Айгэра разбудили лучи солнца. Он, морщась, заслонил глаза ладонью. Солнце было неприветливым.

      Лэнсдир сидел на подоконнике, болтая ногой.

      — А где твоя девушка? — спросил эльф.

      — В подвале.

      — В подвале?! Что ей делать в подвале? — изумился Айгэр.

      Лэнсдир хохотнул:

      — Она спит. Вампиры ведь не могут находиться на солнце, даже если они и варлэги.

      — Ясно, — сказал Вэрт.

      Тут он припомнил, что было вчера, и подскочил к окну. Снег по-прежнему лежал за окнами.

      — А я думал: ты уже с ними покончил! — протянул Вэрт.

      — Какой быстрый! Не всё так просто. Ночью ледлины практически всесильны, их не взять никакой магией. А вот с их хозяевами придётся разбираться как раз ночью: днём они спрячутся, и их не найти.

      — Неужели ты один сможешь со всеми ними справиться? — недоверчиво спросил эльф.

      — Может, и не смогу.

      Тёмный эльф слез с подоконника, накинул на плечи плащ и вышел. Айгэр, конечно же, потихоньку пошёл следом.

      Лэнсдир отправился в сад. Было очень холодно, даже пар шёл изо рта. Тёмный эльф достал кинжал и перерезал себе вену на запястье. Лёд задымился, когда кровь закапала на него.

      «Зачем он это делает?» — подумал Вэрт, спрятавшись за одно из деревьев; он уже успел забыть о том, что на улицу выходить было нельзя.

      Лэнсдир поднёс руку к губам и слизнул с запястья кровь. Ветер взвился вихрем вокруг него и словно бы образовал какое-то дымчатое кольцо. А потом… Тёмный эльф трансформировался в того, кем он был по крови — в оборотня. Он превратился в существо, напоминавшее волка, только раз в пять-шесть больше и с неестественно вытянутыми ушами, на которых росли кисточки. Он опустился на все четыре лапы и издал долгий заунывный вой, от которого у Айгэра мурашки пошли по коже. Глаза оборотня светились зелёным светом.

      Вэрт почувствовал, что превращается в ледышку, стало ещё холоднее. Он сообразил: холод исходил от ледлинов. Вот только он не заметил, что они приблизились к нему сзади, и одно существо положило руки ему на плечи и дохнуло в затылок. Эльф ощутил ужасный холод и упал, успев заметить, что волк прыжком сбил с ног ледлина, который пытался заморозить и его. Потом Айгэр закрыл глаза и ничего больше не видел. Всё в нём замерло в этой ледяной темноте.

      Сколько это продолжалось — неизвестно. До сознания Вэрта донеслись глухие, словно идущие из бочки голоса:

      — Что можно сделать?

      — Я не знаю. Это не в моих силах. Попробуй сам.

      — Но я же не могу… Ты ведь понимаешь, я не могу.

      — Боюсь, это единственный способ…

      — Нет, лучше подождём. Может, он очнётся?

      — Ты ведь сам знаешь…

      — Замолчи!

      Айгэр с трудом приоткрыл глаза. Своего тела он не чувствовал, как будто его у него не было. Вокруг был сумрак, несколько свечей сдерживали темноту. Место было незнакомым: каменные своды.

      Мортис была здесь. И Лэнсдир. Они спорили, не замечая, что эльф очнулся. Лэнсдир был жестоко изранен, по щеке с виска текла кровь.

      — Тебе самому нужна помощь, — попыталась убедить его Мортис.

      — Оставь меня, я в полном порядке. — Он наклонился над Айгэром. — Смотри-ка, очнулся!

      Вэрт ничего не мог сказать в ответ: он по-прежнему был как лёд.

      — И зачем ты полез туда? — Лэнсдир покачал головой. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

      Айгэр чувствовал только равнодушие, все чувства словно вытравил из него этот холод. Так как говорить он не мог, то подумал, уверенный, что Лэнсдир прочтёт его мысли: «И что теперь?»

      Тёмный эльф и в самом деле их прочёл:

      — Что теперь? Тебе не выкарабкаться, вот что. Они не пожалели холода. Ледлины ненавидят эльфов так же сильно, как и нас, потому что мы родственники.

      «Ты их победил?»

      — С ледлинами покончено. Скоро полночь, и явятся вэлзерги.

      «Ты ранен, ты с ними не справишься».

      — Меньше всего меня это заботит.

      Мортис вмешалась:

      — Скажи ему, Лэнсдир, или я скажу.

      — Молчи!

      «О чём это вы?»

      Вампирша быстро, прежде чем тёмный эльф успел зажать ей рот, проговорила:

      — Ты умрёшь. Но если ты присоединишься к нежити, ты будешь спасён.

      «Что это значит, Лэнсдир?»

      Лэнсдир молчал какое-то время. Потом он вздохнул и сказал:

      — Да, это правда. Если ты решишь стать вампиром или оборотнем, это спасёт тебя, и ты излечишься. Только я бы на твоём месте предпочёл умереть.

      Айгэр подумал о родителях. Мать только что умерла. Бедный отец! Он с ума сойдёт, если ему принесут известие о смерти сына!

      «Я хочу жить!» — подумал Вэрт с силой.

      Возле угла губ Лэнсдира появилась горькая складка:

      — Ты уверен?

      «Да, я хочу жить!»

      Лэнсдир повернул голову и посмотрел на свою невесту:

      — Я думаю, лучше мне это сделать. Если он станет вампиром, он не сможет вернуться к своему народу. А с моими чарами у него останется шанс на это.

      Мортис кивнула и погладила Айгэра по щеке. Он не почувствовал её прикосновения.

      Лэнсдир пробормотал:

      — Меньше всего я бы хотел делать это. Но я остаюсь лишь тем, кто я есть. Возможно, вместе нам удастся… Ладно! — И он решительно кивнул.

      Его глаза потемнели и засветились прежним зеленоватым светом, а рана на виске заискрилась. Волосы встопорщились, пропуская острые уши. Он приподнял Айгэра за талию и решительно сомкнул челюсти на его шее. В этот момент к эльфу вернулась чувствительность, и он вскрикнул от боли: чары ледлинов разрушились.

      Лэнсдир распрямился. Его губы были в крови.

      — Мне очень жаль, — сказал он. — Но это единственный способ.

      — Когда я начну… обращаться? — выдавил Айгэр.

      Тёмный эльф поднялся:

      — Сложно сказать. Возможно, этого вообще не произойдёт. Я не обращался несколько лет и подрастерял многие из своих способностей. Возможно, ты станешь тэльфом.

      — Что это?

      — Оборотень, который обращается лишь по собственной воле. — Лэнсдир вытер губы. — У меня это почти получилось. Но теперь всё придётся начинать сначала: я обратился, вкусил крови.

      — Погоди! — Айгэр встал. — Но ведь ты сам хотел этого, а не потому, что не совладал с собою, так?

      — Верно… — Лэнсдир слегка повеселел.

      Мортис обняла его:

      — Милый, теперь займись собой. Если ты не излечишь себя, ты не сможешь прогнать вэлзергов. А это было бы весьма печально. Ты ведь знаешь, что они могут натворить.

      Тёмный эльф отстранил её и сделал несколько замысловатых движений. Раздался звон, раны на его теле засветились, и одна за другой исчезли. Потом он взял Мортис за плечи и сказал:

      — А теперь ты должна уйти.

      — Но…

      — Не спорь со мной. Тебе нельзя здесь оставаться. Возвращайся в Драгану. Здесь ты потеряешь силу.

      Она со вздохом поцеловала тёмного эльфа и растворилась в темноте. Лэнсдир обернулся к Вэрту:

      — А теперь займёмся тобой.

      — Мной? — Эльф отступил на шаг.

      — Тобой… Да не бойся ты! Просто сейчас у тебя на горле рана в четыре дюйма.

      Айгэр схватился за шею, и его пальцы ощутили липкую кровь.

      — Сложно будет объяснить её происхождение. Дай я залечу её… Не дёргайся!

      Вэрт послушно замер, и Лэнсдир в одно мгновение избавил его от раны.

      Айгэр чувствовал себя немного странно. Кружилась голова. Лэнсдир приобнял его, и они поднялись из подвала в зал. Там было пусто.

      Из-за колонны выглянула Кламента и поймала Вэрта за рукав:

      — Айгэр, можно с тобой поговорить?

      Лэнсдир улыбнулся и прошёл дальше. Айгэр остановился. Кламента с испугом посмотрела тёмному эльфу вслед, потом перевела взгляд на Вэрта:

      — Ты ведь тогда хотел меня об этом предупредить, да?

      — О чём?

      — О том, что он… оборотень?

      «Возможно, и я тоже», — подумал Айгэр.

      — Извини меня, я вела себя по-идиотски с тобой, — краснея, пробормотала Кламента.

      — Забудь. — Эльф махнул рукой. — Я просто думал, что он… Ну, что он опасен.

      — А разве нет?

      — Нет, конечно! Он вовсе не такой… — Вэрт зажестикулировал.

      — А что вы в подвале делали? — с подозрением спросила девушка.

      — Э-э… — Эльф замялся.

      — И почему у тебя воротник в крови? — В её глазах мелькнул ужас; очевидно, она сообразила, что к чему, и отступила на шаг.

      Вэрту было очень тяжело. Теперь он понимал, что Кламента для него потеряна, если он и вправду обратился.

      — Это было необходимо, Кламента, — сказал он.

      — Зачем ты это сделал? — с прежним ужасом спросила девушка.

      — Ты ведь никому не расскажешь? — Эльф попытался взять её за руку.

      Она отшатнулась от него и убежала. Айгэр закрыл лицо руками и побрёл вслед за ушедшим Лэнсдиром.

      Когда Лэнсдир вошёл в трапезную, все замолчали и вжались в стулья. Он сделал вид, что не заметил их реакции, и спокойно произнёс:

      — С ледлинами покончено. Теперь осталось с вэлзергами разобраться. Можете выходить из замка, если хотите.

      Ему не ответили. Он сел возле Айгэра, который завтракал в полном одиночестве и в самом мрачном расположении духа.

      — Что-то не так?

      Айгэр пожал плечами:

      — Вчера она ко мне сама подошла…

      — Кламента?

      — Ага. Представляешь, она догадалась.

      — О чём?

      — О том, что я стал оборотнем.

      — Айгэр, — сказал тёмный эльф с раздражением, — во-первых, это ещё неизвестно. Ты можешь сказать, что стал им, только в том случае, если обратишься. А этого может и не произойти. Во-вторых, даже если это произойдёт, тебе совсем необязательно шарахаться от людей.

      «А сам-то вёл себя точно так же», — подумал эльф.

      — И что из того?

      Вэрт чертыхнулся: он совсем забыл, что тёмный эльф легко читает мысли.

      — Я другое дело. Это родовое проклятие. А в-третьих, мне что-то кажется, ты опять стал относиться ко мне с предубеждением. Но позволь тебе напомнить, ты сам виноват. И если бы не я, тебе пришёл бы конец. Поэтому сделай милость, не смотри на меня так.

      — Как? Я вовсе не отношусь к тебе с предубеждением, — возразил эльф. — Но… меня пугает перспектива…

      — Ты сам согласился.

      — Да, я помню.

      — Тем более что я тебя предупреждал. Лучше быть мёртвым, чем нежитью — это моё мнение.

      — Не лучше. Быть мёртвым — это… страшно.

      — Весёлая тема для разговора!

      Они подняли глаза. Это подошла Кламента. Она держалась настороженно.

      — В свете недавних событий — да. — Лэнсдир повёл бровью. — Актуально, правда?

      — Я слышала о таких, как ты!

      — Таких, как я? — повторил Лэнсдир.

      — Вы вербуете себе слуг по всему свету. И ты нашёл себе подходящую компанию, да?

      — Не говори о том, чего не знаешь, — посоветовал тёмный эльф. — Не хочу напоминать, но ты мне жизнью обязана. И с твоей стороны это как минимум невежливо говорить обо мне такие вещи.

      — Но я ведь права!

      — Нет, не права. Я тут никого не вербую. И после того как я разберусь с этими вэлзергами — как я обещал, — я отсюда уйду.

      — А ему что делать? — Кламента кивнула в сторону Вэрта.

      — Послушай, — становилось ясно, что Лэнсдир начинает злиться, — что ты от меня хочешь?

      — У тебя нет никакого права так распоряжаться жизнями людей!

      — Довольно, — зловеще предостерёг её тёмный эльф. — Поясню для непонятливых: у Айгэра хватило глупости выйти из замка, хотя это было категорически запрещено, и он за это поплатился.

      — Ты напал на него!

      — Нет, дурочка, не я, а ледлины.

      — Это правда, — сказал, наконец, Вэрт. — Я сам виноват.

      — Так… это ледлины тебя ранили? — Её глаза вспыхнули.

      Лэнсдир промолчал, давая возможность Айгэру самому решить, что отвечать. В мыслях у эльфа был полный разброд. Он мог бы сейчас сказать, что это ледлины, и, может быть, они бы даже смогли встречаться. А если он всё-таки как-нибудь обратится? Что она станет о нём думать?

      — Кламента, — серьёзно ответил он, — они практически убили меня, вот что они сделали. И если бы не Лэнсдир, я был бы мёртв.

      — Ты просто стараешься его выгородить!

      — Вовсе нет!

      Лэнсдир подпёр голову рукой:

      — Ты достаточно смела, чтобы всё это говорить. Достаточно ли ты умна, чтобы понять, что это так? Если бы я, как ты говоришь, хотел завербовать кого-то, мне бы хватило одной единственной ночи, чтобы сделать всех здесь оборотнями. Так почему же я этого не сделал?

      Он поднялся, отодвинул нетронутую тарелку и вышел. Айгэр тоже встал:

      — Ты к нему несправедлива, Кламента. Он в самом деле хочет нам помочь.

      — Глупости! Он тебя заколдовал, да?

      — Кламента, я бы всё равно умер. А так, по крайней мере, у меня есть шанс.

      — И ты думаешь, что можешь это скрыть, да?

      Вэрт почувствовал раздражение:

      — Я ничего не собираюсь скрывать. Я вообще отсюда уйду, как только станет ясно, что это со мной происходит. Я уже многому научился, и мне нет смысла продолжать здесь учиться.

      — Что ты говоришь! — воскликнула девушка.

      — Я так и сделаю, вот увидишь.

      Айгэр почти убежал из зала. Он и в самом деле решил так поступить.

      Лэнсдир сидел у начавшего оттаивать фонтана. Айгэр сел рядом, чувствуя холод земли.

      — Это всегда так, — сказал Лэнсдир. — Но ты мог бы и не признаваться.

      Эльф покачал головой:

      — Ложь не приведёт ни к чему хорошему. Если я… ну… оборотень… теперь… человек — неподходящая для меня пара, да?

      — Ты сам это решаешь, — возразил тёмный эльф.

      — Разве я не должен выбрать себе в пару… оборотня?

      — Только если захочешь детей. Это возможно только у одновидовой пары. Не так, как у светлых эльфов, да?

      — Не так, — согласился Айгэр. — Но если… это не будет опасно для человека?

      — Всё только от тебя зависит, — повторил Лэнсдир.

      Его взгляд был отрешён.

      — С тобой тоже что-то не так? — предположил эльф.

      — С самого дня моего рождения! — буркнул тёмный эльф в ответ.

      — Я не это имел в виду! — испуганно воскликнул Айгэр.

      — Я знаю. И именно поэтому меня к тебе тянуло. Ты, по идее, такой же, как я… изгой… в хорошем смысле, а может, и в плохом. Тебя считают странным, каким-то не таким… смотрят на тебя как на ошибку природы. Понадобятся века, чтобы понять, принять… или хотя бы смириться с этим.

      — Лэнсдир.

      — Что?

      — Сколько тебе лет?

      Молчание. Взгляд Лэнсдира стал ещё отрешённее.

      — Почему ты скрываешь свой возраст?

      — Я не скрываю.

      — То есть?

      Ответ ужаснул Айгэра:

      — Я не помню своего возраста.

      — То… то есть? — пролепетал эльф.

      — Я не помню, сколько мне лет. Наш род древнее этой земли, и мы втроём были первопричиной всего. Я считал года поначалу, но это слишком утомительно.

      — Вы все живёте и не старитесь?

      — Глупый вопрос. Мы же эльфы.

      — Но эльфы умирают.

      — Только не такие, как мы.

      Вэрту стало ещё холоднее:

      — Не… такие?

      — Мы практически всесильны и бессмертны, если только нас не убить.

      — Но… это ужасно! — воскликнул Айгэр.

      — Я знаю. — Лэнсдир поморщился. — Я всегда считал так, и отчасти поэтому меня считали слегка… тронутым.

      — Вечность — это… ведь это так долго!

      — Вот именно. И я убеждён, что бессмысленно тратить её на завоевания и ссоры. Она дана нам, чтобы учиться.

      — Чему учиться?

      — Всему… — Он, вероятно, смотрел взглядом в прошлое. — И в то время как два моих братца совершали все эти ужасные вещи… убийства… ничем не оправданные… Непростительно убивать не потому, что ты голоден, а потому, что тебя это развлекает. Они оба погрязли в смерти. А я… — Он усмехнулся. — Всё это время я учился. Всему подряд. Я прочёл все книги, что были в нашем замке. Я ходил по окрестностям и говорил людьми. Я хотел узнать этот мир, а не захватить его. Им это не понравилось, конечно. А уж когда они узнали, что я научился бороться с оборотнем во мне, они вообще разъярились. — Лэнсдир улыбнулся полной горечи улыбкой.

      — И что они сделали?

      — То, что они считали единственно правильным. Отобрали у меня моё зелье и заперли в подвале вместе с… — Он споткнулся.

      — С кем?

      — С одним несчастным. Я могу не продолжать?

      — Ты… его… — выдавил Айгэр.

      — Конечно. Я обратился. Мои братья преподали мне жестокий урок. Они хотели, чтобы я смирился с тем, кто я есть. Я извлёк урок. Я понял, что это всегда будет частью меня, как бы я ни старался. Но не смирился. Когда они меня выпустили, я был в ужасном состоянии. И знаешь, что я сделал?

      — Что?

      — Демонстративно, у них на глазах, выпил моё зелье. Они оставили меня в покое, решили, что я безнадёжен. Просто сделали вид, что меня нет. Меня это вполне устраивало. Я продолжал учиться. Потом сбежал и записался в Вышчему. Я всё время учусь, Айгэр, и от этого перспектива вечного существования становится менее тоскливой.

      Взгляд его всё больше мутнел. Айгэру стало очень страшно. Он поспешил отвлечь тёмного эльфа от этих мыслей, спросив:

      — А с Мортис ты давно знаком?

      Лицо Лэнсдир просветлело:

      — О… Мортис — это лучшее, что есть в моей жизни. Я сразу понял, что это любовь с первого взгляда.

      — Расскажешь? — Вэрту мучительно хотелось услышать эту историю, хотя он и знал, что наверняка — в свете недавних событий — это причинит ему боль.

      — Я стал часто убегать из Нортропа. Бродил где попало, наблюдая за тем, что происходит. Я притворялся человеком, потому что не хотел лишний раз видеть страх в глазах людей.

Как-то я оказался в небом забытом месте. Какая-то деревенька. Дотуда Идунн ещё не добрался. Был вечер.

      Я вошёл в лавку. Я не хотел ничего покупать, потому что мне ничего не было нужно. До нового полнолуния было предостаточно времени, так что я не принял зелье.

      Вряд ли я мог бы узнать здесь что-то новое, но я сел в углу и завязал разговор с хозяином. Конечно, они слышали об Идунне. Но когда я спросил о нём, мне рассказали сплошные выдумки. Они меня повеселили, ты знаешь, нелепые слухи, выдумки, суеверия… Тщеславие во мне так и подмывало меня встать и показать им, кто я есть на самом деле.

      И тут я увидел её.

      Я сразу понял, что это нечто особенное. На ней была такая же одежда, как и на крестьянках в лавке, но я знал, что она не такая. Я это почувствовал. Но я не мог понять, почему во мне вдруг шевельнулся страх.

      Она озиралась, как будто искала кого-то. Её взгляд остановился на мне, а я уже знал, что мне делать. Я не простил бы себе, если бы упустил её.

      Я подошёл к ней. Не помню, что говорил. Она предложила мне пойти с ней, я подчинился. Она завела меня на какой-то сеновал, и знаешь, мне впервые в голову пришли такие мысли… — Его лицо вспыхнуло.

      — Какие?

      — Обратить её. Я говорил глупости, просил её пойти со мной, где я показал бы ей весь этот мир. Я обещал ей то, от чего всю сознательную жизнь бежал. Нелогично, да?

      Я даже не заметил, как она оказалась в моих объятьях. Я увидел её шею… Всего один укус — и она будет со мной навеки… — Он замолчал, его лицо пылало.

      — И ты… сделал это? — прошептал Вэрт.

      — Не совсем. Я впился зубами в её шею и одновременно почувствовал, что она то же самое сделала. Я всё понял, она, вероятно, тоже. Мы отпрянули друг от друга и почти в один голос воскликнули:

      — Вампир!

      — Оборотень!

      Она тут же возразила:

      — Я нет.

      — Я тоже, — ответил я.

      Со стороны всё это должно было казаться ужасным. Я чувствовал её кровь на своих губах. Её губы тоже были окровавлены. Она смахнула кровь со своих губ и произнесла:

      — Что делать такому, как ты, на нашей земле?

      — Вашей земле? — переспросил я. — Чьей это, вашей?

      — Это земля вампиров, — ответила она.

      Мне было плевать, чья это земля. Мне всегда было безразлично что бы то ни было материальное. Я думал совсем о другом. О том, что она очень красива, и даже тот факт, что она вампирша, не имел для меня никакого значения. А она смотрела на меня с явным отвращением.

      Мне незачем было теперь скрываться, и я позволил ушам проявиться. Игра в человека стала казаться мне глупой и скучной.

      — Мне нет дела до вашей земли, — сказал я.

      Она, конечно, мне не поверила:

      — Если ты не оборотень, как ты сказал, то кто же?

      Я припомнил, что и она говорила то же про себя, и спросил:

      — А ты?

      Никогда не верь нежити. Этот закон, Айгэр, один для всех. Оборотни говорят так о вампирах, а вампиры — об оборотнях. Только не я. У меня даже и мысли не возникло о том, что это враг, как говорят в Нортропе. Поэтому я решился и рассказал ей, кто я. Всё рассказал.

      Её реакция была неожиданной. Я ждал… не знаю… А она оказалась на моей шее, как будто мои слова были тем, что она ждала всю жизнь. Я обалдел, честно.

      А она зашептала мне на ухо свою историю. Изумительно! Встретить родственную душу… Я об этом и не мечтал, а вот это случилось в реальности.

      И я понял: что бы ни случилось, я её не оставлю. Мы слишком разные, я знаю. Её кожа как лёд. Но когда мы вместе, я позволяю ей выпить моей крови… и тогда она теплеет… и можно забыть… — Его голос прервался, он вздрогнул и скрыл волнение под маской небрежности. — Кажется, я сказал лишнее.

      — Ты счастливчик, — вздохнул Вэрт.

      — Тебе ещё слишком рано задумываться о смысле жизни. Просто живи.

      — Я принял решение.

      — Что за решение?

      — Если я почувствую, что… стал другим, я отсюда уйду.

      — Куда? — с явным любопытством спросил Лэнсдир.

      — Не знаю. Домой я точно не вернусь. Уйду в какое-нибудь уединённое место и буду жить там до тех пор, пока не научусь управлять этим. Не хочу причинять другим боль.

      — О, благие намерения… — В глазах Лэнсдира мелькнул огонёк чертовщинки. — А хочешь, прямо сейчас проверим, стал ты оборотнем или нет?

      — Как? — с дрожью в голосе спросил эльф.

      — Хочешь или нет?

      — Да… наверное… — Сердце Вэрта зашлось.

      — Не бойся. — Тёмный эльф приобнял его. — В любом случае, я помогу тебе с этим справиться.

      Эльф слегка приободрился:

      — Тогда ладно.

      Лэнсдир расстегнул свою рубашку, несмотря на холод.

      — Тебе что, жарко? — удивился эльф.

      — Холодно. Но это не важно. Посмотри-ка на это.

      — На что?

      — На мою шею. Посмотри и скажи, что ты думаешь.

      Айгэр захлопал ресницами, пребывая в растерянности. Лэнсдир казался ему непоследовательным. Он посмотрел на его шею.

      — Ну?

      — Ну… у тебя красивая шея.

      — Я не про это. Что ты чувствуешь?

      — Ничего.

      — Ладно. — Лэнсдир быстро застегнулся. — Попробуем иначе.

      Он зубами рванул вену на изгибе своего локтя. Струёй хлынула кровь.

      — Ты что?! — испугался Вэрт.

      — Скажи мне, что ты чувствуешь.

      Снег плавился под этой кровью. Странно, Айгэр вдруг почувствовал её запах: острый запах живой крови. Это ощущение ему совсем не понравилось. Потом — провал.

      Когда сознание Айгэра прояснилось, он увидел, что припал к руке Лэнсдира губами. Его перетряхнуло, и он отшатнулся. Лэнсдир был бледен, но по-прежнему владел собой.

      — Что я… что я… — Вэрт смотрел на его рану дикими глазами.

      — Всё нормально. Не бойся. Ты ничего не помнишь?

      — Нет.

      — Ты только что доказал, что… ну, в общем, да.

      Кровь отлила от лица Айгэра.

      — Я тебя…

      — Нет, я сам себе нанёс эту рану. Но кровь тебя раздразнила.

      — Как это? — пролепетал Айгэр, прижимая кусок снега ко лбу. — Я что, обратился?

      — Нет. Зверем ты не стал — вот что я имею в виду. Но зубки у тебя прорезались, и очень острые зубки, должен тебе сказать. — Лэнсдир зажал локоть ладонью. — Не впадай в истерику по этому поводу.

      — Кошмар… — простонал эльф.

      — Тебе нравится это ощущение? — Лэнсдир искоса посмотрел на него, явно сдерживая улыбку.

      — Издеваешься? Это ужасно!

      — Начало положено.

      — Что ты этим хочешь сказать?

      — Только то, что теперь остаётся ждать.

      — Чего ждать?

      — Когда всё окончательно станет ясно.

      — А разве сейчас нет? — Вэрт обхватил голову руками. — Всё и так яснее некуда.

      — Зубы ещё ничего не значат.

      — Но я же выпил крови.

      — Моей крови. Я оборотень, если ты помнишь, и моя кровь не подстегнёт твой штамм. Дождись Луны, а уж потом будешь переживать.

      Вэрт сунул в рот горсть снега, пытаясь перебить ужасный кровавый вкус на языке.

      — И знаешь… — начал Лэнсдир, но замолчал на полуслове.

      — Что такое, Лэнсдир?

      Тот молча указал в сторону.