«Оковы Теней остановили Суровый Хлад и восстановили баланс. Но это хрупкое равновесие. Если вы не будете осторожны, чаши весов склонятся в другую сторону».

По словам близняшек, то было древнее пророчество – «Предостережение!», как постоянно поправлял их Ютака, – стихиариев. Вот только последних их представителей унесла война под двести лет назад, оставив их лишь героями старых легенд. Недолго думая, Акира и Микаримиа решили отправиться в руины, что когда-то были городом стихиариев, в надежде найти там хоть что-нибудь, хоть какой-то намёк, который помог бы понять смысл пророчества.

По крайней мере, теперь у них имелась цель. Но Микаримиа боялась, что, как и все их предыдущие, эта окажется очередным тупиком.

Город стихиариев, спрятанный в склонах горного ущелья, напоминающий огромные соты, связанные большим количеством подвесных мостов, был полностью разграблен.

– Пойдём на другую сторону ущелья, может, хоть там что-то найдём, – со вздохом предложил Акира.

Микаримиа ступила на подвесной мост первой, и, когда она уже была на середине, ветхие деревяшки не выдержали её веса и сломались под ногами.

– Аки..! – успела вскрикнуть она и полетела вниз, в бурлящую горную реку.

– Микари!

Он был слишком далеко, даже чтобы попытаться её схватить. Стараясь не думать о том, что в бурном потоке со всем своим обмундированием – дайсё и лук, надетый на спину, – так ещё и походной сумкой на плече он может пойти на дно, Акира спрыгнул с моста в ледяную воду.

Сил на то, чтобы кричать, не было. Как только Микаримие удавалось поднять голову над водой и вдохнуть, её тут же накрывала новая волна. Все силы уходили на то, чтобы оставаться на поверхности. Или хотя бы как можно ближе к ней.

Когда её что-то схватило, Микаримиа закричала и забилась, и вода залилась в рот. Она не сразу поняла, что это рука Акиры.

– Я держу тебя, – сбивчиво произнёс он. Держаться на поверхности у него получалось гораздо лучше.

Конца реке не было видно, с двух сторон их окружали отвесные склоны гор. Оставалось надеяться, что их плавание не закончится резким обрывом водопада.

Когда Акира уже начал уставать и чувствовать, как Микаримиа выскальзывает у него из руки, река вынесла их в небольшую заводь, чуть дальше впадающую в океан. Акира выволок сестру на берег, да и свалился лицом вниз, пытаясь отдышаться. Выкашляв воду, которая, как казалось, полностью залила её лёгкие, Микаримиа упала спиной на поросший колючей травой песок.

Дышать. Оказывается, просто дышать так приятно.

Разрезанные ущельем горы к низу уходили в стороны, нависая над ним куполом и образуя высокую пещеру, в которой, ничуть не беспокоясь недостатком звёздного света, рос целый лес дивных растений. Шумела вода и пахло солью. Чуть дальше, глубже в лесу, лились дивные песни не менее дивных птиц.

Вдох. Выдох.

Над ней вдруг появилась какая-то тень, закрывающая и так небольшое количество падающего сквозь ущелье света. Микаримиа распахнула глаза.

Склонившись над ней, стояла… женщина? Закутанная в полупрозрачную белую ткань, под которой был странный наряд из крупных красных и зелёных перьев. Чуть присмотревшись, Микаримиа поняла, что вовсе это не наряд – перья росли прямо из кожи.

Девочка осторожно села, нащупывая жемчужный танто в складках промокшего хаори. Краем глаза она увидела, как Акира уже поднялся на ноги и положил руку на рукоять вакидзаси.

Женщина, словно совершенно не замечая их враждебности, вдруг улыбнулась.

– Птенец! – радостно воскликнула она, глядя на Микаримию.

Она с Акирой переглянулись. Подумав немного, он убрал руку с меча. Странная женщина явно не представляла угрозы.

– Пойдём, птенец, – произнесла женщина, протягивая Микаримие ладонь.

– Куда?

Женщина промолчала. Лишь смотрела выжидающе.

– Мы не знаем, кто ты. Как мы можем тебе верить? – спросил Акира, подходя к ним. Но женщина даже не обратила на него внимание, как будто его тут и не было.

– С чего мне доверять тебе? – переспросила Микаримиа.

Женщина склонила голову набок.

– Я отведу вас туда, где вода успокоит ваши сердца, – неопределённо промолвила она.

– Не стоит нам за ней идти, – прошептал Акира, наклоняясь к сестре.

– А какие ещё у нас есть варианты? – так же шёпотом ответила она и всё же решилась взять странную женщину за руку.

Женщина тут же улыбнулась ещё шире и, сжав ладонь Микаримии, потащила её за собой сквозь заросли.

Она с легкостью находила тропинку там, где, казалось, не было ничего, кроме плотно росших деревьев и кустов. Чем дальше они заходили, чем громче становилось щебетание и пение местных птиц. Но, оглядываясь по сторонам, Микаримиа увидела, что в листве скрывались не птицы, а женщины, подобные той, что вела сейчас их за собой, и все в разноцветных перьях – у кого-то больше, у кого-то меньше. И это их тихие голоса, их разговоры в кронах деревьев напоминали пение птиц. Словно перелетая, они перепрыгивали с ветки на ветку, следуя за их маленькой процессией. Одна из них свесилась с ветки и дотронулась до волос Микаримии – девочка наклонилась, уворачиваясь.

Всё это переставало ей нравиться.

Пройдя сквозь лес, они вышли вдруг на открытое пространство – небольшой холм, переходящий в пляж и ещё чуть дальше в длинную песчаную косу. Микаримиа оглянулась – оказывается, они прошли прямо под горой, что сейчас возвышалась и шумела ветром позади. У холма располагалось россыпь небольших домиков с крышами из длинных зелёных листьев. Женщина, что вела их, наконец выпустила её руку. Их тут же окружили другие женщины в перьях и полупрозрачных одеждах, и все протягивали к ней руки, словно в приветствии. Их лица казались одинаковыми на первый взгляд, но нет – кто под перьями темнее, кто светлее, с острыми скулами и круглыми щеками, узкими глазами и даже звериным зрачком. Но выражение их лиц – оно было одинаковым, словно все они познали некое тайное, недоступное другим блаженство. Микаримиа отступила к брату.

– Кажется, я поняла, где мы, – сказала она ему. – Я читала о таких, как они. Они отшельницы, каким-то образом изменяющие себя, чтобы их не тянуло обратно домой. У них не бывает детей, но они могут жить веками. А самые крупные их племена, ну или поселения, называй как хочешь – Снежные Коты, Песчаные Змейки и Горные Птицы.

– Я так понимаю, что вряд ли это Коты, – ответил Акира. Голос его был полон скепсиса.

Из толпы к ним вышла ещё одна птица – на этот раз гораздо выше всех остальных, в чёрных перьях и виднеющейся под ними серой кожей, в тонкой льняной накидке, которая мало что скрывала.

Почти такая же, как на рисунках в книжках, которые показывали им близнецы.

– Спуск с гор тяжёл, птенчик – певуче произнесла она, обращаясь к Микаримие. – Тебе нужен отдых. Следуй за мной.

Поманив их за собой, она направилась к домикам. Взяв друг другу за руки, Златые Дети направились за ней.

По пути Микаримиа всё же не сдержалась и дёрнула Акиру за рукав.

– По ней видно, что она же стихиарий! Пусть и в перьях, но всё же! Мы должны расспросить её обо всём! – возбуждённо зашептала она.

– Что-то подсказывает мне, что это будет не так уж просто, – ответил Акира. Микаримиа заметила, как свободной рукой он сжимает рукоять катаны.

Отовсюду ждёт подвоха.

Идя через поселение, среди женщин­-птиц они заметили и мужчин, но совсем обычных, без перьев. Но никто из них не обратил на новоприбывших внимания, продолжая заниматься своими делами – таскать на плечах кувшины и корзины, что-то мастерить, перекладывать крыши домиков.

Птица-стихиарий отвела их в домик, стоящий на самом краю поселения, ближе всего к океану. Сама она заходила в него, согнувшись. Когда они зашли за ней в дом, она кивнула, сказала, что скоро вернётся, и вышла.

Внутреннее убранство домика представляло собою всего лишь одну общую комнату с полом, застеленным плетёнными ковриками, с двумя изогнутыми кроватями у противоположных стен, столиком посередине да расположенную в хаотичном порядке пару кресел. Отойдя к разным кроватям, Акира и Микаримиа, повернувшись друг к другу спиной, быстро разделись и отжали свою одежду, насколько то вообще было возможно. Микаримиа позволила себе остаться в одной лишь юкате, что без пояса выглядела на ней, как короткое, но широкое платье, лентами от штанов она подвязала лезшие повсюду волосы, а всё остальное развесила по спинкам кресел. Акира же надел обратно и кимоно, и хакама, прикрепил на пояс ремни с вакидзаси и катаной, вылив предварительно воду из ножен.

– Что ещё ты читала о Птицах и им подобным? – спросил он, садясь в одно из кресел.

Микаримиа задумалась.

– Что они не торгуют и вообще никак не взаимодействуют с внешним миром, довольствуются лишь тем, что могут сделать или вырастить сами. Что они не жалуют чужаков, но готовы принять к себе любого, кто этого пожелает. Но обратно от таких отшельников никто не возвращается. Из-за всего этого в книгах о них мало определённого.

Акира кивнул. Ему этого было достаточно.

Птица-стихиарий, как и обещала, скоро вернулась, на одном плече неся кувшин с водой, на другом – корзинку с фруктами. Расставив это всё на столе, опустилась перед Микаримией на колени, протянула к ней руку – девочка отступила на шаг назад. Её нервировала эта любовь птиц к тому, чтобы трогать всё и вся.

– Что привело тебя сюда, птенец? – спросила птица, ничуть не обидевшись на такую реакцию.

Акира подошёл к сестре, положил руку ей на плечо, словно показывая – говорить надо с ним.

– Мы ищем кого-нибудь, кто мог бы помочь нам понять смысл пророчества стихиариев. Вы ведь стихиарий, верно?

Птица медленно моргнула. Она по-прежнему смотрела лишь на Микаримию.

– Мне кажется, они тебя не видят, – прошептала Микаримиа брату.

– Да, я заметил, что они меня в упор игнорируют, – процедил он.

– Нет, ты не понял. Я имею в виду, они физически не могут тебя видеть, – уточнила она.

Брату только и оставалось, что со вздохом убрать руку с её плеча и отойти в сторону.

– Почему вы называете меня «птенцом»? – спросила Микаримиа у птицы.

Она наклонила голову набок – совсем как та, другая птица в горной пещере, – и пальцем ткнула Микаримию в грудь там, где предположительно располагалось сердце.

– Твои крылья сложены. Но, если ты их расправишь, каждый будет любоваться твоим полётом.

Звучало так же неопределённо, как и всё остальное здесь.

– Мы ищем кого-то, кто поможем нам понять смысл пророчества стайхов. Которое… про Суровый Хлад и чаши весов. Вы же стайх, верно? Вы знаете это пророчество?

С задумчивым лицом птица поднялась на ноги, обошла хижинку, провела рукой по её крыше. «Стайх…» – тихо сказала она, словно бы впервые слыша это слово, пробуя его на вкус.

– Когда-то я пела вместе с горами… – наконец произнесла она. – Но горы погибли… Погибли в пламени. Теперь горы молчат. Море… Море унесло все печали.

Горы и их песни. Ещё в Лазурной Роще Микаримиа читала, что стайхи управляли люмосом с помощью песен. С две сотни лет эти песни перестали звучать под звёздами.

– Но ветер…! – вдруг встрепенулась птица, словно вспомнив что-то ужасно важное. – Ветер по-прежнему поёт. Снежный ветер приносит песни, оттуда, где гиганты устремляют свои пальцы в небо.

Микаримиа прищурилась, догадываясь.

– Вы хотите сказать, что стихиарии живы?

– Они никто и не умирали, – вдруг без всяких загадок ответила птица, – Ты тоже можешь услышать их песни. Но для этого нужен ветер.

Она вышла из домика, Микаримиа направилась за ней. Когда Акира поднялся с кресла и заспешил следом, птица вдруг замерла и, глядя в пустоту, промолвила:

– Он останется здесь.

– Но… – Акира явно начинал злиться. – Почему я не могу пойти?

– Он останется здесь, – повторила птица.

Микаримиа осторожно дотронулась до её руки.

– Я хочу, чтобы он пошёл с нами. Он не будет мешать, – пообещала она, косясь на брата.

Птица ничего не ответила, лишь продолжила свой путь.

Они забрались на холм. Спускаясь с гор и неся на себе запах пыльцы, ветер шумел в высокой зелёной траве, сталкиваясь с океанским бризом. Хлипко связанная лентой копна золотых волос Микаримии попыталась разлететься, но она вовремя их удержала, затянула ленту потуже.

Акира, раздражённо сжимающий рукоять катаны, остался стоять чуть поодаль. Пока птица что-то говорила Микаримие, он заметил, как мимо идёт один из местных мужчин, таща на плечах два больших кувшина с водой. Видимо, где-то у гор бил пресный источник.

– Эй, господин, подождите, – окликнул он его.

Акира подошёл к нему, протянул руки, показывая, что готов помочь дотащить кувшины. Но мужчина лишь покачал головой.

– Вы можете рассказать мне о птицах? Почему они… такие?

Мужчина лишь молчал и смотрел на него.

Вздохнув, Акира потёр пальцами переносицу.

– Слушайте, не знаю, какие у вас тут правила, но мы здесь одни, никто не услышит, что вы заговорите. Я не хочу вам зла, я просто хочу понять, что происходит.

Поняв, что просто так от него не отстанут, мужчина поставил кувшины на землю.

– Мы не можем стать птицами. Поэтому мы молчим, чтобы забыть. Не говоришь – значит, не помнишь, – голос у него был хриплый и тихий, говорил он с трудом. Видимо, и правда, молчал он уже очень и очень долго.

Понятнее не стало.

– Что значит «стать птицами»? – спросил Акира.

Мужчина вздохнул. Перевёл взгляд на океан.

– Сюда приходят, чтобы избавиться от боли и страданий. Избавиться от своей прошлой жизни. Для женщин здесь… есть способ разорвать Оковы Теней. Сознание покидает их, но с ними остаются их тела и люмос, который они могут беспрепятственно использовать. Правда, больше они этого не хотят. Они наслаждаются самой простой жизнью. Говорят, что на востоке и севере нашли способ разорвать Оковы Теней и для мужчин… Но туда идти далеко. Поэтому я пришёл сюда.

Он перевёл взгляд на Акиру. Заглянул ему в лицо, впервые за их разговор. Глаза у него были жуткие, просматривающие всё будто бы насквозь.

– Ты сделал мне больно, мальчик, заставив говорить. Не заговаривай здесь больше ни с кем. Не делай больно им.

Подняв кувшины, мужчина направился к домикам.

На холме тем временем, поставив Микаримию спиной к горам и морю, птица накрыла своими большими ладонями её уши. Маленькие пёрышки на них щекотали щёки.

– Закрой глаза и слушай.

Микаримиа послушно закрыла глаза, пытаясь погрузиться в завывания ветра, расслышать в нём хоть что-то. Поначалу лишь шумели волны о песок да громко стучало её собственное сердце.

Но потом…

Свист ветра в горных пиках. Хруст свежевыпавшего снега под ногами. Гром, раскаты которого оглушали и раскалывали камни. И голос, немного хриплый и полный печали.

…Я в нjих губил своjу љубов и наново стрєчал,

Лишь дай мнє посмотрити в послєдны раз в твоjи глаза,

Я изгубил драгоју к нjим, я изгубил себjа.

– Горные пики, снег… Птица ещё говорила что-то про гигантов и пальцы…

– Её зовут Аза.

Приподнявшись на кровати, Акира вопросительно посмотрел на сестру.

К вечеру птица покинула их, оставив на ночь в домике у берега океана, в который привела в первый раз. Принесла ещё одну корзинку фруктов. Видимо, здесь только ими и питались.

– Она мне сказала. Что когда-то её звали Азой, – пояснила Микаримиа. Она сидела на кровати у противоположной стены домика, поджав под себя ноги.

Акира откинулся обратно на подушки и откусил большой кусок от манго.

– Ладно. Так вот, Аза говорила что-то про гигантов и пальцы. И если стихиарии и правда до сих пор где-то есть, то это может быть лишь одно место – долина за Великаньими Кулаками. Если бы я пытался скрыться от всего мира, я бы попытался скрыться именно там. Ещё ни одному человеку не удавалось пересечь Великаньи Кулаки, – подытожил он.

– «Если они до сих пор где-то есть»? То есть ты мне не веришь? – возмущённо спросила Микаримиа.

– Слушай, – он перевернулся на бок, поворачиваясь лицом к сестре. – Стихиариев считали вымершими почти двести лет. То, что ты услышала песню, которую поёт неизвестно кто неизвестно где… Согласись, звучит как очень сомнительное доказательство.

Она поджала губы. Как бы ей ни хотелось этого признавать, но Акира прав.

– Но это лучшее, что у нас есть. Поэтому… если, конечно, мы не найдём что-то, или кого-то, кто сможет помочь нам и внести побольше определённости… пока что будем держать путь к Великаньим Кулакам.

Доев манго, он аккуратно положил косточку в корзинку. Микаримиа же, пальцами распутывая образовавшиеся в уже высохших волосах колтуны, всё никак не могла придумать, как сообщить брату то, что сказала ей птица.

– Аза предложила мне остаться, – выпалила она наконец. И, пока брат не начал её расспрашивать, спросила сама: – Ты бы остался, если бы тебе предложили?

– Нет, – даже не думая, ответил он. – Они добровольно отрезают от себя сознание, лишают себя своей памяти, своей прошлой личности… лишают себя самих себя. Как по мне, уж лучше смерть. А ты что ответила на это предложение?

Забыть всю боль и страдания. Забыть саму себя, своё прошлое, и жить новой, беззаботной жизнью, наслаждаясь морем, шумом леса, горным ветром, песнями новоприобретённых сестёр…

Микаримие не казалось это чем-то неправильным.

Но в ответ она лишь улыбнулась Акире.

– У нас наконец появилась, пусть и зыбкая, надежда. И я не хочу останавливаться на полпути.