Хенджин сидел в кресле, с отвращением рассматривая очередной неудавшийся скетч. Он уже сбился со счета – так много их было за это утро, но, не теряя надежды, парень медленно вздохнул, переворачивая страницу.  

Сегодня ничего не получалось. Он забыл свой пенал, а потом трижды ломал единственный карандаш и теперь, значительно укороченный, тот терялся между его длинными пальцами, не позволяя руке разойтись по бумаге.

«Сапожник без сапог».

Парень снова вздохнул и, отрывая взгляд от своей кисти, посмотрел на Минхо.

Вот он, виновник его рассеянности, стоит у окна и почти не дышит. Это продолжалось уже несколько часов: Ли рассматривал верхушки деревьев, которые, вслед за ветром, рвались в сторону города, а затем, будто что-то вспомнив, подходил к компьютеру и в течение нескольких минут стучал по клавишам. Затем вновь возвращался к окну и, замерев, продолжал следить за направлением ветра.

Минхо был таким вот уже несколько дней – с тех пор, как узнал о приезде Чонина, который только и написал, что приедет домой, как только закончит все дела в своей «ссылке», да просил брата не переживать, будто это вообще было возможно.

Старший Ли потерял сначала спокойствие и сон, а теперь теряет и рассудок. Похоже, для него это испытание было куда более сложным, чем он всем пытался показать. Минхо постоянно ругал Ёнбока за то, что тот живет прошлым, Сынмина за отчужденность и неумение проявлять эмоции, критиковал Хенджина за неосмотрительность и тягу к авантюрам, а сам страдал в одиночестве и закапывал переживания куда подальше. Пытался всех защитить, как и подобает главе семьи Ли.

«Лжец».

– Тебе не надоело? – не выдержал Хенджин.

– Я тебя не просил здесь сидеть.

– Так ты бы и без меня тем же самым занимался.

– Вот именно. Я разрешил остаться только потому, что ты мне не мешаешь.

– Минхо…

– Ты знаешь, где дверь.

Хенджин откинул голову на спинку кресла. От резкой смены положения началось головокружение, и парень со стоном выдохнул. Минхо недовольно покосился на Хвана, будто тот отвлек его от какого-то важного дела и, поджав губы, вновь уткнулся глазами в парк.

В итоге, он (как и всегда) прав: Хенджина тут никто не держал. Но что нужно было делать? Знать, что Минхо, подобно зверьку в клетке, мечется из стороны в сторону, забывая есть, спать, дышать и… просто уйти? Видеть, как его съедают собственные демоны, и закрыть на это глаза?

Ли, конечно, считает, что все так и должны были сделать. Он нагрузил Сынмина и Ёнбока делами и задачами так, что некогда было переживать, а сам заперся в кабинете, пытаясь свести себя с ума.

Но от Хенджина, который его насквозь видит, ему не избавиться.

Ни за что не избавиться.

Хван не был столь наивен, чтобы думать, будто Минхо не справится без его поддержки. Старший Ли был невероятно сильным человеком и то, что сейчас он тонул в своем страхе и беспокойстве было, безусловно, временным явлением. Хенджин не сомневался – это вопрос пары дней, вот таких вот дней в тишине и наблюдениях. Когда не можешь позволить себе плакаться на чужом плече, только и остается, что искать ответы в себе, природе и…

Хенджин остановил себя на мысли, которая, вопреки его убеждениям всплыла в голове. Преступное сожаление о том, что Минхо слишком силен, чтобы зависеть от него.

Парень снова вздохнул, потирая затекшими пальцами пульсирующие виски.

Все это неважно. Неважно до тех пор, пока Хенджин остается здесь, с ним, пока ему позволено разделить эту боль, пусть и так поверхностно. Минхо не была нужна его любовь, но до тех пор, пока он нуждается в дружбе Хвана, он сделает все, чтобы поддержать Ли.

Это решение далось Хенджину очень тяжело. И это определенно не было сделано под лозунгом «довольствуйся малым». Наоборот…

Наоборот.

Позволив Хенджину быть рядом как другу, Минхо дал ему куда больше того, что мог бы дать, открыв сердце. Хван мог видеть его безмятежную улыбку в хорошие дни, приоткрытые расслабленные губы, когда ему было грустно, и поджатые, когда он злился. Сияющий взгляд или мрачный, синяки под глазами, после бессонной ночи, то как он дотрагивается до губ, задумываясь. Это, безусловно, не было бы, будь они парой. Ли бы берег его и ничего бы не рассказывал. Да, пожалуй, именно так и было бы.

Но теперь…

…теперь Минхо стал открытой книгой для Хенджина: интересной, открывающей для читателя что-то новое при каждом прочтении… Любимой книгой.

Это не «лучше, чем ничего».

Это «все».

Минхо был его мечтой долгие безответные годы. Мечтой, которая казалась такой близкой, что можно поймать ее, как луч солнечного света, после дождливой ночи. Протяни руку. Вот же она, здесь…

Но каждый раз…

Каждый божий раз…

Тучи, гонимые северным ветром, вставали на его пути. Хенджин и моргнуть не успевал. Исчезал теплый взгляд. Опускались уголки губ.

Хван впадал в немилость.

И даже понимая, что дело тут не в нем, а в самом Минхо, он просто…

…распадался на куски.

А потом долго и упорно выстраивал себя заново. Пока, наконец, не принял единственно верное решение: отказаться от мечты и убить прежнего себя. 

Это решение и открыло ему дверь, недоступную ранее. Дверь, которая привела его в этот кабинет сегодня. И кто знает, может, однажды приведет куда-то еще.

Прямиком в сердце.

Думать в этом направлении – не обман. Он и правда отказался от этой мечты, она разбилась о реальность, как о замерзшую воду. В итоге, и решение это было вынужденным, но Хенджин никогда о нем не жалел и оставался верен ему, однако…

…отказ от мечты не означает ее гибель. Никто не осудит его за мысли и допущения. Да и у жизни нет сценария: никогда не знаешь, что будет завтра.

Что если судьба улыбнется ему однажды?

– Может, хватит на меня пялиться? – Минхо грубо вторгся в мысли Хвана. – У тебя дел нет?

– Тебе ли об этом спрашивать? – Хенджин в недоумении вскинул руки.

– Моя-то работа на месте не стоит.

– Конечно, ты ведь можешь гонять парней до потери сознания, чтобы устроить себе выходной.

– Я буду в порядке и все компенсирую, можешь не сомневаться, – огрызнулся Минхо. – Не пойму, тебе завидно, что телохранитель не может прикрыть твою задницу и в универе?

– Спасибо за идею, господин Ли, попробую.

– Идиот.

Минхо закатил глаза, злясь на Хенджина и его язвительность. Он прекрасно понимал, что все эти слова были сказаны для того, чтобы встряхнуть его, что Хенджин видит куда больше, чем показывает, что…

– Так это точно? – не глядя на Минхо, проговорил Хенджин.

– О чем ты?

– Ты будешь в порядке?

Минхо повернулся к собеседнику и Хенджин, впервые за несколько дней, увидел, как он улыбается: искренне и тепло. Сердце Хенджина замерло на мгновение, а к глазам тут же подступили слезы. Горечь и восторг – удивительное сочетание.

«Может судьба улыбается также?». 

От мыслей отвлек телефонный звонок. Разрушая тишину, стирая с лица Минхо эту невероятную улыбку, он бесцеремонно возвращал Хенджина в реальность.

Мужчина взял трубку и нахмурился. Односложные ответы не давали никакой информации, и Хвану только и оставалось, что всматриваться в лицо озадаченного друга.

– Впусти, я встречу сам, – небрежно бросил Минхо и положил трубку.

– Что там?

– Знаешь, у этой семьи какое-то чутье на все происшествия, связанные с Чонином: приехал человек Бана.

– В обход Сынмина? – Хенджин нахмурился. – Как-то странно.

Минхо лишь развел руками, поднимаясь с места.

– Сиди, – вскочил с кресла Хенджин. – Я приведу его.

– Что это с тобой?

– Делаю тебе одолжение, – ухмыльнувшись, Хван вскинул бровь. – Не пристало самому господину Ли встречать подчиненных.

Минхо посмотрел на него исподлобья и, спешно отворачиваясь к окну, прикусил губу. Хенджин, закрывая дверь, едва ли мог справиться со своим дыханием: сегодня определенно что-то не так.

Между ними сегодня что-то не так.

«Боже».

На пороге стоял тот самый парень, что несколько недель назад толкнул Хенджина в кафе – было не трудно узнать его на фото с Баном позднее. Отчасти, именно его действия и подтолкнули Хвана к решению рассказать обо всем Минхо.

«Хан Джисон».

Хенджин молча оглядывал гостя с ног до головы: он выглядел мрачным и был одет сдержанно, но именно его, Хван был абсолютно в этом уверен, Ёнбок назвал «ярким».

– Здравствуйте. Мое имя – Хван Хенджин, я провожу вас к господину Ли.

– Я… Я – представитель семьи Бан, Хан Джисон, – растерянно ответил парень.

– Спасибо, вы можете идти, – отпустив охранника, Хенджин вновь обратился к гостю. – Следуйте за мной.

Хан поежился, заходя в огромный мрачный дом. Хван, тот растрепанный художник, что щурился от солнца и робко улыбался незнакомцу в кафе, парень, легкомысленно флиртовавший с Крисом, теперь казался совершенно другим человеком.

Темная одежда, широкий шаг и надменный взгляд.

Этот Хван Хенджин был дерзким и жестким.

Этот Хван Хенджин был на своей территории и охранял ее от чужака.

Сам Хенджин, слушая, как от стен отражается звук его шагов, невольно вспоминал тот день, когда шел за Сынмином в кабинет Минхо, когда страх смешивался с предвкушением, а дыхание сбивалось. Когда Ли ждал его, сидя за столом своего холодного кабинета, чтобы встретить сердцем, в холодности которого Хенджин всегда сомневался…

Хвану казалось, что с тех пор прошли месяцы.

Теперь он чувствовал лишь раздражение и непонятно откуда взявшуюся ревность. Это казалось ему невероятно смешным.

– Ждите здесь, – грубо бросил он. – Я сообщу господину о вас.

Бесшумно войдя в кабинет, Хенджин закрыл за собой дверь и, вздохнув, поднял на Минхо тяжелый взгляд.

– Ну, что?

– Хан Джисон.

– Хан Джисон? Странно, – Минхо слегка подался вперед. – И чего он хочет?

– Не спросил, – пренебрежительно бросил парень. – Звать?

– Да, впусти.

Пару секунд Хван всматривался в лицо Минхо, борясь с этими странными чувствами, что теперь не давали ему покоя.

«Возьми себя в руки».

Кисть, холодная и белоснежная, обхватила массивную ручку двери и Хенджин, вздохнув, потянул ее на себя. Хан стоял на пороге, не шевелясь и, будто бы, не дыша.

– Входите, – Хван более резко, чем нужно кивнул, приглашая гостя в кабинет.

Джисон, не поднимая головы, вошел и поздоровался, замерев в поклоне. Что за эмоции отражались на его лице, Хенджин прекрасно понимал, и теперь не отрывал от него взгляда. 

Он очень хотел бы думать, что все это страх и смущение от аудиенции у такого человека как глава семьи Ли. Но Хенжин родился не вчера.

Как член семьи Бан, этот тип наверняка повидал много всего и не раз общался с куда более пугающими людьми. Бояться Минхо у него не было оснований, даже учитывая то, что визит не был официальным.

Дрожь рук, легкий румянец на бледной коже, вороватые секундные взгляды…

«Черт бы тебя побрал».

То как он улыбнулся, отреагировав на какую-то реплику Минхо, то, как с трудом сглотнул. И, наконец, то, как он, собрав всю свою смелость, посмотрел в лицо собеседника, и как сбилось его дыхание.

Хван вспомнил реплику Ёнбока об их встрече у Бана и о реакции этого «яркого» парня. Он был прав. Как и проницательный Сынмин, поспешивший перевести тему.

«Гребаный Хан Джисон».

Хенджин выходил из себя: все сложнее было контролировать мысли и мимику. Вскинув подбородок, он перевел взгляд на Минхо, который на удивление хорошо держался перед гостем. Помнится, он тоже предпочел замять эту тему тогда, в машине, хотя Хенджин очень сомневался в том, что Ли не заметил взглядов Джисона.

Конечно, он замечает их и сейчас.

Еще полчаса назад Хенджин думал, что считывает Минхо как книгу, но теперь он не мог сказать ничего ни о настроении Ли, ни о его эмоциях.

Непробиваемый. Сложный. Как и прежде.

Хван смотрел на Минхо долгим испытующим взглядом. По обыкновению холодный и циничный, Ли, внимательно слушал Джисона, вставляя короткие реплики и задавая вопросы – это была его маска босса. Ничего необычного.

Но не слишком ли долго он смотрит в его лицо?

А это, что это было?

Ухмылка?

Почему он опустил глаза?

«Минхо…».

Хенджин с трудом сдерживался от того, чтобы не ударить себя по лицу. Он вновь чувствовал песок под ногами: его замок, замок, который он строил последние годы, снова рушился. Тревога и ревность, злость и отчаяние, наносили удар за ударом по его терпению и силе воли.

Джисон, спотыкаясь о собственные слова, говорил о том, что ему (разумеется) очень жаль, что приходится беспокоить Минхо, что семья Ли их единственная надежда и что вопрос не требует отлагательств. Хенджина раздражал каждый звук, произнесенный парнем, каждое сделанное им движение.

– Ближе к делу, мистер Хан, – не выдержал Хенджин, бросив на Минхо мимолетный взгляд, – пожалуйста.

– Ох, – вздрогнул Джисон, – я трачу ваше время, простите.

Минхо, вскинув подбородок, покосился на Хенджина, но не сказал ни слова.

«Давай же, парень, успокойся».

– Наш человек в полиции – мой школьный Сонбэ – покончил с собой. К такому заключению пришло следствие.

– У вас есть основания ему не верить? – Минхо, подавшись вперед, прищурился.

– Я просил Ынквана о помощи. Почти сразу после этого, – Хан сглотнул, – его не стало. Это, конечно, может быть совпадением…

– Почему вы пришли ко мне?

– Учитывая характер ваших отношений с полицией, вы единственный, кто сможет помочь. Прежде всего, информацией, но и…

– От действий вы бы тоже не отказались? – Хенджин удивился собственной циничности.

– Я обещал откликаться на ваши просьбы и свое слово сдержу, но сразу скажу, – Минхо пристально посмотрел на Хана, – что дела, в которых была задействована полиция в последнее время, даже внимания не стоят, не то что убийства.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это скорее личные счеты, чем теневые дела.

– Или… это ваша просьба, – заметил Хван, разглядывая профиль Джисона.

Минхо одарил Хенджина равнодушным взглядом. Хан, до этого предпочитающий смотреть в пол, резко повернулся в сторону говорящего.

– Мистер Хван, ваш комментарий неуместен.

– Почему? Потому что вы неспособны взять себя в руки, когда это необходимо? Нужно уметь принимать реальность такой, какая она есть.

– Вам ли читать мне нотации? – Джисон повысил голос.

– А это и не нотации, – ухмыльнулся Хенджин. – Если все так, как вы и предполагаете, ваш друг – просто сопутствующий ущерб.

Минхо нахмурился, вопросительно глядя на друга, но прежде чем он успел как-то отреагировать на сказанное, Хан сжал кулаки и направился в сторону Хенджина.

– Не смей говорить нечто подобное. Ты ни черта не знаешь о нем, – Джисон сжал ворот рубашки собеседника.

– Прекратите. Оба, – устало проговорил Минхо.

– А зачем мне знать? – Хенджин проигнорировал слова хозяина кабинета. – Это ничего не изменило бы, так что успокойся и возьми себя в руки.

– Ты – отброс, Хван. Я не трону тебя из уважения к господину Ли, но если ты еще хоть раз назовешь смерть – неважно чью – «сопутствующим ущербом», ты пожалеешь об этом. Не сомневайся.

– Боже, и как ты, идиот, зашел настолько далеко? Я и себя могу назвать «сопутствующим ущербом». Приходилось быть на этом месте, и, уверен, еще доведется в будущем. Оставаясь здесь, я осознаю это. Осознавал и твой Сонбэ.

Джисон застыл на месте, медленно выпуская мягкую ткань из сжатой в кулак кисти.

– Закрой-ка рот, Хенджин, – ледяной голос Минхо будто разрезал пространство кабинета. – Не смей так говорить про себя.

– Минхо, я просто…

– Ты хоть представляешь, что испытали тогда мы все? Каково было мне? Если бы я потерял тебя тогда, что бы я, по-твоему, делал? Черт тебя побери, Хенджин! Какой еще «сопутствующий ущерб»?

И без того раздавленный, Минхо срывался на крик. Его мягкий голос тут же осип, оставляя царапины на сердце Хенджина. Этот голос.

Полный боли и отчаяния.

Голос человека, который любит.

Джисон опустил голову и, отходя от Хвана, исподлобья посмотрел на Минхо.

– Господин Ли, простите, – парень прикусил нижнюю губу. – И вы, мистер Хван, тоже. Мое поведение было недопустимым.

На секунду Хенджин почувствовал себя виноватым. Меньше всего он хотел задеть чувства Минхо, обесценить его переживания и боль, да и злость стоящего перед ним парня прекрасно понимал, однако…

…было в нем и куда более сильное чувство.

Ликование.

Хенджин, потрясенный словами друга, не мог оторвать от него взгляд. Впервые за долгое время, он видел в Минхо того парня, которому признавался в своих чувствах и который, едва сдерживая слезы, отверг их. Сейчас он выглядел также: взбешенный и выбитый из колеи. Неужели все эти годы он просто заглушал в себе то, чего боялся? Неужели все эти годы чувства Хенджина были взаимны?

«Глупый Минхо».

Хван перевел взгляд на стоявшего перед ним Джисона. 

– Извините и вы меня. Я просто хотел привести вас в чувства, но вместо этого лишь разозлил. Не умеешь – не берись. Так, кажется, говорят.

Взгляд Хана был рассеянным и нездоровым. Казалось, он страдал от внезапного приступа нестерпимой головной боли. Хенджин слегка ухмыльнулся: бедный парень и сам до конца не понял, что с ним происходит. Его наверняка терзают те же вопросы, которыми, в свое время, задавался и сам Хван.

«Почему от его голоса бросает в дрожь?».

«Почему невозможно оторвать от него взгляд?»

«Почему я будто не принадлежу себе?»

Столько «почему» на каждую клетку тела. Его тела.

Хенджин прекрасно знал, какую боль испытывает Джисон сейчас и что ждет его впереди. Впрочем, совсем скоро он и сам это поймет.

А пока…

…пока реакция заблудившегося в своих чувствах Хана лишь стала невольным доказательством чувств Минхо. Таким своевременным и желанным доказательством.

Да, Хенджин ликовал. Теперь Минхо не отречься. Не обвести Хвана вокруг пальца.

– Господин Ли, – Хан, наконец, пришел в себя, – я рассчитываю на вашу помощь. Пожалуйста, дайте знать, если сможете что-то узнать.

– Конечно. Я прямо сейчас поговорю об этом со своими людьми.

– Если это возможно, не говорите Крису… мистеру Бану о том, что здесь произошло.

– Не переживайте, – Минхо кивнул, сжав губу. – И, мистер Хан, я соболезную вашей утрате.

Хан сдержанно кивнул, опустив глаза, и, наскоро попрощавшись, покинул кабинет главы семьи Ли.

– Какого хрена? – процедил Минхо, разглядывая Хенджина.

– Что не так?

– Ты рассудок потерял? Что ты тут устроил?

– Я правда хотел привести его в чувства. Меня злит, когда вместо того, чтобы собраться, люди наматывают сопли на кулак.

– Про меня ты думал также? Не меряй людей по себе, Хенджин.

– Я не… Боже, Минхо. Речь ведь не о тебе и не обо мне.

– О тебе. Я прекрасно помню, как ты вел себя тогда. Если бы не ты – меня бы тут не было. Ты умеешь собраться, когда нужно, но это дано не всем.

– Так ты чувствуешь себя моим должником? – Хенджин вскинул брови. – В этом все дело?

– Следи за словами, Хван, – Минхо ухмыльнулся, отворачиваясь к окну.    

Заливисто рассмеявшись, Хенджин упал в кресло. Мысли роились в его голове, путаясь между собой, не давая возможности прийти в себя, бесконтрольные эмоции выворачивали наизнанку.

Сегодня это было необычайно приятно. Приятно как никогда.

– Ты правда расстроился бы, умри я тогда?

Минхо резко повернулся к Хенджину. Его темные волосы россыпью лежали на спинке кресла, а глаза рассматривали белоснежный потолок кабинета. Хван выглядел беззаботным и невинным, будто вопрос, который он задал, был чем-то обыденным и ничего не значащим. Будто он не причинил боль им обоим.

– Может, я бы умер вместе с тобой.

Хенджин почувствовал, как щиплет глаза. Эти слезы ему не удалось бы сдержать, даже если бы он попытался. Почему все так сложно? Живи они другой жизнью, как бы все обернулось?

– Чушь, господин Ли. Ты бы жил. Тебе бы пришлось жить. Но мне достаточно и того, что ты бы помнил меня, – тыльной стороной ладони Хван вытер подступившие слезы. – Хорошо, что все обошлось, правда?

– Правда.

Хенджин слабо улыбнулся. Восторг от слов Минхо и реакции Хана на них уже прошел, оставляя парня (впрочем, все еще довольного) в привычной меланхолии. Часы показывали без четверти два, и Хван почувствовал, как засосало под ложечкой. Ничего не поделаешь – ему придется оставить Минхо.

Если бы можно было заранее знать о том, что этот день даст ему такие эмоции и открытия. 

Если бы можно было заранее знать о том, что Минхо очнется от своего долгого сна.

Хенджин покосился на друга. О чем он думал, стоя у окна с таким отрешенным лицом? Может, он хотел, чтобы ветер забрал его куда-то далеко от всех этих забот и страданий? Это было вполне в его духе. Мечтать о чем-то таком, совершенно несбыточном, но оставаться здесь, в этом жестоком, полном боли мире.

В мире, где его всегда ждал Хенджин.

Хван поймал себя на мысли, что не хочет никуда идти и вовсе не потому, что другу нужна была поддержка. Темное, почти осязаемое желание остаться здесь, с Минхо, заставляло шевелиться волосы на затылке. В горле пересохло, глаза наливались кровью.

Хенджин не понял, откуда взялись эти мысли, но избавиться от них он был не в силах. Он думал о том, что на Минхо нужно просто немного надавить. Он опечален, раздавлен, растерян. Он уязвим.

Минхо поддастся, не выдержит. Только не сейчас.

Это чувство, будто мечта снова настолько близко, что можно дотронуться до нее, было настолько соблазнительным, что Хенджин едва мог сдерживать себя. Представляя, как он встает с места, обнимает Минхо со спины, дотрагивается губами до его горячей шеи, шепчет что-то невразумительное, несильно сдавливая горло, Хван чувствовал, что теряет голову.

Эти желания увлекали его прямиком в ад, и Хенджин был абсолютно уверен в том, что готов в нем сгореть. Дотла.

Лишь бы мечта стала явью. Лишь бы, наконец, поймать ее.

«Какой же я ублюдок».

– Хенджин, тебе плохо?

– Что? – Хван дернулся, пытаясь избавиться от наваждения.

– Секунду назад ты был бледным, а сейчас будто горишь.

– Горю.

Самая жестокая борьба – борьба с самим собой.

– На встречу по стажировке опаздываю, пятки горят.

Глупая шутка и нервная улыбка отвлекали Минхо, позволяя Хенджину почувствовать пол под ногами.

«Никаких грязных игр».

– Рвешься нянчиться со мной, но из нас двоих нянька нужна тебе. Раздолбай.

– Одолжи мне Сынмина и я стану более организованным. Обещаю!

Минхо отошел от окна и сделал несколько шагов в сторону друга. Он держал руки в карманах и слегка улыбался.

Хенджин сглотнул, невольно рассматривая его тело: широкие плечи под легким пуловером, выпирающие ключицы, крепкая грудь, вены на предплечьях.

Если на пути в ад его сопровождал бы Минхо, оно бы того стоило. Не о чем было бы жалеть.

«Нужно было остаться».

– Закатай губу, Хенджин, – Ли вскинул подбородок. – Будешь пренебрегать учебой – сам пойдешь на побегушки к Сынмину. Вставай и иди.

– Как скажете, господин Ли, – прохрипел Хван и пулей вылетел из кабинета.

«Может, я уже в аду?»

Как прошла встреча, Хенджин помнил смутно: неинтересные люди рассказывали о своих неинтересных предложениях и декан, набивающий цену ему и еще нескольким особо отличившимся студентам. Происходящее напоминало скорее ярмарку, чем собеседование. Чего не сделаешь ради денег.

Но он, конечно, подумает обо всем и взвесит все за и против. Разумеется. Он обязательно с ними свяжется.

Хван смял несколько визиток и бросил их в урну.

Все эмоции и переживания сегодняшнего дня сплелись вместе, высасывая из Хенджина жизнь. Он чувствовал себя измотанным и обессиленным. Надо было остаться с Минхо. Другого шанса могло и не быть.

«К черту все».

– Эй, Джин, – негромкий голос вырвал парня из размышлений, заставив резко обернуться.

Из окна автомобиля на него, улыбаясь, смотрел Крис. Сердце упало куда-то в пятки, а легкие сжались в приступе паники.

Пара шагов на негнущихся ногах и вот Хенджин уже смотрел на Бана в упор, заглядывая в его подсвеченные солнцем глаза.

– Все-таки следишь за мной? – как можно непринужденнее спросил он.

– Сегодня – да.

– Хорошо-хорошо, я – весь внимание, прекрати так на меня смотреть.

– Ничего не хочешь мне рассказать, мистер Хван?

Хенджин закатил глаза – этот момент рано или поздно наступил бы. Теперь, когда они с Минхо все уладили, придется объясниться с Баном. Не столько ради себя, сколько ради семьи Ли.

– Зависит от того, что ты хочешь услышать, мистер Бан.

Крис рассмеялся – это представление ему определенно нравилось. Нравилось в той же степени, что и Хенджин ночью несколько недель назад.

– Ты ведь знал с самого начала? О том, кто я.

– Да.

– До встречи с твоим боссом, я считал, что он подослал тебя ко мне, – Крис поднял руку, заметив перемену в лице собеседника. – Успокойся. Теперь я так не думаю.

– Минхо – замечательный человек, он бы никогда так не поступил. А мне просто было интересно, что ты из себя представляешь.

– Интересный способ получения информации.

– Приятное с полезным, – улыбнулся Хенджин, пожав плечами, – хотя, знаешь, я бы и не на такое пошел, попроси он меня.

Крис молча разглядывал лицо Хвана. От этого взгляда не хотелось прятаться – он не выражал злости или укора. Бан смотрел на собеседника так, будто пытался прочесть его мысли, достать оттуда то, что не поддается его пониманию.

– Стоит ли он таких жертв?

– Да.

– А смерти?

Неожиданный вопрос, второй раз за день отсылающий Хенджина к событиям четырехлетней давности, вызвал чувство тревоги. Минхо все рассказал Бану, значит, считает, что он достоин доверия. Хенджин тоже будет с ним честным.

Глядя Крису прямо в глаза, Хван медленно кивнул.

– А ты – решительный парень, – Бан рассмеялся, разбавляя атмосферу их разговора. – Рад официальному знакомству.

– Ты не злишься? – Хенджин вскинул брови.

– Не злюсь, но мне приятно, что ты спросил.

Хван улыбнулся. Как бы то ни было, искренний Бан нравился ему, да и Минхо ни к чему были бы напряженные отношения между представителями семей. Все встало на свои места.

– Твои чувства невзаимны?

– Что…?

– Брось, ты говоришь и делаешь то, что никто в здравом уме не стал бы, но при этом ищешь успокоения в ком-то другом.

– Слишком долгая история, – замялся Хенджин. – У меня нет ответа на твой вопрос.

– Тогда вот тебе еще один: что теперь? Будет ли у твоей игры продолжение?

– Ты же в курсе, что это его слова?

– Ну, это прямая цитата, – Крис снова засмеялся.

– Что еще он сказал?

– Что при любом развитии событий, убьет меня, если с твоей головы упадет хоть волос.

– Похоже на него.

Хенджин злился. Вся усталость мира в одночасье легла на его плечи. Каждый раз, когда у него появлялась надежда, происходило что-то, отбрасывающее его на два шага назад.

Как такое возможно? Тянуться друг к другу, но возводить стену собственными руками. Любить и отталкивать. Стоять у финишной черты, не в силах пересечь ее.

«Я так устал».

– Ну… так что? Хотелось бы знать, стоит ли выкинуть тебя из головы, пока она еще есть на моих плечах.

Честность и прямота Криса обескураживали и Хенджин невольно улыбнулся. Он открыл рот, чтобы извиниться, чтобы вновь, впервые за долгое время рассказать кому-то о своих чувствах к Минхо, чтобы, спустя столько лет стараний, признать поражение от самого себя. Он, прежний Хенджин, все еще тут, все еще горит несбыточной мечтой, все еще надеется на ее исполнение.

Десятки фраз крутились на языке, но ни одну из них он не смог сказать вслух. Там, в своей голове, он выкрикивал все это раз за разом, но его тело словно парализовало.

 Хенджин, не понимающий себя, громко выдохнул и молча посмотрел на Криса, терпеливо ожидающего ответа.

«Игра ли все это?»