазах партнёра и их нельзя расслышать в голосе. Можно только почувствовать. Неважно как: покалыванием в кончиках пальцев, жгучим бурлением крови, электрическим разрядом в груди, кольцом, сжимающим горло вкупе с безграничным теплом и лёгкостью мысли. Условие одно — ощущения живут только рядом с тем самым человеком. Только тогда это любовь.

       У Эрика голова шла кругом, словно в лёгком опьянении после бокала вина.

       У Чарльза подрагивали колени.

       Ксавьер, пройдясь губами по щекам, изогнулся, спускаясь ниже, к шее. Леншерр вытянулся, подставляя поцелуям и мокрым прикосновениям языка чувствительную часть. Он положил подбородок парню на плечо и закрыл глаза, внимая каждому касанию и проходящим от него волнам наслаждения. Парень опустил руки со спины до упругих ягодиц в джинсах. Телепат действовал с аккуратной нежностью, стараясь возбудить каждую клетку щекотливым горячим дыханием и мягкостью алых губ.

       Эрик открыл рот, чтобы не было так жарко и уткнулся лбом парню в грудь, чтобы было легче дышать. Он сжимал ткань на бёдрах Ксавьера, желая поскорее избавиться от бесполезных штанов. В том числе и на себе.

       Силой мысли он расстёгивал ширинки и металлические пуговицы, когда неожиданная боль на секунду пронзила плечо, словно в него вонзилось несколько пчелиных жал. Эрик вздрогнул и выгнул спину, распахнув глаза. У Чарльза острые зубки.

       Не обращая внимания на то, что причинил парню боль, и на оставленный отпечаток прикуса, телепат с новой яростной страстью впился в шею губами и затягивал тонкую кожу меж зубов, крепко прижимая любимого к себе.

       — Что ты делаешь? — тихо спросил Леншерр через выдох, не доверяя ощущениям в области сонной артерии.

       Чарльз отстранил губы и зализал красное пятно, усмехнувшись в шею Эрика.

       — У тебя всё равно высокий ворот, — так же тихо ответил парень и вернулся к ласкам.

       Засосы загорались яркими отметинами на ключицах, у шеи они превращались в нежные поцелуи, а затем и в электрические импульсы, передающиеся нейронами и звучащие отголосками наслаждения. Он не мог больше противостоять тесноте в штанах.

       Леншерр привстал, чтобы Чарльз потерял равновесие, и наклонился вперёд, роняя парня на кровать. Раскинув руки и тяжело дыша, Ксавьер предвкушал следующий шаг парня, нависшего над ним. Эрик, отрывая взгляд от страстных лазурных глаз, ладонью провёл по чужому телу от подмышечной впадины до резинки трусов, показавшейся из-под сползших расстёгнутых джинсов, медленно, бесстрашно надавливая на нежную кожу, пристально следя за собственными пальцами, которые в конечном счёте вцепились в штаны.

       Эрик считал, что лучшая одежда — та, что бестактно смята и брошена на пол в порыве чувств. Он не медлил с этим пунктом, поэтому одежда быстро была снята как с него так и с партнёра.

       Леншерр решил перенять ситуацию под свой контроль. Чарльз никогда не возмущался постоянному нахождению снизу и даже не пытался выбить себе место актива. Он просто наслаждался.

       Ксавьер раздвинул ноги шире, Эрик низко припал к груди парня, взял в рот коричневый сосок, языком ощущая стремительную пульсацию крови, пока рука тянулась к ящику в тумбочке и ловила воздух. Резко отрываясь от своего занятия, на секунду распахивая глаза, он придвинулся ближе, губами накрывая губы Чарльза, с громким чмоканьем завершая каждый поцелуй.

       Парень что-то уронил, слепо шаря по плоскости тумбы, но никто не придал этому значения. Следующий предмет с незамеченным глухим стуком улетел на пол.

       Эрик открыл глаза, с трудом отводя их от любимого, приподнялся на руке, а другой выдвинул деревянный ящик и ловко выудил баночку со смазкой, кладя её на край кровати. Эрик вернулся к алым губам, и Чарльз схватил его за волосы на затылке, но Леншерр быстро потерял к его рту интерес и прикусил мочку.

       — Презервативы ведь в верхнем ящике? — прошептал Эрик и провёл мокрым языком по голому участку за ухом в попытке не прерывать процесс лишними разговорами.

       — Да, — выдохнул Чарльз.

       — Их там нет, — спокойно констатировал парень сверху, зубами впиваясь в плечо.

       Телепат резко выдохнул через рот, слегка зажмуриваясь.

       — Тогда без них, — торопливо сказал Чарльз, не желая прерываться из-за пустяка.

       Эрик поднял голову, вырывая волосы из цепких пальцев, засматриваясь на блики голубых глаз, кажущихся чёрными в темноте.

       — Уверен? Сильно больно не будет?

       — Нет, продолжай.

       Леншерр не стал спорить, не скрывая желания поскорее войти в своего очаровательного партнёра.

       Эрик, сев на колени, открыл баночку и обмакнул указательный и средний пальцы в смазку, закрыл и убрал остатки в сторону. Леншерр обмазал края чужого заднего прохода массой, от прохлады которой телепат невольно вдохнул сквозь зубы. Парень с широко раздвинутыми ногами облизнулся, скрывая звук шумного дыхания и одновременно предвкушая предстоящее.

       Он почти не ощутил, как длинный указательный палец Эрика скользнул внутрь, лишь проступил холод. Заметив, как легко вошёл один, Эрик запустил второй палец, обмазывая стенки прямой кишки, что более не чувствовалось как лёгкое присутствие. Чарльз мог бы тихо заскулить с непривычки, если бы уже не подвергался этой процедуре множество раз. Неприятно и больно, но стоит терпения, чтобы в конце закатить глаза от удовольствия. С учёбой он почти позабыл это ощущение, когда Эрик внутри и стремится вглубь, с каждым толчком ускоряясь, и как это грубо и нежно, как грязно и аккуратно, и как хорош Леншерр в доставлении оргазма.

       Тёплая ладонь легла на плоский прохладный живот и плавно заскользила вниз, к паху с твёрдым членом, щекотя нежную кожу у внутренней части бедра, пока пальцы правой руки, немного, чтобы не поранить, раздвигались, расширяя проход.

       Чарльз смял простыни, сжав пальцы, когда партнёр слишком сильно расставил пальцы внутри, а Эрик, не отрываясь от тонкого дела, целовал и прикусывал колено.

       Наконец Леншерр с победным восторгом вынул пальцы из разработанного отверстия и остатки смазки вытер о свой член, полностью готовый почувствовать чужую плоть.

       — Перевернись, — сладко попросил Эрик, проводя рукой по округлостям бёдер.

       В горле у Чарльза пересохло от долгого дыхания ртом, стало жарко от возбуждённой крови. Он подставил парню свой зад. Эрик тут же схватился за ягодицы и, вставая на колени, резко вошёл под мягкое шипение Чарльза в простынь.

       Эрик не понимал как оказывается скучал по ощущению этой грубой близости, пока не вставил член в Чарльза, на удивление легко, несмотря на отсутствие презерватива, уменьшающего трение кожи. Ксавьер бы не понял удивление партнёра, учитывая, что от боли он сжал челюсти. Второй толчок прошёл лучше — не разрывая задницу напополам. Последующие превратили боль в наслаждение, сопровождаемое довольным стоном и шуршанием простыни.

       Тишина и тьма за окном. Покой и шумные горячие выдохи в комнате. Приятная сухость в горле. На коже лица проступала едва заметная краска. Становилось душно.

       Эрик готов был кончать, достигнув высшей точки наслаждения, когда темп предельно быстр, дыхание перехватывается, всё тело в мягком, как при тлеющих углях, жаре, а партнёр глохнет от собственных немых, сдерживаемых стонов. Леншерр вышел из Ксавьера и, зажмурившись, излился на простынь с глухим выдохом облегчения. Мир сузился в этот момент до одного себя, покрывая тёмным шёлком остальное, чтобы каждой клеткой почувствовать быстро отступающее удовольствие, поэтому он никак не мог заметить белую вязкую жидкость, стекавшую с розовой головки члена Чарльза. Эрик закрыл рот, чтобы набрать слюны и смочить полость рта. Ритм дыхания никак не мог восстановиться.

       Чарльз облизнул высохшие губы, избавляясь от трещинок, какие ещё проявляются на глине от целого дня под иссушающим солнцем. Он перевернулся, размазывая сперму по простыни, ощущая странную лёгкость и свободу как в голове, так и на плечах, будто и не было нагнетающих дедлайнов и бесконечной подготовки к сессии. Ксавьер наконец смог расслабиться, прогнать напряжение недели и просто глядел на подтянутое тело парня, нависшего над ним, и завидовал сам себе, не представляя, как такой чудесный человек, вызывающий бурю внутри, связал свою жизнь с его.

       Чарльз улыбнулся просто потому что ему было хорошо: беззаботно, тепло, а улыбка — самое лёгкое выражение счастья.

       И самое очаровательное.

       Эрик молча, мягко опираясь на мятую простынь, лёг рядом на бок, подпирая голову рукой. Стена остужала, пуская свой холод по хребту, в то время как тёплый бархат кожи Чарльза, внимательно наблюдавшего за всеми тонкими действиями Леншерра, согревал. Телепат неосознанно придвинулся ближе, прижимаясь щекой к груди парня, словно секс был недостаточной близостью. Возможно, ему просто всегда будет мало Эрика, спасающего от загоняющих в петлю мыслей.

       Чарльз глубоко вдохнул и прикрыл глаза, потягивая правую руку, которую потом согнул над головой. Посмотрев на довольное, слегка улыбающееся лицо Эрика, у него возникло острое желание что-либо ему сказать. Неважно что, лишь бы нарушить тишину.

       — Восхитительно, — тихо сообщил парень в мягкую полутьму, охватившую комнату.

       Слабый свет фар с улицы осветил ухмылку Леншерра. Он был рад услышать, что Чарльзу понравилось, хотя ни капли в этом не сомневался.

       — Можем как-нибудь повторить, — парень провёл пальцем вдоль груди Ксавьера. — Или продолжить сейчас.

       Не успел Чарльз что-либо ответить, как Эрик снова оказался в его ногах, приближая губы к члену. Парень не стал противиться, хотя прекрасно понимал, что в ближайшее время возбудиться снова не получится чисто физиологически. Скорее всего, Эрик тоже это осознавал, но что-то вне разумного заставило его это сделать. Просто потому что «птичка напела», член Чарльза оказался во рту у его парня. И получалось у Леншерра, грубо говоря, так себе.

       Возможно, из-за испытанного недавно возбуждения он не мог воспринять отсос не иначе обычного факта «мой член у него во рту». А возможно, из-за не покинувшей полость рта сухости, обжигающей головку, и острых зубов, трущихся о нежную кожу, причиняя не боль, но неудобство. Чарльз нахмурился, не осознавая, что не так и в чём подвох, ведь Эрик — это тот, кто не может делать что-то неправильно в плане секса.

       Леншерр, проталкивая член через зубы и пихая его едва влажным языком, подсознательно понимал, что делает что-то неправильно. Он не знал что, но чувствовал это. Как будто действие, совершаемое ежедневно или по миллиону раз, вдруг меняется незначительной деталью и вызывает ступор.

       Эрик отстранился с чётко выраженным недопониманием на лице.

       — Всё же у меня минет получается лучше, — прокомментировал Чарльз, пытаясь не придавать голосу хвастающихся оттенков, а лицу довольных эмоций, чтобы не задеть чувства партнёра.

       — Однозначно, — Эрик бесспорно признавал превосходство Ксавьера и его рта в тонкостях данного дела. — До сих пор не могу понять, как ты это делаешь, — Леншерра словно внезапно осенило, поэтому он выпалил: — Хотя, конечно, у тебя ведь было больше практики. Не просто так же ты отличник.

       Он знал, что между ними не бывает обид на глупый стёб ещё со времён, когда они были «просто друзьями».

       — Что ж, мои оценки должны благодарить тебя за мою практику, — парировал Чарльз, улыбаясь.

       — Обожаю тебя, — усмехнулся Эрик, прикрывая сонные глаза.

       Ксавьер хихикнул, получив наслаждение от сказанного. Сам же молчал, не видя смысла говорить очевидное, повторяя за Эриком те же слова, просто коверкая их своей интерпретацией. У Чарльза, казалось, никогда не получится передать звонким, как медные колокольчики, голосом нежность своих мыслей. Зато одним элегантным прикосновением руки он мог раскрыть всю истину своей любви. Так Эрик в отношениях с Чарльзом не видел его преимуществ как телепата, ведь парень совершенно не мог утаить своих эмоций даже на крошечную долю секунды.

       — Я в душ, — приглаживая растрёпанные волосы, вдруг соскочил с кровати Чарльз, смахнув каплю пота с румяной щеки.

       Эрик смотрел ему вслед, уронив голову на подушку, и в этот момент всего одна мысль крутилась в мозгу: «какая горячая задница».