Мариус который час не может оторваться от вида за окном: Старый Ярнам вновь утопает в снегах. Это по-своему прекрасно и не обычно. И пусть из окна не видно ни знаменитых шпилей Сорбоны, ни храма Мёртвых Богов — огни редких газовых ламп, что прорываются сквозь снежную пелену, завораживают. Они напоминают янтарь в не менее редких украшениях Изоль Белой Совы.

Руки сами собой касаются шкатулки с безделушками. Чёрное дерево, орнамент из снежинок и небольшой артефактный замочек, что не открыть ни одному медвежатнику, каким бы умелым или упорным он не являлся.

Для каждого Великого Города у Мариуса есть своя шкатулка, особая, со своими секретами внутри. Но ни одна не была так наполнена, как та, что посвящена Старому Ярнаму. Один секрет на множество предметов, и имя ему — Изоль Белая Сова.

Невероятно мягкие перья-письма, клочки бумаги с заметками, словом, то, к чему можно вернуться не раз и не два, вспоминая очередное приключение. Ведь Повешенная-на-Перекрёстке Богиня слишком щедра в этом вопросе, а местами и вовсе — жестока.

Пальцы из раза в раз скользят по мягким белым перьям, а в голове звучит голос Изоль. Бесстрастный, отстранённый… ирония. Магия, что использует топливом эмоции, не способна их отразить. Изоль пишет часто и много: в основном это последние новости и сплетни, услышанные от других ведьм. Мариусу приятно знать, что даже вне стен Старого Ярнама он остаётся нужен одной Белой Сове.

Скрипит входная дверь. Гостья. И пусть она здесь лишь по делу. Мариус отворачивается от завораживающего вида за окном к виду более приятному.

Изоль Белая Сова сегодня безупречна, как и вчера, как и неделю назад. Эпизод с чернилами давно стёрся из памяти, как досадное недоразумение. Сегодня на ней синий, близкий к сапфиру плащ с неизменным обрамлением из перьев. Почему-то ведьмы всегда стараются подчеркнуть своё прозвище внешним видом… или окружением. Сразу вспоминается Зольве Хозяйка Чащ: шкуры животных в одежде, звери в окружении и забавный боевой раскрас.

— Так по какому вопросу ты меня позвал? — Хмурится Белая Сова. — Я, правда, безмерно рада, что ты вернулся, но… слишком много разногласий ещё не решено, а скоро могут потребоваться все силы.

Сейчас слишком много вещей требует её внимания.

— Волшебники? — Уточняет Мариус. — Или мудрецы?

— Городской глава. Он считает сны вздором, а Всеблагую Госпожу — мышью, что пытается проглотить слишком большой кусок сыра.

Изоль опускается на единственное свободное место в комнатке — кровать — и прячет лицо в ладонях. Плечи безвольно опускаются, возможно, Белая Сова всеми силами пытается удержаться от слёз. Мариус качает головой: печальное зрелище.

— Великие Города не поддержат эту безумную, решившую встать в один ряд с мертвецами. — Мариус вытаскивает из шкатулки несколько писем. — Я узнавал. Где-то лично, где-то по переписке. Очень удобно прикрываться четырьмя ведьмиными кругами одновременно: сразу открывается так много дверей.

— Но прошла лишь неделя, — пара раскрасневшихся колдовских глаз с недоверием взирает на Мариуса и письма, что он протягивает. — Ни одна птица не способна летать так быстро.

Но Изоль их берёт, внимательно изучает адреса и гербы на сургучных печатях. Чёрные, красные, магические и совсем простые. Каждый глава города своеобразен, и это находит отражение во всём, включая цвет бумаги… или не бумаги.

— Мудрецы весьма преуспели в вопросах того, что может быстро бежать и хорошо убивать. — С насмешкой заметил Мариус. — Пусть поезда это и накладное удовольствие, но в цветущий и справедливый Адраст других дорог, увы, нет. Не говоря о том, что глава этого города бесконечно занят судебными тяжбами как местных, так и приезжих. Так что его письменный ответ, боюсь, получать будет уже некому.

 Разумеется, Мариус не спешит уточнять, что теперь ему придётся пересмотреть свои маршруты на ближайшую пару лет: таков срок давности по обвинению во вмешательство в ход судебного заседания. Главное результат, а Повешенная-на-Перекрёстке Богиня всегда найдёт чем удивить.

— А как же усыпанный костями Асхан? — Изоль демонстративно помахала чёрным конвертом. — Там мало кого жалуют, особенно…

«Нежить». То что подразумевается, но никогда не будет произнесено вслух. Потому что это также не этично, как называть ведьму истеричкой, некроманта просить не брать работу на дом или советовать мудрецу обратиться за помощью к волшебнику.

Но Мариус относится к этому довольно спокойно. Старый Ярнам — это не то место, где можно легко столкнуться с разумной нежитью, поэтому некоторые вещи слишком… незаметны для неискушённого зрителя.

— Здесь очень пригодился карточный долг магистра Ягга, — Мариус попытался свести неловкость к шутке, — правда, этот долг сначала пришлось выиграть у темпераментной Зольве, но на какие жертвы не пойдёшь…

«Ради такой прекрасной ведьмы». Ещё одна вещь, которая вряд ли когда-либо будет сказана вслух. Вампир не спешит обманываться, как порой делает это Изоль. Их отношения — исключительно рабочие. Любой шаг в сторону чреват проблемами в настоящем и болью в будущем. Всё-таки Мариус путешественник и скиталец: даже сейчас ему сложно усидеть в одном городе.

— Думаю, такие хорошие новости не обошлись и без хорошей чаши бедствий, не так ли? — Проницательность, пожалуй, одна из самых ярких черт Изоль, которой Мариус не устаёт удивляться. — В письмах слишком много неуместного кружева, и я не вижу ответа от восточных варваров.

— Они не умеют писать, — со смешком поясняет Мариус. — А оружие мудрецы отказываются провозить. Впрочем, почему-то не вызывает никаких возмущений попытка отправить почтой ребёнка.

От такого заявления Изоль рассыпает по полу все письма. А вампир, к своей радости, смог оттянуть ещё на несколько мгновений ту самую «хорошую чашу бедствий».

— Ребёнка? — Изоль в приступе удивления прикрывает рот рукой. — Но это же…

— Не правильно? Аморально? Жестоко? — Мариуса откровенно это веселит. — Не так жестоко, как публичная казнь на площади. И уж поверь мне, дорогая Изоль Белая Сова, мальчонку бы заставили смотреть на то, как с перестуком летят головы его родни по ступенькам эшафота. — Вампир немного задумался, припоминая некоторые детали, а затем непринуждённо добавил: — да и стоило это удовольствие не слишком дорого. Порядка двух золотых за меру веса, а что того веса в десятилетке...

И пусть рассказ звучит непринуждённо и вроде как с положительной концовкой, но Мариус всё равно отводит глаза к окну. Хорошо это звучит только на словах. Ловкий трюк, найденная лазейка в почтовых правилах. Жаль, что потом мальчишку всё-таки нашли и тихо прикопали.

И недели не прошло.

— Помощи тоже не будет, верно? — иногда проницательность Изоль бывает совсем не к месту. — Старый Ярнам предоставлен сам себе.

Последнее больше звучит как утверждение, оно смешивается с шелестом платья и скрипом половиц. Оглушённый таким простым выводом Мариус не замечает, как узкие ладони обхватывают его плечи.

— И я всё равно признательна тебе, Мариус Вечный Скиталец, — мягкий шёпот коснулся уха Мариуса вместе с горячим дыханием Изоль, — Не каждый отважится приносить печальные вести, и не каждый согласится на авантюру с письмами в обход городского главы.

Вампир замирает. Слишком давно его не касались так… просто. Слишком много мусора из предрассудков крутится у людей и нелюдей в головах, что не всякий встречный пожмёт руку при встрече или позволит Мариусу поцеловать обтянутую тонкой тканью ручку спутницы этого самого встречного.

— Вероятно, Изоль Белая Сова желает предложить выбрать, как эта признательность будет выражена? — Ровно и отстранённо, как на светском балу, уточняет Мариус, не до конца понимая причин столь пристального внимания.

А про себя лишь недовольно фыркает. «Вечный Скиталец», как же. Вампир не ведьма, чтобы претендовать на поэтичное прозвище.

— И что же Мариус Вечный Скиталец желает попросить? — Руки ведьмы скользят дальше, пока вампир не накрывает их своими.

Мысли роятся в голове. Внимание Изоль безмерно приятно, но и вызывает множество вопросов… не говоря о том, что ломает те самые сложившиеся рабочие отношения. Воображение пасует: что может попросить путешествующий по миру вампир?

Деньги? Слишком обычно и грубо.

Власть? Это не то, чем владеют ведьмы.

Поцелуй? Увы, но Старый Ярнам пока не похож на рыцарский любовный роман.

Взгляд Мариуса цепляется за приоткрытую шкатулку. Ту самую, чёрную с резными снежинками и артефактным замком. Ответ на коварный вопрос приходит сам собой:

— Просто пишите письма чаще, Изоль Белая Сова. У вас это очень хорошо получается.

— Да будет так.

И теперь уже вдвоём ведьма и вампир наблюдают, как Старый Ярнам вновь покрывается огромными снежными шапками.