Август, 1985 год

Времена меняются.

Жизнь легко изменить в ранние годы. Когда кровь в жилах бурлит от адреналина, когда всецело подчинён духу авантюризма и не страшишься риска — тогда с рук сходят и циничные убийства, и жестокость, и предательство близких, и уход от гражданской ответственности и долга. Совесть в такие моменты не спит, совесть дорого разменивается и оседает пеплом на обугленных человеческих костях, горами ссыпаемых на землю в ходе очередной войны.

Годы идут незаметно. За эти годы держишься вдали от мировых войн, избегаешь политических репрессий и не становишься случайной жертвой геноцида; не раз спасаешься от тюремного заключения и пыток, выживаешь при фашистском режиме, в то время как Коза Ностра повсеместно преследуется и пускается в расход. Меняются главы государств, меняются внутренняя и внешняя политика, меняются страны. Меняются законы, культура. С годами меняется всё.

Дамиан взболтнул в бокале ароматное красное вино.

Отказаться от мести, отказаться от накопленных ценностей и памяти прошлых лет, чтобы пересечь океан и начать всё заново на другом конце света. Ради того, чтобы вспомнить о былом и снова предпринять попытку влиться в общество людей.

Нет, времена не меняются.

Он стал одним из первых, кто воспротивился этой несвоевременной идее. Его покоробила не столько мысль о побеге в другую страну, сколько причина для такого решения. Причина, по его мнению, глупая, бездарная и настолько отдающая тлетворным привкусом беспечной молодости, что тогда они с Альери впервые за многие годы поругались.

Бежать имело смысл раньше. Когда чернорубашечники истребляли их молодые альянсы; когда изувеченные после пыток бездыханные тела вылавливали из рек; когда случился массовый отток мафии в Штаты. Но Альери удержали на месте корни и жажда мести, стремление поквитаться. Постепенно организация разрослась, обзавелась влиянием и превратилась в одного из ведущих лидеров итальянского преступного мира. А в итоге все закончилось тем, что Семья Альери обосновалась в чёртовой Канаде на чёртовом Ванкувере.

Променять абсолютно всё на эфемерную возможность жить, не скрывая свою суть. Таких городов, как Нефткламмерн, в разных точках мира насчитывалось не более пяти. Альери выбирал самый удобный для организации, но в традиционном для мафии укладе хотел изменить многое. Амбиции и кризис средних лет наделили его непоколебимой уверенностью в успехе и правоте.

Дамиана оскорбляло само стремление Альери влиться в общество в качестве оборотней, сорвав все покровы тайны, и встать на одну ступень с людьми. Жизнь с открытыми картами казалась ему запредельной. Сознательно стать ровней пище? Чушь! Не говоря о том, что зону влияния пришлось делить с куда более презренными существами, так же высунувшими нос из-под полы — с вампирами. Признать себя равными и с ними?

Он сделал глоток и поставил бокал на подлокотник кресла, задумчиво водя пальцами по тонкой стеклянной ножке. От непринуждённой позы с ногой на ногу веяло мрачным недовольством.

Вздорные семейные ценности.

Всё потому, что разошедшегося в своих планах Альери всецело поддерживал Гарри Гроарг — рыжебородый швед со скверным характером, который присоединился к ним около десяти лет назад. Сильный, умный, куда более зрелый, всегда рассматривающий любые решения в долгосрочной перспективе. Больше всего Дамиана возмущала точка схождения их интересов — тяга к семье. И в Альери, и в Гроарге жила инстинктивная потребность в продолжении рода, но они не считали прежние условия удачными для заведения потомства. В отличие от людей, которые бездумно размножались подобно крысам хоть во время войн, хоть во время голода, эти двое не считали криминальный мир подходящей средой для детей. Кто бы мог подумать, что в матёрых преступниках кроется тошнотворно трогательная забота. Правда, забота в большей степени диктовалась их расчётливостью, ведь в какой-то момент дети унаследуют ресурсы, влияние и грехи.

Размышляя обо всём, Дамиан цыкнул. Отняв руку от бокала с вином, он подпёр голову и злобно уставился в разгоравшееся в камине пламя. В памяти всплыл давний разговор.

* * *

— Ты всегда презирал тех, кто пытается походить на людей, — сидевший на краю стола Альери смотрел прямо, держа руки на груди. — Но это то, чем все мы, включая тебя, занимаемся на протяжение полувека.

— Я знаю, куда ты клонишь, — оборвал раздражённый Дамиан. — Мне ни к чему, чтобы ужин признавал мою природу перед тем, как я выгрызу у него печень.

— Мы так или иначе делим сферы влияния с людьми и вынуждены объединяться в альянсы, подчиняться им по факту мнимой силы. В то время как сила на нашей стороне. Пока они видят в нас таких же людей, круг не разомкнуть.

Альери вздохнул и веско добавил после паузы:

— Я не собираюсь обсуждать это решение: оно окончательное.

Возражать против последних слов Дамиан не посмел. Он с ярко выраженным недовольством смотрел на Альери, помалкивая некоторое время, а потом его губы сложились в знакомой едкой улыбке. Он негромко произнёс:

— Будь ты готов рискнуть всем только поэтому, я смог бы понять. Но тебя влекут пагубные стремления, однажды уже вышедшие тебе боком. Неужто ностальгия? Или снова хочешь жениться на человеке?

Лицо Винсенте не изменилось. Он смотрел на Дамиана всё так же прямо, ничуть не задетый намёком на дела давно минувших дней, словно они говорили о погоде.

— Ты так и не научился выбирать слова, Дамиан, — спокойно отреагировал он, даже не нахмурившись. — Нас многое связывает, но эта связь не означает, что тебе позволено всё.

Ни угроза, ни враждебность, только ленивая грация — вот что прослеживалось в движениях Альери, когда он, привстав со стола, мягко приблизился. Их разделяли сантиметры, когда он негромко заговорил, не спуская глаз с неподобающе расслабленного Дамиана:

— Гроарг прекрасно справится с твоими обязанностями. Посмеешь сказать подобное ещё раз, и я тебя убью. Ты знаешь это.

— Знаю, — эхом откликнулся Дамиан.

— Тогда с какой целью пытаешься меня спровоцировать?

Стоять вот так рядом с ним почти вплотную и выдерживать угнетающий взгляд — испытание на прочность. Дамиан хорошо знал, где находятся границы дозволенного и где заканчивается его выдержка. В разговорах с теперешним Альери всегда появлялся налёт рокового исхода, но без этого азарта жить уже не получалось. Только тогда жизнь пресыщенного удовольствиями и оттого преданного перманентной скуке Дамиана обретала нужные краски. Но он всегда останавливался в шаге от пропасти, даже если пребывал в дурном настроении и не контролировал свой гнилой язык.

— Серьёзная провокация? Ты ведь должен хорошо меня знать, — говоря на грани шёпота, Дамиан невесело улыбнулся. — Меня лишь поражает твоя твердолобая тяга к идеализму даже спустя годы. Жизнь с людьми на равных, жажда признания, влияние оборотня на человеческие массы. Выглядит утопически, как и ваши с Гроаргом взгляды на семейную жизнь.

— Последнее не должно тебя беспокоить, — поняв, что Дамиан закончил, Альери отступил от него.

— Последнее меня раздражает.

— Я никогда не предлагал пустить корни тебе.

— Позволь сформулировать иначе. Если бы Гроарг не расписывал тебе варианты далёкого будущего, то, каким оно может быть, привлекла бы тебя эта авантюра с Ванкувером?

Машинально прокручивая на пальце фамильный перстень, Альери чуть заметно улыбнулся. Впервые за весь разговор.

— Ты действительно считаешь, что я принял решение кардинально изменить условия целой Семьи, руководствуясь второстепенными желаниями? С годами твои оскорбления стали комичными.

Некоторое время изучая лицо Дамиана, он заговорил уже без прежней весёлости:

— Всё же странно видеть, как тебя одолевают страхи.

Дамиан недовольно отвернулся.

— Инстинкт самосохранения, — парировал он. — Ты хочешь рвануть в неизвестность, бросив целый пласт жизни и ориентируясь на человеческие ценности. Пусть ситуация иная, но ты вновь замотивирован ложными идеалами. И, похоже, только я это вижу.

— Ты ошибаешься, Дамиан. Пожалуй, впервые в жизни.

* * *

И вот они здесь. С улицы в окна барабанит холодный дождь, все силы брошены на завоевание положения и статуса, Альери мотается с материка на материк, из страны в страну, а Дамиан вынужден сидеть на месте и контролировать ситуацию в новом городе. Хотя сложно назвать городом такое захолустье. Да и люди, живущие здесь, ни на что не годны.

Но теперь все равны.

Робкий стук в дверь кабинета прервал бесперспективные думы. Он недовольно откликнулся, и на пороге показалась служанка.

— Мистер Деко, прибыл человек, которого вы хотели видеть.

"Мистер Деко". Внутренне Дамиан передёрнулся. К этому придётся привыкать долго. Переучиваться с "мсье" на "синьора" в своё время тоже пришлось не один год, но итальянские обращения хотя бы не так сильно резали слух.

Пожелав французской эмигрантке (француженку в услужение подыскали специально для привередливого Деко) убраться прочь с глаз и желательно прямиком к чёртовой матери, он неторопливо поднялся и для начала осушил бокал. В бутылке ещё оставалось вино, он планировал провести вечер в компании с ним и в раздумьях. Что за местными оборотнями Дамиан послал сам несколько часов назад, его не слишком беспокоило. Не важно, кем и какие приказы отданы, если их исполнение раздражает, это проблемы "шестёрок", что им не хватает мозгов подгадать правильный момент.

Спускаясь по лестнице, Дамиан думал, как сильно от всего устал. Жизнь давно перестала приносить прежнюю радость. За прожитые годы он успел перепробовать многое, уподобляясь зверю во всех смыслах и в большинстве случаев преступая закон и нормы морали. Он справедливо полагал, что его аппетиты будут только расти, требуя более тонкого подхода к порочным пристрастиям, уже низведённым до садизма, но вместо этого восторг резко угас. Потеря интереса к прежним грязным занятиям оказалась для Дамиана сродни мужскому бессилию. Его привычки не менялись с течением времени, не претерпевали метаморфозы вслед за сменой лет, культур и общественных норм, они просто потеряли краски. Теперь Дамиана часто посещало тягостное чувство, будто он живёт в отдельной прослойке мира, перевоплотившись в другого себя в роли некоего наблюдателя за стеклом. Происходящее всегда протекало мимо него. Вероятно, тоже настиг кризис возраста.

Внизу, как передала бесконечно угнетаемая Дамианом прислуга, уже ждали. Совсем молодой, не старше двадцати пяти лет парень, очевидно ещё не нюхавший настоящего пороху. Он смотрел на спускавшегося Дамиана неприветливым взглядом исподлобья, как на врага.

Местные оборотни сплошь отребье.

— Тебе не предложили сесть? — вежливо поинтересовался Дамиан, с улыбкой протянув руку для приветствия.

Замявшись на пару секунд, оборотень неуверенно пожал руку Деко.

— Предложили, — голос прозвучал странно.

Сперва он не понял, но через мгновение осознал, что гостя смущает богатая обстановка. Так мило, что даже противно. Они разжали руки.

— Раз ты здесь, стало быть, предложение о сотрудничестве вам интересно? — Дамиан жестом пригласил пройти в гостиную.

— Интересно мне.

Прозвучало не так вдохновляюще, как хотелось услышать.

В гостиной Дамиан отметил, что гость всё же опустился в кресло, хотя по-прежнему выглядел скованным, но не озирался по сторонам пугливой ланью. Он смотрел прямо перед собой и только слушая или отвечая, поднимал недоверчивый взгляд на Дамиана. Ему эта манера необъяснимым образом нравилась.

— Итак, остальные не заинтересованы в присоединении к нам, — вальяжно расположившись в кресле напротив, Дамиан не спрашивал, а утверждал.

— Вы чужие, — прозвучал простой ответ. — О вас никто не знает и никто вам не доверяет.

— Кроме тебя?

— Я вам тоже не доверяю.

Почему-то это "вам" прозвучало так, словно относилось не ко всей Семье Альери, а к одному лишь Дамиану.

— Однако ты здесь, — заметил он.

— Я верю в альтернативу.

Губы Дамиана тронула характерная улыбка, хотя на эту хмурую особь не произвела особого эффекта.

— В какую альтернативу?

— Здесь всё складывается иначе, чем ожидалось. Я хочу жить нормальной жизнью, открытой, а не рвать друг другу глотки и после скрываться по баракам.

— О, — Дамиан качнул головой. — Зверя не устраивает звериная жизнь.

В разговоре повисло напряжённое молчание. Фраза прозвучала беззлобно, совсем нейтрально, но собеседник заметно посмурнел. Ощущение, что над ним тонко издеваются, небезосновательно накрыло с головой.

— Меня не устраивает жизнь в качестве отброса, — всё же проговорил он, справившись с собой.

"Ты и есть отброс", — подмывало сказать Дамиана. Они планировали расширять зону влияния, благодаря союзам с перекочевавшими в Нефткламмерн оборотнями, которые держались прежними средневековыми стаями и слабо представляли, в каком направлении двигаться в новом мире. Направление и цели им предлагал Альери. Но первая же попытка обернулась неудачей. Будет ли толк от принятия таких волков-одиночек, предающих своих? Что они могут принести, кроме вражды с их прежними стаями? И не предадут ли позже Альери по тому же принципу о зелёной траве у соседей?

— Если ты переметнёшься один, это поставит нас в неловкое положение. Рори, верно?

Рори кивнул.

— Почему бы тебе не перетянуть на нашу сторону хотя бы половину? Я уверен, тебе не по вкусу клеймо предателя.

— В этой своре безмозглых животных больше нет адекватных оборотней.

Удивлённый Дамиан не удержался от смешка.

— Считаешь себя уникальным?

— Считаю себя достаточно умным, чтобы не нападать на людей среди бела дня.

Дамиан не сводил с него весёлый взгляд, но больше не говорил ни слова. Его молчание вынудило Рори продолжить:

— Меня не связывают с этой группой родственные узы. Я примкнул к ним, чтобы выжить. И прежде их принципы меня устраивали. А здесь, получив карт-бланш на свободное существование, их интересует только месть людям, выраженная в кровавой бойне. Да, я зверь. Но без маниакальных наклонностей.

Дамиан вновь засмеялся, на этот раз от немыслимой иронии. Рори с такой небрежной искренностью выкладывал суть своих убеждений, не подозревая, что раскрывается перед изощрённым в своё время садистом. Не засмеяться было невозможно.

— А если я скажу, что для принятия в Семью ты сам должен для начала устроить кровавую бойню и перебить эту свору безмозглых животных?

Разговор ушёл далеко от изначальной темы, и теперь Деко просто развлекался, однако не ожидал услышать ответ, который дал Рори после небольшой заминки:

— То я подумаю пару часов.

Что ж, может он и отребье, но определённо обладает специфическим шармом. Почему-то Дамиан поймал себя на забытом чувстве озорного веселья. Пожалуй, стоит познакомить его с Альери, чтобы узнать мнение последнего, хотя ещё несколько минут назад Дамиан не хотел рассматривать кандидатуру Рори вовсе.

— Чем отличается кровавая бойня предлагаемая ими от предлагаемой мной сейчас?

— Перспективой.

— Ты и впрямь не глуп, — вынужденно признал Дамиан, теперь с интересом изучая неприветливое лицо Рори.

— Я сказал об этом сразу.

И дерзок.

— Хорошо, — Дамиан поднялся, и Рори последовал его примеру. — Надеюсь, ты не сообщил друзьям, с каким ответом отправился сюда?

— Они знают, что с отказом.

Определённо не глуп.

— В таком случае возвращайся к ним.

Впервые за время визита взгляд Рори изменился, сквозь недоверие проступило разочарованное непонимание. Встретившись с ним глазами, Дамиан испытал прилив восторга.

— Обстоятельства изменились, — пояснил он, улыбаясь. — Мы рассчитывали на объединение с целой группой, но в результате примкнуть желаешь только ты. Это не совсем то, чего я ждал. Не думаю, что один ты будешь полезен... — тут Дамиан невольно запнулся, сделав над собой усилие, — мистеру Альери.

Рори отвёл взгляд и отвернулся. Дамиан буквально видел, как в нём разгорается чувство досады.

— Я научен выживать, — холодно отреагировал он. — В любых условиях.

Молодой, гордый и не глупый. Деко никак не мог поверить, что среди отбросов действительно нашёлся некто подобный. Его интерес к Рори возрастал пропорционально тому, как он уничтожал его надежды на присоединение к Альери.

Они прощались сухо, без прежних церемоний. Рори ни разу больше не взглянул на Дамиана, настроение которого вздыбилось, и вечер уже не казался таким серым, как прежде.

Возможно, в этой деревне всё-таки найдутся экземпляры, которые стоят его времени.