Сидя в эту пятницу на спортивной площадке, Реджина ждала, пока зазвенит звонок, возвещая окончание учебного дня. Время от времени ей приходилось вежливо кивать другим родителям, с которыми Реджине, к её неудовольствию, случалось сталкиваться, но мысленно мэр Сторибрука отсчитывала секунды, оставшиеся до школьного звонка. Он раздался ровно в три пополудни, и орава детишек с шумом высыпала на площадку. Женщина просияла улыбкой, взглядом отыскав среди маленькой толпы своего пятилетнего сына.

      Однако её радость быстро угасла, когда она поняла, что Генри вместо того, чтоб, как обычно, со всех ног броситься в поджидающие его материнские объятия, плетётся нога за ногу позади своих одноклассников. И вместо любимой Реджиной широкой улыбки пухлую детскую мордашку украшает выражение сильнейшей задумчивости.

      Мадам мэр мысленно отметила, что нужно будет в другой раз поинтересоваться у несносной педагогички сына, почему той не хватило ума позвонить ей и сообщить, что Генри расстроен. Сейчас же Миллс не стала дожидаться своё чадо вместе с другими родителями, а пошла ему навстречу. Генри просто молча потянулся к ней, просясь на руки, и, подняв его, Реджина прошла к парковке, где усадила мальчика в машину и завела двигатель.

      Путь до Ратуши проходил в непривычном молчании. Нет, конечно, Генри никогда не бывал особенно шумным и не отличался гиперактивностью, но на этот раз он совсем притих, заставив маму встревожиться.

- Чем вы занимались в школе, дорогой? – Реджина решила попытаться разговорить ребенка.

- У нас было рисование, – ответил Генри, не отвлекаясь от возни с игрушечным солдатиком.

- Звучит здорово, – улыбнулась Реджина, поймав взгляд мальчика в зеркале заднего вида. – И ты такой умничка, совсем не испачкался. А что вы делали?

- Галстук.

- Ты примеришь его, чтобы я посмотрела?

- Он не для меня.

      Реджина свернула к парковке около мэрии.

- А для кого тогда? – припарковавшись, Миллс повернулась к сыну.

      Генри некоторое время молчал, роясь в рюкзаке. Наконец, он вытащил и показал Реджине непомерно большой бумажный галстук, украшенный по краям цветными завитушками, но совершенно пустой в середине.

- Для папы.

      У Реджины от неожиданности округлились глаза, и женщина резко выдохнула. За пять лет своей жизни Генри ни разу не спросил, где его отец. Он даже не знал, что Миллс усыновила его, и, если бы Реджину спросили, что она думает по этому поводу, она сказала бы, что Генри никогда об этом и не узнает. Взяв поделку в руки, мадам мэр немного напряженно улыбнулась чуть косоватой надписи «С Днём Отца!» вокруг воротника.

- Ребята рисовали на своих всякое… Ну, то, что нравится их папам, карты там или футбольные мячи... – пробормотал Генри, краснея. Он помолчал несколько секунд и, глянув на мать, застенчиво спросил: - А что нравится моему папе?

      Реджина со вздохом вернула ему поделку. Боги, и как к этому вообще подступиться?

- Генри… – медленно начала она, накрывая его ручки ладонью. – Генри, иногда у детей нет папы. А у некоторых есть только папа, а мамы нет. А иногда у детей нет ни мамы, ни папы. Семьи бывают разные, очень разные, но, какой бы ни была семья, с одним родителем или с обоими, самое главное, чтоб члены семьи любили и заботились друг о друге. И если у ребёнка есть кто-то, кто любит его и готов сделать всё возможное, чтоб тот был счастлив, значит, они семья. Ты понимаешь меня?

- Понимаю. У меня есть семья, – серьёзно кивнул мальчишка.

      Реджина радостно улыбнулась, погладив его по непослушным вихрам, и ласково провела по щеке сына ладонью:

- Да. У тебя есть мама, которая любит тебя, а у меня есть самый лучший во всей галактике сын, – брюнетка многозначительно улыбнулась в ответ на довольный детский смешок. – Кажется, нам пока что никто больше не нужен, как думаешь?

      Генри покачал головой.

      Улыбаясь, женщина вышла из машины и помогла малышу выбраться из детского кресла, после чего свободной рукой подхватила его рюкзачок. По дороге к Ратуше они с Генри болтали в воздухе сцепленными руками. Оказавшись в мамином кабинете, юный Миллс устроился за собственным столом в углу и посмотрел на всё ещё зажатый в руке галстук.

- Что мне с ним делать?

      Реджина, оторвавшись от документов, повернулась к сыну и посмотрела на поделку. Она уже готова была сказать Генри выбросить бумажный галстук, но внезапно передумала. Встав из-за стола, она подошла к малышу и наклонилась, разглядывая галстук:

- Я когда-нибудь рассказывала тебе про твоего дедушку?

      Генри отрицательно помотал головой.

- Тебя назвали в его честь, – Реджина ласково коснулась указательным пальцем кончика его носа. – Генри Миллс.

- Моего дедушку тоже звали Генри? – удивлённо выдохнул мальчик.

      Реджина кивнула:

- Да. И он был самым добрым и любящим человеком, какого я знала. Он любил книги. У него были сотни книг, и он каждый вечер читал мне чудесные истории.

- Как ты мне?

- Да, как я тебе. А ещё, когда я была совсем маленькой, наверное, такой, как ты, он играл мне и танцевал, поставив меня к себе на ноги.

      Генри улыбнулся, безуспешно пытаясь представить маму маленькой девочкой.

- А мы можем пойти к нему?

      Реджина грустно улыбнулась:

- Он умер, Генри. Но, если хочешь, мы можем навестить его.

      Малыш кивнул и вскочил, чтоб достать из рюкзака коробку карандашей. Женщина поцеловала его в макушку и, оставив наедине с его фантастическими проектами модернизации города, вернулась к отчетам и сметам.

***

      Вечером после работы, верная своему слову, Реджина повела сына знакомиться с дедушкой. Вновь крепко держась за руки, они прошли по кладбищу и остановились перед семейным склепом Миллсов. Реджина ободряюще улыбнулась ребенку и первой спустилась по каменным ступеням.

- Генри, - остановившись перед гробом, она взяла сына на руки, пристроив на бедре, – это твой дедушка, Генри Миллс-старший.

- Привет, – застенчиво прошептал мальчишка.

      Реджина поцеловала его в щёку и, положив на крышку гроба букет белых роз, едва слышно выдохнула:

- Папочка, это мой сын, Генри.

      Тихий всхлип, вырвавшийся из груди Реджины, прозвучал в тишине усыпальницы неестественно громко. Взяв себя в руки, она хотела было поставить ребенка на землю, но Генри не позволил. Извернувшись, он снял рюкзачок и достал из него бумажный галстук, разрисованный открытыми книжками, закорючками нот и фигурками супер-героев. Наклонившись, он аккуратно пристроил галстук рядом с цветами.

- С днём отца, деда! – шепнул маленький Миллс, коротко коснувшись ладошкой гладкой деревянной поверхности, прежде чем повернуться к матери.

- Как думаешь, ему нравится галстук? – с надеждой спросил он.

      В глазах Реджины заблестели слёзы. Крепко обняв Генри, она уткнулась лицом в волосы сына и прошептала:

- Думаю, солнышко, дедушке он очень нравится.