Сириус ещё раз посмотрел на карту мародеров, после чего свернул её. Не то, чтобы Паркинсон был ему как-то интересен, но удостовериться надо было обязательно. К тому же, кто в полночь будет идти в заброшенную часть школы и стоять за — кажется, это была колонна, да — и стоять за колонной. Сириус накинул на себя мантию невидимку, честно обменянную на время и обратился собакой, подбираясь поближе. Когда же его когти стали цокать по каменному полу, как бы мягко он не старался идти, пришлось отказаться от этой идеи и стать обратно человеком, передвигаясь максимально плавно, чтобы подошва обуви не шаркала так громко. 

Патрик, действительно, стоял за колонной и воровато оглядывался. Челюсть его двигалась, он что-то держал во рту, и Блэк осмелился предположить, что это была совинка. Даже так было видно, что он ждал кого-то, а не просто удостоверялся в отсутствии свидетелей, прежде чем открыть тайный проход или что-то вроде того. Сириус мысленно махнул рукой и закатил глаза. 

Через несколько минут вдалеке коридора появилась небольшая фигура. Она быстрым шагом двигалась в их с Патриком сторону. На голову был надет капюшон от мантии, кажется — не может быть! — хаффлпаффа. Холодный лунный свет подтвердил, что да, это была хаффлпаффка. Именно хаффлпаффка. Она придерживала капюшон одной рукой, старательно натягивая его на лицо и очень тихо, но уверенно шла вперёд. Лица все еще не было видно, но как только появилась возможность увидеть её из-за колонны, то Патрик полностью вышел, начиная махать ей. Девушка побежала к нему и кинулась на шею. 

Сириус встал, разинув рот. 

Патрик прижал девушку к себе и её капюшон спал, выставляя на обозрение небрежный пучок на голове и лицо, которое Паркинсон поспешил поцеловать. Мерлин правый! Это же та магглорожденная пятикурсница. Как же её звали? Вроде бы, Эмили. Сириус в ступоре, смотря на них из-под мантии. Они о чем-то тихо щебетали, а после кружка скрылись за колонной, и послышалось копошение и тихое хихиканье. Блэк тяжело выдохнул, явно представляя, чем они там собираются заниматься, а потому поспешил скрыться. Он ещё не опустился до того, чтобы наблюдать за этим. Паркинсон явно себя ещё проявит. В конце концов, будет ещё несколько ночей. Несколько таких же одинаковых ночей.

Амалия Браун, так звали его тайную спутницу, приходила к нему на свиданку каждую ночь и позволяла и ему, и себе — может быть, и не лишнего, но в плане общественности и возраста — явно лишнее, пока днем они лишь лукаво обменивались парочкой взглядов и коротких улыбок, которые Сириусу удалось застать. Они оба сидели на совинке, и оба были, прости Мерлин, влюбленные в друг друга по уши. Сириусу даже становилось их жаль, ведь у Паркинсона уже была запланированная невестка. 

В конце концов, он для себя решил, что это не его дело и спустя неделю наблюдений вычеркнул Патрика Паркинсона из списка подозреваемых. 

Пока Сириус пытался в голове продумать план по слежке за Эйвери, на глаза ему попался Регулус. Его брат, его кровинушка, его самый умный и целеустремленный младший брат — он с ним поругался и не разговаривает — лежал сейчас обдолбанный в каком-то заброшенном кабинете и очень сладко спал. В его ладони лежала сломанная пополам палочка, которая была на первом этапе… хм, распространения. Сначала Сириус разозлился, затем позавидовал и, в конце концов, пришёл к выводу, что теперь придётся следить и за Регулусом тоже, ведь не мог же он добыть эту палочку никак иначе, кроме как сделав самому. Ведь так? 

Сириус покачал головой и присел рядом с размеренно дышавшим братом, по-отечески кладя ему на лоб свою ладонь. Регулус поморщился сквозь сон и вновь расслабился. По-хорошему, с ним надо поговорить, но по-хорошему явно не выйдет. Тяжёлый вздох и, наложив на брата следящие чары, он вышел из кабинета, тихонько прикрывая за собой дверь. Сириус достал карту и начал вновь искать Эйвери. 

Маршрут у него был стандартный: уроки — большой зал — подземелья и так по кругу. В редких случаях он позволял себе гулять, но это было днем. Ночью же, Эван вёл себя как настоящий змей и любил заползать в труднодоступные места. Плюнуть на все и пробраться Сириус к нему решил после того, как на карте замаячило имя Мальсибера. Превратившись в пса, он пробрался сквозь узкий проход и спрятался за грудой какого-то хлама. Это что кладовка? 

— Почему у тебя какая-то потребность назначать встречи в таких… местах, — Мальсибер деловито поморщился, обвел помещение рукой и облокотился бедром о стену. 

— Ты слышал, что он вчера сказал? — спросил Эйвери, Сириус в прямом смысле этого слова навострил уши. 

— Конечно, слышал, мы все это слышали. Он дал нам выбор, Эван.

— Да, но прекращать производство… — в его голосе слышалась нескрываемая досада. — Это неправильно.

Сириус осторожно высунул морду, чтобы видеть их двоих. Лишь спустя мгновение вспомнив, что на нем мантия, уже без опаски высунулся сильнее. 

Эйвери опустил голову и смотрел в пол, неуверенно заламывая собственные пальцы. Это было на него не похоже. Вечно закрытый, угрюмый, уверенный в себе аристократ сейчас показывал свою неуверенность. 

— Ты прав. Но он выпускается в этом году с нами, ты же знаешь. Он заберёт совинку с собой. Ты предлагаешь поискать ему замену? Приемника? — Мальсибер хмыкнул. — Вспомни, что он сказал: «Совиная чума должна исчезнуть также, как и появилась — внезапно». И ты сам знаешь, что так будет лучше. 

— Да, но все равно так нельзя, не так резко. У многих уже нездоровая зависимость и прекратить все так… 

— Не резко, все продумано, — Мальсибер отлип от стены и подошёл к Эвану, — Сначала он изменит состав, потом мы уменьшили поставки, а после и вовсе уберём. 

— Ты называешь это "продумано"? — брезгливо поморщившись, Эйвери поднял на Мальсибера взгляд. Разница в росте у них была небольшая, но все равно, Эйвери пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть другу в глаза. 

— Это лишь малая часть, — Мальсибер покачал головой и подошёл ещё ближе, Эйвери, нахмурившись, вновь опустил голову и сжал пальцами свой подбородок. — Он ведь не тупой, к концу года никто даже не вспомнит про наркотик. 

— Регулус-то про него точно не забудет, — выдавил сквозь зубы Артур, Сириус ещё немного подался вперёд. 

— Регулус сам попросил. Как только Северус сварит ему зелье от головной боли, и он сможет нормально спать без помощи совинки. 

— Северус, — задумчиво повторил он, словно до этого никогда не пробовал произносить это имя. 

Мальсибер подошёл вплотную и положил руки на чужие плечи.

— Не беспокойся, у нас все под контролем. 

Он осторожно погладил плечи большим пальцем и чуть склонил голову, кончиком носа поддевая щеку Эйвери, наклоняясь ниже. Артур положил свою ладонь на шею Мальсибера и потянулся навстречу. И когда руки Мальсибера с плеч опустились сначала на талию, с силой притягивая чужое тело к себе, а после опустились на ягодицы; когда Эйвери, коротко вздохнув, запрокинул для удобства голову; когда его пятерня оказалась в волосах, а вторая рука сжалась на плече; когда их губы соприкоснулись, а Мальсибер тут же со звериным рыком отстранил от себя Эйвери и грубо толкнул того к стене, сразу же подлетая и заламывая ему руки нам головой, начиная при этом грубо целовать, Сириус понял, что пора валить. Бежать, далеко не оглядываясь и никогда больше не возвращаясь ни в эту кладовку, ни в эту часть замка. Больше никогда! И не потому, что ему противно, а потому, что от Мальсибера чувствовалась власть, от Эйвери податливость и все это выливалось в наслаждение, заполонившее собой все пространство, от которого у Сириуса сейчас кружилась голова. 

Он забежал в первый попавшийся туалет и, включив холодную воду, сунул всю голову, а перед глазами вновь и вновь вставала эта нелепая сцена, свидетелем которой ему пришлось стать. Все-таки докатился… 

А на утро это было чем-то похожим на сон. Он проснулся, умылся, позавтракал, вычеркнул Эйвери из списка и, сунув в рот пастилку, пошёл на занятия. 

Под конец дня он уже не знал, что думать, когда смотрел на карту. Снейп сидел один в астрономической башне и, видит Мерлин, Сириусу не хотелось знать, чем он может там заниматься. Учитывая, что он увидел за эти две недели, ему впечатлений хватило до конца года, если не на несколько лет вперёд. 

Потом Снейп, побродил по третьему этажу, посидел несколько часов в каком-то заброшенном кабинете в северном крыле и под утро спустился в подземелья. Он мог делать буквально, что угодно. Он ведь ещё должен был сварить Регулусу зелье. 

Сириус помотал головой и сунул пастилку в рот. Бессонная ночь, к тому же, проведённая так уныло, ничего хорошего не сулит. Он размялся и решил поспать те часы, что у него оставались. 

Стоит уточнить, что он, в итоге, проспал, и завтрак, и две пары, но он не шибко-то и жалел. По пробуждении до него начало доходить, что помимо обжиманий у Мальсибера и Эйвери, был весьма увлекательный диалог. Значит, совиная чума скоро уйдёт в небытие.

Блэку припомнились припадки Джеймса, и он решил, что так, действительно, будет правильней, но тут стоял уже другой вопрос: что делать с Дамблдором? Директор и глазом не моргнет, как сразу оборвет все поставки. Тогда это будет уже не ломка, а что похуже. План Чумы был, вроде как хорош, было бы лучше, если бы ему уделили больше внимания, а не сексу. Бр-р-р. Перед глазами вновь встала эта картина, и Сириус зажмурился. 

Тем временем Снейп в который раз тусил в кабинете. Видимо, это часть его распорядка. Где-то через полчаса к нему присоединился Регулус, пробыл там около часа и удалился. Ну, что ж. 

Сириус запихнул в сумку карту и мантию, немного печенья, несколько мешочков, обмотал сумку вокруг пояса и побежал на третий этаж, в северное крыло, в заброшенный кабинет, где сейчас должен быть Снейп.

Дверь была плотно заперта и пришлось вновь искать всякие щели для входа, к счастью, такая нашлась. Сдерживая чих, Сириус уставился на однокурсника, который что-то помешивал в котле. Он не эксперт, но, кажется, это явно не просто зелье. Через какое-то время Снейп оставил котёл, ушёл в сторону дивана (видимо трансфигурировал), лёг на него и собрался спать, потому что закрыл глаза и размеренно задышал. 

Ах, вот, значит, как! Сириус, значит, не спит всю ночь, думает, что Снейп тоже, а оказывается… Он тихо зарычал. 

В конце концов, он положил голову на лапы и задремал. Хорошо, что Снейп что-то уронил, иначе бы это был уже полноценный сон. Блэк с неохотой открыл глаза, быстро проморгался и вильнул хвостом, чтобы хоть как-то размяться в этом узком пространстве. Снейп перелил зелье в какую-то ёмкость — Сириус не разглядел — и начал елозить по дну котла чайной ложкой необычно округлой формы, когда же он достал её, то она была вся в чёрных разводах, а внутри нее был песок, чёрный, такой же чёрный, как пастилки, а от песка шёл пар. Шестерёнки в голове начали крутиться сами собой. Он примял это все дном другой ложки и вытряхнул идеально круглую пастилку в какую-то баночку. Потом повторил все это снова, и снова, и снова, и, в конце концов, он заполнил три банки, сунул их в свою сумку, прибрался с помощью магии и ушел, оставив Сириуса одного, в собачьей форме, в неудобном положении, в пыльной и узкой щели, скрытой за какой-то дырявой портьерой. 

Сириус подождал немного и задом выполз наружу, с удовольствием, отряхиваясь. Ну, он выяснил, кто варит эту бадью. Выяснил, кто отравляет эту школу. Выяснил, кто такой Чума, дилер, распространитель и далее по списку. Как-то слишком просто... Он замотал головой. Ему захотелось завыть. Он не сможет, просто не сможет рассказать об этом Дамблдору. Никому. Ему придётся выбрать сторону и это будет явно сторона не света и правды, а — темноты и лжи. Он дождался вечера и, сметая всех с пути, бросился к подземельям и на глазах у ошарашенного Эйвери, прижал "его парня" к стене. В глаза им он смотреть стеснялся.

— Ты что себе позволяешь!? 

Разум почему-то затуманился, и Сириус слышал собственное сердцебиение, что разгоняло кровь с бешеной скоростью. Его немного потряхивало, захотелось вырвать Пауку язык, но он сдержался. Блэк прикрыл глаза, постарался выровнять дыхание. 

— Тебя кроет, что ли? — спросил Мальсибер, чей голос был острее, чем обычно. 

Видимо весь Хогвартс уже знает. Сириус тяжело вздохнул, собрав остатки самообладания воедино. 

— Вся наша деятельность под угрозой, — сквозь зубы выдавил он, чувствуя, как Мальсибер напрягается, и как замирает рядом Эйвери. — Директор вышел на Чуму. 

— Что? — тихо спрашивает Мальсибер. — Не неси бред, быть такого не может! — Паук усмехается, но от Блэка никакой реакции, и он затих, начиная тяжело дышать. — Как ты об этом узнал? 

— Он меня завербовать пытался. Подошёл, сказал, чтоб я пришёл к нему в кабинет, потому что меня надо отучить от совинки или как-то так, я плохо помню, — Сириус схватился одной рукой за голову и поморщился, как будто она безумно болела, лбом упёрся Пауку в грудь. — Он сказал, что я должен убить Чуму... — он немного помедлил тяжело дыша, а после, решившись, добавил: — Убить Северуса, — как же тяжело ему далось это имя, но он сказал его и судя по тому, как эти оба побледнели, это все оказалось правдой. — Но я не хочу, — он сделал глаза полные боли и жалости и посмотрел на Мальсибера. 

Тот положил свою ладонь на его плечо и отодвинул от себя. С минуту пристально разглядывал его, смотря прямо в глаза, после перевёл взгляд на Эйвери и воцарилось молчание. 

— С чего ты взял, что Чума это Северус? — подал голос Эйвери. 

— Директор сказал. Омут памяти… он показал мне… там в кабинете был Северус, он варил совинку, — видя по их лицам, что этого мало, он вдался в подробности. — Он сливал зелье и собирал то, что от него осталось, как его… осадок! Спрессовывал и клал в банки какие-то, — Сириус зажмурился, всем видом стараясь показать физическую и душевную боль. 

Наконец, Мальсибер кивнул. 

— Что ж, ты правильно поступил, что рассказал нам, я сообщу об этом Чуме. Северусу. Пока отдыхай, — Паук сунул в карман гриффиндорской мантии два мешочка, после чего ободряюще похлопал Сириуса по плечу и вместе с Эйвери направился прочь. 

Сириус положил пастилку в рот и довольно усмехнулся. Теперь придётся играть по-крупному.