Утро привычно началось со стояка и мастурбации. Привычно скользнула под ткань трусов ладонь, минутами позже Северус так же привычно упёрся макушкой в подушку, чуть выгибаясь и наращивая темп в предвкушении скорой разрядки. Вторая ладонь, до того безучастно лежавшая вдоль тела, зарылась в волосы и слегка потянула, — Северусу нравилось представлять, что Блэк поступил бы именно так. Да, представлять, что до оргазма его доводит именно Блэк, тоже стало привычно. 

После нескольких рваных движений бёдрами, тело наконец судорожно дёрнулось, и сперма брызнула на грудь. 

Северус ненавидел утро. 

Очень ко многому он мог выразить свою жгучую неприязнь, но с недавних пор первая половина дня прочно обосновалась на лидирующей позиции в его личном «Списке Ненависти». Невозможно положительно относиться ко времени, когда ты острее всего ощущаешь всю глубину своей ущербности: с наслаждением представлять, как тебя в разных позах имеет человек, до этого систематически издевавшийся и унижавший тебя на протяжении нескольких лет — это ли не описание конченого ничтожества? 

Северус передёрнул плечами — больше от отвращения к себе, чем от прохладного утреннего воздуха. 

Ему не впервой было фантазировать о парнях: симпатичный темноволосый когтевранец, имени которого Северус так и не узнал, выпустившийся год или два назад, два случайно застуканных за взаимным удовлетворением гриффиндорца — лиц он не успел хорошенько разглядеть, но они его не слишком и интересовали, да тот же Мальсибер — одним словом, осознание, что его возбуждают в том числе и представители одного с ним пола, не было внове. Но Блэк… Неужели Северус настолько жалок, что ему достаточно было лишь пары добрых слов да одного грёбаного корниш пасти, чтобы перечеркнуть годы неприязни и обид и начать волочиться за Блэком, как собачонка?! И вот уже от осознания, каков на самом деле ответ, Северусу хотелось кричать от бессилия.

Когда он зашёл на кухню, отца там не оказалось. Ожидаемо. После того памятного случая с платьем, тот старался как можно меньше времени находиться рядом, и Северус до сих пор понятия не имел почему. 

Уже стоявший на плите чайник был практически пуст. Выкрутив вентиль с холодной водой, Северус терпеливо ждал, когда кран перестанет «кашлять», а жидкость потеряет бурые оттенки и станет традиционно бесцветной. Наполняя чайник и зажигая спичками газ, Северус старался не думать ни о чём — и ни о ком, что куда важнее, — и сосредоточить всё своё внимание на нехитрых манипуляциях. Такая, своего рода, медитация на удивление неплохо позволяла ему абстрагироваться от того сосущего чувства пустоты, которое поселялось за его грудиной всякий раз, стоило ему кончить с именем Блэка на выдохе.

Есть не хотелось совершенно, но в последнее время Северус взял себе за привычку съедать хотя бы завтрак. Причин последней вспышки отца он до сих пор не знал, а значит и быть уверенным в том, что этого больше не повторится, не мог.

Стук в окно раздался, когда Северус разбивал на сковородку яйца. Убавив огонь, он обернулся в сторону шума. Сова. Не переставая хмуриться, он пустил незваную гостью внутрь и поспешил отвязать письмо, — если отец вернётся и увидит это пернатое подтверждение принадлежности его сына к волшебному миру, он явно не будет прыгать от радости. 

Уже по конверту становилось понятно, что отправлен тот был не из Министерства и не из Хогвартса — вместо приличествовавших официальным письмам адреса получателя где-нибудь в уголке, в его середине каллиграфическим почерком было выведено «Северусу Снейпу» и всё. Сургучная печать также ничего не прояснила. Северус бросил взгляд на птицу, которая недовольно ухала и размахивала крыльями, видимо, в ожидании угощения от нерадивого адресата, но и она не казалась ему хоть сколько-нибудь знакомой. 

— Извини, но у меня ничего нет, — безразлично дёрнул плечом Северус и открыл окно, но уже не то, через которое сова влетела — ни к чему ему было привлекать лишнее внимание соседей. 

Ещё несколько раз особенно громко и недовольно ухнув, птица всё же покинула неприметную гостиную Снейпов, и только тогда Северусу в нос ударил запах гари. 

— Чёрт! 

Северус ринулся к плите, но уже, разумеется, было поздно. С недовольной гримасой отковыряв пригоревшую яичницу от сковородки, он вывалил это малопривлекательное месиво на тарелку. 

— И кому, интересно, я обязан этим прекрасным завтраком? 

Так и не притронувшись к подгоревшему содержимому, Северус открыл письмо — просто по-варварски разорвав конверт, развернул сложенный пополам пергамент и приступил к чтению.

Пробежав глазами по строчкам, он остановился, не дойдя и до половины. Отложил письмо. Проморгался и даже потёр глаза. Внутри всё так и подмывало схватить пергамент и дочитать его до конца, но вместо этого Северус встал и намеренно медленно заварил себе чай, стоически игнорируя разливавшееся по телу радостное и совершенно неуместное возбуждение в перемешку с предвкушением. 

Чрезмерно аккуратно пристроив кружку по правую сторону от тарелки, Северус вновь взял в руки письмо. 

Приветствую, Снейп.

При нашей последней встрече я обещал прислать тебе первоклассные, — поскольку других у меня, конечно же, не бывает, — шутки собственного сочинения. К моему величайшему сожалению, оказалось, что они значительно теряют в качестве, когда твой вдохновляющий лик — будь ты в платье, нагой или в моей одежде, не ниспосылает на меня юмористического благословения. Посему, исключительно по причине моей врождённой любви к прекрасному и тёмно-коричневым платьям, заклинаю тебя одарить меня радостью личной встречи.

P.S. Твой недавний наряд без сомнения был непревзойдённым примером утончённости и разбередил доселе неведомые даже мною самим юмористические бездны, но я бы просил тебя, если сия дерзость будет мне дозволена, выбрать более подобающее моему скромному положению облачение. В противном случае, боюсь, мне придётся силой отвоёвывать право сопровождать тебя в тех, совершенно не подходящих для столь тонкого ценителя модных веяний, как ты, краях. 

P.P.S. Но твой обувщик — говно.

Смиренно ждущий ответа,

Сириус

Северус прочитал письмо дважды. И всё время, пока глаза бегали по строчкам, с его губ не сходила улыбка. Совершенно дурацкая, как он подозревал, но абсолютно счастливая улыбка. Ни она, ни то тёплое приятное чувство, разливавшееся в груди, не имели ничего общего с тем, что он испытывал всего какую-то пару часов назад. До этого момента Северус даже не подозревал, что его настроение способно измениться столь кардинально за какие-то считанные секунды — и из-за кого?! — но ненавидеть себя за эту бестолковую и неуместную радость у него сейчас совершенно не получалось. 

Большим пальцем он аккуратно погладил шероховатый пергамент. Мысль о том, что Блэк, сидя в своём захламлённом номере, придумывал, а затем аккуратно выводил каждую буковку, каждую крошечную запятую, заставляла сердце Северуса заходиться от самого настоящего восторга. Испытывал ли он что-то похожее хоть когда-нибудь? 

Так. Нужно придумать ответ. Что-то такое же забавное. Или нет? Пойти от обратного? Максимально лаконичное и нарочито небрежное? Что-то вроде: «Ок, где и когда? Северус». Или это его обидит? Сириус Блэк вообще умеет обижаться? В том, что он умеет обижать, сомнений нет, — Северус настолько погрузился в свои лихорадочно скачущие мысли, что когда очнулся, с удивлением обнаружил совершенно пустую тарелку. 

Решив разобраться с грязной посудой позже, Северус припустил наверх. Он всё больше склонялся к лаконичному варианту ответа — похвастать столь же красивым и аккуратным почерком, как у Блэка, он не смог бы при всём желании, а так была возможность утаить весь богатый спектр его каракулей, показав лишь малую их часть.

Подписаться именем или лучше фамилией? Именем — не перебор? Мы ведь никто — не друзья, даже не товарищи. Хотя сам он именем подписался...

Осознание пришло внезапно, обрушившись на него словно обух. 

Он отпустил сову. 

— Твою мать... 

Северус опустился на кровать, всё ещё сжимая в руке пергамент. В Косом переулке должно было быть почтовое отделение, ведь как-то сам Блэк, совы не имевший, отправил ему письмо. Всё упиралось лишь в деньги. Но если для Блэка финансовая сторона вопроса по всей видимости значения не имела, сказать того же о Северусе было нельзя. 

Радостное возбуждение начало постепенно сходить на нет. Чем дольше Северус разглядывал шероховатости пергаментного листа, тем крепче становились его сомнения. Очевидно, что Блэку было скучно, он сам это признал ещё в прошлый раз. И почему-то, имея выбор как минимум из двух дружков-гриффиндорцев, он отдал предпочтение ему, Северусу. 

В ту же секунду он резко себя одёрнул:

Да-да, конечно, сидел гриффиндорский принц в своём магловском клоповнике и все эти несколько недель письмо сальноволосому Нюниусу придумывал, ага, как же...

Однако Блэк всё же написал, и Северус по-прежнему держал в руках неопровержимое тому доказательство. Возможно тому действительно было просто-напросто скучно и он вовсе не вынашивал никаких коварных планов, которые мог бы претворить в жизнь в дальнейшем, как Северус уже не раз успел себе вообразить. 

Ему скучно, мне скучно, мы оба просто хотим слегка разнообразить своё тухлое времяпрепровождение. Ничего особенного. Да, если, блядь, не считать того, что я на него дрочу уже какой день!

С тихим стоном Северус рухнул на кровать и с силой потёр глаза. С самой первой своей фантазии о Блэке он сразу же решил, что это физиология и ничего больше. Несмотря на наличие незатейливого объяснения и множественные попытки убедить самого себя, что эта ситуация не стоит его переживаний, время от времени Северус всё равно чувствовал себя паршиво, как к примеру, нынешним утром, но всё это в любом случае было в разы лучше другого варианта. Тот факт, что всего через пару-тройку дней абсолютно все его фантазии сосредоточились исключительно на пресловутом гриффиндорце, Северус стоически игнорировал. 

И вот теперь письмо. Разумеется, проблема была не в куске пергамента, как таковом, а в реакции на него самого Северуса. Разве радовался он каждому случайно брошенному в его сторону взгляду того когтевранца? Он имени его и того не знал, причём узнать его даже не пытался. К Мальсиберу он тоже не спешил бежать по первому зову, а когда тот предлагал какое-то совместное времяпрепровождение, у Северуса не начинало так приятно сосать под ложечкой от предвкушения. 

На мгновение Северус прикрыл глаза, чтобы уже через секунду резко вскочить с постели и выдвинуть стоявший под ней сундук, что он год от года брал с собой в Хогвартс. Вынув одну из книг, которой оказался учебник по Чарам, он вложил между её страниц злополучное письмо, положил на самое дно и завалил кучей остальных вещей. Сиюминутный порыв порвать на мелкие кусочки исписанный чужой рукой пергамент и выбросить в окно Северус малодушно оставил без внимания. 

С силой задвинув сундук назад под кровать, да так, что тот с грохотом стукнулся о стену, Северус поднялся на ноги и, хлопнув напоследок дверью, выскочил из дома. Ему и раньше доводилось дни напролёт шляться по улицам, займёт себя чем-нибудь и в этот раз. Лишь бы подальше от глупого соблазна сорваться на Косой переулок с ответным письмом. 

***

Прошло десять дней. Северус старался занять голову чем-то другим, но надолго сконцентрироваться не получалось. То письмо было первым и единственным. Больше Блэк не писал. Да и с чего бы? Ведь Северус — не вечно лохматый придурок Поттер, с ним не повеселишься, не посмеёшься от души и не влипнешь в какое-нибудь захватывающее приключение.

Хватит. Об этом. Думать, — уже в который раз одёрнул себя Северус. Увы, сказать было гораздо легче, чем сделать. Он как раз взял в руки вилку, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Всего через пару мгновений Северус уже не был один. 

Лишь мельком взглянув на него, отец прошёл к плите и поставил разогреваться чайник. Включил старенькое радио. Северус сказал бы, что в помещении становилось уютнее из-за всех этих типичных бытовых потрескиваний и механического бормотания. Сказал бы, если бы месяц назад отец, как с цепи не сорвался по неизвестно какой причине. 

— Как дела на фабрике? — Северус не был уверен, что ему вообще следовало открывать рот и привлекать к себе лишнее внимание, но всё же решил рискнуть. Да и отец не казался пьяным, как в тот раз. 

— Тебе стало интересно? Вот так вдруг? 

— Ты тоже не интересуешься моими делами в школе, — всё время пока говорил, он краем глаза внимательно наблюдал за передвижениями Тобиаса, чтобы в случае малейшего намёка на агрессию рывком броситься к двери или наверх. 

— Хм, ну и как же? — отец выдвинул стул и сел напротив. — Машете своими палками, в вино воду превращаете, так? Под этого пидораса ряженого. Он один из ваших, да? 

Северусу определённо не нравилось, какой оборот начал принимать разговор. Лучше бы он молчал.

— Ты о ком? 

— Только не надо делать вид, будто не понимаешь. 

— Но я правда не понимаю, — впервые за всё время их беседы Северус поднял на отца глаза. Тот смотрел на него чуть исподлобья. Пристально. Не мигая. Внезапно в голову Северуса пришла мысль: а не сможет ли Тобиас опрокинуть на него стол? 

— Не понимаешь. Хорошо. Ладно. Этот педик, который тебе, ты сказал, нравится. Завывания его. Какой-то Джон*. 

Если на словах про «педика» Северус внутренне содрогнулся, внезапно испугавшись, что как-то мог выдать свой интерес, то уже к концу фразы пребывал в настоящем недоумении. Он даже засомневался, точно ли определил отцовскую трезвость. 

— О, вот! Помяни чёрта.

По радио заиграла какая-то мелодия, и отец буквально впился в Северуса взглядом, будто ожидая, что сейчас тот рухнет на колени перед электроприбором, раскинет руки и начнёт признаваться невидимому музыканту в любви.

— Я впервые слышу эту песню и понятия не имею о ком ты говоришь, — Северус старался выглядеть расслабленным и призвал себе на помощь всю силу убеждения, которую имел. — Я вообще музыку не слушаю. Никакую. 

Хмурясь, отец ещё какое-то время сверлил его взглядом, потом поморщился и сменил радиоволну. 

— Зачем тогда в тот раз ты это сказал, а? Поиздеваться вздумалось? 

— Когда? 

Почти сразу отец отвёл глаза. Буквально на долю секунды Северусу показалось, что он разглядел в них что-то похожее на смущение или даже раскаяние — больше уточнять о каком случае шла речь не имело смысла. Пока Северус, хмурясь, пытался припомнить, что конкретно предшествовало той вспышке ярости, отец оттолкнулся от видавшей виды столешницы, на которую до того стоял облокотившись, и исчез из поля зрения. Северус даже не успел испугаться, что тот зашёл ему за спину, как снова раздался дверной скрип. Он опять был один.

Какой Джон? Откуда он вообще это взял? Я никогда не говорил ничего подобного. Не говорил же? — сосредоточиться в одиночестве было гораздо проще, но воспоминания того вечера всё равно оставались размытыми. Северус смутно припомнил, что отец тогда о чём-то с ним разговаривал или точнее просто говорил, не слишком нуждаясь в ответных репликах, как бывало чаще всего. О чём же конкретно велась речь Северус упорно вспомнить не мог. Скорее всего он даже не слушал, так, кивал время от времени да поддакивал. Обычно этого оказывалось достаточно. Обычно.

«Северус, сыночек, а ты случайно не мерзкий и отвратительный педик?»

«Да, папочка, конечно!»

«Отлично! Тогда давай примерим на тебя платьице твоей любимой мамочки!»

«Какая прекрасная идея, папочка!»

Резкий свист чайника заставил Северуса вздрогнуть. Со злостью он стёр выступившую на глазах влагу. 

Да похуй. Какое мне вообще дело? Он всего лишь обычный тупой магл, — думал он, выключая конфорку и бубнящее радио. 

Дожидаться отца в его планы не входило. Не осознавая, что почти в точности повторяет его действия десятиминутной давности, Северус сорвал с вешалки тонкую куртку и покинул дом, который даже после отцовского ухода не стал хоть чуточку уютнее. 

На улице моросило. Даже не подумав вернуться под крышу, Северус только застегнул молнию и сильнее ссутулился, пряча в карманы руки. Отец наверняка пошёл в ближайшую пивнушку.

Как он говорил? Воду в вино превращаем? Пиздец. Да он бы душу продал за такую способность.

Несмотря на бившие в лицо капли, у мороси был один неоспоримый плюс — отсутствие сновавших туда-сюда людей на улицах. Вместо того, чтобы мокнуть под серым и негостеприимным небом серого и негостеприимного Коукворта они очевидно предпочитали скоротать это время в четырёх стенах своих однотипных домишек. Очень некстати в памяти начали всплывать их собственные семейные посиделки, ещё когда была жива мама. Та же самая кухонька, тот же самый видавший виды стол и посуда со сколами. Почему-то тогда он даже внимания не обращал на такие мелочи, а сейчас его и обращать было больше не на что. 

— ...кажется, вниз по улице и до конца. Но я не уверена, молодой человек, они не очень-то общительные.

— В любом случае спасибо за помощь.

От звука второго голоса Северус дёрнулся, словно от Жалящего проклятья. Он ускорил шаг и уже через несколько секунд зашёл за угол дома, за которым должны были находиться говорившие. 

— Может, всё-таки переждёте? А то так и простынуть недолго. 

— Нет-нет, спасибо ещё раз, но мне, правда, срочно нужно найти моего приятеля. 

— Ой, так вон же стоит — не он разве? 

Сириусу Блэку не нужно было оборачиваться, чтобы Северус понял, что перед ним именно он. Вряд ли во всей северной Англии найдётся ещё хоть один идиот, разъезжающий на зачарованной куче металлолома в такую дерьмовую погоду в таком дерьмовом месте. 

Увидев его Блэк ухмыльнулся.

— Да, точно, он. Спасибо!

Когда Блэк направился в его сторону, Северус не двинулся с места. Просто стоял и ждал пока тот преодолеет разделявшее их расстояние. 

— Я пошлю Поттерам ноту протеста: из-за их затянувшегося путешествия мне приходится развлекать пустоголового друга их столь же пустоголового сынка, — голос его звучал безэмоционально, ноги не подгибались и жаром не обдавало лицо. Северус был искренне удивлён. Учитывая количество и особую красочность его фантазий о том где и в каких позах Блэк его имел, казалось невероятным, что он всё ещё не сгорел со стыда от одного лишь взгляда на грёбаного гриффиндорца. Ну или не кончил. — Что ты здесь делаешь? 

Блэк ответил не сразу. Сперва отвёл глаза, затем повернул в сторону голову, еле заметно передёрнул плечами — совершенно неожиданно для себя Северус понял, что его сейчас обманут. 

— Ничего. Ну, то есть, очевидно, что тебя ищу. Искал, — на губах появилась фирменная блэковская ухмылка. — И нашёл. Но ладно я, а что тут делаешь ты? Один под дождём. 

Больших усилий Северусу стоило отвлечься от созерцания чуть более пухлой, чем верхняя, нижней губы напротив.

— Продукты. Закончились. Что, вообще-то, тебя не касается. 

Не только на губы, на всего Блэка смотреть было не слишком разумно. С такого близкого расстояния Северус мог различить даже длину его ресниц и цвет глаз. Удивительно, как раньше он не замечал их насыщенного серого оттенка. 

— М, продукты. Ясно. А может, прогуляемся? Или нет! Давай в кино? Я тут видел кинотеатр неподалёку. Неподалёку, если ехать на мотоцикле, конечно. 

Что-то в поведении Блэка было странным. Не ложь и даже не приглашение, а именно то, как он себя вёл и как двигался. Северусу вспомнилось утро в блэковском номере — тогда его поведение тоже было необычным. 

— Ты знаешь, что такое кинотеатр? 

— Понимаю, для тебя это новость, но я не идиот, Снейп.

— С этим я бы поспорил. Однако есть факт, который оспорить точно не получится — ты чистокровный. 

— Чистокровный, который ездит хоть и на зачарованном, но маггловском мотоцикле в маггловском пригороде и живёт в маггловском мотеле. Неужели ты думал, что я всё время в номере сидел безвылазно? 

Действительно. Сидеть в номере тебе помешало бы шило в заднице.

— Ну так что, едем? Тем более сейчас ты в более подходящей для мотозаездов одежде, — ухмылка Блэка стала значительно шире, и он игриво подмигнул. 

Северус мог поклясться, что подмигивание было именно игривым, но чёрта с два он будет доверять своим суждениям в отношении человека, чей член и прочие части тела с недавних пор стали неотъемлемой составляющей его фантазий. 

Поехать? Вместе? На узком сидении? — от мысли о том, насколько тесно им придётся прижаться друг к другу Северусу стало не по себе. Он совершенно точно не желал знать, какой будет реакция Блэка на трущийся о его задницу стояк. 

— Нет уж, спасибо, снова я на этот ржавый драндулет не залезу. 

— Эй! — в притворном возмущении Блэк округлил глаза, легонько шлёпнув его по плечу, и Северус был совершенно не готов к тому, насколько дружеским и тёплым окажется этот жест. — Ты можешь отпускать саркастичные замечания на мой счёт, но не смей трогать мою ласточку, Снейп! 

— Неужели я стану свидетелем праведного гнева пустоголового гриффиндорца? 

— В самый раз для пустоголового слизеринца. 

— То есть, своё ругательство ты придумать не в состоянии? Даже мой «вдохновляющий лик» уже не в силах помочь? 

Блэк моргнул.

— Так ты получил письмо? 

Чёрт, — Северус запнулся и замолчал. Было очевидно, что письмо он не просто получил и прочитал, но даже чуть ли не наизусть выучил, тем не менее, написать ответ так и не удосужился. 

— Ладно, без разницы. За продуктами можем заехать на обратном пути, если хочешь. Кстати, ещё можно перекусить где-нибудь по дороге, — голос Блэка звучал совершенно обыденно. В нём не слышалось ни обиды, ни раздражения. И если первой мимолётной реакцией Северуса было облегчение, то вторая оказалась уже менее радужной. 

Ну разумеется, ведь я всего-навсего сальноволосый Нюнчик, а не грёбаная гриффиндорская звёздочка. Естественно ему насрать. Со своим драгоценным Поттером он бы себя по-другому вёл.

Однако слова Блэка заставили Северуса кое о чём вспомнить. 

— Сколько стоил тот корниш пасти? 

— Не помню, а что? Только не говори, что собираешься мне деньги за него вернуть, — уже было направившийся к мотоциклу, Блэк оглянулся. Его улыбка заметно померкла, стоило ему увидеть в руках Северуса маггловскую наличность. — Ты ведь шутишь, да?

— Я не собираюсь быть тебе хоть чем-то обязанным, Блэк, — отчеканил Северус, протягивая примерную по его подсчётам сумму, но тот на деньги даже не посмотрел. 

Несколько долгих секунд Блэк выглядел растерянным, но лишь несколько секунд.

— Посмотрим, как ты заставишь меня их взять, — с вызовом произнёс он, демонстративно пряча руки в карманы джинс. 

Северус не знал как долго они так простояли: сверля друг друга взглядами и явно не намереваясь уступать. 

Да что за блядский цирк?! — окончательно потеряв терпение, Северус, не долго думая, положил злосчастную сумму прямо на мокрый асфальт у ног Блэка и, не дожидаясь ответных действий, двинулся к углу здания, из-за которого совсем недавно появился. 

— Ты серьёзно сейчас, Снейп? Охренеть! — и опять в летевших ему в спину словах не слышалось злости, скорее удивление и, может быть, немного досады. 

Северус пожалел о своём поступке почти сразу же, не успев дойти и до середины дома. У него была мысль развернуться и попытаться перевести всё в шутку или даже извиниться, но что-то мешало. Что-то, чему он не мог найти названия, но ненавидел в этот момент настолько сильно, что болезненным спазмом сжимало горло.

До последнего, вплоть до того самого момента, как за ним захлопнулась дверь дома в Тупике Прядильщиков, Северус ждал, что его плеча коснётся чужая рука. Кретин. Будто бы Блэку делать нечего — носиться с проблемным слизеринцем, жалким посмешищем всего Хогвартса. Скука скукой, но всему есть предел. 

Насквозь промокшая одежда неприятно липла к телу, однако Северус даже не подумал переодеться. В окно барабанили капли. В какой-то момент их с Блэком разговора морось сошла на нет, но добраться до дома ещё относительно сухим Северус не успел — дождь хлынул с новой силой. Было слышно, как время от времени завывал ветер. 

Северус стоял посреди крохотной, знакомой с самого детства гостиной, бездумно глядя на её казавшуюся сейчас ещё более блёклой и унылой обстановку. Если подумать, и она, и весь этот городишко подходили ему как нельзя лучше. Не удивительно, что Блэку хотелось поскорее покинуть это место — он не вписывался. Наверняка и Лили воспользуется первой же подвернувшейся возможностью, чтобы уехать. 

— Почему я вечно всё порчу? — вопрос, заданный в никуда и звучавший слишком громко для царившей вокруг тишины, совершенно неожиданно потонул в непонятном гуле. Гуле, очень похожем на звук заведённого мотора. 

Северус в неверии уставился на занавешенное окно. 

Не может быть. Он поехал за мной? — сердце колотилось уже у самого горла. Враз были забыты и гнетущая гостиная и промокшая насквозь обувь. — Нет. Это определённо не он. Не может быть он. Не может же?

В два шага Северус преодолел расстояние до окна, но, стиснув в пальцах грубоватую ткань занавески, не спешил её одёргивать. В нём причудливо смешивались желание поскорее увидеть припаркованную где-нибудь неподалёку блэковскую «ласточку» с опасением не увидеть ничего вообще. 

Резко он дёрнул одну из занавесок в сторону. Пробежал глазами по узенькой неприметной улочке и наконец увидел источник шума. Четырёхколёсная развалина определённо не имела ничего общего с ухоженным и отполированным мотоциклом, как, собственно, и её низкорослый и нескладный хозяин с Сириусом. То есть, Блэком. 

Северус стоял у окна и просто наблюдал, как мужчина копошился в задней части своего автомобиля. Хоть убей, он никак не мог вспомнить, как она называлась. Самое обидное — даже несмотря на крайне нелепую попытку занизить свои ожидания, на силу разочарования, что он сейчас испытывал, она никак не повлияла. 

По телу прошла дрожь — вновь давал о себе знать давешний дождь, под который Северусу не повезло попасть. Если он в ближайшее время не переоденется, наверняка простынет. Будто бы кому-то было до этого дело. Он даже не был уверен, что ему самому не плевать.

Как иронично. Северусу так хотелось влюбиться хоть в кого-нибудь, чтобы больше не думать о Лили, не вспоминать милых ямочек на щеках и того, как совершенно по-дурацки она морщила нос, когда была недовольна. 

Кажется, у него наконец получилось.