Лучи к ним в душу не сходили,

Весна в груди их не цвела

Ф. И. Тютчев «Не то, что мните вы, природа»



К сожалению или к счастью, повышение не означает, что твоя жизнь как-либо изменится.

На самом деле, Зака просто, наконец, перевели в отдел уголовного розыска, и хоть он пока что и остался в звании констебля, рассматривал этот переход, именно как повышение. Не зря же он столько трудился.

Первое дело, на которое попали они с Лестрейдом, вёл инспектор Клиффорд, известный всему уголовному розыску. Он слыл очень своенравным человеком и потому получал достаточные порции критики в свой адрес (за глаза его называли самодуром, и время от времени поносили в газетах), но всё же был мастером своего дела.

В этом Зак убедился, как раз таки на своём первом деле, коим выдалось убийство. Клиффорд тогда заставил наклониться к телу пониже и попытаться сделать вывод о том, каким было орудие убийства. Зак тогда испытал все стадии ужаса, но когда сказал, что череп размозжили тупым предметом (что, впрочем, и так было видно), заметив довольный кивок инспектора, облегчённо выдохнул. Убийцу нашли довольно быстро и тот почти сразу сознался, во многом благодаря умению Клиффорда задавать правильные вопросы.

Конечно, с переводом в новый отдел, работы прибавилось, и ответственность приросла пропорционально ей. В первые пару дней, с непривычки, Зак знатно выматывался, и поздно ночью, возвращаясь в свою каморку, как в шутку называл его комнату Лестрейд, мгновенно засыпал.

Параллельно, они ещё должны были набираться опыта у старших по званию, которые, конечно же, просто так карт не раскрывали. Во всяком случае, инспектор Клиффорд использовал подобный метод. Он давал, на первый взгляд, странные, не относящиеся к делу, приказы, не объяснял зачем, но настоял на неукоснительном их выполнении. Как оказывалось потом, эти действия всё же имели смысл в контексте расследования, а сам инспектор аргументировал свой метод обучения тем, что «зелёные мальчишки» должны научиться думать самостоятельно, ведь он не будет стоять над ними всегда.

Заку это объяснение не очень нравилось, ибо напоминало годы, проведенные в родительском доме, где он всегда сам должен был догадаться, что же сделал неправильно. Но, в отличие, от родителей, Клиффорд, хотя бы указывал на ошибки. Зак даже блокнотик завёл и записывал всё, что делал по приказу инспектора.

Ко всему прочему, Клиффорд считал допрос настоящим искусством, и горел желанием обучить ему Паттерсона. Для самого Зака оставалось загадкой, почему инспектор именно к нему с этим прицепился.

Между всей этой суматошной работой, Зак вёл переписку с Шарлоттой и с волнением ждал новой возможности встретиться. И, наконец, отпахав без передышки почти три недели, получил свой заслуженный выходной. Именно в этот день он должен был увидеться с любимой. Они собирались погулять по парку, в тени деревьев, но Шарлотта неожиданно изменила время и место встречи.

Утром этого дня Зак получил короткое письмо, написанное её почерком. Всего пара строк: «Дорогой Зак, лучше будет встретиться в нашей беседке, в шесть часов вечера».

Почему-то эта записка заставила его волноваться. Зак не мог объяснить точной причины даже самому себе, но какое-то странное предчувствие не отпускало его. Как будто, эти строки были написаны через силу. Какие-то не такие, как всегда. Прежние письма от Шарлотты, пускай даже такие же коротенькие, как это, казались ему ярче и живее, он прямо видел, как она аккуратно водит пером по бумаге. От нынешней же записки веяло каким-то холодом и туманом неизвестности.

Право, можно было подумать, что Зак сошёл с ума и просто напридумывал себе всё это, и никакого скрытого смысла это письмо не несёт. Да он и сам был бы рад поверить в это, но интуиция говорила обратное.

К вечеру значительно похолодало. Этого стоило ждать от осени, но всё же перемена была слишком резкой. Небо затянули тяжëлые тучи, и, словно бы давя на голову, погрузили улицы города в тихую панику. Казалось, даже камни на мостовой неровно вздыхали, вместе с юношей, двигавшимся по ним быстрым шагом и нервно кутавшимся в высокий ворот пальто.

«Только бы дождь не пошёл», – прошептал он, остановившись под золотистым светом фонаря, чтобы взглянуть на часы. У него оставалось ещё десять минут, чтобы дойти до назначенного места, и чем ближе он подходил, тем сильнее хотелось остановить время, уйти. Но за спиной, как будто бы выросла непреодолимо высокая стена.

Зак ускорил шаг. Нет, он не может вот так слабовольно развернуться и не прийти на встречу. Шарлотта наверняка уже ждёт его (она всегда приходила чуть раньше).

В беседке, как ни странно, было пусто. Зак снова почувствовал, как в его душе нарастает паника. Что-то точно произошло, и оставалось лишь гадать, насколько несчастливым было это событие.

Он ходил взад-вперёд, заламывая руки и не находя себе места. Секунды тянулись словно часы, а сердце будто налилось свинцом, таким тяжëлым оно казалось. Он думал, что задохнётся от волнения прямо здесь и сейчас, как вдруг услышал осторожные шаги в свою сторону.

Это была Шарлотта. Она всё озиралась по сторонам, словно боялась, что из-за розовых кустов за ней следят. Завидев Зака, она ускорила шаг.

— Прости, – прошептала она, лишь только Зак поймал её ладони и сжал в своих.

— Не беспокойся об этом, прошу тебя.

— Нет, право, я заставила тебя ждать.

— Ты вся дрожишь. Возьми это, – он снял пальто и надел на плечи любимой. Почему-то Зак тоже перешёл на шëпот, хотя в этом не было смысла, – Об остальном не беспокойся.

Он слышал её сбивчивое дыхание и кожей чувствовал какой-то липкий страх, окутывающий теперь и его самого. Теперь было совершенно ясно – что-то нехорошее произошло. Нетерпение, снедавшее Зака весь день, словно обрело новые силы и заставляло нервничать ещё сильнее.

— Сядь, – вполголоса приказала Шарлотта, но тут же смягчила тон и снова перешла на полушëпот, – Прошу тебя, сядь перед тем, как я всё расскажу.

Зак послушно опустился на холодную скамейку. От напряжения юноша вытянулся в струнку, и худыми пальцами сжал колени.

Шарлотта промедлила ещё немного. Она прерывисто дышала и всё глядела то в пол, то на свои руки, то куда-то ещё, но словно бы избегала смотреть на Зака.

— Милый, боюсь, что всё кончено, – последнее слово она произнесла одними губами, так тяжело далась ей эта фраза.

Шарлотта стояла, охватив себя руками и опустив взгляд, а Зака словно приковало к месту. Как же так? Почему? Они ведь были так счастливы вместе...

— Почему же, Лотти? – прошептал он, поднимаясь с места, осторожно подходя к Шарлотте и заглядывая ей в лицо, – Что произошло?

— Отец... Он выдаёт меня замуж, – дрожащим голосом ответила Шарлотта.

Сердце ухнуло куда-то, оставив болезненную пустоту. Зак знал, что мистер Боллмар непреклонен. И ужасно было осознавать, что они бессильны перед его решением. Холод запустил свои длинные пальцы глубоко под воротник рубашки и заключил в кольцо шею.

— Несмотря на всё, что он говорит, мне кажется, словно меня просто продали этому человеку... – голос Шарлотты сорвался, она прижалась к любимому и заплакала у него на плече.

Зак обнял её за плечи, словно желал защитить от всего мира. Он хотел... Нет, он знал, что должен сказать что-то, и десятки слов лезли в голову, но ни одно не казалось достаточно сильным и подходящим. И он продолжал молча стоять, поглаживая Шарлотту по спине, в надежде хоть немного успокоить её.

— Скажи, это уже окончательное решение? – Зак не был уверен, что это тот вопрос, который стоит задать, но слова сорвались с языка быстрее.

— Всё решилось ещё несколько дней назад, – Шарлотта всхлипнула, – Ну, а я узнала только вчера. Этот человек... Кажется, герцог... Его имя Эдвард Скотт... Время от времени стал появляться в нашем доме. Они с отцом подолгу просиживали у него в кабинете, запершись на ключ... И вот, отец сказал, что я выйду замуж за этого человека, – её голос снова оборвался, и Шарлотта снова заплакала.

— Когда...

— Нет! Не приходи на свадьбу! Мне будет слишком больно видеть тебя там, – она попыталась утереть слëзы руками.

— Надеюсь... Надеюсь, ты будешь в порядке, – Зак тут же мысленно обругал себя. Эти слова звучали так глупо и натянуто. Так самонадеянно в этой ситуации. Он сам сейчас был готов упасть на землю и взвыть от боли, но не мог... не мог позволить себе этого. Просто не имел права сейчас предаваться эмоциям. Он замолк, не сумевши подобрать верных слов и не желая давать ложных обещаний.

— Я думала, что вольна выбирать, но обманулась, я...

— Не говори так, милая, – Зак приложил палец к её губам, – Твоей вины в этом нет и быть не может.

— Нет-нет, не говори ни слова, – снова сбивчивый шëпот, – Я не смогу жить, зная, что где-то остались мы. Все наши встречи и разговоры, и каждое твоё письмо, и стихи, что ты читал... – Шарлотта, наконец, нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. Провела пальцами по щеке Зака, словно хотела отпечатать в памяти его черты, – Всё то, что напоминает тебя... Я не в силах этого забыть.

— Я знаю, – ответ словно по наитию, только бы не глухая тишина – Я чувствую то же.

— Зак, – Шарлотта позвала его по имени. Она словно хотела сказать что-то ещё но не решалась, – Поцелуй меня, Зак. Как целовал бы пред алтарём.

Зак опешил. Это «как перед алтарём» вгоняло в ступор.

Сердце билось всё быстрее, и дышать становилось тяжело. Руки Шарлотты лежали на его плечах. Она молчала и с ожиданием глядела на него. В свете фонаря она казалась болезненно бледной. Все мысли и воспоминания слились в один большой ком. Шарлотта, его милая Шарлотта... Такая хрупкая и нежная на вид, но в то же время ужасная спорщица, отвергающая потенциально достойных кавалеров, сейчас дрожала, как осиновый листик, в его руках.

Зак убрал с лица Шарлотты выбившуюся из причёски прядь, осторожно утëр пальцем слëзы на её щеках, чуть наклонился, опаляя её лицо своим горячим, прерывистым дыханием и, наконец, поцеловал столь желанные губы. Казалось, словно весь мир замер в этот момент. Зак не чувствовал холодного ветра и тяжести, с которой на город давили свинцовые тучи. Внутри разливалась всепоглощающая пустота, а на месте сердца, словно распускалась роза. Шарлотта обвила руками его шею, по телу прошла волна дрожи.

Он ощутил слабый цветочный аромат и нежный сладкий привкус на губах. Верно, таковым для него был вкус любви и юности, которые воплотила в себе Шарлотта. Иногда ему казалось, что она чересчур добра по отношению к нему, а он просто глупый мальчишка, недостойный её любви. Но в отличие от него самого, Шарлотта почти никогда не сомневалась и была беспрекословна. Всегда её действия были уверены. Он любил это в ней, но это же вечно его смущало. Даже поцеловала впервые она его. И именно тогда Зак впервые почувствовал эту сладость и окончательно убедился, что любит. Любит безвозмездно и самоотверженно, как в тех стихах, что читал ей.

Шарлотта медленно отстранилась.

— Прости, милый, боюсь, мне пора, – она стояла, прислонив ладони в сердцу и несвойственным для неё кротким взглядом смотрела куда-то вдаль.

Зак сделал шаг к ней, обнял на прощание и поцеловал в лоб. Шарлотта сделала было шаг, но остановилась и вернула пальто, которое так по-джентльменски Зак надел ей на плечи.

— Прости меня, и... прощай, – прошептала Шарлотта, – Я никогда тебя не забуду.

Под вой ветра она торопливо отошла до поворота. Зак, до этого стоявший на месте, хотел было ринуться за ней, проводить, снова согреть её, но ноги словно приросли к месту.

Попытавшись сделать шаг, он лишь потерял равновесие и, упал на колени. Голова кружилась. Зак снял очки, и всё расплылось перед глазами. Так, пожалуй, и лучше. Он обречённо закрыл лицо руками и задрожал всем телом. Со стороны могло показаться, что он плакал навзрыд, но с губ не срывалось воя, а из глаз не падало слëз.

Роза в груди начинала отцветать.