Сумрачные рубины лазерных лезвий наточены, ждущая-жаждущая гладь вычищена, злятся-змеятся цепные реакции по углам. Сядем.

Жертву надо готовить со знанием, все важно: детские травмы, глубина самокопания. Тонкость стержня, нежность вкуса... Не переборщи с остротой поначалу! Приручи к себе правдивой ложью помалу. Взращивай новые органы внутри жертвы фрактальными цитадéлями. Из мелочей создается целое. Жажда, благодарность, иллюзия нужности, а что органы теснят природные, рвут нутро до капель крови со лба — издержки изменений к лучшему. Так ей обьясняй.

Рассказывай про самоцветный рай, ждущий впереди, говори о каждом своем шаге. Поверь, даже так она не поймет, как ей не повезло: люди не верят в абсолютное зло, не в силах принять, что целостности уже не вернуть. Витраж ожиданий надежно таит твою суть.

Мразью быть непросто — нужно все наперед просчитать, записывай в надежное место: в мозг, не на сырых от росы столбах, не на стене сожженого дома, и не в ту тетрадь, где рисовал единорогов в детстве. Забудь, она тебе лишь приснилась вместе с бьющимся сердцем, его у тебя нет! Ты — сильное звено и должен им остаться. Мне нравится твой бешеный взгляд, но бесит, что ты до сих пор можешь так улыбаться. Говоришь, долго шлифовал наив перед зеркалом? Хвалю. Сквозь него проступает голод, которого даже я боюсь.

Сладкая боль — ждать насыщения, ты высосешь из жертвы все до капли, обещаю, но нужно терпение. Приучать понемногу, прикармливать, то притягивать, показывать небо в алмазах, то отталкивать. Бросать мокрым котенком на улице, цедя ремарки про грязь, кровавую шерсть — «Разве такое мне надо?!» Можно и вовсе не удостаивать взгляда — безразличие дереализует чистым коксом, смещает ориентиры компаса, нужные-чуждые органы поворачиваются, проворачиваются вслед за тобой, пока изо рта телефона не хлынет пена отчаянных фраз. О, эта убогая роскошь признания, слабость! В точке кипения необходимо запустить химреакцию, помешать глубоко, на дне, всю гадость и смутную желчь опасений остаться навек одной. Без тебя.

Подними взгляд, не роняй своей репутации жалостью. Слушай, что надо: смешать с безоглядной любовью, растворить, дать раствориться в себе опять; спрятать клыки, принять.

Нет. Стоять! Я не досказал рецепт.

Чтобы в тебе до поры не увидели монстра, простой секрет: главный орган-цитадель — чувство вины. Вырастишь ее — остальное достанется в полцены. Ты, такой сильный, умный, красивый, тратил на презренную жертву время, силы! Дарил цветы, дарил боль, которой она, кстати, заслуживает — где благодарность?! Взращивай эту выученную ненужность, бездарность, но не унижай чрезмерно: пусть сама себя втопчет в грязь по горло. Жертва — эхо треугольника, ты — густое виолончельное соло. Касайся клавишей-мозолей, чувствуй ритм.

Доводи до готовности аккуратно, перегнешь с ледяным жаром — начинай сначала, нужно чтобы жертва каждой клеткой ощущала свое высокое предназначение. Последним словом ударь, чтобы она по собственной воле

взошла

на

алтарь.