Иллария не сводит глаз со стоящей перед зеркалом Сэлты, возле которой крутится портной, то тут, то там подкалывая ткань. Платье для ее первого бала почти готово, и Иллария не может налюбоваться. Синие крылья выгодно оттеняют бирюзу ткани, а золотая вышивка в форме тонких листков и мелких цветов подчеркивает янтарные цвет глаз. Тонкая, полупрозрачная ткань рукавов спадает до пола, почти сливается с многослойным подолом и все же кажется невесомой.

— Добавьте еще вышивку на подол, — произносит она, во многом чтобы пристальный взгляд не казался беспричинным. 

Да и образ так будет более целостным. И прекрасным.

— Как пожелаете, миледи, — кивает портной.

Иллария продолжает любоваться, размышляет о подходящей прическе. Это должно быть что-то поинтереснее собранных в хвост волос или же косы, возможно, дополнить ее золотыми шпильками и драгоценными камнями. Сапфиры должны подойти и к синим кончикам волос, и к крыльям, и к кулону якобы родового артефакта. Дома надо будет проверить, нет ли подходящих среди собственных украшений. Заказать, конечно, тоже не проблема, только Сэлта, скорее всего, опять скажет, что Иллария тратит на нее слишком много денег. А ведь это — такие мелочи! Она с легкостью потратит в десятки, сотни раз больше, если это сможет порадовать Сэлту.

Жаль только от грядущих сплетен и обсуждений деньги едва ли спасут.

Здесь, в уединенном поместье, где слуги дали клятвы ни о чем не рассказывать, еще можно расслабиться, завершить приготовления и в бессчетный раз обсудить планы. Но уже скоро придется приступить к их выполнению. 

И это все же тревожит. 

Иллария знает: родители поддержат, подскажут, помогут разобраться, да и план, во многом благодаря советам матери, продуман до мелочей. И все же, стоит к нему приступить, сделать первый шаг, как повернуть назад уже не удастся. Все станет немного иначе, официальней. И ведь этого Иллария и хотела, вот только волнение почему-то все нарастает. 

— Миледи, у вас будут еще пожелания? — портной обращается к ней, а не Сэлте. 

— Что скажешь? — Иллария переадресовывает вопрос.

Все же гораздо важнее, чтобы платье нравилось той, кому оно предназначено.

— Все… хорошо, — и все же голос звучит не слишком радостно, да и заминка во фразе явно слышна, — спасибо большое, оно очень красивое. 

— В таком случае, если вы не возражаете, миледи, следующая и, возможно, финальная примерка состоится через три-четыре дня. 

— Хорошо, — кивает Иллария, — сообщите, когда все будет готово. 

— Разумеется, миледи, — портной вежливо кланяется и выходит из гостиной.  

Служанки помогают Сэлте переодеться, и Иллария отводит взгляд не желая смущать еще сильнее. И так пришлось постараться, чтобы убедить, что помощь слуг — обычное дело и не нужно от нее отказываться. 

— Оставьте нас, — приказывает Иллария, когда краем глаза замечает, как Сэлта отходит от зеркала. 

Поговорить все же хочется наедине. 

Служанки уходят, и Иллария, убедившись, что вокруг больше никого, выдыхает и улыбается. Она подходит к Сэлте, касается ее руки, замечает задумчивый взгляд. 

— Все хорошо? — тепло и тихо интересуется Иллария, увлекая за собой в сторону спальни, где на широкой кровати можно комфортно расположиться вдвоем. 

— Не знаю, — голос Сэлты звучит тихо и словно потеряно, но она без вопросов следует за Илларией. — Ри, а это так необходимо? Все эти корсеты, платья, дорогие ткани и нити. Оно, конечно, красивое, безумно красивое, но такое… чужое. И я в нем словно не я, а кто-то другой, незнакомый, но почему-то пугающий. 

Иллария останавливается, полностью поворачивается к Сэлте и берет ее руки в свои. 

— Знаешь, что увидела я? — Сэлта покачивает головой, и Иллария продолжает также мягко и вкрадчиво, как и до этого: — Что тебе очень идет, что в этом платье ты еще прекрасней, и это заметят многие, — на щеках Сэлты проступает румянец, и Иллария улыбается, — но, знаешь, я, пусть и не полностью, но могу понять, о чем ты. Платья ведь тоже часть образа, пожалуй, редкая часть, которая мне нравится, но она же тянет за собой и все остальное: этикет, необходимость следовать правилам, соответствовать образу. И это уже сложнее, и уже может напугать, особенно в самом начале. Но не стоит отступать, я буду рядом, помогу всем, чем только смогу, а ты откроешь в себе что-то новое и тоже прекрасное, а потом, кто знает, вдруг тебе даже понравятся все эти игры. А даже если нет, будем вместе искать повод как можно раньше уйти с очередного бала или приема, — в улыбку и взгляд добавляется легкая хитринка. — Я не оставлю тебя одну со всем разбираться. 

Сэлта аккуратно освобождает руки, крепко обнимает Илларию и кладет голову ей на плечо. 

— Спасибо, — выдыхает Сэлта, молчит какое-то время, а затем интересуется: — Значит, тебе нравятся бальные платья? 

— Не обязательно бальные, — с легким смешком произносит Иллария, отступая, скидывая туфли и с ногами забираясь на кровать. Сэлта устраивается рядом с ней и не спешит разжимать объятия. — Любые красивые, на балах они лишь встречаются чаще, ведь все стараются показать себя с лучшей стороны, придумать что-то новое, интересное. 

Иллария вспоминает и рассказывает, как в детстве не раз пробиралась тайком на один неприметный балкон в бальной зале. В первый раз из чистого любопытства и желания узнать, что же там происходит такое таинственное, незнакомое, а затем — полюбоваться самыми разнообразными нарядами, преимущественно платьями. Разумеется, от внимания матери это не ускользало, но она всегда спрашивала о другом, казавшимся совсем неважным: о гостях, истории их родов, сферах деятельности и прочем, прочем, прочем, после чего почти всегда приходилось учить много всего скучного и все так же связанного с гостями. А затем, видимо, поняв, что платья вызывают у Илларии больший интерес, чем личности их обладательниц, мать немного изменила вопросы, и с тех пор они больше касались того, почему был выбран тот или иной цвет платья, что может значить вышивка или выбранные цветы, и как-то незаметно это тоже сводилось к тому, кем является и чем занимается та или иная гостья. 

Иллария ненадолго задумывается, вспоминает другие свои шалости и понимает, что мать во многих случаях старалась не только обернуть их на пользу обучению, но и учесть, что больше интересно самой Илларии и на что можно сделать акцент, чтобы потом перейти к более скучной и нудной части. 

— Ри, ты вспомнила что-то еще? — голос Сэлты отвлекает от мыслей.

— Просто задумалась немного, — улыбается Иллария, размышляя, стоит ли говорить матери о своем небольшом “открытии”. Она ведь скорее всего лишь кивнет в ответ и скажет, что в этом и был смысл.

Иллария медленно отклоняется назад, ложится на спину, утягивая за собой Сэлту, оказавшуюся лежащей у нее на груди, и решает отвлечься от лишних мыслей. До возвращения домой они все равно бессмысленны, а потом будут другие, более важные заботы.