Крутя головой и надеясь не попасться никому на глаза, Иллария быстро залезает на балконные перила и садится на них. Ей давно хотелось так поступить, но никак не удавалось поймать подходящий момент, да и высота все же отталкивала. Теперь это не проблема. Иллария с довольной улыбкой расправляет крылья и пытается уловить ими потоки ветра, но от резкого движения едва не теряет равновесие и тут же складывает крылья обратно, желая как-нибудь ими зацепиться, найти опору. И это даже удается. 

Переведя дыхание, Иллария обводит взглядом замковую территорию и разочарованно выдыхает: она надеялась, что забравшись на перила сможет увидеть больше, но, похоже, этого недостаточно. А, может, выпрямиться во весь рост? Новая идея заставляет Илларию обернуться и убедиться, что рядом нет никого из слуг. А то ведь опять запретят, скажут, что слишком опасно и вообще не положено. Иллария фыркает. Кому нужны эти правила? Без них ведь куда интереснее. Она медленно, пытаясь крыльями поймать шаткое равновесие, встает на балконные перила и выпрямляется. Иллария улыбается: вид действительно слегка изменился, и все же этого недостаточно. 

Где-то выше, но совсем рядом, раздается громкое хлопанье крыльев, и Иллария сама не придумывает ничего лучше, чем неуклюже оттолкнуться от перил и вспомнить, как держаться в воздухе. Она быстро крутит головой, замечая силуэт пролетающей мимо матери, и лишь сейчас понимает, что проще и разумнее было бы спуститься обратно на балкон, на твердую, надежную поверхность. Вот только Иллария редко делает что-то разумное. 

Мать оборачивается и пару мгновений смотрит на Илларию чуть задумчивым взглядом, похоже, лишь сейчас ее заметив, а затем подлетает ближе. 

— Практикуешься? — ее голос, как всегда, звучит спокойно и негромко, но хлопанье крыльев все равно его не заглушает. 

— Да, — Иллария улыбается и старается сделать вид, что все так и задумано, — решила, что лишним не будет. 

И все же за эти десятки мгновений она начинает уставать и коситься в сторону балкона. 

— Хочешь, покажу пару вещей, которые могут помочь? 

— Конечно! Вернее, с радостью, если у вас есть время, — вспоминает Иллария нелюбимый этикет. 

— Разумеется, есть, — улыбается Эйлис. — Для начала расправь крылья и постарайся расслабиться. Почувствуй воздух, окружающий тебя, твои крылья, — Иллария закрывает глаза, рассчитывая, что так будет проще прислушаться к собственным ощущениям. — Почувствуй его движение и постарайся понять, как развернуться, чтобы совпасть с ним, попасть в этот поддерживающий поток. 

— А если мне надо в другую сторону? — открывая глаза, перебивает Иллария. 

— Всему свое время, не спеши. Если поймешь, как правильно ловить воздушные потоки, чтобы они помогали полету, станет легче и противостоять им. Воздух ведь неоднороден, где-то поток сильнее, где-то слабее, где-то меняет направление. Ты же это чувствуешь? — Иллария неуверенно кивает, кажется, она начинает понимать. — Тогда постарайся прислушаться к этим ощущениям, положиться на них  и сравни ощущения с теми, что есть сейчас. 

Иллария бросает еще один взгляд на балкон и выдыхает, собираясь с духом. Она расправляет крылья и пытается довериться ветру. Чувствуя, что ее начинает сильно клонить вперед, Иллария распрямляется так резко, что это отдается в мышцах крыльев и спины, и встречается со спокойным, внимательным взглядом матери. Наверно, стоит попробовать еще. Мать ведь не даст ей упасть, даже если все пойдет не так. 

Вторая попытка оказывается удачнее, правда длинный подол платья слишком сильно уходит вниз, мешая движению ног. Но зато Иллария чувствует, что на то, чтобы держаться в воздухе, уходит гораздо меньше сил. Она мощно взмахивает крыльями, поднимаясь выше, и полностью их расправляет, планируя на прежнюю высоту. 

— Так действительно гораздо проще, — с широкой улыбкой смотрит она на мать, — спасибо. 

— Я всегда рада помочь тебе, — улыбается Эйлис, — и, когда бы тебе не захотелось услышать мой совет или помощь, буду рядом. А ты постарайся быть осторожнее, договорились? 

Иллария кивает. 

***

Иллария сидит у догорающего костра и задумчиво переводит взгляд с узора на левом предплечье на спящую Сэлту. Чем ближе она к дому, тем больше мыслей в голове. И все на одну тему. И даже сны, хотя скорее воспоминания, словно подталкивают к определенному решению. Вот только сама Иллария сильно сомневается в его разумности. В памяти все еще слишком ярки чувства и мысли, возникшие во время их первой встречи: удивление, непонимание, неприятие. Она ведь тогда несколько месяцев не писала родным ни строчки, боялась, что где-то забудется и незаметно для себя напишет лишнего. Глупо. Очень глупо. И ведь это жаление все еще есть, пусть даже Иллария понимает, что скучает по дому, по матери с отцом и по младшему брату. И все же, если бы не первый бал Маттео, она бы еще пару месяцев не возвращалась бы домой к извечному этикету, множеству обязанностей и правил. Здесь, за пределами замка, не сильно проще, но хотя бы можно не скрывать своих отношений с Сэлтой, конечно, если не заходить в места, где Илларию могут узнать. 

Прислушиваясь к лесным шорохам, которые давно уже стали привычными, Иллария гипнотизирует взглядом узор,  словно ждет, что он сам ответит на все вопросы и решит возникшие из-за него проблемы. Мысли в голове вертятся по сотому кругу, не желая искать выход. Если в свете узнают о ее отношениях с Сэлтой, обычной девушкой, не имеющей никакого отношения к знати, явно будет скандал, который отразится на всей семье. Но что тогда? Не говорить? Прятаться и скрываться до конца жизни? Подобная перспектива выглядит пугающей. Но что еще она может? Рассказать матери, позволить ей со всем разобраться? С одной стороны, так проще, гораздо проще, чем пытаться сделать что-то самой, но с другой — Иллария не представляет, как отреагирует мать, и боится, что та просто скажет забыть, выкинуть из головы и заняться чем-нибудь другим. И почему все не может быть немножечко проще?

Иллария прикрывает глаза, перед которыми тут же встают образы из сна-воспоминания. Интересно, что бы сделала мать? Иллария пытается представить, но не выходит даже вообразить подобную ситуацию. Перед внутренним взором предстает лишь образ сине-фиолетового узора, заставляя задуматься, что произошло между родителями, что так повлияло на его цвет. В детстве он казался привычным, выделяющимся среди серых узоров, которые были у большинства, но сейчас Иллария смотрит на собственный теплый золотистый узор и никак не может поверить, что что-то может заставить его стать холоднее. Скорее уж наоборот. 

Иллария улыбается, переводя взгляд на спящую напротив Сэлту. До возвращения она что-нибудь придумает. Наверное.