Прокрадываться в общежитие BTS — так себе занятие. Особенно когда ты умный, взрослый, не приветствующий глупости человек… одетый только в лёгкое короткое пальто и туфли на головокружительной шпильке.

— Удиви его, говорили они, тебе самой понравится, говорили они, — бурчит себе под нос Юмин, на цыпочках просачиваясь сквозь двойные двери прямо под носом дремлющей вахтёрши. Позднее время играет на руку. Хоть где-то везёт.

Бабулька за столом громко всхрапывает, Юмин замирает как вкопанная. Присев, она круглыми глазами впивается в лицо вахтёрши, готовясь в случае чего дать дёру, но та, кажется, и не думает просыпаться, поэтому приходится идти дальше, несмотря на безудержное желание сбежать с громким топотом.

Оказавшись на лестнице, Юмин прижимает кулаки к груди и судорожно выдыхает. Самая жуткая часть пути позади. Остаётся добраться до нужного этажа, не попавшись на глаза соседям.

Вообще дурацкая идея слизать сюжет фильма «Миссия невыполнима» и переделать её на корейский манер с блэкджеком и шлюхами… то есть с сюрпризом и эротичным нижним бельём пришла в головы Сури и Лиян. Они как раз устроили девичник накануне возвращения своих ненаглядных из тура, поэтому под влиянием алкоголя Юмин имела несчастье брякнуть, что хочет придумать для Хосока что-нибудь особенное, но никак не может выбрать. И Лиян, добрая, восхитительно синяя от выпитого соджу душа, решила помочь.

На самом деле, всё должно было закончиться прямо там, на кухне Юмин, однако алкоголя было достаточно много, чтобы набравшимся подруг осенило гениальной мыслью — подключить к плану макнэ-лайн бантанов. Слушая, как Сури, дозвонившись каким-то чудом до Тэхёна, дико заплетающимся языком излагает мысль, Юмин только посмеивалась. Однако наутро, когда болеющая с похмелья, но жутко бодрая жучара по имени Лиян приволокла откуда-то охренительно красивое нижнее бельё, веселье быстро испарилось, а Юмин с кристальной ясностью поняла, что её подписали на жуткую авантюру, в которую втравили также Чимина, Тэхёна и Чонгука, поэтому о том, чтобы отвертеться, не могло быть и речи. Хотя она всё равно попыталась.

Сильнее запахнув пальто, Юмин ласточкой взлетает на нужный этаж. Замерев у двери, она зажмуривается, мысленно даёт себе пощёчину, прикладывает ключ-карту к замку и на подгибающихся ногах входит. Всё равно она уже тут.

В квартире BTS темно и пусто. Группа должна прибыть только через полчаса, причём далеко не в полном составе, поэтому у Юмин есть время морально приготовиться к встрече, а заодно — выбрать места для сюрприза, чтобы Хосок от привалившего счастья не врезал дуба от страха, а приятно удивился.

В спальне, которую делят Хосок и Чимин, оказывается ещё темнее из-за плотно задёрнутых штор. Пахнет духотой, пылью и тем непередаваемым сочетанием пены для бритья и носков, которое бывает только в холостяцких берлогах.

Губы Юмин трогает улыбка. Присев на край ближайшей к двери кровати, она нервно сцепляет пальцы в замок и принимается ждать. Где-то она читала, что красивое нижнее бельё дарит женщине ощущение собственной привлекательности, но она почему-то даже спустя полтора часа пребывания в подобном виде ощущает себя не сексуальной львицей, а полуголой идиоткой в пальто, чулках и туфлях. Хочется верить, Хосок будет иного мнения. Ему ведь, если верить Чимину, который во имя операции растрепал о предпочтениях своего хёна, нравится подобное сочетание.

Юмин оттягивает пальцем ворот пальто и, уставившись на грудь, красиво придерживаемую бюстгальтером, пытается проиграть в голове, как это будет. По телу невольно проносится тёплая волна, когда перед мысленным взором возникает ошарашенное лицо Хосока. Он поначалу наверняка удивится, но потом, когда первый шок пройдёт, по достоинству оценит её внешний вид. Юмин представляет, как он подойдёт к ней, шире распахнёт пальто, и глаза его при этом полыхнут огнём. Когда его что-то сильно восхищает, он, как правило, только смотрит — горячо и жадно, и его красноречивое молчание возбуждает куда сильнее самых громких слов.

При мыслях о том, как Хосок коснётся её кожи, внизу живота сворачивается тугая раскалённая спираль. У него красивые руки с длинными гибкими пальцами — Юмин нравится любоваться ими. Однако вовсе не привлекательность заставляет её задерживать на них взгляд: когда Хосок пускает их в ход, Юмин теряет голову. Он может довести её до умопомрачения одними только лёгкими поглаживаниями, поэтому первой в фантазии возникает картинка, как он обводит контуры кружева сперва на груди, скользя не столько по белью, сколько по коже, а затем спускается ниже. И всё это время он будет наблюдать за её реакцией.

Грудь тут же покрывается мурашками, будто её и впрямь ласкают кончики пальцев, а между ног становится влажно.

Закрыв глаза, Юмин крепче сжимает колени и медленно выдыхает. Встретить Хосока уже возбуждённой, конечно, тоже неплохо, тем более что они не виделись месяца полтора, но ей хочется, чтобы до этого состояния довёл её именно он, а не фантазии.

Однако воображение и не думает униматься. Оно под видом Хосока касается губ Юмин жарким поцелуем и поглаживает одной рукой живот чуть ниже пупка — как раз там, где всё дрожит от предвкушения, а второй — чуть пощипывает спрятанный кружевом сосок. Оно углубляет поцелуй, скользит языком по её языку, накрывает ладонью лобок и, мягко огладив промежность, надавливает пальцем на клитор.

Юмин едва не дёргается, ощутив это так явственно, будто у воображаемого Хосока вдруг появляется материальное тело. Она воровато оглядывается, прислушивается и, убедившись, что вокруг по-прежнему темно и пусто, успокаивается. Нужно завязывать с фантазиями, иначе она кончит раньше, чем Хосок вообще переступит порог квартиры.

Звук открывающегося замка раздаётся спустя несколько минут. Юмин решительно выдыхает, поднимается на ноги и, вытерев вспотевшие ладони о пальто, становится в центре комнаты, чтобы её можно было сразу увидеть при входе. Однако когда слух улавливает сразу несколько голосов вместо одного, она понимает, что что-то в их невыполнимой миссии по-корейски точно пошло не так. Чимин обещал, что утащит остальных в кафе перекусить, а Хосока пошлёт в общагу под любым предлогом. И либо Хосок упёрся рогом, пожелав отправиться со всеми, либо кто-то решил отказаться и поехать домой вместе с ним.

— Хён, я переодеваться. Воняю жутко, мухи на подлёте дохнут, — раздаётся прямо за дверью, и Юмин, выругавшись, юркает за кровать.

Вернее, пытается юркнуть, потому что в самый ответственный момент каблуки всё-таки разъезжаются и она почти плашмя падает лицом в коврик рядом с кроватью. Ноги при этом остаются вытянутыми до самой телевизионной тумбы — это становится ясно, когда носок туфли цепляется за ручку ящичка.

Очередное ругательство застревает между зубов, потому что спустя мгновение дверь в спальню распахивается.

— Давай, только не копайся и пудри нос в темпе, не то эти троглодиты сожрут всё без нас! — слышится издалека голос Юнги.

— Я быстро, — хмыкает в ответ Хосок, закрывает дверь, и Юмин зажмуривается в искренней надежде, что он не включит свет. Ей страшно не хочется представать перед ним в настолько неподобающем виде.

Хосок, к счастью, свет не включает. Вместо этого он распахивает дверцу шкафа, мурлыча под нос мелодию из их последнего альбома, а затем, когда Юмин почти успокаивается, бодрым маршем топает в сторону тумбы. Юмин успевает только мысленно послать ноосферу жопу, прежде чем он запинается об её ноги и с изумлённым воплем влетает в стену.

— Что за?.. Труп! Шуга-хён, тут труп! — панически взвизгивает Хосок, и Юмин, простившись с чувством собственного достоинства, с тяжким вздохом приподнимается.

— Не труп я, — буркает она, однако Хосок, кажется, только сильнее пугается.

— Сасэн! — громыхает он в полнейшем ужасе. — У нас в доме сасэн-фанат!

Юмин становится обидно. Не то чтобы он так уж неправ, ведь она и в самом деле прокралась в их дом и проникла в спальню, но всё-таки…

Собравшись с мужеством, она поворачивается к вжавшемуся в стену Хосоку и мрачно произносит:

— Оппа, это я.

Дальше падать всё равно некуда. Она и так на дне.

Хосок моментально затыкается. Замерев на пару мгновений, он нерешительно делает шаг вперёд, наклоняется и, приглядевшись, ахает:

— Юмин-а!

В ту же секунду дверь в спальню снова распахивается, явив взгляду силуэт Юнги. Юмин, сжав зубы, снова ныряет за кровать, а Хосок, наоборот, выпрыгивает вперёд, встав так, чтобы загородить её вытянутые поперёк прохода ноги.

— Ты чего разорался? — недовольно тянет Юнги.

Хосок нервно усмехается.

— Паука увидел, — выдавливает он, и Юмин практически слышит, как лицо Юнги становится кислым.

— Паука? Это его ты сасэн-фанатом обозвал, что ли?

— Ну… — Хосок в нерешительности мнётся, а затем торопливо произносит: — Это был большой, просто огромедный паук, и, знаешь, он мне-весь аппетит испортил. Я, наверное, лучше дома останусь, езжай без меня.

На несколько мгновений в воздухе виснет молчание. Юмин потеет, вжавшись в пол всем телом, и умоляет мироздание сжалиться. Если Юнги вдруг тоже возжелает остаться дома, ей придётся либо позориться ещё и перед ним, либо ползти по стене вниз, сверкая на всю округу обтянутой кружевами задницей. Ни та, ни другая перспективы её что-то не прельщают.

— Ладно, отдыхай, истерик. Я привезу тебе что-нибудь вкусного, — вздыхает наконец Юнги, и Юмин едва сдерживает стон облегчения. Смерть от стыда откладывается. — А если паук-сасэн вдруг снова появится, — Юмин навостряет уши, — шлёпни его как следует.

Кажется, он всё-таки заметил…

Дверь тихо закрывается. Слышатся удаляющиеся шаги, а затем — писк захлопнувшегося замка.

Юмин незаметно стирает со лба пот. Давненько она так не попадала.

— Юмин-а, — зовёт Хосок и, тронув её за плечо, подаёт руку, — ты как?

— Горю как сигнальная лампочка, но вроде как жива, — ворчливо фыркает Юмин, поднявшись, наконец, на подрагивающие ноги.

Убедившись, что она не собирается падать, Хосок отступает и окидывает её любопытствующим взглядом. Его брови медленно ползут вверх.

— Как ты вообще тут оказалась?.. Тем более в таком виде.

— Сюрприз сделать захотела. — Юмин, подумав, что терять всё равно уже нечего, распахивает пальто, глаза Хосока резко становятся круглее. — Но, как видишь, он не удался.

Хосок сжимает губы, разглядывая её, затем делает шаг вперёд и, будто подслушав недавние фантазии, шире разводит полы, чтобы лучше рассмотреть спрятанное под пальто бельё. Юмин не может чётко видеть, что творится сейчас с его взглядом, но пробежавшие по коже мурашки заставляют её поёжиться.

— А по-моему, он очень даже удался, — говорит Хосок после недолгого молчания. — И ещё — ты на каблуках…

Юмин прошивает холодом.

— И выше тебя, — с запоздалым осознанием цыкает она. На фоне волнения из-за предстоящей встречи она совсем забыла про разницу в росте, поэтому нацепила парадные туфли без задней мысли. — Извини, не следовало, наверное…

Однако Хосок её досады, кажется, не разделяет. Сглотнув, он поднимает голову, встречается взглядом с глазами Юмин и улыбается так, что колени слабеют, а мысли о разделяющих их глупых сантиметрах растворяются быстрее пара.

— Мне нравится.

Темнота облепляет Юмин плотным коконом, она никак не может вдохнуть из-за вспыхнувшего в груди волнения, поэтому когда руки Хосока обвиваются вокруг талии, ей остаётся только податливо двинуться навстречу.

— Ты точно не голоден? — сипит она, дрожа от мягких прикосновений его пальцев. — Может, сначала перекусишь?

— Я умираю с голоду, но перекусим мы с тобой потом, — хмыкает Хосок и накрывает её губы своими.

Это приключение надолго останется в памяти Юмин с грифом «никогда больше», однако она совершенно точно может сказать, что результат стоил затраченных усилий.