Валка выглядит по-прежнему сильной и непоколебимой перед племенем, как и полагает драконьей альфе и матери вождя, но Стоик видит больше, чем остальные. В каждом движении, в каждом отрешенном взгляде он чувствует, что его жена сердцем находится где-то там, среди льдин и морей, летая в поисках своего украденного ребёнка. Похитив Иккинга, Драго лишил их спокойствия и части души, и Стоик не может оставить это просто так. Он не собирается прощать — он отрубит голову безумцу при первой же возможности…Но спасёт ли это их сына? Что, если они не успеют? Важна ли пролитая вражеская кровь, если их сын уже будет мёртв?
Внутри всё тяжелеет от мысли, что он может не успеть. Стоик прекрасно помнит тот день, окутанный пеплом поверженной драконьей королевы. Помнит, как испугался от мысли, что его сына больше нет. Ни в пламени горящего Совета, ни перед пастью Красной смерти он не ощущал такого страха, как чувствует сейчас, задумываясь о том, где может быть его сын. Что с ним сделали? Успеют ли они? Страх липнет к коже холодом, и Стоик не единственный, кто чувствует его дыхание. Они с Валкой делят один кошмар на двоих.
Её красивая спина сейчас вырезается на фоне огня в камине, как сутулая гора, а коса отливает медно-кровавым цветом. Она стоит вот так, неподвижно, и может показаться, что она наблюдает за огнём, но Стоик чувствует, что она поглощена своими мыслями (наверняка ревёт драконом в душе и летает среди морей). Валка сама напоминает больше статую, чем живого человека в последние дни. Её глаза кажутся ещё более холодными, чем раньше, а монолитная тревога ложится на её лицо, как бледная маска. Здесь, среди мрака и молчания, Стоик видит её настоящую: надломленную и тихую в своих страхах. Когда тишина становится слишком густой для них двоих, шелестит её тихий голос.
— Ты знаешь, что он может убить его, ведь так? — Валка, наконец-то, вздрагивает, и её плечи приходят в стянутое движение, когда она медленно оборачивается.
На её белых щеках блестят широкие дорожки от слёз, подсвеченные огнём. Подрагивают искривленные губы. Глаза всё ещё сверкают, и у Стоика поджимается сердце.
— Вал…
— Ты же знаешь, что он убьет его, ты знаешь это? — её голос ломается, и губы кривятся от злости, смешанной с отчаянием, — Наш единственный сын. Наш единственный ребёнок. Иккинг…Он там в когтях этих чудовищ! А я не могу ему помочь! Не знаю, что с ним!
Она шипит и давится словами, как подобает израненному дракону, и с измученным вздохом поднимает лицо к потолку. Маска трескается и сползает вместе со слезами, а из горла тянется тонкий протяжный всхлип. Плечи трясутся в приступе безмолвной истерики.
— Он мой единственный ребёнок, который был и когда-либо будет. У меня больше не будет других. Я не смогу. Если он погибнет, Стоик, если…
Валка прерывается и разбито всхлипывает, когда Стоик не выдерживает и, наконец, заключает её в свои объятия. Мужчина даже не замечает, какими мокрыми становятся его собственные глаза, когда он закрывает их. Весь мир и вся его важность сходятся в слезах возлюбленной и тихих всхлипах. Ему тоже страшно, но он должен держаться и быть опорой.
— Он жив, и мы вернём его, Вал. Обязательно вернём.
Их сын где-то на краю архипелага, в окружении врагов, и нет слов, чтобы успокоить ни себя, ни жену, но Стоик не может не пытаться.
— Я рядом с тобой и всегда буду. Мы найдём его, ты знаешь, что он у нас умный мальчик, он обязательно что-нибудь придумает, — он гладит её по спине и пытается унять свой собственный страх, — Он сильный, он от крови дракона, как и ты. Он не дастся им так легко, мы найдём его. Вигго поможет. Он его нареченный, он покажет нам, где он, и мы найдём его.
— Когда же он приплывет? — голос Валки прекращает шипеть и дрожать от паники, но она всё ещё разбита, — Когда? У нас нет времени, мы не можем ждать!
— Он наверняка уже знает, что произошло, и плывёт к нам. Он поторопится, я уверен в этом.
Всхлипы затихают, но Стоик ещё долго чувствует влагу на своей груди. Валка больше ничего не говорит, и они оба стоят в тишине, вслушиваясь в собственные мысли.
"Лишь бы Вигго успел." — молит богов Стоик и отворачивается к огню.
* * *
Валка уже с отчаянием собирается в новый бой, когда с небес к ней приходит скрилл в сопровождении ужасного чудовища. Две остроконечные фигуры показываются на горизонте сначала как два тёмных пятна в утреннем рассвете, а потом Валка замечает очертания всадника. Скрилл предупредительно стрекочет на каждую из крылатых рептилий, кто подлетает слишком близко. Её драконы и смутьяны сразу поднимают шум, заметив чужаков, но никто из них не нападает: Валка отзывает их криком и посохом, а потом запрыгивает на Грозокрыла. За последние дни в её сердце наконец-то загорается что-то тёплое, кроме вечной тревоги.
Вигго Гримборн прилетел. Нареченный его сын здесь, и его карие глаза предстают перед ней как оплот и символ надежды. Он еле слезает с простого, наспех сделанного (Валка видит это по простоте и швам) седла и вместо приветствия говорит:
— Он жив...
Валке становится легче дышать и она чувствует обнадеживающий блеск в своих глазах, прежде чем Вигго продолжит:
— ...Но нам нужно торопиться, чтобы спасти его.
Валка молча соглашается и кивает. Он жив. Её сын жив. Её требуется несколько мгновений, чтобы чувство эйфории отошло и вернуться в реальность. Её драконы мельтешат поблизости в попытке обнюхать двух новоприбывших рептилий, и тогда драконья альфа шикает на них и трясет посохом.
— Тебе нужно передохнуть после полёта, — Валке не нужно спрашивать, чтобы заметить усталый вид Вигго, — Берсерки и всадники Иккинга должны вернуться ближе к полудню. Тогда мы сможем поговорить о наших планах всем вместе и устроить совет в главном зале.
* * *
Серый снежный день скрашивается новостями, и Валка позволяет себе облегченно выдохнуть. На сердце всё ещё тревожно, но её больше не сжирают изнутри кошмары. Всего лишь неспокойные круги на воде по сравнению с предыдущими, бьющимися в бурю волнами.
Всадники ещё не прилетели, и она позволяет себе уйти в гнездо — это единственное, где она может спокойно спать и находиться без страхов. Драконы её никогда не предадут и не позволят пройти сюда убийцам.
Гнездо беспокойно стрекочет и гудит, объятое сотнями крыльев и глубоким синим мраком. Только редкие факелы освещали нагретые серые шершавые камни пещер, но Валке не нужен огонь, чтобы видеть. Альфа ласково гладит зелёную драконью морду криволапа перед собой, стоя в самом сердце их гнездовья. Драконье урчание сливается воедино, но быстро замолкает, когда позади Валки раздаются шаги.
— Они довольно громко гудели, когда я шёл сюда. — Вигго останавливается рядом с альфой и вкладывает горящий факел в кольцо рядом с каменным стойлом криволапа.
Спустя несколько мгновений, когда сотни золотых глаз рассмотрели Вигго и отвернулись ко сну, гулкий стрекот начался вновь.
— Стая гудит, когда нет альфы. Они беспокойны.
Валка убирает ладони от дракона и разворачивается к Вигго. Огонь играет рыжими отблесками в его глазах и на меховых плечах с плащом. Позади охотника (или уже всадника?) виднеется бордовая морда ужасного чудовища и из его ноздрей струится тонкий дым.
— У него есть имя? — её глаза обращаются к дракону за спиной у Вигго.
— Игнис, у нас это значит "пламя", — на губах виднеется мягкая улыбка, — А скрилла зовут Вардис. Это значит “друг”.
— Пламя и друг...
Валка сама расплывается в улыбке и не замечает, как начинают блестеть её глаза. Гнездо урчит и шелестит крыльями, и они стоят в полумраке несколько тихих мгновений.
— Иккинг беспокоился о том, что вы можете не сойдетесь характерами, несмотря на связь.
Тёмные линии бровей у Вигго вопросительно поднимаются, но он ничего не говорит в ответ. Только голос Валки звучит среди каменных стен гнездовья, как его ровный шёпот.
— Но теперь я вижу, что всё складывается, как и должно, — она мягко улыбается, и Вигго отвечает тем же, — Ты и вправду нареченный моего сына, Вигго. Ты теперь всадник, как мы.
— Спасибо, — к ровно сложенным за спиной рукам Вигго начинает ластиться его дракон, и Валка не может не сдержать улыбки. Вигго гладит настойчивую чешуйчатую морду и продолжает. — На горизонте были замечены берсерки и всадники. Думаю, нас уже ждут на совете.
* * *
Когда всадники спускаются на землю, драконы поднимают приветствующий шум, но он быстро успокаивается от одного жеста альфы. Площадь пестрит драконьей чешуей и костюмами людей, пришедших встретить прибывших, и каково же было удивление у Вигго, когда среди них он замечает своего брата. Райкер спускается со спины тёмно-синего громадного громобоя и, завидев Вигго, заключает его в крепкие объятия.
— Не думал, что ты сядешь на дракона первее меня, — Вигго усмехается под шум толпы, и его глаза мельком смотрят в сторону других всадников.
Валка здоровается через объятия с Астрид и Хедер, а остальные просто жмут ей руку. Их драконы встряхивают крыльями после полёта и клокочут.
— На драконе передвигаться сподручнее. Тем более отец твоего нареченного попросил приглядеть за его первым драконом, — Райкер хлопает брата по плечу, и тот еле заметно морщится с деланным неудовольствием. — Его зовут Торнадо. Мы друг другу подходим.
Громобой, услышав своё имя, разворачивает свою широкую синюю морду к Вигго и урчит. Скрилл за спиной младшего всадника встряхивает короной и подходит ближе, чтобы снюхаться с Торнадо в знак приветствия. Игнис тоже урчит, но остается сидеть на снегу.
Валка машет посохом перед драконами, и всё радостное настроение толпы притихает. Они рады, но лишь потому, что торопятся узнать ответы и найти своего вождя, и Вигго во главе с драконьей альфой уходит в Большой зал. Некоторые драконы следуют за ними.
— Иккинг жив, — Так начинает совет Вигго с позволения Валки, и толпа облегченно вздыхает, — Но его везут к Драго на корабле.
Лицо Астрид, бывшей правой руки Иккинга и преданной всадницы, немного расслабляется, но теряет своей бледности и беспокойства. Рыбьеног нервно потирает ладони и по привычке трогает карточки в нагрудном кармане. Близнецы и Сморкала кажутся собранными и тихими, как никогда до этого. Никто из них не пытается шутить или усмехнуться. Даже каждый дракон замирает и прислушивается.
— Его похитил Гриммель Ужасающий, я знаю этого охотника, он — убийца ночных фурий. — Вигго сглатывает и даёт людям мгновение, чтобы взволнованно зашептаться.
Эмоции на лице Валки делают его жестче и напряженнее, как маска разгневанной Валькирии. Руки Дагура сжимаются в кулаки, и Хедер слегка касается его плеча. Рыбьеног и близнецы делят один задушенный тревожный вдох на троих, а Сморкала замыкается и складывает руки на груди. Кривоклык за его спиной начинает беспокойно выпускать пар из ноздрей.
— Самое страшное, что он знает секрет Иккинга, — руки Вигго сжимаются в кулаки, но он заставляет их расслабиться и ставит на стол, — Он знает про то, что он может превращаться в дракона, он знает про меня и он знает, сколько, как и где были расположены наши армии в последний раз. От Иккинга.
Теперь волнение раскачивает шепот до открытого недовольства и страха, и толпа обретает голоса:
— Он нас предал?
— Почему он рассказал?
— Они пытали его?
Вигго устало выпрямляется и кидает взгляд на молчавшую всё это время Валку. Альфа сразу же оживает и подходит вперёд, подняв когтистые ладони перед людьми. Тёмно-синий стражник Иккинга рычит за её спиной, и люди умолкают.
— Нет! Успокойтесь! Мой сын никогда бы нас не предал! Это яд заставил его!
Дагур приподнимает огненно-рыжие раскосые брови и поворачивается к Валке, которая, видимо, знает больше них. Ищейка и Громмейстер бросают на драконью альфу беспокойный взгляд.
— Яд смертохвата лишает драконов и людей воли, — Вигго не кричит, но его громкий и глубокий голос унимает людей, и те снова обращаются в слух, — У Гриммеля шесть таких смертохватов, он контролирует их и Иккинга с помощью яда.
— И как много он знает?
— Так много, как знал сам Иккинг на момент похищения.
Между бровей Райкера складывается глубокая хмурая складка, а Стоик, стоявший рядом с ним, очень тяжело выдыхает. Валка закрывает блестящие глаза. Каждого всадника в зале пробирает дрожью от того, насколько они были уязвимы перед врагом.
— Тогда нам нужно поторопиться отыскать Иккинга и отрубить голову и убийце ночных фурий, и Драго! — Дагур рычит, не в силах больше сдерживаться, и Ищейка поддерживает его разозленным стрекотом.
Толпа драконов и людей соглашается рыком и голосами, но Рыбьеног тонко перебивает их, нервно сжимая карточки:
— И как мы будем его и-искать? На какую базу его отнесли, Вигго?
В ответ Вигго крепит карту на вертикальной доске и отмечает возможные острова.
— Самую северную, личную базу Гриммеля. Я практически уверен, что он пойдёт таким путем до Драго. — грифель рисует линию через острова.
— А что делать с ядом? Как мы вытащим Иккинга, если он под контролем этого Гриммеля? А если он прикажет Иккингу убить себя? — Сморкала звучит очень раздраженно и отворачивается от карты, упираясь спиной в стену.
— С помощью противоядия. — спокойный ответ Вигго привлекает внимания совета. Только Райкер задумчиво смотрит на брата, кажется, догадываясь о том, что тот хочет сказать.
— Есть очень редкий вид драконов. Моё племя называет их смехокрылами. Они не восприимчивы к смертохватам, а их собственный яд является компонентом против яда смертохватов. — Вигго берёт один широкий лист пергамента и уголь и начинает рисовать необходимого дракона.
Совет следит за его руками и среди толпы в дальнем углу открываются два голубых глаза, до этого спрятанных под белыми веками. Невидимость сходит с чешуи, и дневная фурия приподнимает уши, всматриваясь в рисунок, как и все остальные. Похудевший Беззубик подходит ближе к главному столу. С доски на Совет смотрит экзотический четырехкрылый дракон.
— Нам хватит одного дракона и одного дротика с противоядием, чтобы освободить волю Иккинга от Гриммеля. — Вигго отряхивает руки и снова поворачивается к всадникам лицом.
— Вы слышали нареченного моего сына? — Стоик подходит вперёд и вместо Вигго занимает центровое место перед Советом, — Седлайте драконов, ищите этого редкого дракона и жгите любых охотников Драго на своём пути!
— Драго и его наследие сгорит в драконьем пламени, а наш вождь вернётся к нам! — Валка скалит свои клыки и поднимает посох над головой, заряжая своей воинственностью всё племя, которое соглашается с ней лязгом железа и драконьим рыком.
Вардис звонко кричит и клокочет, подбадривая остальных драконов, и выпускает пару молний на своей спине, а Игнис раскрывает огненные крылья. Воют и Грозокрыл, и Беззубик вместе с остальными и скалятся в предвкушении вражеской крови. Готовые к битвам и поискам драконы дышат дымом и подгоняют своих всадников вылетать, и весь остров охватывает разноцветный крылато-огненный ураган, чувствующий злость и решимость своей альфы.