<1>

       — Джек? — Эрик опёрся о широкий ствол дерева и отвёл глаза, сложив руки на груди. — Не понимаю о ком ты.

       — Да ладно тебе, Эрик, — свешивался с нижней ветки Чарльз, — всего пять дней прошло, — которые они весело провели вместе, сблизившись настолько, что, казалось, их всегда было трое, и отсутствие кого-либо из друзей на встрече сопровождалось ощутимой незавершённостью, — не говори, что не помнишь Джека. Так как он?

       Мальчик повернулся спиной к покрасневшему от висения вниз головой лицу и поднял голову, надеясь, что так слёзы отступят, а оковы, сцепившие горло, спадут.

       — Ты… его вылечил? — с опаской спросил он, заметив, что что-то не так, и больше не был уверен, что желает получить правдивый ответ на вопрос. Он испугался, что ненароком причинил боль (слишком заметно дрожал его голос), и еле воздержался от того, чтобы это проверить. Они договорились, что пока Эрик не расстёгивает Чарльзу ширинку, Чарльз не будет лезть в мысли Эрика.

       — Земля вызывает Эрика, приём, — засмеялась появившаяся из-за ветвей рядом с телепатом Рейвен. Она радовалась тёплой улыбкой неунывающего человека, потому что находилась среди приятелей, а не дома, где дела обстояли невыносимо ужасно.

       Сегодня девочка была в любимом белокуром образе с пухлыми щеками, что означало полнейшую готовность к активному действию. Она пробежала по ветке, ловко перепрыгнув через ноги Чарльза, которыми он цеплялся за дерево, и повисла рядом. Рейвен болталась на руках, покачиваясь взад-вперёд, не зная, куда ещё деть свою энергию.

       — Эрик? — взволнованно спросил мальчик и попытался подтянуться, чтобы слезть с ветки и подойти, потому что тишина, исходившая от него, напрягала. Теперь Чарльз точно знал, что что-то определённо не в порядке.

       Телепат попробовал сесть, но не смог дотянуться руками до опоры. Он застрял. Испугавшись этой мысли, мальчик продолжил делать безуспешные отчаянные попытки.

       — Эри-и-и-ик, — протянула Рейвен и, подтянувшись, обхватила толстую ветвь руками. — Ты на нас обиделся?

       Мальчик быстро замотал головой, сильнее сжимая руки на груди.

       Тогда девочка, совсем ничего не понимая, спрыгнула с дерева и, мягко приземлившись, оказалась лицом на одном уровне с Чарльзом.

       — Что это с ним? — шёпотом спросила она, косясь на Эрика.

       — Понятия не имею, — хрипло от натуги ответил мальчик.

       Через секунду он с криком свалился с ветки, падая к ногам Рейвен и ударяясь спиной о твёрдую землю. Поскулив, он распростёрся на траве, не в силах двигаться, скованный болью ушиба. Девочка наигранно закатила глаза и недовольно цокнула, самодовольно наблюдая за этим неуклюжим зрелищем, потому что сама ловко спрыгнула с ветки. Он в порядке, она уверена. Если бы всё действительно было плохо, то разве смог бы Чарльз сдержать слёзы?

       Эрик мгновенно обернулся на крик и последовавший за ним глухой удар и, на бегу вытерев глаза рукавом, оказался перед Чарльзом на коленях.

       — Ты как? — испуганно спросил мальчик, глядя на красные щёки, и шмыгнул носом.

       Боль в спине отдавалась тупыми ударами, словно позвоночник изнутри долбил небольшой молоток. Но он падал миллионы раз, поэтому был отлично знаком с этим первичным ощущением, будто кость сломана, но на деле не проявится ничего страшнее шишки. Он мог бы убедить друга, что всё в порядке и бодро вскочить на ноги, но зачем, если можно развлечься, отвлекая внимание от неловкого падения?

       — Эрик, — хрипло начал Чарльз, кладя руку на его плечо, — я не чувствую ног.

       Рейвен тихо хихикнула в ладонь. Краска сошла с лица рыжеватого мальчика, обнажая красные расплаканные глаза.

       — Что… что это значит? — еле шевеля языком от ужаса, Эрик смотрел в смеющиеся голубые глаза и ничего не понимал.

       — Я умираю! — драматично воскликнул Чарльз, сжав плечо друга, приложил вторую руку ко лбу. — Приятель, позаботься о моей семье. Вырасти моего сына как своего, скажи моей жене, что я люблю её и, Эрик, главное, — он выдержал эффектную паузу, наклоняя мальчика ближе к своим губам, и прошептал: — не забывай кормить моего кота.

       Чарльз отпустил чужое плечо, давая Эрику возможность разогнуться, и не сдержал смех. Мальчик открыто смеялся, чтобы друг случайно не воспринял всё серьёзно, и Рейвен больше не скрывала свои смешки. Одному Эрику не показалось это забавным и он растерянно переводил взгляд с друга на подругу, пытаясь скрыть звук оглушительного падения сердца.

       — Это вовсе не смешно! — поняв в чём дело, рассержено крикнул мальчик, пихнув лежащего на земле в бок.

       Но друзья продолжали заливаться хохотом.

       Он соскочил и быстро отошёл к стволу дерева, с которого упал Чарльз, повернувшись к ним спиной. Он думал уйти, но понял, что не хочет идти домой — туда, где никого нет. Лучше побыть здесь среди тёмной зелени и мягкого, едва просачивающегося солнечного света в тепле дружеского смеха, несмотря на то, что смеялись над его чувствами.

       Легче не становилось. Только дышать тяжелее. Нужно было сбежать, но он не знал, где можно укрыться от собственной боли и добавившейся обиды. Они засмеялись над ним — единственные, кто мог его понять, кого он считал друзьями.

       Удивительно, как безобидная шутка может стать последней каплей в чаше испытываемой горечи, как ничтожное событие способно довести до слёз.

       Эрик крепко обхватил себя руками, и между тихими всхлипами на траву падали солёные капли слёз.

       Рейвен подала руку Чарльзу, чей ушиб перестал так сильно болеть, и он со спокойным смехом поднялся на ноги. Веселье прошло и улыбки сползли с лиц, когда, умолкнув, они услышали тяжёлые шумные вдохи совсем рядом.

       — Эрик? — спросили они друг друга, бросая взгляд на мальчика у дерева. Но дети уже знали, что это он плачет, потому что никого другого в лесу не было.

       Чарльз подошёл первым, медленно, чтобы не напугать и так шокированного друга, мягко опустил руку на его плечо. Рейвен пришла с другой стороны, симметрично повторив действия телепата.

       — Что случилось? — нежно и тихо, почти шёпотом спросил мальчик.

       Внутри что-то сжалось в комок и, хотя голос оставался твёрд, тяжёлое переживание сковывало грудь. Эрик и слёзы? Звучало как нечто невозможное и крайне не сочетаемое, ведь он не плакал, даже когда был атакован подростками с ножами, когда кубарем слетел с холма или когда упал на осколки, оставляя на руке глубокую ссадину. Чарльз уже был напуган тем, что вывело невозмутимого друга из состояния покоя. Случилось что-то по-настоящему ужасное.

       Эрик не привык к вниманию и публичному проявлению чувств, поэтому давился слезами, лишь бы их не показывать, а нечаянно выпавшие из глаз моментально убирал одним движением руки. И приходилось молчать под пристальным взором двух пар глаз, ожидающих ответа, потому что иначе он рисковал выпустить ком из горла в виде надрывного воя и нового потока слёз. Хотя глубоко внутри хотелось показать свою слабость, чтобы получить объятья и утешения.

       Мальчик сжал руки в кулаки, шумно сглотнул и обрывисто вздохнул, пытаясь собраться, но лишь довёл колени до дрожи. Так нужно было, потому что друзья ждали ответа. Нетерпеливое любопытство горело в глазах, а в голубых к тому же, как по волнам, скользил страх.

       — Он умер, — наконец прошептал Эрик так тихо, что Чарльз едва ли не прильнул ухом к губам. — Я не смог помочь.

       Признать то, что он не способен сделать хоть что-нибудь лучше, было нелегко, и мальчик не выдержал этой тяжести. Колени подогнулись и он сполз на землю, опираясь лишь на ствол. Из пусто смотрящих вперёд голубых глаз тихо катились по бледным щекам слёзы, и не оставалось сил, чтобы их сдерживать.

       Чарльз всё понял и совсем не был рад своей догадке. Джек мёртв, Эрик винит себя — всё просто и ужасно.

       Телепат сел рядом, прижавшись к Эрику боком. Мальчик не был против, наоборот он нуждался в этом успокаивающем тепле. Чарльзу стало обыкновенно грустно, как бывает, когда узнаёшь о смерти милого зверька, но он боялся представить боль, которую испытывает друг. Он близко знал этого щенка, заботился о нём, ласкал, возможно, за эти несколько дней они успели подружиться. Телепат мог бы мгновенно узнать обо всех подробностях, но не станет этого делать. Он просто останется здесь, с ним, пока требуется дружеское плечо. Можно даже навсегда.

       — Так жалко, — горько выдохнула Рейвен и тоже села рядом, прикрывая левый бок Эрика. — А как он умер?

       Несмотря на то, что самому было любопытно, Чарльз бы пихнул подругу за подобную бестактность, если бы не сидел так далеко, поэтому пришлось обойтись нахмуренным взглядом в её сторону, на который она не обратила внимания, пытаясь уловить устремлённые в никуда голубые глаза.

       — Просто заснул, — Эрик дёрнул плечом, пытаясь отогнать неприятную картину. Фантомная кровь ещё блестела на руках, — потом перестал дышать, — его речь была тихой и сбивчивой. — Когда я это заметил, он был уже холодный. Я не знаю, почему это случилось, не знаю, где ошибся, ведь он шёл на поправку. Я… — на одном дыхании проговорил он, и голос сорвался не в силах сдерживать скорбь, поэтому конец фразы никто не услышал, — я облажался, не справился, не смог.

       Чарльз не успел выдохнуть и подумать о том, как ещё гладко прошёл колкий вопрос, Эрик уткнулся носом в плечо друга, при этом тщательно скрывая лицо. Вот только не надо видеть глаза, чтобы по влажности собственного плеча и мелкой дрожи, проходящей через всё тело, понять, что он плачет по тому, к кому успел привязаться. Мальчик не был против. Если Эрику станет легче, то Чарльз может походить с мокрым плечом.

       Телепат не знал, что ещё может сделать для человека, быстро ставшего дорогим, поэтому приобнял его и начал шептать:

       — Помни, ты не один, у тебя всегда есть я.

       Эрик ухватился руками за ткань на спине Чарльза, прижимаясь к нему сильнее. Телепат начал гладить светлые волосы и мокрые щёки.

       — Я всегда буду на твоей стороне. Рядом.

       Рейвен с другой стороны устроилась на плече Эрика, поглаживая его руку и спину.

       — Всё пройдёт. Мы справимся. Вместе, — Чарльз бросил нежный взгляд на подругу.

       Чарльз знал, что недостаточно простого «всё будет хорошо», поэтому он говорил то, что сам хотел услышать в худшие моменты жизни.

       В тот день он впервые увидел слёзы Эрика. Лучше бы он раздражал телепата глупыми выходками и улыбался жутким оскалом, чем изнемогал от горя. Ради друга он готов был пожертвовать собственным комфортом. Только бы не было для него страданий. Не надо. Пожалуйста. Он не заслужил.

       Чарльз не может гарантировать, но он постарается, чтобы Эрик был счастлив.

<8>

       Противный скрежет металла о металл, шумное бурление крови в ушах, тяжёлые хрипы и бьющаяся среди осколков синяя тень.

       Серое небо прохладного дня и холод металла, а также сердец.

       Металл. Металл. Металл.

       С ним люди пошли на войну против того, кто им управляет. Это были глупые люди.

       Солёные слёзы, кровожадная улыбка.

       Небесные глаза Магнето Эрика.

       Смерть.

       Солдаты. Свист пули. Шипение Рейвен.

       Громкие выстрелы. Белый дым из чёрных стволов.

       Снаряды, которые взрываются пламенем, не успевая упасть.

       Крики.

       Агония.

       Смерть.

       Тщетные попытки на победу. Стрельба, стрельба, провал. Кровь, яркая, словно нарисована акварелью.

       Огонь на земле. Вмятины в асфальте.

       Снова металл. Везде металл.

       Солдаты. Выстрелы друг в друга. Власть Эрика. Забившаяся в угол злая желтоглазая девушка.

       Звонкая насмешка.

       Чарльз умирает, в последний раз мутным взором обегая местность вокруг.

       Онемение и конец боли. Вдоха нет, есть силы на выдох, на шёпот:

       — Эрик.

       — Магнето, — вырывается из уст рефлекторно и колит в области сердца, где плавают сплошные осколки. Это так звучит его имя?

       — Я никогда тебя так не назову, — кислорода хватает, чтобы прохрипеть последнюю фразу, и увидеть ужас, застывший в нежно-голубых глазах, как во льду.

       Мир темнеет, но вспышка жизни ярка, когда тело с грохотом падает на землю, пробуждая сознание лучше электрического удара. Через силу, сквозь боль Чарльз, лёжа на холодной земле, выпущенный из цепкой хватки, пытается вздохнуть. Как твердит весь организм, нет ничего важнее этого вдоха, поэтому мужчина, широко открывая рот и судорожно хватаясь затёкшими пальцами за первые попавшиеся объекты, которые он не видит сквозь пелену, пытается протолкнуть воздух через сдавленное горло.

       Время тянется медленно, и словно проходят часы, прежде чем Ксавьер может снова дышать, с трудом хватая кислород и кашляя пылью. Хрипя, он приподнялся на локтях и тут же стиснул зубы, потому что боль в плече никуда не ушла, лишь усилилась от падения. Он готов был кричать и проклинать то, что остался жив.

       Мужчина открыл глаза и увидел не пугающий мрак, а цветную чёткую картинку, насколько она только может быть цветной в сером и алом.

       Шумно. Звуки врываются в уши в виде криков и выстрелов, а также собственного душераздирающего хрипа и сухого кашля.

       Протерев глаза, Чарльз начинает понимать, что что-то не так. Эрик не собирался его отпускать, был готов убить и просто не мог не довести дело до конца, когда у профессора оставалась всего пара секунд в этом мире. Потому что он такой: убирает лишнее с дороги, стирает лишних из жизни.

       Чарльз аккуратно развернулся, пытаясь сильно не тревожить плечо, но не получилось и он не может даже встать не только из-за пролетающих над головой пуль, но и из-за боли, сетью сцепившей его тело. Сжав руки в кулаки, он сквозь зубы шипел проклятья всему миру, но всё-таки выполнил непосильную задачу и повернулся лицом в другую сторону в поиске кое-кого конкретного. Телепат почему-то не был удивлён, что его волновал вопрос о местонахождении Эрика, это словно было вписано в его ДНК — в момент опасности выискивать Леншерра, несмотря на то, что он сделал, возвращаться к нему или за ним. «Я не могу его оставить», — кричало всё естество.

       Надо найти его, и раз появился шанс, и что-то высшее решило оставить Чарльзу жизнь, то его задачей было усмирить взбунтовавшийся разум мужчины. Принести покой простым объятьем или поцелуем, даже если они будут стоять тысячи пулевых ранений, отзывающихся отвратительной болью во всём теле. Он должен забрать своего Эрика у Магнето.

       Обязан, потому что обещал быть рядом. Никогда не поздно исправить ошибку, так ведь?

       Теперь он не уйдёт, ведь знает, что делать.

       Осталось лишь найти его, забрать себе и никому не отдавать.

       Превозмогая боль, охваченный решительностью Чарльз повернулся на локтях в другую сторону и, краем глаза завидев красный костюм, измученно улыбнулся. Скоро всё наладится. Даже этот разрушенный вдребезги мир восстановится и будет жить, а ужас сегодняшнего дня станет маленьким абзацем в учебнике по истории, которому будет мало уделено внимания.

       Ксавьер поднял голову и облегчённо выдохнул: куски металла медленно ложились на землю. Неужели безумие закончилось?

       Издалека он услышал крик и выстрелы и инстинктивно зажал руками уши. Перед глазами пробежал мутант, оставляя за собой след из капель крови. Далеко впереди упал снаряд, разрываясь ослепляющим огненным столбом.

       Это не конец. Чарльз хотел свернуться в клубок и заплакать от бессилия и усталости, но он не простит себе, если не доберётся до Эрика. Почему он оказался от него так далеко?

       Телепат повернул голову. Эрик лежал на земле, и красным был не столько плащ, сколько земля вокруг.