Ториэль не любит острое. Слишком непривычное, неприятное, небезопасное. Поэтому у неё в холодильнике никогда не бывает перца. А о ножах она и вовсе лишний раз не вспоминает, пряча их в самый дальний ящик. Острое — смертельно. Острое — больно. От острого нужно бежать, прятаться, бояться. Острое нужно маскировать.

Ящики закрыты, вилы засунуты в угол.

Если бы в Руинах росли розы, Ториэль наверняка бы лично состригла с них шипы. Когда-то они были её любимыми цветами. А потом монстров запечатали в Подземелье. И у Ториэль родился сын… так розы перестали быть её любимыми цветами. Красный — цвет решимости и опасности — сменился жёлтым — цветом милосердия.

Жёлтое — мягкое. Жёлтое — не острое. В Доме мало жёлтого, зато много бежевого — ещё более мягкого, безопасного цвета. И ничего яркого. Ничего опасного. Ничего красного. Ничего острого.

Но оно продолжает её преследовать. О вилки легко уколоться. О рожки Ториэль — тоже, особенно если сильно стараться. Оно не ограничивается одним Домом. Недалеко от полянки золотых цветов — целый коридор опасных шипов. Стальных, смертоносных, острых.

Словно орудия тех, кто заточил монстров под землёй.

Но шипы не нависают со всех сторон. Шипы не норовят впиться в грудь и голову. Они не заставляют кричать от отчаяния и молить о пощаде. Они просто ранят стопы. Но их много. Очень, очень много. Гораздо меньше, чем тех же орудий.

Посреди них ты в опасности и одиночестве. Никто не даст тебе руку помощи.

Кто-то пал от их холода, а кто-то испугался за собственную жизнь. Не стоит винить ни тех, ни других. Ведь Ториэль собирается исполнить их долг.

И она берёт в собственную большую лапу ладошку маленького одинокого ребёнка и ведёт его по безопасному пути. К теплу. К любви. К мягкости.

Туда, где нет ничего острого.