За стеклом ничего нет. Фоторамка старая очень, спрятанная на самом видном месте в комнате, куда Ториэль входит каждый день. Чтобы глаза не метались, не пытались вновь ранить душу ненужным воспоминанием, Ториэль и не смотрит на стол. У неё много других дел – надо протереть маленький стол с лампой, снова заправить чистую кровать, смахнуть пыль с игрушек…

…но не притронуться к пустой фоторамке.

И на стену – в левый угол не смотреть. Конечно, потом она притронется к рисунку, смахнёт с него пыль, вспомнит о том, кто его нарисовал, сама нарисует душой картинку в разуме… но к стеклу так и не притронется. Там всё равно ничего нет.

Любая мать положила бы туда фотографию любимого дитя, но у Ториэль нет никого. Они приходили, уходили, исчезали. Исход один. Нужно лишь смириться, нужно лишь не привязываться. Нужно лишь не называть ещё одну душу своей. Всё равно уйдёт, умрёт, разобьётся, исчезнет.

А Ториэль останется одна.

За стеклом была фотография, но она давно спрятана в самый дальний угол. Прошлое есть прошлое, оно не должно возвращаться. И дети все её – прошлое. Их души так и не нашли покой, не нужно их волновать ещё и своими глупыми воспоминаниями!

Но взгляд нет-нет, а и наполняется слезами, стоит только зацепится за фоторамку, за которой больше не будет фотографий. Но нужно смахнуть их – уборка ещё не окончена. Но к ней Ториэль не притронется. 

Стекло покрыто пылью, и прячет оно пустоту. И никто не должен стирать её.