У часовни на выезде из города толпился народ. Из храма Хантурион прислали десять повозок, предназначенных для тех, кто не имел возможности добраться своим ходом. Им раздали скромный паёк. При виде чёрного хлеба у Сирин потекли слюнки — она уже несколько дней не ела.

      Эвелин заметила, как Сирин отломила кусок, и одёрнула её:

      — Чтобы стать служительницей храма, нужно поститься — отречься от земного, чтобы очистить душу.

      — Но я не выдержу путь, если совсем ничего не буду есть, — возразила Сирин.

      — Я не говорю, чтобы ты голодала. Можно есть только один раз — с восходом солнца, после молитвы.

      — Так можно заболеть, если есть только один раз в день, — оперла руки в бока Сирин.

      — Только во время поста перед праздником. Мы доказываем богам, что сильнее греховной плоти. Не так уж сложно, если плотно позавтракать, — объяснила Эвелин. — Не только служители храма должны поститься, но и простые люди. Правда не все это выполняют.

      Сирин не стала возражать — уже поняла, что с Эвелин лучше не спорить.

      В пути им предстояло провести около двух недель. В экипаже Сирин укачивало, а нарастающий голод лишь усугублял положение. Казалось, желудок изнутри царапал когтями дикий зверь. Вообще, она очень любила путешествовать и разглядывать через окошко переменчивые пейзажи бегущего вперёд горизонта. Но не сейчас. Красота природы меркла на фоне плохого самочувствия.

      Колосящиеся пшеничные поля тянулись до бесконечности нудно, горы на востоке высились тёмным зубчатым забором, леса таили в себе необъяснимую опасность.

      Каждый день Эвелин будила Сирин незадолго до восхода солнца. Глядя на алеющие вершины гор, они вместе возносили молитву богу Огня, благодарили за то, что подарил новый день в тепле. Из-за гор утром появлялся одноглазый дракон Игнис, и в борьбе со тьмой каждый раз совершал путешествие по небосклону. Именно Игнис когда-то даровал людям лепесток Огня, согревшего пустые замёрзшие земли новой вселенной.

      Несколько раз Сирин лишалась чувств от голода. Эвелин просила кучера остановиться, опрыскивала ей лицо водой. Сирин удивлялась стойкости Эвелин. Казалось, ни голод, ни долгий путь, ни лишения не способны были сломить её. Только румянец сошёл со щёк, но она никогда не жаловалась, сохраняла бодрость духа… или просто умело притворялась.

      С самого начала Сирин обуревали сомнения насчет правильности решения. Что-то внутри твердило, что служение в храме — совсем не её путь. Она почитала всех богов пантеона Высших, не выделяя кого-то одного. Но назад дороги уже не было. С тоской Сирин проводила глазами теряющиеся за горизонтом степи, сосновые рощи, малолюдные деревеньки, в которых они иногда останавливались.

      На пятнадцатый день с высокого холма открылся вид на храм Хантурион. Одного взгляда на него хватило, чтобы Сирин пришла в восторг. Не храм, а настоящая хорошо укреплённая крепость, окольцованная огненно-красной рекой. Сирин высунулась из окна и поняла, что вместо воды по каменному руслу текла кипящая лава. Закружилась голова, и Сирин вернулась на место, вжавшись от страха в сиденье.

      — Раньше Хантурион не был так сильно защищён. После того, как напал демон Люциус, пришлось принять меры, — пояснила Эвелин, когда они переправлялись через каменный мост.

      Почему-то их карета отстала от остальных и свернула у парадного входа в другую сторону.

      — Мы присоединимся ко всем позже, когда начнётся праздник. А сейчас направляемся к башне Певчих Птиц. Нужно готовиться, — объяснила Эвелин.

      Башня Певчих Птиц — звучало крайне любопытно. Сирин уже предвкушала увидеть нечто невероятное, такое же величественное и мощное, как бурлящая лавой река.

      Каково же было её разочарование… На женской стороне храма распростёрся ухоженный сад, окружённый высокими стенами. Из интересного — огромная статуя дракона Игниса. Но и её не удалось рассмотреть лучше — Эвелин окликнула.

      — Хочешь, покажу место, где я молюсь? — притронулась к её руке подруга.

      Сирин неуверенно кивнула, и Эвелин повела её к самой высокой башне. С трудом миновав винтовую лестницу, они прошли в просторный зал. На восток и запад выходили стрельчатые окна, чтобы встречать и провожать бога Игниса.

      Эвелин направилась к алтарю и стала зачитывать стихи из молитвенника. Десятки свечей и факелов вспыхнули ровным пламенем.

      — Ты обладаешь магией? — удивлённо уставилась на неё Сирин.

      — Нет, это всего лишь небольшой фокус. Только мужчины могут. Женщины созданы лишь, чтобы давать жизнь новым поколениям. Не для того, чтобы нести волю богов.

      — А в чём заключается твоё служение богу?

      — Я — одна из Певчих Птиц. Перед рассветом мы все собираемся и поём песню, призывающую утро, чтобы дракон проснулся и воспарил над мглой. Чтобы пробудился мир.

      — Получается, ты — как петух, будящий всех в деревне? — посмеялась Сирин глупому сравнению, пришедшему на ум.

      — Вот невежда-то, а! — сквозь зубы процедила Эвелин. — Ты вообще когда-нибудь слышала о жаворонке? А ведь именно он первым призвал дракона в замерзающий мир, а вовсе не твой петух.

      — Ну, жаворонки не так уж и красиво поют, а вот петухи — очень звонко и мелодично, — уже в голос засмеялась Сирин.

      Эвелин осуждающе взглянула на неё.

      — Успокойся. Это всего лишь шутка.

      — С верой не шутят.

      — Ну хватит быть такой серьёзной. Говоришь как старуха. Не узнаю тебя. Неужели жить в храме так тоскливо?

      — Ты просто невыносима! — покачала головой Эвелин. — Служение в храме — это тебе не воровать яблоки из соседского огорода, не шкодить в приюте. Это путь лишений в поисках истины, которую могут дать только боги.

      — Прости, просто я очень далека от этого. Мне много чего непонятно. Ты обидишься, если я спрошу?

      — Что именно?

      — Почему у Игниса только один глаз? По-моему, двумя глазами удобнее высматривать порождения Тьмы. Тогда и помощь Певчих Птиц не понадобится…

      — Ну что мне с тобой делать-то? Я же две недели читала тебе священное писание. Хотя… — призадумалась Эвелин. — Соглашусь, я не мастер рассказывать о вере простым людям, но я знаю того, кто даст ответы на твои вопросы. В своё время он привёл меня в храм Огня. Я познакомлю тебя с Кардиналом Джозефом. Вообще, по статусу ему не положено, но он общается с простыми людьми и временами даёт проповеди. Сегодня вечером он должен прибыть.

      В глазах Эвелин мелькнул едва заметный нежный блеск.

      — Тебе что, нравится Кардинал? — догадалась Сирин.

      — Я поражаюсь тому, какой чушью забита твоя голова! — вспыхнула Эвелин, но взгляд отвела. — Мы, священнослужители, отрекаемся от земной грешной жизни, чтобы быть ближе к богам. Кардинал Джозеф дал обет безбрачия, стал сосудом истинной силы. Так что не фантазируй лишнего. Особенно того, чего на самом деле нет.

      В обед Сирин помогала с приготовлениями к празднику Весны. Женщины в храме ничем особенно интересным не занимались: стирали, готовили, убирали, в то время как огненные монахи за стеной готовились к выступлению на церемонии. Сирин хотелось поглядеть на это, но ей строго запретили покидать рабочее место. Оказалось, что мужчины и женщины во избежание греховных связей никогда не пересекались, кроме служения в праздничные дни, и вообще жили в противоположных частях Хантуриона, ограждённых неприступными высокими стенами с разными выходами.

      Мучаясь от нестерпимой рези в желудке, она украдкой взглянула на Эвелин, репетировавшей с другими Певчими. Ей не верилось, что подруга изменилась до неузнаваемости. Где же теперь та Эвелин, с которой они глупо хихикали на последней парте, вызывая праведный гнев у учителя? Священный Огонь забрал искренний и душевный блеск её глаз. Сирин боялась, что со временем станет такой же безликой тенью великого пламени.

      Нет, не бывать этому никогда! Лучше прожить короткую, но счастливую жизнь на свободе, чем встретить глубокую старость в клетке. Нужно просчитать все риски. Если Кардинал Джозеф действительно мог ответить на любой вопрос, значит, о демонах знал больше, чем говорилось в древних свитках и учебниках. Существуют ли они на самом деле или это просто вымысел? Возможно, и нечего было бояться.

      Никакого праздника уже не хотелось. Эвелин со своей слепой верой всё испортила. Ужасно хотелось домой. Вопрос Кардиналу должен всё расставить по своим местам.

***

      Главный зал храма полнился прибывающим на праздник весны народом. В руках прихожане держали зажжённые свечи, которые потом после освящения должны были спустить на воду. Сирин с трудом вдыхала спёртый воздух, и ей становилось дурно. В ответ на жалобы Эвелин сказала, что Сирин стоило больше молиться, чтобы очиститься от влияния Тьмы. После этого ей должно было стать легче. Сирин старалась не подавать виду о своем плохом самочувствии.

      Сердце неожиданно пропустило удар. Странное гложущее чувство завладело ею. Будто пришлось столкнуться с чем-то могущественным и древним. Эвелин растормошила её и указала в центр зала. Там на помосте стояло трое мужчин. Поверх парчовых красных облачений у них были золотистые накидки, указывающие на высокий монашеский чин.

      — Тот, что посередине — это Кардинал Огня Джозеф, — указала Эвелин на симпатичного высокого мужчину.

      Кардинал выглядел надменным и самоуверенным. Наверняка, гордился своим высоким положением. Хотя, может, ей это только показалось.

      — Дорогие прихожане, сегодня мы празднуем победу Огня над бесконечной стужей. Весны над зимой. Это напоминает нам, что, подобно дракону Игнису, мы должны бороться с Тьмой в душе, — начал торжественную речь Кардинал. — Я, ваш покорный слуга, готов и дальше возносить молитвы Огню и сражаться ради каждого из вас.

      Раздались ликующие возгласы, за ними последовал шквал аплодисментов.

      — Знаете, я не очень люблю долгие высокопарные речи о сути веры. Мне больше по душе разговаривать с людьми на простом языке. Я не рос в монастыре, за всю жизнь вкусил достаточно лишений и боли. Мне случалось оступаться и ошибаться… Потому, друзья, не отчаивайтесь, не опускайте руки, помните, что после самой длинной ночи обязательно наступит утро, — Кардинал жестом приказал помощникам оставить его одного. — Друзья, задавайте вопросы. Отвечу на любой, даже самый каверзный. Моя задача — просветить каждого.

      Прихожане по очереди просили совета в сложных жизненных ситуациях, но Сирин не решалась. А сможет ли она на публику озвучить вопрос, не будет ли слишком спрашивать о демонах в такой важный для каждого человека праздник?

      Эвелин, помня её желание высказаться, помахала Джозефу. И он это заметил.

      — Слушаю тебя, Певчая Эвелин.

      — Огненный Кардинал, я хочу представить вам мою подругу Сирин. Она хочет стать служительницей нашего храма. У неё есть вопросы.

      Сирин с обидой посмотрела на подругу. Обещала, что давить не станет, а сама решила всё за неё. Поставила в неловкое положение, когда Сирин была в шаге от того, чтобы отказаться от служения. Теперь же сотни любопытных глаз смотрели на неё.

      — Я хотела спросить… но вопрос очень глупый, — кровь предательски хлынула к щекам.

      — Вам нечего стыдиться, дорогая Сирин. Я вовсе не кусаюсь.

      — Вы когда-нибудь видели демонов? Какую вообще они представляют опасность для людей на самом деле? — на одном дыхании выпалила Сирин.

      Этот вопрос заставил замолчать даже самых болтливых прихожан. Стало напряжённо тихо.

      — Почему милая леди интересуется такими чудовищами, как демоны?

      — Хочу сама во всём разобраться.

      — Я частенько бываю на границе, в гарнизоне. Наши чиновники всё ещё лелеют мечты навязать демонам переговоры, но те слишком заняты междоусобицами. Договариваться просто не в их правилах. Варвары, что с них взять?

      — Они выглядят как чудовища с рогами и копытами? И почему они стали таковыми, если в легенде говорилось, что они были первым народом в мире?

      Кардинал улыбнулся.

      — Они действительно когда-то выглядели неотличимо от нас. Почему начал меняться их облик? Сейчас покажу.

      Кардинал Джозеф подошёл к подсвечнику и провёл ладонью над огоньками.

      — Всё дело в магии. Это дар богов, безвредный для тех, кто несёт их волю. Маленькое пламя свечи даёт свет и тепло, но не может навредить, — Кардинал отщипнул фитиль, потушив свечу, — но при желании его легко можно уничтожить. Но если добавить капельку гнева — это может привести к необратимым последствиям…

      На половицах заплясали языки пламени, разошлись пылающим ковром. Едкий дым щипал глаза и нос.

      Кардинал махнул рукой. Пламя дрогнуло, потянулось к его ладоням и потухло, подавленное силой мысли. Даже запаха гари не осталось.

      — Магия начинает брать верх, без должного контроля извращает мысли, искажает сознание и мировосприятие, и меняет облик, обращая в монстра, способного испытывать только неимоверные муки и голод, — спокойно продолжал Кардинал. — Магия — вообще опасная штука. Отрёкшиеся от воли богов демоны — пропащий народ, хоть когда-то и был нам родственным. Поэтому у нас обладать магией могут только праведные мужи. Здесь излишняя чувствительность ни к чему.

      — В таком случае… люди в опасности? — спросила Сирин.

      — О нет, не волнуйтесь. Не забывайте о защитном барьере, отделяющем наши земли от демонических. Но бдительности терять не стоит. И зазнаваться тоже.

      — Были ли случаи нападения?

      По толпе прошёл тревожный шепот. В сердцах людей был страх перед неведомым врагом.

      Эвелин толкнула Сирин в бок, приказывая ей замолчать.

      — Дорогая Сирин, не стоит так переживать и нагонять страх на других. Сегодня праздник Весны. Давайте поговорим о волнующих вас темах позже, после служения, — не ответил прямо Кардинал.

      — Что на тебя нашло? — строго сказала Эвелин. — Зачем вообще у Кардинала спрашивать про демонов? В такой-то праздник — просто кощунство. Зачем портить людям настроение? Я-то думала, что ты спросишь про Певчих Птиц или о драконе Игнисе…

      Сирин вовсе не хотелось оправдываться ни перед Эвелин, ни тем более перед Кардиналом. Ответа на свой главный вопрос она так и не получила. Ни тому, ни другой не удалось убедить примкнуть к рядам служителей Огня. Пусть лучше её съест монстр, но в храме она больше не останется.

      Почему-то демонов только очерняют, а не приводят реальные доводы. Наверное, Кардинал сам никогда не видел их в лицо. Может, за границами живут такие же люди, а вовсе не чудовища? История пятисот лет не знала войн с родом демонов. В легенду о Люциусе уже слабо верилось. По крайней мере, это единственный задокументированный случай нападения на страну.

      Сирин так разволновалась и расстроилась, что просто забыла спросить о связи Воды и Огня. Ничего, ответ обязательно придёт позже.

***

      Прихожане потянулись к выходу, держа горящие благодатным огнём свечи. Путь вёл их к реке — уже настоящей — в миле от храма, по которой должны были спустить сотни огоньков. Сирин перехватила Эвелин и отвела в коридор, чтобы никто не помешал их разговору.

      — Эвелин, я хорошо подумала, и решила, что лучше останусь в деревне. Прости, но я не готова служить в храме, — Сирин старалась говорить твёрже, но отчего-то чувствовала себя виноватой.

      — Как?! — на лице Эвелин застыло искреннее удивление. — Я же уже всем сказала, старшая Певчая уже приготовила для тебя стихи, чтобы ты готовилась к утренней песне…

      — Я ещё не давала согласия!

      — Я хотела сказать позже, но придётся сейчас, — не унималась Эвелин. — Кардинал Джозеф заинтересовался тобой. Он мне говорил, что у тебя огромный потенциал.

      — Да что ты заладила с этим Кардиналом? Ты обещала не давить на меня.

      — Я знаю, что вначале тяжело, все через это проходят. Везде есть лишения и трудности. Это неотъемлемая часть нашей жизни, хотим мы того или нет. Но знай — ты будешь вершить благое дело. А в той деревне случись что — никто не придёт на помощь. Ну как ты будешь одна, скажи?

      — Знаешь что, Эвелин… Ты просто прикрываешься мнимой заботой обо мне. На самом деле просто желаешь заточить меня в башню. Между прочим, жаворонки — вольные птицы, и погибают в плену. Совсем не узнаю тебя. Почему ты так изменилась?

      — Потому что нашла свой путь в жизни. И не могу смотреть, как ты упрямо сворачиваешь на кривую дорожку, — строго сказала Эвелин.

      — Если свобода — это кривая дорога, значит, мне уготовано пойти по ней. Это будет только моя ошибка. И, если ты не забыла, Эвелин, не ошибаются только боги, — закричала Сирин, и сама удивилась тому, как грубо и резко это прозвучало.

      Издалека послышались чьи-то уверенные шаги. Из-за поворота появился Кардинал собственной персоной.

      — Девочки, простите, что вмешиваюсь, но почему вы ссоритесь?

      — Огненный Кардинал, — учтиво поклонилась Сирин, — Благодарю за радушный приём, но я не подхожу для служения в храме. Прошу простить меня, но я возвращаюсь домой.

      — Ты не можешь так просто всё бросить! — возразила Эвелин, но осеклась, встретившись с сердитым взглядом Кардинала.

      — Эвелин, ты не права! — осадил её Кардинал. — Ты слишком упряма и прямолинейна, бог Игнис не одобряет такое поведение. Опомнись. Разве так можно? У каждого свой путь к вере и истине. Ты не вправе ничего насильно навязывать. Боги создали нас отличными друг от друга, поэтому ты не должна мерить по себе.

      Эвелин заметно побледнела и опустила голову, пряча глаза.

      — Сирин собирается жить одна в деревне у леса. Что, если нападут демоны?

      — Если Сирин так хочет, то пусть живёт. Солдаты патрулируют границу барьера и близлежащие леса. Ничего дурного не случится.

      Эвелин не нашлась что ответить, но по выражению её лица было заметно, что данный исход её не устраивал.

      — Дорогая Сирин, каждое воскресенье несколько повозок забирают деревенских в город на богослужение. Буду признателен, если вы его посетите. После службы проводятся уроки закона богов в воскресной школе.

      — Обязательно приду, — кивнула Сирин.

      Подобный расклад её полностью устраивал.