Несмотря на дикую сонливость, что преследовала Нила по меньшей мере пару дней, крепко заснуть за эту ночь, плавно перетекающую в утро, так и не удалось. Новая обстановка, явно не располагающая к комфорту, лишь усугубляла дело. Подумать только — на втором этаже, возможно, прямо над его коморкой, стоят четыре гроба с вполне себе живыми существами, один из которых — его хозяин. Нил скривился, не отрывая взгляда от серого (он подозревал, что раньше тот был белым) потолка в мелких трещинах.

Слово физически ощутимо царапнуло меж рёбер.

«Не хозяин, — поправил он мысленно, — всего лишь временный работодатель».

Больше никто не имеет над ним власти.

Нил ворочался на холодной простыне, которую не получалось согреть даже теплотой собственного тела, периодически впадая в лёгкую дремоту, но всё ещё слыша всё, что происходило вокруг него, и так же быстро просыпаясь от малейшего подозрительного шороха. За несколько лет, проведённых в бегах, это уже вошло в привычку — пробуждаться не от первых лучей солнца или будильника, а от скрипа шин проезжающей за окном машины.

Мэри жутко злилась, когда он, вымотавшись после тяжёлого дня, полного стресса, случайно засыпал днём, клубочком свернувшись в изножье их общей кровати в очередном хостеле. Она называла это потерей бдительности — а вдруг её не будет в комнате в тот момент, когда он заснёт? Она была убеждена, что враги находятся везде, а улыбчивые горничные, вежливые администраторы и разговорчивые постояльцы — это угроза, лживые маски, их обратный билет прямиком в Балтимор. Мамина паранойя передалась и Нилу, что значительно осложнило и без того неспокойную жизнь.

Сны, а, скорее, уже ставшие для него обыденностью кошмары, сегодня тоже не снились, уступив место мыслям, не менее страшным. Каждый раз, когда Нил закрывал глаза, он видел отца. Он, пугающий своей холодной жестокостью, смотрел на него немного исподлобья, со злой иронией вскинув свои густые тёмно-рыжие брови. Его лик торжествующе искривлялся. Мол, вот и попался, Натаниэль Веснински. От меня не убежишь, как бы ты не старался. И от себя ты тоже не убежишь, сколько бы чёрной краски не выливалось на твои рыжие кудри. И каждый чёртов раз Нил вздрагивал всем телом, очухивался от дрёмы и мысленно десятки, а может и сотни раз убеждал себя, что он оторвался. Залёг не то чтобы на дно, но не в самое очевидное для побега место. И это помогало. Не на долгое время, конечно, но достаточное, чтобы переключиться с холодных голубых глаз, сверливших его убийственным взглядом, на реальную жизнь и проблемы. А их у него всегда было навалом.

Нил потянулся, разминая затёкшие мышцы, и подавил предательский зевок. Сейчас было около десяти утра: прошло примерно пять часов с того момента, как он говорил с Аароном и Кевином в гостиной. В голове на мгновение проскочила мысль, что, вероятно, не стоило обходиться с ними так резко, но та быстро сменилась негодованием: «Ты решил их пожалеть? Они, блин, убивают людей и распивают их кровь из фарфоровых чашек». Воспринимать обитателей особняка на Эмпайр-стрит как обычных домочадцев, вопреки его надеждам, никак не получалось. У них, может, и была вполне человеческая внешность и даже какие-то свои заморочки и проблемы, но нельзя было игнорировать заострённые уши и острые клыки по бокам; а тот факт, что они питались кровью, ситуацию лучше не делал.

Нил потянулся к тумбочке, доставая оттуда контейнер с линзами, которые он снял после того, как зашёл в свою комнату. До окончания срока годности этой пары — неделя, и надо бы, наверное, озаботиться покупкой новой упаковки. В голову, как некстати, пробралась мысль о том, что здесь он может не скрываться, и не из-за внезапного всплеска доверия к новым соседям (ну уж нет!), а из-за того, что все уже знают о его маленьком фокусе с перевоплощением — спасибо Эндрю. Но открыть, пусть и небольшому кругу знакомых, цвет глаз, означало бы пренебречь осторожностью. А учитывая тот факт, что он не собирался надолго здесь задерживаться, это было бы ещё и бесполезно. Он двумя быстрыми и отработанными до идеала движениями сунул силиконовый кружок с нанесённой на него коричневой печатью радужки сначала в один глаз, а потом в другой, даже не заморачиваясь насчёт зеркала. Пусть думают, что угодно.

Поднявшись с кровати, что сразу же издала протяжный скрип, Джостен на всякий случай заглянул в своё временное хранилище, чтобы проверить документы. Меры предосторожности, — повторил он про себя, дёргая ручку. На месте. Было бы странно, если бы их не было — его чуткий слух даже в полудрёме уловил бы чужое дыхание, не говоря уже о скрипе половиц, — но, тем не менее, стоило в этом удостовериться, чтобы паранойя свинцовой тяжестью не отдавалась в грудной клетке.

Окинув комнату равнодушным взглядом, Нил решил пойти на разведку: эти стены без окон давили на него со всех сторон и оставаться здесь до вечера было бы поистине невыполнимой задачей. Плюс ко всему, бы очень полезно узнать, где тут что находится, прежде чем обитатели дома проснутся и начнут испытывать его нервы на прочность. Особенно его интересовало расположение ванной в особняке. Вампиры же принимают душ, верно? Ему бы очень хотелось в это верить.

Откидывая алую пыльную портьеру, что служила формальным входом в его каморку, Нил задумался о том, что было бы неплохо иметь вместо неё дверь. Обычную такую дверь с замудрённой системой блокировки. Или хотя бы с щеколдой. Личное пространство, которое он выстраивал не для комфорта, а ради сохранения жизни, уже давно стало привычной частью рутины.

Переступив порожек, отделявший его комнату от проходной, Нил отчего-то на цыпочках прокрался к лестнице, бесшумно ступая по бордовому паласу. Несмотря на утро, в дом не пробивалось и лучика: доски, прямым рядом заколоченные на каждом окне, прекрасно справлялись со своей задачей. Джостен нащупал в темноте выключатель и щёлкнул по нему кончиками пальцев. Свет от огромной высоко висящей люстры и ряда светильников по двум сторонам холла озарил первый этаж, заставив Нила на пару мгновений зажмуриться: глаза за несколько часов, проведённых в вампирской обители, успели привыкнуть к темноте.

Джостен с любопытством оглядел пространство вокруг себя. Теперь это можно было сделать спокойно, не смущаясь любопытных взглядов и холодных цепких пальцев, которые в ночное время могли бы с легкостью впиться в его шею. Первый этаж был действительно огромным: как оказалось, он не ограничивался лишь его каморкой и гостиной, а имел как минимум две комнаты, располагавшихся в коридоре под лестницей. На стенах, как и на втором этаже, висела целая куча портретов жильцов дома в резных старых рамах, на которых уже появился тоненький слой пыли, цветные фотографии, чёрно-белые и даже полароиды. На некоторых снимках вампиры выглядели серьёзно, а на других — во всю дурачились, обнажая в искренних улыбках клыкастые рты. Однако второй, неформальный, стиль фото не распространялся лишь на единственного обитателя дома. Очевидно.

Взгляд невольно то и дело цеплялся за тёмную фигуру, что на каждом изображении была неизменна. Эндрю с его длинными волосами, убранными назад с помощью чёрных бантов (Нил бы даже посмеялся с этого, если бы этому мерзавцу не было так хорошо с ними) и заколок, смотрел на него с неприязнью с каждого своего портрета, и только локации позади него менялись. Его руки в кожаных перчатках были по-аристократически сложены на уровне талии, а тонкие губы поджаты: ни единого намёка на эмоции, лишь только равнодушие со сквозной раздражительностью.

«Были некоторые причины, что он так себя ведёт», — он вспомнил слегка нервный и задумчивый голос Кевина, когда он это говорил.

И Нил был на сто один процент уверен, что эти причины так и останутся для него загадкой, потому что, по всей видимости, они были затабуированы даже для самых близких Эндрю.

Скользя взглядом по подписям под фотографиями, Нил с каждым раз удивлялся всё больше. Казалось, близнецы, Ники и Кевин, успели объездить каждый уголок мира, прежде чем остановиться в Статен-Айленде, хотя, наверное, так оно и было. Удобно путешествовать, когда в твоем распоряжении целая вечность. Или когда переезд вольный, а не вынужденный, — подумал Нил, едва слышно вздыхая.

Наверное, это был единственный плюс вампиризма — иметь бесконечный запас времени, чтобы совершить все свои даже самые дикие планы, а после поставить ещё с десяток целей. А потом ещё, ещё и ещё, с каждым разом входя в кураж всё больше. Главное в этом деле — это не сойти с ума от количества возможностей и шансов выполнить их все. В голове пронеслась мысль о том, а что бы делал он, если бы был вампиром?

Во-первых, пришёл бы в ужас. А кто бы обрадовался внезапно побледневшей коже, вылезшим по обе стороны рта клыкам, и непреодолимому, сбивающему с ног желанию высасывать из людей кровь? И это наверняка не всё — Джостен был уверен, что большую часть ньюансов вампирской жизни ему ещё предстоит узнать. Во-вторых, вероятно, начал искать хоть какие-то позитивные моменты в этой ситуации. Это было бы сложно, но он бы честно попытался. Главный плюс, и в то же время минус, состоял в том, что он стал бы машиной для убийств, не имеющий никаких тормозов. Он смог бы постоять за себя, если бы отец нагнал его, но это не исключало того факта, что он мог потерять контроль и в схватке пострадали бы ни в чём неповинные люди. Нил не был моралистом, считающим, что каждый человек, каким бы подонком он ни был, заслуживает жизнь. Всё просто: хорошие — живут, плохие — умирают. Но как понять, кто есть кто, когда добро уже давно перешло ту самую грань, перестав быть таким уж однозначным, а у зла, наоборот, появились свои мотивы, недалекие от благородных? Он просто боялся переступить черту, стать серийным убийцей, как отец, но без этого его бы ждала смерть. Муки выбора: прожить вечную, но несчастливую жизнь, наступая на горло своим принципам и постепенно превращаясь в монстра, или короткую, проведённую в вечных побегах, и законченную, в, скорее всего, отцовской пыточной, которую тот называл подвалом? Да он бы самолично пустил себе пулю в лоб, чем стал бы выбирать. В-третьих, вероятно, попробовал бы пожить в своё удовольствие. Ну, насколько это вообще возможно в случае, когда тебе можно выходить на улицу только ночью, а питаться лишь кровью. Да уж, какое тут удовольствие…

Нил мотнул головой и отвернулся от картин, проходя чуть вперёд. Ему всё ещё нужно было найти ванную. Внимание сразу же привлекла деревянная дверь с круглой ручкой по левую сторону от него. Она была более ветхой и старой, чем остальные, но, в то же время, использовалась часто — механизм петель, нередко задействованных, был расшатан, из-за чего дверь закрывалась не до конца. В щёлке виднелись очертания мебели, но из-за поглощающей темноты не было понятно, какой именно, а полоска мягкого света, идущего из гостиной, была слишком тонкой, чтобы охватить всё пространство.

Джостен приложил руку к двери, толкая.

Комната, в которой он оказался, с большей долей вероятности использовалась как кладовка, потому что иначе объяснить кучу разнообразных вещей и коробок на полу было нельзя. В углу пылилась старая ванна, накрытая полиэтиленом, рядом с ней — облезлый столик на витиеватых ножках, софа, обтянутая чёрной тканью, и газеты. Боже, как же много тут было газет. Они беспорядочным скопом лежали на полках книжных шкафов, на полу, на мягкой мебели. Не было похоже, чтобы газеты коллекционировали или что-то в этом роде, ведь в их расположении не было ни намёка на аккуратность и структурность. Нил вспомнил, что на столике в прихожей тоже лежала небольшая стопка.

«Ладно, — подумал Нил, проходя чуть вперёд, — у каждого своего причуды. И складирование газет для такой семейки — не самое странное, чем они могли бы заниматься».

Свет, льющийся из открытой настежь двери коридора, освещал большую часть комнаты, оставляя в полумраке лишь пыльные углы, поэтому Джостен без труда смог увидеть надписи на картонных коробках, коих здесь было с десяток. Какие-то были пустые (например, «ПОСУДА» и «КНИГИ». Видимо, сохранили для будущих переездов), а какие-то — бережно запакованные.

Надпись «ДЛЯ ВЕЧЕРИНКИ :)» была как минимум на трёх коробках средних размеров, обмотанных плотным слоем скотча сверху. Его не удивлял факт того, что вампиры устраивают вечеринки, наоборот — это было вполне в их стиле, но вот содержимое интересовало. Был ли там типичный набор для проведения такой же незаурядной тусовки, или имели место быть гемаконы — Джостен понятия не имел. А проверять, опять же, ради собственной безопасности, он не рискнул.

Около шкафов обнаружилось очень много коробок с одеждой, ношеной, но чистой. Нил подцепил кончиками ногтей чёрную футболку с логотипом «Чикаго Буллз», лежащую на вершине аккуратно сложенной стопки. Прямо под ней обнаружились серые тренировочные штаны с лампасами. Джостен был знаком с вампирским семейством меньше суток, но, почему-то был уверен, что никому из них эти вещи не принадлежали.

«Ну не настолько же они психи, чтобы снимать одежду с трупов, да? — с призрачной надеждой спросил внутренний голос, в конце почему-то сорвавшись на нервный смешок. — Не настолько же?»

Остальное содержимое комнаты было не таким интересным. На этот раз аккуратно сложенная стопка настольных игр («ах, вот как себя развлекают бессмертные существа!»), которые Нил посчитал не настолько занятными, чтобы разглядывать. Самое разнообразное оборудование для садово-огородных дел, пыльная старая ткань, по которой можно было сказать, что ей уже несколько столетий, и вряд ли это было бы ошибкой, и дюжина сваленных в одно место ваз интересных форм, чей цвет был спрятан под толстым слоем пыли. Когда он их обнаружил, желания задуматься, почему их так много и почему они здесь, уже не было. Да и какая, впрочем, разница?

Кроме хлама ничего примечательного здесь не было, поэтому Нил поспешил продолжить исследование дома. Он, удостоверившись, что все вещи на своих местах, на случай, если кто-то из вампиров ведёт учёт и расстановку давно никому не нужных вещей, вышел из кладовой, прикрывая за собой шумную дверь. В голову очень внезапно и совершенно по-бытовому пришла мысль, что петли не помешало бы смазать, и та почти сразу же была перебита отголоском здравого смысла, который в последнее время очень часто молчал: «Боже, Джостен, это не твой дом, не заморачивайся». 

И то верно.

Следующей на очереди была дверь практически напротив — бежевая и, на этот раз, плотно закрытая. Нил подергал вытянутую ручку вверх-вниз. Закрыто. Вряд ли это ванная. Какой резон держать её закрытой?

Развернувшись, он пошёл по направлению к гостиной. Несмотря на то, что он уже там был, многое всё же рассмотреть не удалось. В памяти всплыл только ковёр из шкурки зебры, каменный пол и шкафы с кучей аккуратно расставленных книг. Вампиры, на удивление, ужасно много читали.

Он толкнул уже знакомую дверь, которая без единого скрипа поддалась, пропуская его вперёд.

— Тоже не спится?

Нил приложил все усилия, чтобы не дёрнуться от неожиданности, ведь на тёмно-красной софе, закинув длинные ноги на такого же цвета пуфик, полулежал Кевин, который до его появления читал толстую книгу в кожаной обложке. При виде Нила вампир удивлённо наклонил голову и мягко улыбнулся, обнажая острые белоснежные клыки. На нём был лишь велюровый халат бордового цвета, доходивший чуть ниже коленей, широкие полы которого мягким каскадом расползались по дивану.

Парень неловко откашлялся и покосился на дверь, мысленно рассчитывая наименее странные и позорные пути отступления.

— Я… Десять утра же. Давно пора вставать, — Нил неловко шаркнул кроссовком по паркету и сделал несмелый шаг назад. А потом ещё один. И ещё.

Вопросов было много: от «Почему он не спит?» до «Где он взял такой дурацкий халат?».

Кевин с всё той же безмятежной улыбкой помотал головой и похлопал по свободному месту на диване рядом с собой. Нил, подумав пару секунд, взвесил все «за» и «против», и, хотя аргументов в пользу второго было гораздо больше, аккуратно присел на край подлокотника на противоположной софе, чтобы быть от острых клыков и кристаллообразных зрачков дальше настолько, насколько ему позволяет ситуация. Он понятия не имел, как отреагирует этот парень, если прямо сейчас он, наплевав на все приличия, убежит в свою комнату, поэтому лучшим вариантом было примерить на себя маску учтивого равнодушия. Всё по заветам Мэри Хэтворд: быть незаметным, но в то же время готовым в любую минуту нанести удар. Хотя драться с вампиром это заведомо плохая идея. И убегать от них тоже не стоит, он уже убедился на собственном опыте.

— Никак не привыкну к вашему режиму, — вдруг со вздохом пробормотал Кевин, а потом чуть громче признался: — У меня бессонница.

— Сочувствую, — Нил едва удержался от вопросительной интонации. Он решил придерживаться тактики односложных ответов, чтобы в конце-концов бессмертному существу стало скучно и он вновь вернулся к своей книге и к… взгляд невольно зацепился за голубую фарфоровую чашку и прозрачный кофейник на дубовом столе. Ну конечно, как же без китайских церемоний.

…Что ж, он сам сюда пришёл.

— Ага. И ситуация, знаешь, до ужаса безвыходная. Во-первых, обычные таблетки от вампирской бессонницы не помогают, — да и нельзя нам их. Во-вторых, тяжело бодрствовать, когда дома все спят, а на улице кипит жизнь. Настоящая. Интересная. А ты даже участия в этом веселье принять не можешь, — Кевин вздохнул, качая головой, и вновь посмотрел на Нила, ожидая реакции.

Тот поджал под себя ногу, которая из-за волнения начала мелко, но часто дёргаться, и постарался собраться. Что ж, Кевин не злится из-за вчерашнего, — точнее, уже сегодняшнего, — хотя, может, он этого просто не показывает.

Вампир, тем временем, выжидающе склонил голову, поэтому Нилу не осталось ничего иного, чем спросить первое, что пришло в голову, и надеяться на то, что его мозг после бессонной ночи адекватно функционирует.

— Вы скучаете по временам, когда были человеком?

Кевин хмыкнул и запрокинул голову с идеально выстриженным чёрным маллетом на спинку бархатной софы. Его белесый шрам на подбородке поблескивал в неярком пламени свеч, расставленных по всей гостиной.

— По ним-то? — протянул он задумчиво. — Нет, думаю, что нет. Скучаю, скорее, по чувствам, которые испытывал, когда моя кожа была теплой, сердце билось, а клыков и подавно не было.

Нил неуверенно кивнул, выражая понимание: вряд ли на это вообще требовался ответ. Вампиры — существа до одури непредсказуемые, он это понял ещё во время встречи с взбалмошным Николасом. Темноволосый вновь повернул к нему голову, смотря так, будто видел впервые. Джостен под взглядом ярко-зелёных, как у дикой кошки, глаз, невольно сжался.

— Если у тебя есть ещё какие-то вопросы, то спрашивай, в этом нет ничего зазорного, я бы тоже на твоем месте сгорал от любопытства.

Что ж, вопросов у него действительно был целый ворох, и самым доминирующим, горящим в голове красными лампочками, было «Почему ваш Эндрю такой психованный?», но, задав его, была большая вероятность того, что жизнь, за которую он так отчаянно боролся со дня побега, неожиданно оборвется прямо здесь и сейчас, на бордовой бархатной софе. А жить, вопреки иногда посещающим его сомнениям, хотелось до одури.

— Как давно вы стали вампиром? И как стали остальные?

— О, приготовься к долгому рассказу.

Кевин с улыбкой потянулся к кофейнику, содержимое в котором определённо точно не соответствовало его названию, и наполнил фарфоровую чашечку тёмно-красной жидкостью, прежде чем поднести ту к губам. Нил поспешно отвернулся к заколоченному окну. Думай о каркаде, Джостен. Это всего лишь каркаде.

Сделав пару аристократичных глотков, он поставил чашку на блюдце и, прочистив горло, начал говорить.

— Это было относительно недавно, в шестидесятых, — вампир вперил задумчивый взгляд в книжный стеллаж напротив, с головой погружаясь в воспоминания. — Мне сейчас восемьдесят шесть, кстати. Самый молодой из ребят. Неплохо я сохранился, а? А было это в… дай-ка вспомнить, в Лос-Анджелесе. Я тогда целиком и полностью был покорён культурой хиппи. Хотя этим болела, наверное, вся страна. Но мне повезло больше — я состоял в «Семье» Мэнсона. Слышал о ней? — Нил отрицательно помотал головой, хотя какое-то смутное воспоминание в голове всё же проскользнуло. — О, тогда о нас гремел весь мир. Семья. Мы были кем-то вроде избранных, так нам внушали, а сам Чарльз Мэнсон, наш предводитель и духовный отец, был Б… — он вдруг прикусил губу, поморщившись, — чёрт, я не могу произнести это слово, каждый раз забываю. В общем, верховным. Королем мира. Мы упивались свободой, любовью без границ, наркотиками в неограниченных количествах, побегами от копов. Да, это была секта, о чём ни я, ни остальные не догадывались. И даже не пытались, знаешь. А зачем? Мы были молоды и счастливы, а остальное не имело значения.

Кевин на несколько секунд замолк, переводя расфокусированный взгляд на свои ногти, что были покрыты глянцевым чёрным лаком. Нил вдруг понял, что буквально затаил дыхание. Во-первых, было неожиданно узнать, что Кевин не так стар, как он себе представлял, а во-вторых… секта, серьёзно? У него было абсолютно ноль вариантов того, как ведомый хиппи может стать вампиром.

— Всё было вполне спокойно до того августа в шестьдесят девятом. Мы жили на ранчо, зарабатывали продажей наркотиков, иногда угоняли тачки и подделывали чеки — обратная сторона всех свободных движений. Но однажды Чарльз предложил, — Кевин как-то грустно вздохнул, будто переносясь в воспоминаниях, — убить человека.

Пальцы Нила, до этого беспокойно рисующие узоры на обивке, на последней фразе впились в ткань.

— Убийство Шэрон Тейт, восходящей звезды кино, по официальным данным совершило четверо «подопечных» Мэнсона, — продолжил Кевин, — но никто не знает, что был ещё и пятый. Я. Когда меня выбрали для суперважной, по словам Чарльза, миссии, я ходил со вздёрнутым носом двое суток. Надо же, тридцатилетнего хиппи-неудачника, бывшего работника склада в Южной Пассадене заметили — это ли не чудо? Я никогда не хотел быть убийцей и раньше пришёл бы в ужас от одной только мысли об этом, но он был чертовски хорошим манипулятором, — вампир хмыкнул, вновь возвращая взгляд на Нила. — Я понял, во что ввязался, только когда прозвучал первый выстрел. Со стороны Чарльза, конечно. Бедный уборщик уже собирался уходить домой, как его застрелили. Прямо у порога особняка, представляешь? И только тогда я осознал, что всё по-настоящему. Пелена спала, руки задрожали, а в голове набатом била лишь одна мысль: бежать. И то ли испуганный взгляд меня выдал, то ли вдруг задрожавшие руки, то ли всё сразу, но Сьюзи Аткинс, — Сэди Мэй Глатц, — как её называл Мэнсон, поняла всё первой и пырнула меня ножом. В плечо. Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, почему именно туда, ведь если она бы хотела меня остановить, то целилась, как минимум, в ногу. Но я, несмотря на это, побежал, не оборачиваясь. Было плевать, что они подумают, уже тогда я сделал свой выбор. Бежал на таком адреналине, что почувствовал расползающуюся боль в районе бедра только когда завернул за угол. Кто-то из них напоследок решил наградить меня пулей. Не удивлюсь, если сам Чарльз. Он терпеть не мог предателей.

Кевин прервался, чтобы снова подлить себе содержимое из кофейника в чашку.

— Что было после… помню смутно. Трудно здраво воспринимать ситуацию, когда ты на грани смерти. Но, если верить ребятам, то там, истекающего кровью и еле дышащего, меня нашёл Аарон. Они жили в Лос-Анджелесе вот уже несколько лет и в тот вечер разбрелись кто куда в поисках лёгких жертв. Он мог добить меня финальным укусом, но почему-то не сделал этого. Говорит: «Твоя причёска выглядела так кошмарно, что я не мог просто оставить тебя умирать: мне было очень интересно узнать, как ты вообще согласился на этот ужас», — он хохотнул и Нил невольно приподнял уголки губ, хотя по коже всё ещё гуляли мурашки ужаса. — Он обратил меня. Сначала глотнул моей крови, потом влил в рот свою. Опускаю три дня регенерации, которые были для меня самой ужасной пыткой, во время которой я буквально лез на стены, и почти пятьдесят лет совместного проживания с парнями, которые, я сам едва понимаю, по какой причине, решили принять меня в свой маленький клуб по интересам, и вот я здесь, — он раскинул руки в стороны. — Вот моя история. От одинокого хиппи с дредами до вполне себе счастливого вампира с друзьями.

Нил опустил глаза вниз, переваривая только что полученную информацию. Мыслей было много, но они все путались, превращаясь в громадную паутину. Надо упорядочить. Кевин имел отношение к одному из самых громких преступлений прошлого века. Несмотря на первичный ступор, он всё же вспомнил Чарльза Мэнсона, психа с безумным взглядом, о котором общественность до сих пор вспоминает с содроганием. Второе — Аарон обратил Кевина. И не только обратил, а ещё и позвал жить вместе. Его, абсолютно незнакомого человека, в свою семейную коммуну. И дело тут был наверняка не в ужасной причёске. Эндрю точно был в ярости. Интересно, он тоже пытался его загипнотизировать?

Поняв, что Джостен вряд ли что-то скажет в ответ на его монолог, Кевин вдруг вспомнил о втором вопросе.

— Что до ребят… Если мне не изменяет память, то родились они в конце семнадцатого века. Там максимально запутанная история, и я не уверен, что они хотели бы, чтобы ты знал все подробности, но если коротко: Эндрю обратил какой-то парень, после чего уже сам Эндрю обратил Аарона, а потом и Ники. Я бы тоже так поступил, на самом деле, если бы у меня была семья. Куда лучше, чем он просто дал бы им умереть, а после скитался по миру, веками скорбя о своей потере.

— Смелый шаг, — негромко отозвался Нил, вновь погружаясь в свои мысли. Даровал ли бы он Мэри бессмертную жизнь, если бы у него была такая возможность?

— Вполне. Вообще… несмотря на то, как Эндрю себя показал на вашей первой встрече, он действительно хороший. И ты обязательно в этом убедишься.

Ну, вот опять! Каждый в этом доме хочет убедить его в том, что Эндрю не опасен, несмотря на то, что тот буквально хотел подчинить его своей воле, и наверняка сделал бы это, если бы не воля случая.

— Не думаю, что это когда-нибудь случится, — уклончиво ответил Нил. И дело было далеко не в том, что он не собирался надолго здесь задерживаться.

— Он просто присматривается к тебе. Более тщательнее, потому что тебя привёл Ники, — и нет, даже не проси, эту историю я рассказывать не буду, ребята заставят меня съесть что-то из вашей еды, если узнают, — но в основном… эту проверку проходит каждый, кто планирует остаться в нашем доме на какой-либо срок.

Нил почувствовал холодок, пробегающий по спине. Просроченный персиковый сок в холодильнике, промятый матрас, упоминание Кевином какого-то Берта — всё это указывало на то, что до него у вампиров тоже были слуги. А учитывая предвзятое отношение длинноволосого ко всем незнакомцам, провести параллели было не трудно.

— А что… что случилось с предыдущими фамильярами? Они не прошли проверку? Это связано с Эндрю?

Кевин замялся.

— Скорее, нет. Большинство сами уходили.

— Большинство?

— Да. Не выдерживали постоянного вида крови перед глазами. «Сумерек» насмотрелись, неженки, — Кевин закатил глаза, скрещивая руки на груди. — Ты-то надеюсь, крови не боишься?

Озноб леденящей волной прошёлся по коже.

«Смотри внимательнее, Натаниэль, не отводи взгляд. Глупо бояться мёртвых людей, они ничего тебе не сделают. В отличии от живых. Ну и что, что у него кровища из горла хлещет? Только не говори, что ты боишься».

— Нет, не боюсь.

— Правильно. Ты ещё вдоволь её насмотришься. Жить с вампирами и при этом иметь гемофобию — так себе удовольствие. Нил? — позвал он после недолгого молчания. — Скажи, почему ты согласился на это? Ники сказал, что ты уже знал о существовании вампиров. Это как-то связано с твоим появлением здесь?

Вот оно. То, что он ненавидел больше всего в жизни — расспросы. Попытки залезть в душу, узнать ту самую страшную правду, которую он прячет под семью замками и боится открыть даже себе.

— Не связано, — начал Джостен, стараясь максимально аккуратно подбирать слова. — Я узнал о вашем существовании ещё несколько лет назад, когда познакомился с оборотнем, а Ники стал первым вампиром, которого я увидел. Мы познакомились при странных обстоятельствах, он спас меня от оборотней, которые…

— Оборотни? — оживился Кевин. — Не Дерек случаем? — и после кивка Нила поражённо присвистнул: — Сукин сын! Буквально.

— После чего мы пошли в клуб, — продолжил Нил, не заостряя внимание на реплике Кевина. — Там он предложил мне укромный уголок взамен на помощь во всяких бытовых делах. А это было очень выгодным предложением, учитывая мою ситуацию.

— Твою ситуацию?..

— Я сбежал из дома.

За годы, проведённые в постоянных побегах, сменах личности и окружения, он понял одну очень важную вещь: способность натурально и складно врать иногда может спасти жизнь. И не одну. У Нила было время, чтобы в совершенстве овладеть этим умением, и не договаривать, открывая собеседнику лишь полуправду, на которую тот попадается, как рыба на крючок, — было главным залогом хорошей лжи.

— Извини. Не стоило лезть, — стушевался Кевин.

— Всё в порядке.

В какое-то мгновение они оба замолчали. Вампир перевёл задумчивый взгляд на камин, наблюдая, как с громким в звенящей тишине треском тлеют дрова, а Нил — на него. Кевин казался… нормальным? Открытый и положительно к нему расположенный — он ожидал, как минимум, скепсиса и пафоса. Не было похоже, что он играет, но, в то же время, найти логику в некоторых его словах Джостен никак не мог.

— Почему вы мне всё это рассказали? Про свою жизнь, про ребят, — слетело с языка прежде, чем он вообще мог задуматься о правильности этого решения.

Лицо вампира комично вытянулось.

— Прости? Ты же сам попросил.

— Нет, я… Вы так честны. Рассказали всю свою историю, затронув даже личные моменты. Вы же меня совсем не знаете.

Кевин улыбнулся, смотря на него с неподдельным интересом.

— Я не стыжусь своего прошлого и не бегу от него. Оно просто есть. Пройденный этап, ценный опыт. Я просто хотел, чтобы ты чувствовал себя комфортно среди нас. Знаю-знаю, о чём ты думаешь: о, этот вампир хочет втереться ко мне в доверие и выпить мою кро-о-о-овь! Но нет. Во-первых, это дурной тон — пить собственных фамильяров, а во-вторых… Не знаю, сталкивались ли с таким ребята, но я довольно часто оказывался изгоем в новых коллективах ещё при жизни, поэтому как никто другой прекрасно тебя понимаю. Ты не думай, я не с каждым так откровенничаю. Просто ты отличаешься от других наших слуг. Пока не понимаю, в каком плане, но у меня хорошее предчувствие. Думаю, им бы тоже хотелось, чтобы ты задержался здесь подольше.

На этот раз у Нила не получилось скрыть шокированного взгляда. Он что, серьёзно хочет помочь ему освоиться здесь? Ему — не понятно откуда взявшемуся парню с фальшивой внешностью и с целым багажом секретов? Тому, кто буквально убежал после первого же их разговора? С чего бы Кевину, бессмертному и почти всесильному вампиру, беспокоиться о комфорте какого-то человека, которого тот знает меньше суток? Либо он излишне параноит, либо вампир, несмотря на свой возраст, ужасно наивен. Взгляд против воли снова зацепился за кофейник с чьей-то кровью. Всегда нужно оставаться начеку.

— Будешь? — Кевин, увидев, куда он смотрит, протянул ему на половину полную фарфоровую чашку, а спустя секунду неловко отдернул руку. — Ой, извини. Привычка.

Джостен попытался изобразить улыбку. Получилось скверно.

— Мне, наверное, пора. Попробую заснуть ещё раз.

Он встал с подлокотника, разминая затёкшую в изгибе ногу.

— Спокойной ночи, Нил. Спасибо за разговор, — вампир выглядел так искренне, что ему хотелось поверить.

— Спокойной ночи, мистер…

— Просто Кевин. Кевин Дэй. Кеви. Я, конечно, старик, но телом навсегда молод. И, кстати, — он засунул руку в карман халата и вытащил связку ключей. Отделив один из них от кольца, он подкинул его в сторону Нила. Тот на автомате поймал его одной рукой. — Ключ от ванной. Она находится справа в коридоре под лестницей. Обычно мы её не запираем, но к нам повадились прилетать фейри, — проникают через вентиляцию на кухне, мелкие заразы, — которые просто обожают устраивать пенные вечеринки, перетекающие в оргии. Лучше один раз увидеть, как говорится, хотя в этом случае лучше просто выколоть себе глаза. Но куда более эффективно, конечно, просто запирать дверь на два оборота. Удачи, — и вампир улыбнулся так искренне и широко, будто то, что он сказал несколько секунд назад, вписывалось в рамки нормальности.

Нил в ответ изобразил улыбку, хотя левый глаз уже потихоньку начинал дёргаться. Никто и не говорил, что жизнь с вампирами — это сказка.