Не Минцзюэ прикрыл глаза. Как же он устал…
Тело его тоже чудовищно устало. Не Минцзюэ потерял силу, потерял смысл жить, лишён нормального движения и активности, света. Съедаемый тоской он и выглядел не так привлекательно, и был не так хорош, как прежде, во всём остальном, в постели в том числе. Он начал быстро загибаться, прямо как… люди. Простые люди.
— Знаешь, дорогой, я всё меньше хочу тебя видеть, — при очередном посещении предъявил претензии Мэн Яо. — Ах, как раньше ты был хорош! Порывист, жарок, в нашей страсти можно было утонуть. А сейчас ты как безвольный мешок с дерьмом. Ах, ну да, почему «как»? Ведь так и есть!
— Хочешь порывистости и страсти? — язвительно спросил Не Минцзюэ. — Ты правда рассчитывал на это, лишив меня возможности двигаться?
— Нууу, ты не так сильно прикован, двигаться-то ты можешь. Ах, нет, ты же столько провёл без движения, что у тебя даже член не встаёт. Какая жалость. Дорогой муж, ты серьёзно болен. Но я обязательно тебя вылечу. Или похороню и буду долго лить слёзы по ушедшей любви. — Мэн Яо заливисто расхохотался.
— Так сделай это… Надоело…
— Нет, что ты! Я за тебя поборюсь.
Злость затухала в глубине груди. Не Минцзюэ тяжело вздохнул, стараясь отвлечься, быть не здесь, не замечать унижений и насилия.
Лютая ненависть к Мэн Яо какое-то время ещё не давала ему сдаться. Особенно, когда тот опоил его. Тогда тело откликнулось более чем однозначно — взбудоражилось до предела. Тогда Не Минцзюэ чуть не убил Мэн Яо снова. Залитый кровью пол одурманил его сильнее, и в стремлении убить ожила та, чаемая мучителем, страсть.
Но вновь не получилось. Зато Мэн Яо, придя в себя и залатав раны, знатно повеселился. Даром, что страсть равнялась стремлению свернуть шею.
В тот день из Не Минцзюэ, кажется, выпили все соки, а от подлитой настойки по телу разлились усталость и противная слабость, из-за чего он долго проспал, а очнувшись, некоторое время не мог вспомнить, где он.
Осознание накрыло удушающим одеялом безысходности. Не Минцзюэ отчаянно закричал, но его крик вернулся к нему, отразившись от стен и потолка. Он попытался, словно впервые, сорвать цепи, но ничего не вышло.
Упав на пол, Не Минцзюэ с силой заколотил по нему кулаками, разбивая их в кровь, пытаясь отвлечься на физическую боль. Но опять. Ничего. Не вышло.
Бессмысленным взглядом он уставился на кровать, и вдруг…
Глаза его расширились, Не Минцзюэ кинулся к кровати и разломал её. Всадил несколько заноз, не замечая их. Не до того. Осенившая идея имела первостепенную важность. Щепки разлетелись во все стороны, но ни одну из них Не Минцзюэ не сумел без подручных средств заострить так, чтобы та прорезала кожу.
Нервный смех вырвался из его горла, постепенно сменяясь отчаянными рыданиями.
Не Минцзюэ никогда не думал, что когда-нибудь будет плакать...
Плакал Хуайсан, а взрослый и серьёзный Не Минцзюэ его утешал.
Хуайсан…
Жив ли он? В порядке ли он? Что Мэн Яо сделал с ним?
Наверное, Не Минцзюэ не доведётся узнать…
Нет, он не умрёт, он должен выбраться, ради брата.
Но как?..
Голова впервые за долгое время заработала чётко и ясно. Что Не Минцзюэ может сделать? Взгляд упал на щепку, которую он всё ещё держал в руке. Новая идея, посетившая его, казалась такой очевидной, что он готов был сам себя ударить. Но вместо — заковырял щепкой в кандалах, пытаясь их открыть.
Долго хрупкая деревяшка не продержалась и обломалась, оставшись частично в замке.
Не сдаваясь, Не Минцзюэ отыскал другую удобную щепку и поковырялся во втором замке. Безрезультатно.
Тогда он с рычанием попытался вырвать руки из оков, но, в конце концов, лишь разодрал запястья в мясо.
Спасения не было.
Не было…
Кровь медленно стекала по рукам, капая на пол, пачкая одежду.
Кап… Кап… Кап…
Жаждая закончить дело до конца, Не Минцзюэ из последних сил дергал и дёргал руками, отчего боль становилась сильнее. Дышал через раз, и с каждым коротким вдохом лёгкие наполнялись запахом железа, напоминавшем о Бася и битвах. Когда кровь полилась сильнее, он возликовал! Чувство опасности, как на поле боя, охватило его, и стоило закрыть глаза — воспоминания превратились в реальность.
Стоило открыть глаза, и проблеск надежды на освобождение угас под давящими стенами тюрьмы. Каждая капля крови отмеряла оставшееся ему время. В конечном счёте он потерпел поражение в битве с самим собой.
Кап… Кап… Кап…
Осев на пол, Не Минцзюэ безумным взглядом следил за тем, как истекает кровью, и улыбался.
Неужели всё закончится?
Когда же Не Минцзюэ успел так низко пасть? Он — сильный человек, уверенный, справедливый. Герой! Разве может герой радоваться своей смерти?
Но коль смерть желанна…
Как быстро он сдался. Не Минцзюэ когда-то наивно полагал, будто воля его крепка настолько, что любую беду он преодолеет, не склонив головы. Но вот он здесь… Лежит среди щепок, изодранных тканей, в крови и… смеётся.