С недавних пор Сури любит подолгу принимать душ. Ей нравится льющаяся сверху горячая вода, нравится запах влажного жара, запахи шампуня и геля для душа, а также — что последние пару месяцев компанию ей практически постоянно составляет Чонгук. Когда он не занят работой, разумеется.

Душевой кабинки у Сури нет, вместо неё половину комнаты занимает ванна, так что мыться приходится за плотной широкой. Однако её это нисколько не смущает, потому что когда грудь подхватывают сильные уверенные руки, а по лопаткам проскальзывает знакомое тепло, она ёжится от удовольствия.

Прелесть шторки для Сури заключается в том, что она не слышит, как её отодвигают, поэтому появление за спиной Чонгука каждый раз становится сюрпризом.

Ну или почти сюрпризом.

— Нуна снова не заперла дверь, — задевая губами ухо, вкрадчиво говорит Чонгук. Сури, вздохнув, прижимается лопатками к его груди. — Это ведь опасно, ты в курсе?

— Я знаю, — усмехается она. — А ещё я знаю, что полтора месяца назад ты сделал дубликат ключей от моей квартиры. — Повернувшись, она натыкается взглядом на его улыбку и фыркает. — От тебя бесполезно запираться, ты в курсе?

Улыбка Чонгука становится шире. Он аккуратно обводит большими пальцами соски Сури и, наклонившись, целует её. В низ живота тут же ухает тяжёлое вязкое тепло, а между ног становится горячо, когда язык проскальзывает между губ. Он никуда не торопится: медленно ласкает грудь, медленно целует, медленно заставляет Сури сходить с ума. Он научился терпению и теперь старается во всём соблюдать баланс.

А ведь когда у них всё только завертелось, Чонгук больше напоминал дорвавшуюся до сладкого букашку — он действовал порывисто, резко и мало контролировал свою силу, из-за чего Сури подолгу приходилось замазывать тональным кремом различные следы. Он с жадностью брал всё без остатка, временами доводя Сури до изнеможения. Однако теперь о его поспешности не напоминает равном счётом ничего: он последователен, спокоен и точно знает, что нужно сделать, чтобы добиться желаемого. Причём не только в сексе.

Оторвавшись от губ Сури, Чонгук соскальзывает к её шее. Он убирает в сторону тяжёлые мокрые волосы и сцеловывает бегущую по коже воду, заставляя Сури задерживать дыхание. Смешно подумать, но даже после выпуска он остался её учеником. Способным, усердным, любознательным учеником, делающим небывалые успехи. Правду про него говорят остальные — талантливый мальчик, просто загляденье.

Сури упирается ладонями в стену, когда Чонгук спускает одну руку по её животу, продолжая второй ласкать грудь. Из-за него в наполненном жаром пространстве становится невыносимо душно, но Сури не хочется его останавливать. Вместо этого она послушно выгибается, когда он прижимается пахом к её ягодицам, и прикусывает губу, почувствовав упирающийся в бедро член. Ощущения получаются сногсшибательными.

— Нуна ведь не всегда вела себя так безрассудно, — внезапно произносит Чонгук, и ноги Сури едва не подкашиваются от пробежавшейся по телу щекотки.

Позиция Чон Чонгука в группе — вокалист, да и поёт он достаточно высоким тембром, однако когда они остаются наедине, его голос звучит иначе: ниже, тяжелее, сочнее — так, что кровь пузырится в венах бешеной газировкой. Особенно если он при этом ещё и возбуждён.

— Ты… о чём? — облизав пересохшие губы, выдавливает Сури. Все её мысли сосредотачиваются на скольжении пальцев по животу и груди, поэтому она никак не может взять в толк, что он имеет в виду.

— Дверь в ванную комнату, — говорит Чонгук, а его рука в это время ныряет между её ног.

Сури всхлипывает, остатки сообразительности рассыпаются карточным домиком.

— Н-не понимаю… — жалобно сипит она, пока Чонгук поглаживает промежность.

— Когда я первый раз оказался у тебя в гостях, — Чонгук мягко проталкивает палец между половыми губами, Сури зажмуривается до цветных искр под веками, — ты ушла, чтобы принять в душ. И дверь в ванную ты тогда заперла.

Сури простреливает насквозь воспоминанием: она, вымокшая, продрогшая и страшно нервничающая, стоит возле двери и сомневается — стоит ли поворачивать замочек или терзающая её паранойя — всего лишь грубая лесть себе.

Выходит, решение она тогда приняла правильное, ведь мелкий пакостный мальчишка не преминул попытать удачу!

— Ах ты засранец! — выдыхает Сури и, извернувшись, толкает Чонгука к стене.

Тот, как ни странно, не сопротивляется, послушно прижимается лопатками к кафелю, только смотрит при этом вызывающе, из-за чего зуд между ног усиливается. И усмехается — едва заметно, практически неразличимо.

Он знает, что Сури сердится на него из-за этого заявления. А ещё он знает, что она его сейчас слишком хочет, чтобы выгнать.

— Зар-раза! — выдыхает Сури и, порывисто двинувшись вперёд, впивается в губы Чонгука, где-то на краю сознания ловят себя на обещании, что обязательно вставит ему по первое число за такие выкрутасы. Она понимает, что в тот раз сдалась бы при любом раскладе, как бы она ни пыталась себя обмануть. Однако теперь ей ничто не мешает тоже включиться в эту небольшую междусобойную войнушку.

Хотя что-то ей подсказывает, что Чонгук именно этого и добивается.