Октябрь, 2014 год

Зимние дни коротки. Смеркаться начинает рано, в дневные часы пасмурно. В это время года на улицах появляется вдвое больше прохожих, снующих по городу нестройными рядами. Лица, прежде мелькавшие в переулках лишь по ночам, зимой встречаются среди бела дня буквально всюду. В глазах одних заметна жадность, в глазах других — некая восторженность, третьи остаются спокойны и только время от времени поднимают взгляд к низкому светло-серому небу. Целая прослойка городских жителей пользуется шансом неторопливо пройтись по излюбленным местам в полуденные часы, не пытаясь шмыгнуть в такси или ближайший автобус, чтобы укрыться от солнечных лучей.

Бледные, легко одетые, на удивление болтливые. За часовую прогулку можно не раз и не два стать свидетелем неожиданных встреч давних знакомых. Там живо обсуждают вчерашний матч, тут радушно предлагают друг другу выпить. Поразительное преображение густонаселённого города. Если бы плотный слой облаков укрывал его от солнца постоянно, жизнь здесь во многом сложилась бы иначе.

Снег.

Гилберт остановился и поднял взгляд к небу.

В безветренный день снежинки падают мягко, легко кружась. Оседают на меховых воротниках, волосах и лицах. На каких-то тают моментально, на каких-то — спустя пару мгновений, словно сомневаясь, что попали на живое существо.

Он сморгнул упавший на ресницы снег и одновременно поймал себя на неприятном ощущении. Весьма характерном — скребущее по загривку чувство пристального взгляда. И повернул голову ровно в тот момент, чтобы успеть увидеть, как опускается объектив фотокамеры.

"Твою мать".

Нелепая случайность заставила Гилберта на несколько секунд окаменеть. А следом, будто кирпичом по голове, прилетела мысль, что это вовсе не случайность. Он сошёл с места, как если бы его толкнули в спину.

Широкий, скорый шаг. Хруст свежевыпавшего снега под ботинками. И десятки лиц кругом.

Оказавшись там, где минуту назад стоял подозрительный фотограф, Гил замешкался и просто потоптался, оглядываясь вокруг. Он упустил его или её таким же нелепым образом, каким умудрился попасть в кадр. Кто? Зачем, для кого? Журналист? Детектив? Мелкая шпана на побегушках у местной банды? Он много лет не светился ни в одной сводке, пожалуй, со времён своего последнего суда и вдруг настолько глупо вляпался — засмотрелся на снег. На смену раздражению пришла привычная паранойя.

Не представляя, в какую сторону идти, он двинулся вперёд наугад, зорко высматривая в толпе людей с фотоаппаратом в руках. Все эти улыбающиеся, хмурые, безразличные, румяные и бледные лица — где-то знакомые, где-то нет — превратились в одно смазанное месиво, почти в единый организм, враз лишившийся всякого зимнего очарования. Интриганы, лицемеры, предатели и спекулянты, трусы, шлюхи.

Чёрная камера мелькнула впереди. Длинные рыжие волосы. Девушка садилась на мотоцикл.

Нехорошо.

Он не успел. Не хватило считанных метров, а кричать и привлекать внимание окружающих имело ровно столько же смысла, сколько идея начать раздавать визитки со своим именем, родом деятельности и домашним адресом. Он только замер в досадливом разочаровании, глядя, как уменьшается вдали мотоцикл с проклятой фотокамерой. Запоминая номера и развевающуюся копну рыжих волос.

Придётся прошерстить все каналы, чтобы найти девчонку. Он ни при каких условиях не должен угодить в этот город сплошных лиц.