Иллария обводит взглядом не самую большую комнату и ненадолго задерживается на окне. Скоро начнет светать. Надо возвращаться. Но так не хочется! Да, завтра она тоже сюда прилетит и уже не одна, но сама мысль о коротком расставании заставляет сердце сжаться. Тем более днем едва ли удастся отвлечься от мыслей и волнения. Слишком серьезный, важный шаг. 

Иллария чуть крепче сжимает объятья, и Сэлта, задремавшая у нее на плече, поднимает голову.

— Уже уходишь? — сонно и слегка печально спрашивает она.

— Не знаю, — признается Иллария, — я хочу остаться, но если мое отсутствие заметят…

— Пойдут слухи и все остальное, — с едва уловимым недовольством в голосе перебивает Сэлта, — ты каждый раз так говоришь. 

— Прости, — Иллария виновато улыбается и поправляет спутавшиеся волосы Сэлты, — когда-нибудь все изменится, я обещаю. 

— Я верю, — Сэлта слегка улыбается в ответ и, выбравшись из-под крыльев Илларии, ровно садится на кровати, — просто хочется, чтоб это случилось быстрее. 

— Мне тоже, — кивает Иллария, — но матушка говорит, что лучше не спешить и продумать все как следует, и в этом я с ней соглашусь.

— И только в этом? — в улыбке проступает легкая хитринка. 

— Разумеется, нет, — Иллария слегка дергает крыльями. — Она во многом оказывается права, но и очень многое в ее действиях я все еще не понимаю. 

Ей вспоминается, как долго она не могла понять, почему перед тем, как разрешить отправиться в путешествия, мать велела изучить множество разных вещей, на первый взгляд казавшихся излишними и ненужными, а сейчас, подумав об этом дольше пары мгновений, Иллария осознает, что почти все из них использовались в той или иной степени.

— Думаешь, завтра все пройдет хорошо? — слегка обеспокоенный голос Сэлты отвлекает от раздумий.

— Не сомневаюсь, — подбадривающе улыбается Иллария. 

Впрочем, даже если матери что-то не понравится, она едва ли даст это понять. По крайней мере не при Сэлте. Скорее всего, на ее лице едва ли можно будет заметить что-то помимо вежливой улыбки, которую не знающие лица с легкостью принимают за настоящую. Однако Иллария видела, как сильно они отличаются, и теперь уже ни за что не спутает. 

Она чуть наклоняет голову, покачивает крыльями, рассматривая комнату: горящий камин, небольшой столик с парой стульев, тумбы, кровать, слишком узкая для двоих альвинд — мысли все же вновь устремляются к завтрашнему вечеру. Все ли из того, что стоит знать Сэлте, было сказано? Хочется верить, что да. Иллария вновь прокручивает все в голове и неохотно поднимается с кровати. Надо возвращаться. Возможно, удастся хотя бы пару часов поспать, а то скрыть сонливость может быть непросто. 

Она обнимает Сэлту, обещает, что скоро вернется, а затем подходит к двери и у самого порога оборачивается. 

— Я говорила, что у матушки шрамы на правой руке? — Старательно маскируя зевок, Сэлта покачивает головой. — Они заметные, от запястья и до локтя, но все же постарайся не сильно обращать на них внимание, хорошо? 

Сэлта кивает и тут же интересуется:

— А откуда они?

Иллария смотрит в сторону двери, раздумывая над ответом. В детстве она сама не раз задавала этот вопрос, слышала ответ на него, но позже, в академии, на некоторых приемах, в путешествиях встретила разные, порой противоречащие друг другу слухи. И пока не уверена, что стоит рассказывать.

— Долгая история, — хитро улыбается Иллария, решая пока не затрагивать эту тему, — как-нибудь в другой раз расскажу. Увидимся вечером! 

Пока Сэлта не успела ничего сказать, Иллария произносит пару заклинаний: для отвода глаз и мешающие поисковым чарам, и выходит на улицу. 

День проходит не то в предвкушении, не то в тревожном ожидании, мысли о вечере не дают покоя, из-за чего на некоторые вопросы Иллария отвечает невпопад, порой не сразу реагирует, когда ее о чем-то спрашивают и при каждой встрече бросает быстрые взгляды в сторону матери, ведущей себя как в любой другой, самый обычный, день. Впрочем, для нее, наверное, он таким и является. И едва ли Илларии удастся понять, что именно у нее на уме. Даже если спросить, мать может не ответить, солгать или просто не так понять вопрос, так что едва ли в этом есть смысл. Нужно просто дождаться вечера, и будь что будет.  

У выхода из потайных ходов Иллария оказывается почти на полчаса раньше времени, когда они договаривались встретиться. Волнение лишь нарастает, а в собственных покоях от него никак не избавиться. Свежий воздух тоже мало помогает, но так Илллария хотя бы точно знает, что не опоздает и ничего не пропустит. 

Мать, как всегда, приходит вовремя, ни минутой раньше, ни минутой позже, здоровается с Илларией и обводит взглядом ночное небо, словно желает убедиться, что они тут одни. Иллария же замечает небольшой кулон, от которого исходит легкая магическая энергия, природу которой разобрать не удается: эта область чар никогда ее не интересовала. Предупредив и дождавшись согласия матери, Иллария окружает их отводящими взгляд чарами и поднимается в воздух. Вот и все. Теперь путь лишь вперед, в город. Она вздыхает, старается унять мешающую полету дрожь в крыльях. Все пройдет хорошо. Ей не о чем беспокоиться. Вот только мысли не спешат с этим согласиться. Иллария чуть ускоряет молчаливый полет и запоздало оборачивается, чтобы убедиться, что мать не отстает. У скрывающих чар тоже есть пределы. Лучше держаться рядом. 

Пара десятков минут полета, и внизу уже заметна знакомая крыша и лестница. Иллария опускается на площадку, развеивает иллюзию у узора на левой руке, и тихо стучит в дверь, открывшуюся практически моментально. Кажется, Сэлта давно их ждет. И волнение на ее лице заметно гораздо лучше. Она теряется на мгновение, хочет что-то сказать, но словно не решается и лишь отступает на пару шагов, позволяя войти. Правильно. Они договаривались, что все разговоры будут внутри. Так проще контролировать и поддерживать чары, скрывающие беседу, а, значит, меньше шансов, что кто-то услышит. 

Иллария следом за матерью заходит в комнату и быстро произносит короткое заклинание. 

— Теперь нас никто не услышит, — взволнованность все же пробивается в голос. Мать лишь кивает в ответ. — Добрый вечер, — с легкой улыбкой Иллария обращается к Сэлте. В любой другое время она бы выбрала менее формальную формулировку, но сегодня лучше так. — Матушка, позвольте представить вам Сэлту. Сэлта, позволь представить тебе мою мать, Ее Светлость леди Эйлис Дэ’Рэсэй. 

— Добрый вечер, леди Эйлис, — Сэлта говорит быстро, из-за чего некоторые слова сливаются друг с другом, и выполняет реверанс, который от волнения выглядит еще более неровным, чем вчера. Иллария огибает мать и собирается встать рядом с Сэлтой, надеясь, что это позволит ей почувствовать себя хоть немного спокойнее. — Я очень рада познакомиться с вами, надеюсь, мое пристанище не покажется вам слишком скромным, к сожалению, я не могу подготовить что-то более достойное. 

— Добрый вечер, — спокойная, вежливая улыбка. Иллария тщетно старается разглядеть во взгляде матери хоть что-то еще. — Иллария много о вас рассказывала, так что радость от знакомства взаимна, — сама Иллария в этом сомневается, скорее это лишь одна из формальных фраз, привычных в светском обществе, но Сэлте, кажется, от этого спокойнее. — И вам не стоит переживать о скромности этого дома, мне ведь прекрасно известны и понятны как и обстоятельства нашей встречи, так и меньшая официальность этого знакомства. 

— Спасибо за понимание, — смущенно произносит Сэлта и слегка отступает в сторону, позволяя подойти к столу, на котором уже стоит три наполненных бокала с вином и блюдо с фруктами. Иллария предлагала взять из замка вино и закуски, что не испортятся за день, но Сэлта отказалась, сказала, что хочет все сделать сама. — Прошу, проходите. 

Эйлис за пару шагов оказывается у стола и занимает один из стульев с низкой. не мешающей крыльям спинкой. Иллария же ненадолго задумывается, где лучше устроиться ей. С одной стороны, как гостья она может занять оставшийся свободный стул, с другой хочется все же быть ближе к Сэлте, поддерживать ее небольшими, незаметными жестами. Иллария наклоняет голову и шепчет едва слышно:

— Садись. 

Сэлта поворачивает голову, смотрит с легким удивлением, но все же занимает место за столом. Иллария становится у нее за спиной и кончиками пальцев касается плеча, давая понять, что рядом и готова поддержать. Пусть и гораздо больше ей хочется заключить Сэлту в объятия и не отпускать. Но этим можно заняться и позже, когда они останутся вдвоем. 

Сэлта все с тем же смущением и волнением в голосе предлагает напитки и закуски и замолкает. Ей бы начать разговор, как они вчера договаривались, но, кажется, от волнения все обсуждения позабылись, вылетели из головы. 

— Позвольте узнать, вы уже освоились в городе? — интересуется Эйлис прежде, чем Иллария успевает взять инициативу в свои руки. — Полагаю, у Гларио и Ларингда немало отличий, надеюсь, они не доставили вам проблем.

К вежливой благожелательности в голосе примешивается интерес и легкая обеспокоенность, впрочем, Иллария достаточно хорошо знает мать, чтобы предполагать, что искренности в этих интонациях практически нет. Просто формальность. 

— В-все хорошо, миледи, — чуть запнувшись, отвечает Сэлта, — Поначалу было непривычно, конечно, но сейчас гораздо лучше. Да и Ри… Иллария помогает своими рассказами и книгами, которые приносит, да и постоянно спрашивает, чем еще может помочь.

— Рада это слышать, — Эйлис берет бокал и делает небольшой глоток вина. Длинная ткань рукавов опадает, позволяя увидеть шрамы на правой руке. Сэлта несколько секунд пристально смотрит на них, а затем поспешно отводит взгляд. — Довольно интересное вино, оно из городских заведений? 

— Да, миледи, — с еще большим смущением в голосе отвечает Сэлта и, кажется, опасается даже просто взглянуть в сторону Эйлис.

Иллария тихо вздыхает. Не это она имела в виду под не обращать внимание на шрамы. Она аккуратно гладит мелкие перышки у основания крыльев Сэлты, а когда та поворачивает голову, подбадривающе улыбается, ни капли не сомневаясь, что эти жесты не ускользнули от внимания матери. Ну и пусть. В них нет ничего, что стоило бы скрывать. 

Беседа продолжается и затягивается на пару часов. Эйлис, кажется, интересует абсолютно все: жизнь Сэлты в храме Создательницы, их совместные приключения и, наконец, жизнь в городе. Сэлта почти всегда отвечает кратко, насколько позволяет вопрос, словно боится сказать что-то не так, Иллария время от времени добавляет какие-то детали, вспомнившиеся подробности, особенно насчет путешествий, но старается не сильно вмешиваться, понимая, что в первую очередь мать желает пообщаться именно с Сэлтой, и в то же время пытаясь понять, скрывается ли за вежливыми вопросами еще какая-то цель помимо формального интереса. Ведь иногда во взгляде Эйлис мелькает легкая, едва уловимая задумчивость, и Илларии никак не удается понять, что особенного было сказано за несколько мгновений до этого. 

— Благодарю за радушный прием, — произносит Эйлис, когда очередная тема подходит к концу, и поднимается из-за стола, — к сожалению, время уже позднее, так что я намереваюсь вернуться в замок.

Иллария с легким удивлением смотрит на мать. Она думала, что они вернуться вдвоем, как и летели сюда, но выбранная формулировка дает понять, что она может остаться. И все же Иллария хочет в этом убедиться. 

— Матушка, могу я задержаться здесь ненадолго? — интересуется она, а затем, чуть подумав, добавляет: — И позже с вами поговорить? 

— Разумеется, — кивает Эйлис. — Обсуждение хочешь провести сразу после возвращения или же утром? 

— Сразу, если это возможно, — чуть поколебавшись, отвечает Иллария. 

— Я буду в кабинете, — коротко произносит Эйлис и переводит взгляд на Сэлту. — Еще раз благодарю за приятную беседу и радушный прием. 

— Не стоит, — в уставшем голосе Сэлты все еще слышится смущение, — я очень рада познакомиться с вами. Хорошего вечера! — Сэлта выполняет реверанс, все еще немного дерганный и неровный, но все же более плавный, чем вначале вечера. 

Эйлис вежливо прощается и выходит из дома. Иллария запоздало думает, что, возможно, стоило напомнить матери о маскирующих чарах, но едва ли она могла об этом забыть. Скорее всего, у нее просто есть свои способы избежать чужого внимания, возможно, как раз тот кулон на шее. 

Рядом слышится шумный выдох и скрип кровати, на которую опускается Сэлта. Ее крылья мелко дрожат. Иллария становится рядом, наклоняется и крепко обнимает Сэлту, зарывается носом в густые светлые волосы и чувствует, как быстро бьется ее сердце.

— Ты отлично справилась, — тепло произносит Иллария, — теперь можешь расслабиться, все позади. 

Пусть это и не совсем так. После того как она представит Сэлту свету, таких официальных встреч станет гораздо больше, но это еще впереди, не стоит раньше времени ее пугать. 

— Я так волновалась! — произносит Сэлта, поднимая голову. Иллария неохотно разжимает объятия и садится рядом, желая видеть выражение ее лица. — Мы ведь все обсуждали, но я так и не смогла ничего вспомнить, в голове просто пустота была и мысль, что надо вести себя по этикету. А я даже не помнила, как это! А я ведь читала, много раз читала… Думаешь, все правда прошло хорошо? 

— Не сомневаюсь, — подбадривающе улыбается Иллария, — а этикет очень легко забывается, можешь мне поверить.

— А что тогда ты хочешь обсудить с матерью? 

— Мне интересно, что именно она думает, — Иллария пожимает крыльями. Неизвестно, правда, как много мать решит рассказать, но поговорить все же стоит, — и, может, у нее появились какие-то новые мысли насчет будущих планов. 

Сэлта подбирает крылья.

— Понятно, — в ее голосе слышится лишь усталость. 

— Что-то не так? 

— Ничего. Просто… это сложно, и теперь я даже не знаю, хочу ли однажды предстать перед светским обществом, там ведь всегда так сложно, да? 

Все же она догадалась. Неудивительно.

— Не всегда, в некоторые моменты и правда непросто и есть множество правил, которые надо соблюдать, но все же не всегда, — судя по крыльям, все еще плотно прижатым к телу, подбадривание вышло не слишком удачным. — Обещаю, я что-нибудь придумаю, чтобы тебе было проще, или же мы придумаем это вместе. Я всегда тебе помогу. 

Иллария поднимается с кровати, встает перед Сэлтой, наклоняется, проводит пальцами по ее щеке и виску, убирая за ухо прядь волос, и целует ее. 

***

Эйлис выходит на свежий воздух и с легкой задумчивостью вглядывается в ночное небо. Илларии и Сэлте явно есть что обсудить, так что с возвращением в замок можно не торопиться. С другой стороны, ей и самой есть о чем подумать даже без учета этой встречи, да и наблюдения лучше записывать сразу, пока детали и ощущения не притупились. Лучше вернуться сразу, но, возможно, чуть более длинным маршрутом, чем они летели сюда. 

Она касается кулона, активируя вплетенные в него чары, и взмахивает крыльями. В ночном воздухе чувствуется приятная прохлада. Эйлис позволяет себе улыбнуться чуть искреннее обычного. Давно она не летала просто так, никуда не спеша, не сосредотачиваясь на ближайших встречах или планах и в полном одиночестве. Давно уже не чувствовала такой необходимости. Но сейчас вспоминается, что это, оказывается, довольно приятно. Возможно, стоит выделить какую-нибудь ночь и слетать либо до горного уступа, либо вдоль одной из рек. 

Но это в будущем. Сейчас все же стоит вернуться в замок. 

И даже неспешный полет заканчивается слишком быстро. Эйлис ступает на каменный пол балкона и заходит в кабинет. Внутри ожидаемо темно, служанки вечером погасили все свечи, так что Эйлис по памяти направляется к столу. Там в скрытом отделе ящика лежат несколько полупрозрачных камней со вплетенными в них чарами легкого сияния. Их света не хватит для чтения и разбора бумаг, но вполне достаточно, чтобы не искать на ощупь свечи и артефакты, способные их зажечь. Разумеется, она может и позвать слуг, и они сделают все гораздо быстрее, но все же старается не раскрывать свою привычку время от времени заниматься делами по ночам, хоть и понимает, что многим может быть и так о ней известно. 

Эйлис зажигает несколько свечей и подходит к одному из шкафов. Там, в тайнике, что гораздо надежнее, чем ящик стола, лежат записи, которые не следует видеть никому, кроме нее. Она поворачивает правую руку и родовым артефактом касается небольшой выемки на средней полке. Пустое пространство тут же заполняется стопками листов. Хорошо, что нужные лежат достаточно близко, не придется тратить время на поиски. Эйлис забирает листы, вновь касается артефактом выемки, заставляя исчезнуть все остальное, и садится за стол. До возвращения Илларии стоит записать хотя бы основные моменты, сравнить их с тем, что уже написано, и подумать, как это может отразиться на плане и на что стоит больше обратить внимание. 

Пару часов спустя со стороны потайных ходов доносится тихий стук. Эйлис откладывает в сторону перо и бумаги, которыми занималась. 

— Заходи, — вполголоса произносит она, не сомневаясь, что дочь услышит. 

Потайная дверь открывается, и в кабинет заходит Иллария, торопливо приглаживая непослушные, запутавшиеся локоны.

— Доброй ночи, матушка, — она приседает в вежливом реверансе, — прошу прощения, что я так задержалась. — она подходит к столу и садится в свободное кресло напротив. — Не возражаете, если я скрою наш разговор заклинанием?

— Нет, — коротко отвечает Эйлис. 

Пусть поблизости нет никого, кто мог бы услышать их разговор, скрывающие чары никогда не помешают, особенно если дело касается важных и личных тем. 

Иллария произносит несколько коротких слов древнего языка, а затем с легкой задумчивостью смотрит то на Эйлис, то на листы рядом с ней, явно размышляя, как лучше начать разговор. 

— Что вы думаете о Сэлте?

Она решает спросить напрямую, и Эйлис этому не удивлена. А вот над собственным ответом стоит подумать. Во время встречи ей было важно понять, насколько рассказы Илларии близки к правде, и что можно использовать для воплощения плана, а от чего посоветовать Илларии отказаться. Но едва ли дочь ждет подобного анализа, скорее всего, она хочет услышать нечто иное, более личное, что Эйлис не считает таким уж важным. 

— Ей еще многому нужно научиться, — ровным голосом произносит Эйлис, — но видно, что Сэлта на многое ради тебя готова. И наоборот. 

На губах Илларии на пару мгновений проступает улыбка, быстро сменившаяся задумчивостью. Эйлис не торопит, позволяя дочери самой разгадать намек. 

— Это хорошо или плохо? 

— Зависит от того, кто сумеет это увидеть, — Эйлис слегка пожимает крыльями.

Если бы дело не касалось Илларии, она нашла бы способ использовать это знание в своих целях.

— Я не уверена, что хочу и смогу скрыть эти чувства, — тихо произносит Иллария и опускает взгляд. — А уж Сэлта тем более. 

Задумчивость и беспокойство на лице Илларии становятся все заметнее. Она смотрит на теплый, золотисто-рыжий узор на левом предплечье, касается его пальцами и словно не знает, что еще добавить. 

Эйлис с трудом представляет, о чем именно думает дочь, но догадывается, что она ожидала услышать что-то более подбадривающее. Вот только в данном аспекте Эйлис не хочется лгать. Лучше заранее принять тот факт, что легко не будет, что найдутся желающие воспользоваться наивностью Сэлты, и она, скорее всего, этого даже не заметит. 

— Об этом можно догадаться, — Эйлис добавляет в голос каплю тепла, пусть и не самого искреннего. Ей все еще не удается понять чувства дочери, — и тебе придется быть внимательней к окружающим, слушать, что они говорят, и видеть интриги. — Крылья Илларии слегка вздрагивают. — Однако помни, что ты не одна, что я тоже буду наблюдать и при любых сомнениях ты всегда можешь обратиться ко мне, я подскажу и научу. 

Как бы Илларии не хотелось обратного, умение различать и хотя бы примерно разгадывать интриги — полезный навык в их кругах, особенно с учетом того, что мало кто решится действовать напрямую. Уж точно не в моменты, когда рядом Эйлис или Тристан. 

— Спасибо, матушка, — Иллария вежливо улыбается, однако голос звучит устало и растеряно. — Но я все же не уверена, что справлюсь. Я даже сегодня не смогла понять, скрывалось ли что-то еще в ваших вопросах и, если да, то что.

— Ты предположила, что это возможно, а это уже неплохое начало…

— Я просто знаю вас, — с легким смущением в голосе перебивает Иллария. — Так там было что-то еще, да? 

— Лишь желание узнать как можно больше, — Эйлис слегка покачивает головой, — я уже говорила, что чем больше сведений, тем легче предположить последствия и варианты действий, особенно если дело касается конкретных личностей. Хочешь обсудить подробнее? 

— Да, но не сейчас, — подумав немного, отвечает Иллария, — если возможно, я бы все же хотела отдохнуть. 

— Конечно. Тогда после ужина, — привычное время, посвященное в первую очередь личным делам. 

— Благодарю, матушка, — Иллария поднимается с кресла и приседает в вежливом реверансе. — Доброй ночи. 

— Доброй, — Эйлис кивает в ответ и наблюдает, как дочь скрывается в потайных ходах, а затем переводит взгляд на бумаги. 

Стоит проверить еще один отчет и тоже немного отдохнуть.