По приезде назад им впервые раздали их телефоны — правда, только для связи с родителями и друзьями, всего на два часа, а затем собрали обратно. Впрочем, большинство уже не возражали — теперь технику им выдавали раз в неделю, было время позвонить и проверить новости. Они использовали это время, чтобы немного пофоткаться, добавиться в друзья, подписаться в твиттере и всё остальное. Чимин, у которого был старенький телефон и которому были недоступны все эти блага, мог только завистливо вздыхать и слушать Хосоковы обещания купить весь мир. Неделя пролетела быстро. Чимин переселился в комнату к Чонгуку, но тот всё равно продолжал видеться с Тэхёном, и иногда тот даже ночевал у них — а иногда в их комнате собиралась самая настоящая тусовка, и профессор Ким порой даже лично приходил, чтобы разогнать их по комнатам. Тэхён и Чонгук мастерили в их домике, Чимин читал книги и занимался с учителем Мином и доктором Мун, и вместе с Хосоком они танцевали; Богом, Джису, Кай и Лиса играли в футбол с остальными ребятами, и все вместе они смотрели по вечерам Доктора Кто. Атмосфера улучшалась.

В эту неделю угрюмые стали дружелюбнее, нервные — успокоились, напуганные — расслабились, забитые — расправили плечи. Они узнали о многом, но это было только начало пути. Их должны были подготовить к небезопасной жизни за стенами интерната — там, где их никто не защитит. Некоторые были уверены в себе, потому что у них была возможность отрастить хоть кое-какой хребет — например, Чонгук, который хоть и воспитывался в религиозной семье, но благодаря доступу в интернет и общению со сверстниками всё же вырастил собственное мнение. Или же Тэхён — его вообще с детства ни в чём не ограничивали — а иногда и давали свободы больше, чем надо, по мнению некоторых. Из них всех самым уязвимым оставался Чимин, и он сам это тоже прекрасно понимал. На удивление, его характер твердел, хотя прошло совсем немного времени. Он стал тверже в своих желаниях, признался себе в том, что хочет свободы и независимости. Казалось бы, это очевидно для любого человека — но вовсе не для того, кого учили всю жизнь, что чёрное — это белое, а свобода — это рабство, и вообще грешновато. Сложно было представить, сколько мучений он проходил, признавая то, что всю его жизнь его заставляли неоправданно страдать безо всяких причин, что его юность была несчастной. Возможно, кто-то этого и хотел — быть рабом божьим — но только не Чимин. Это пробуждало в нём ненависть.

В выходные Чонгук тоже позвонил родителям. Каждый студент интерната понимал — нельзя дать предкам узнать, что их тут не гнобят. Поэтому в диалогах с мамами, папами и опекунами они тщательно следили за своей речью и говорили лишь часть правды — про молитвы и про психолога, и всё. Родители не были удивлены, что их телефоны забрали — об этом их предупреждали ещё давно, и по их мнению, это к лучшему — в этих интернетах один разврат и дьявольщина. Но на самом деле директриса Ан сделала это по иной причине — чтобы все как можно больше общались друг с другом. Здесь была просто уйма занятий для подростков и уже взрослых юношей и девушек, сложилось ощущение, что преподавательский состав провёл титанический мозговой штурм, стараясь их удивить. Но самым интересным событием, конечно, оставалась поездка на выходных. И в этот раз тоже.

В следующие выходные они снарядили палатки, утварь, коврики всё остальное — их ждала палаточная жизнь на полтора дня.

— Как думаешь, почему… — начал было Тэхён, выбирая удобную одежду у себя в шкафу, но задумался и не закончил. Кай посмотрел на него и спросил:

— Почему что?..

Тэхён подумал немного и сам ответил на свой невысказанный вопрос:

— Наверное, они восполняют все эти вещи, которых не было у многих детей. Все дети нетрадиционной ориентации рано или поздно отстраняются от родителей и неизбежно упускают часть детства и отрочества.

— Чёрт, Тэ, скажешь иногда, так хоть стой, хоть падай… — Кай покачал головой. — Я думаю, чтобы нам просто не было скучно сидеть два месяца в одном месте, а? Вот и вся причина. Кстати, раз уж ты об этом сказал — разве ты с родителями не дружен?

Тэхён кивнул.

— Я исключение.

— Да, если так подумать, я тоже со своими предками не очень-то лажу… иначе как бы я здесь очутился?..

В этот раз на экскурсии главным был учитель Ким.

— Знаете, будет лучше, если вы будете называть меня Сокджин, — сообщил он. — Если хотите, то можете называть меня учитель Джин. Я думаю, у меня красивое имя, поэтому я бы хотел слышать его почаще от своих любимых учеников! Давайте звать друг друга по имени!

Он был таким весёлым, нежным и смешливым, что становилось немного странным то, что он с учителем Мином были лучшими друзьями.

— Я выбрал для нас прекрасное духовное место, полное природной энергии, — сообщил он в автобусе, пропуская свою косу через пальцы, — от красоты и чистого воздуха и душа становится чище и прекраснее. Сегодня мы с вами погрузимся в естественную среду и соединимся с природой.

— Учитель Ким немного странненький, да? — спросил Тэхён.

— Кто бы говорил, — Чонгук ущипнул его, и Тэхён засмеялся.

— Он любит своё дело, ему нравится это. А ещё он очень красивый.

— Мне кажется, в учителя Кима все хоть чуточку влюблены.

— Хм… даже ты? — ревниво спросил Тэхён.

— Ну нет, я слишком влюблён в тебя, — проворковал Чонгук. — А ты?

— Ну, мне он очень нравится, у него приятный голос, и он сам ласковый и нежный, мне он напоминает старшего брата… может, в какой-нибудь другой вселенной он мой заботливый братик, мы ведь Ким Сокджин и Ким Тэхён.

— О, верно, у меня похожее ощущение! — согласился Чонгук и положил ему голову на плечо. — Хён, я не хочу расставаться…

— Когда мы разъедемся, я буду много-много тебе писать, — пообещал Тэхён. — И когда ты поступишь в университет в Сеул, мы будем с тобой ходить на свидания.

— Свидания, — эхом отозвался Чонгук и мечтательно вздохнул. — Я бы хотел сделать с тобой много-много фотографий… Ты просто такой красивый, ты похож на модель.

— А… это всё? — Тэхён закусил губу, и его голос так приятно и низко вибрировал, когда он заигрывал с Чонгуком.

— Вовсе нет! — показательно возмутился Чонгук и начал загибать пальцы: — Ты мой хён, и ты ещё знаешь столько разных вещей, и ты такой спокойный и взрослый, и рядом с тобой уютно, и ты мило улыбаешься, и у тебя много особенных вещичек, и ещё у тебя есть свой стиль… А ещё мне нравится, когда тебе есть что сказать, и мне с тобой интересно, и ещё ты немного странный, а мне это нравится, и я думаю, что раз так, мы идеально друг другу подходим, и ещё мы начали нравиться друг другу, и когда я думаю об этом, я становлюсь счастливым… И когда я думаю о твоём запахе перед сном, или когда я вспоминаю, как ты хулиганишь, или когда я думаю о том, как ты щуришься во время улыбки, мне всегда становится хорошо, и ещё ты мне нравишься, потому что сначала я боялся быть странным, какой я есть прямо сейчас, потому что я думал, что я тебе разонравлюсь, и между нами ничего не будет, но теперь я этого совсем не боюсь, и это делает меня счастливым… правда счастливым, — Чонгук прижал пальцы ко рту. — Я слишком много наболтал..? да?

— Ну, мне и половине автобуса всё нравится, — рассмеялся Тэхён.

Чонгук покраснел. Боже, он такой неловкий… кошмар! Над ним только потешаться.

— Не смотри на меня, — простонал он, закрывая лицо руками. Тэхён наклонился к нему и прошептал, почти касаясь губами уха:

— Я люблю тебя, ты милый и замечательный…

— Я тебя тоже… — пискнул Чонгук.

На этот раз они доехали довольно быстро. Погода была благоприятной, и хотя существовала вероятность дождя, хотя бы не было так невыносимо жарко. Они доехали до стоянки у небольшого посёлка, и с этого момента пришлось идти самостоятельно — распределив вещи, они отправились дальше.

— Без проблем, учитель, — Чонгук похлопал себя по мускулам, — это то, что я смогу сделать!

С этими словами он закинул на себя чехол с десятикилограмовой палаткой и уверенно пошлёпал вперёд. Из всех студентов он был, пожалуй, самым юным, кто взял на себя транспортировку палаток.

— Куки-я, они ведь тяжёлые, может, лучше я понесу? — осторожно спросил Тэхён.

— Хён, ты старше, но я всё-таки сильнее, — с долей хвастовства сообщил Чонгук. — Хосок-хён тоже тащит палатку!

— Ой ли, я тебя дотащил на руках, между прочим, — фыркнул Тэ. Чонгук смутился.

— Это другое! Тут нужно долго тащить и всё такое…

Но, к счастью, нести тяжёлую палатку пришлось недолго. Они дошли по тропе до большой, тенистой поляны рядом с широким горным ручьём с красивыми маленькими порожками. Здесь были видны следы от других палаток, но людей не было.

— Ах, это чудесное место, — всплеснул руками учитель Ким. — Свежий воздух, бегущая энергия чистой воды, приносящая нам новые силы и смывающая всё дурное.

— Сокджин, как так вышло, что в выходные, да в хорошую погоду, да в этом превосходном месте совсем никого? — спросил Юнги.

— У меня свои секретики, — улыбнулся учитель Ким и обратился к студентам: — Теперь, когда мы с вами пришли в это чудесное место, мы расположимся особым образом, прежде чем приступать к медитативным практикам. Не оставлять всё на потом! Пожалуйста, разбейтесь на группы по четверо.

Конечно, перво-наперво Хосок, Чимин, Тэхён и Чонгук быстро приклеились друг к другу.

— Эти палатки четырёхместные! Мы будем спать друг с другом! — обрадовался Хосок, расстёгивая молнию на чехле.

— Я никогда не ставил палатку, — взволнованно и обрадованно сообщил Чимин. — Вау…

Под руководством учителя Кима и с помощью учителя Мина и профессора Кима все с горем пополам поставили палатки, а после учителя ещё на всякий случай проверили надёжность всех конструкций. Затем последовал инструктаж по технике безопасности, ведь они планировали остаться на ночь.

— На ночь почти в лесу! У-у-у, мурашки по коже, а, Чиминни? — игриво подначил Хосок Чимина, но тот недовольно его пихнул:

— Хватит меня пугать!

Они разместили спальные мешки и остальные вещи в палатках, переоделись и вышли в центр поляны, который остался свободным. Сокджин дал им пятнадцать минут, чтобы исследовать местность, и они с толком использовали это время. Хотя солнце регулярно скрывалось за облаками, было тепло, но не слишком жарко, и всё же большая часть умчалась шлёпать босиком по звонкому ручью, грохочущему порогами.

— Речка так громко шумит, — почти перекрикивая шум воды, заметил Чимин, — мы вообще заснём под этот грохот?

— Всё нормально, — сообщил услышавший это Намджун. — При равномерном грохоте уснуть просто, а вот если спать рядом с тихим ручейком, могут появиться слуховые галлюцинации.

— О-о-о… профессор, вы такой умный, — протянул Чимин, — а почему речка такая холодная, если лето?..

Он задал ещё несколько довольно детских вопросов, и Намджун на всё ответил. Чонгук, как всегда, прикипел к своей камере, сняв несколько видео и фото, а Тэхён искал рыбок.

— Нашёл? — спросил Хосок.

— Неа…

— Наверное, поток слишком мелкий и бурный, — решил Хосок. — Думаю, тут рыб нет.

Чонгук сфоткал их и опустил камеру, наблюдая и улыбаясь. Он недавно просматривал перед сном фотографии Тэхёна в храме под дождём, которые он сделал тогда. Хотя Тэхён говорил, что он там был похож на мокрую курицу, Чонгук твёрдо верил, что это были его лучшие работы. Там он был таким естественным в том грубом ханбоке, облепившем его тело, и его мокрые волосы, змеившиеся по коже, и его улыбка, и… его желание понравиться Чонгуку. Сейчас он мог поймать в объектив тот взгляд, когда Тэхён уже имел статус его парня, но всё равно хотел ему нравиться, кокетничал с ним, но при этом уже имел уверенность и смотрел на него, как на дом. Как когда он нагибался к речке, окунув в холодный поток свои ноги. Как когда оглядывался через плечо, то смотря с любовью, то притворно-сердито, то дурачась и строя Чонгуку рожицы. Так старался быть интересным для него. Чонгук не хотел прекращать снимать, это всё было таким красивым для него, даже если это не было красивым ни для кого другого.

— Итак, когда вы отдохнули, взбодрились, сбросили с себя стресс и дорожную усталость, разогнали немного кровь по мышцам, настало время занятия, — провозгласил учитель Ким. — Пожалуйста, возьмите коврики. О нет, милая, эта одежда не подойдёт, давай поменяем…

Хотя их предупредили, что будут занятия на воздухе, и попросили взять с собой удобную одежду, некоторые всё равно решили, что удобная одежда — это джинсы. Конечно, они были удобны, но определённо не подходили для йоги — пришлось искать замену. Чонгук считал себя неотразимым в трикотажных штанах и футболке, и то и дело красовался перед Тэхёном. У Чимина не было толковой одежды для этого, поэтому он занимался в шортах, а вот Хосок пощеголял своей формой для танцев. Многие девушки наконец нашли повод выгулять леггинсы.

Что касается учителя Кима — тот снял верхний ханбок и продемонстрировал всем суровую футболку с запахом и свободные мягкие трикотажные штаны.

— Не могу поверить, что он нашёл ханбок для йоги, — проворчал Юнги, тоже располагаясь на коврике.

— Это же Джин, — заметил Намджун.

— Теперь, пожалуйста, наблюдайте за мной, — попросил Сокджин. — Не допускайте насилия к своему телу и при неприятных ощущениях прекращайте или уменьшайте практику.

Чонгук взволнованно вздохнул и приготовился. Прошло некоторое время с тех пор, как он видел занимающегося Тэхёна. С этим предвкушением занятие началось. В тени деревьев, со свежестью ручья, бегущего рядом, заниматься было приятно — натренированному Чонгуку было довольно легко выполнять большинство упражнений, Тэхёну, который чаще всех имел дело с йогой — тоже, Хосок тоже справлялся. А вот Чимин — увы, он пыхтел и напрягался, но его тело было слабым, а растяжка совсем не дотягивала до нужного уровня, поэтому он выполнял все упражнения по минимуму. Впрочем, его утешило, что он был таким не один — не мог же Сокджин дать всем сразу сложную практику.

В конце концов они все справились.

— Молодцы! Так держать! Вы все просто невероятные умницы, ваши способности превосходят пределы моего понимания, я горжусь собой, как учителем, и вами, как учениками! — разлился в похвале учитель Ким. — Вы невероятные!

— Учитель… Я рамённая макаронина, — слабо простонал Чимин, жалуясь.

— Это свидетельствует о твоей восхитительной работе над собой, мой милый, — ответил Сокджин. — Твоё тело расслаблено, растянуто, оно гибкое и покорное, но усталое. Пожалуйста, дайте себе время восстановиться.

Эта пора отдыха пришлась как раз на самое жаркое время суток. Одни отдыхали в сени деревьев, другие, намочив футболки и шорты, носились по ручью, третьи решили вздремнуть в палатках, кто-то играл в мяч, кто-то искал сокровища на берегу речки, кто-то строил сооружения.

— Не носитесь так! — прикрикивал учитель Мин. — Камни скользкие, упадёте, сломаете ногу! Руку!

— Оставь их, чай, не маленькие уже, — расслабленно отозвался Намджун. — К тому же, пусть лучше сейчас набегаются, скоро будем готовить обед. Пора бы уже и раскладываться, разве нет?

Учитель Ким сидел на большом камне у реки, в тени раскидистого дерева, словно большая ящерица, отдыхающая от зноя. Его спокойная поза была подобна лежащему Будде или русалке, а его длинная коса, которую он приглаживал одной рукой, ещё больше усиливала сходство. Одним глазом он присматривал за учениками, второй закрыл, будто дремал, но его вторая рука держала веер, которым он непрерывно обмахивался. У подножья этого громадного булыжника расположились Тэхён и Чонгук — сейчас они просматривали фотографии на камере, тоже набегавшись.

— Тебе не жарко, Куки? Песок не забился в одежду? — немного кокетливо спрашивал Тэхён, и так, и так обхаживая своего любимого донсена; тот же отвлекался и принимался хлопотать о комфорте своего хёна. Чем заниматься делом, они больше валяли дурака.

— Учитель, а здесь разве можно разводить огонь? — спросил Чимин, подбежав к ним и устроив свои ладошки на камне. — Ведь в парках нельзя разводить костры…

— Не волнуйся, у нас есть разрешение, — ответил Сокджин. — Ведь здесь есть тропы для походников, мы ушли недалеко.

— Посмотри, вот та площадка в тени, засыпанная песком и галькой — там можно поставить одноразовые грили, а затем убрать. Разводить костёр правда нельзя, но выбраться на пикник со своим можно. Поэтому не беспокойся.

— Площадка на песке, так что огонь не убежит, — пояснил Тэ.

— А-а… то есть, если в специальных местах и с разрешением, то всё в порядке.

— Да, это одно из популярных местечек для пикника, но дальше на маршрутах будут ещё такие же. Просто, чем они ближе, тем они больше… в далёкие походы в горы не ходят группами по пятьдесят человек.

— А-а-а… ого, — Чимин задумался. — Хотел бы я как-нибудь сходить в поход. А что обычно делают в походах?

— Почему ты хочешь, раз не знаешь? — спросил Чонгук.

— Ну, интересно же. Это как приключение, — ответил Чимин.

— Похоже на то, — улыбнулся Сокджин.

— Это вызов самому себе, слияние с природой, возвращение к первобытной сути, — сказал Чонгук. — Вот ты, такой весь из себя мужик, прёшь через лес, ловишь белок зубами, голыми руками колешь брёвна для костра, вдыхаешь запах горелой каши, о, как ты хорош, как мощны твои лапищи!

Тэхён и Чимин засмеялись, а Сокджин заметил:

— Шутки шутками, а доля правды в этом есть. Не только мужчины, но и женщины ходят в походы, чтобы насладиться и красотой природы, и испытать на себе её когти. Я, правда, не слишком это любил. Слишком изнежен и люблю комфорт.

— О-о, учитель, вы много ходили в походы?

— Большинство корейцев так или иначе ходит в горы, но моя семья особенно рьяно к этому относилась, — поведал учитель Ким, — поэтому я кое-что знаю. Но мне это всё ещё не нравится, я предпочту комфорт и личное пространство.

— Пожалуй, я тоже, — согласился Чонгук. — Разочек выбраться на природу, подняться на гору с семьёй или друзьями — это здорово, но неделю жить в лесу, готовить еду на костре, ставить палатку в дождь и снег — о нет, это не для меня.

— Эх, а я бы хотел… — вздохнул Чимин.

— В самом деле? — удивился Чонгук.

— Ну, я не знаю! Хотя бы попробовать! Я же всю жизнь, как роза под колпаком, так что, — Чимин пожал плечами, — да, я не знаю, выдержал бы ли я или нет, но испытать себя было бы очень интересно.

— Если хочешь — значит, будет, — кивнул Сокджин.

Намджун и Юнги хлопотали над тем, чтобы состряпать обед; с помощью некоторых вызвавшихся студентов они смогли развести огонь, и теперь поплыл аромат готовящейся еды. На этот раз риса не было, но в бурлящем котелке варилась гречневая лапша, а в холодильнике были редька и кимчи.

— Сейчас самое время вкусить еды, приготовленной своими руками! — Сокджин сполз с камня, отряхнул одежды и поторопился к их полевой кухне. Под общий восхищённый возглас был открыт небольшой деревянный ящик, принесённый Намджуном, и ещё один, принесённый Юнги. В одном оказалось мясо, проложенное листьями и льдом, свежее, с мелкими мраморными прожилками, с насыщенным красным цветом; в другом лежали листья салата и периллы, связки овощей и трав, чеснок и лук, специи и приправы.

— Ничего себе!

— Вау! Вот это угощение!

— Учитель, это нам?!

— Откуда такое дорогое…

— Такое мясо! Сколько вкуснятины!

— Всё, что ваши родители заплатили за ваше нахождение здесь, идёт на вас же, — пояснил Намджун. — Директриса Ан всё распоряжает на интернат. Еда у нас всегда качественная, а иногда и на угощение расщедряемся.

— Ты будешь мясо? — спросил Чонгук Тэхёна.

— Чуть-чуть, — согласился тот.

От горячих углей шёл жар, а стоило на гриль опуститься мясу, как запах стал ещё сильнее. Запахи кимчи и редьки, тофу и перцовой пасты, мяса и чеснока заполнили полянку. Все прибежали наконец обедать. Чимин вообще не прикасался к еде — но на этот раз потому что Хосок сам заворачивал для него мясо в периллу и кормил его; Тэхён съел только то, что завернул для него Чонгук, и отдал предпочтение гречневой лапше и тофу, поэтому Чонгук принялся делать свертки для других хёнов.

— Это всегда очень вкусно, — сообщил Кай.

— Да! Меня дома так вкусно не кормят, как тут, — подтвердил Хосок.

— Я бы хотел научиться так вкусно готовить, — признался Чимин. — Вкусная еда — это здорово…

Он заметил паузу после своих слов и неловко засмеялся.

— То есть… я…

— Ничего, это хорошо, что ты чувствуешь вкус еды, — смиренно проговорил Сокджин.

— Нам нужно поблагодарить ту корову, что отдала нам свою плоть, и того фермера, что её вырастил, — сообщил Намджун. — Мы едим мясо, и нам нужно уважительно относиться к чужой плоти.

— Намджун, — Юнги закатил глаза. — Пожалуйста…

— Что? Да, я не вегетарианец, но это же не значит, что…

— Да, да, — взмолился Юнги. — Поверь, никто не оставит здесь ни кусочка, чтобы выбросить зазря!

Студенты подтвердили его слова согласным гомоном.