♪ↄ♫

Молли моргнула, когда обереги принесли ей известие о том, кто ждет на дальнем краю их временного лагеря за пределами маггловского города Манчестер. Она бросила взгляд на Артура, когда он подошел к ней, и почувствовала, как их связь вибрирует от сомнения. - Как ты думаешь, почему он здесь? - пробормотала она.

- Должно быть, это как-то связано с Джеймсом и Лили. - Сириус подскочил к ним прежде, чем Артур успел ответить. - Я имею в виду, что в последнее время не произошло ничего действительно важного, не так ли? Может быть, помилования все-таки оказались фальшивыми.

Артур поймал взгляд Молли и покачал головой. Молли кивнула в ответ. Никто из них на самом деле не думал, что визит Альбуса будет иметь к этому какое-то отношение, но переубедить Сириуса было почти невозможно с тех пор, как Джеймс и Лили уехали. Он был одинок, неугомонен и полон решимости “что-то сделать” - неудачное сочетание.

- Мы узнаем наверняка, только если пойдем и посмотрим, что ему нужно, - сказал Артур. Его метка души, яркое пламя, на секунду замерцала на его правой руке, и Молли получила волну его молчаливой силы. Она улыбнулась. Она действительно любила своего мужчину, и с того момента, как их четырехкратная связь была завершена, она никогда не сомневалась, что они смогут преодолеть любые препятствия, работая вместе.

- Я иду.

Молли предпочла бы, чтобы Сириус остался, но они действительно не могли заставить его сделать это. Она просто кивнула, и они вместе пошли к краю лагеря. Вокруг них была мостовая, асфальт, холодный камень и сталь. В заброшенном здании, стоявшем позади них, не было ни следа дерева или чего-то естественного. Молли ненавидела это, но еще больше она ненавидела бы жизнь под властью Риддла.

Альбус появился в тот момент, когда они пересекли палату. Он одарил их улыбкой, которая казалась слабее, чем Молли когда-либо видела, и в его глазах не было никакого блеска. - Добрый вечер, Молли, Артур, Сириус. А остальные здесь?

- Они отправились в город, чтобы украсть еду у маглов. - Артур хлопнул Альбуса по плечу. - И все же я рад вас видеть. Вы хотели что-нибудь поесть?

- Нельзя упускать шанс попробовать стряпню Молли Уизли.

Но Альбус был спокоен и рассеян в течение всей трапезы, ел и механически хвалил ее. Молли когда-то думала, что он был бы дома где угодно: в Хогвартсе, или в разгаре битвы, в золотом мире за их созданным порталом или, как сейчас, в центре того, что Сириус называл “автостоянкой”, поедая тушеное мясо, приготовленное на костре. Здесь, однако, он казался напряженным и натянутым, как стрела, и плохо вписывался в окружающую атмосферу.

Наконец он отложил чашку в сторону и сказал: - Боюсь, мне придется рассказать вам секрет, который я хранил долгое время. Я бы не стал раскрывать его сейчас, потому что когда-то обещал, что никогда этого не сделаю. Это вопрос личной жизни. Но... ну, война не уважает секретов.

- Нет, это не так, - сказала Молли, взглянув на Артура. Все они сидели на трансфигурированных стульях, хотя Сириус занял табурет. Он никогда не казался хорошим в Трансфигурации, кроме той, которая превратила его в Анимага, потому что он всегда спешил, подумала Молли. - Но это звучит особенно серьезно. Правда, Альбус?

- Да. - Альбус, казалось, собрался с духом. - Это касается второй половинки Гарри.

Сириус немного оживился. - Ты нашел ее? Я знаю, что бедняжке было ужасно одиноко. И это может быть единственное, что поможет ему вырваться из-под власти Риддла. Старые законы гласят, что никто не может стоять между родственными душами.

Молли кивнула и начала было добавлять свою поддержку, но замолчала, увидев, как мрачно сжались губы Альбуса. - Разве ты не нашел ее? - прошептала она.

- Боюсь, что Орден Феникса стал жертвой обмана. Обман, начатый мной, Лили и Джеймсом из лучших побуждений, но теперь бесполезный. - Альбус поднял с земли кусочек гравия и бросил его в костер. - Мы знаем родственную душу Гарри с самого его рождения. Он носит это имя на запястье.

Тихий звук испугал Молли. Только взглянув на Сириуса, она поняла, что он рычит и наклоняется вперед, словно собирается перепрыгнуть через костер и разорвать Альбусу горло.

- У тебя должна быть чертовски веская причина для этого, - прошептал Сириус. - Держать родственные души порознь-преступление, и ты это знаешь.

Альбус заметно напрягся, прежде чем повернуться к Сириусу. - Его звали Том Марволо Риддл.

Молли чувствовала себя так, словно весь мир ушел у нее из-под ног. Риддл был родственной душой Гарри? Она протянула дрожащую руку и почувствовала твердое плечо Артура под ней. Молли прислонилась к нему, дрожа, потрясенная. Артур успокаивающе погладил ее по волосам и спросил: - И Риддл не знает об этом?

- Нет. Вот почему мы поощряли Гарри преуспевать в Квиддиче и распространяли слух, что его родственная душа-женщина. - Взгляд Альбуса блуждал между ними. - Все знают, что Риддл считает Квиддич глупым и опасным видом спорта, и он никогда не посмотрит дважды на тех, кто этим занимается. И чем больше людей имели совершенно неверное представление о родственной душе Гарри, тем лучше.

- Послушай, Альбус, - перебил его Сириус. - Я видел метку души Гарри. Этот гигантский феникс на его руке. Этого не может быть...

- Ты помнишь, Сириус, что видел его до того, как ему исполнилось пятнадцать?

Сириус колебался. - Ну, нет. Но меня изгнали как раз перед тем, как он поступил в Хогвартс. Во всяком случае, именно в это время большинство детей начинают показывать свои метки души, - Молли кивнула. Считалось вульгарным для людей моложе этого возраста выставлять их напоказ, особенно если это были имена или уникальные изображения. Это была форма хвастовства, что они уже знали, кто их родственные души, в отличие от тех, у кого были более двусмысленные знаки, которым, возможно, придется потратить годы на поиски.

- Это потому, что тогда у него не было образа. Изображение феникса - это татуировка, которую Гарри сделал у маггловского художника. - Альбус тяжело наклонился на спинку стула на своей стороне костра. - Гарри сделал это так, чтобы люди обратили на него внимание, поверили, что это его метка души, и не утруждали себя поисками чего-то еще.

— Он... Он получил идею, что должен сделать это от тебя, не так ли? - спросила Молли. Она ненавидела дрожь в своем голосе.

- Конечно, он это сделал. - Альбус серьезно наблюдал за ней. - Мы не можем справиться с Томом Риддлом в его нынешнем состоянии. Хочешь знать, каким он был бы, если бы обрел четырехкратную магическую силу?

— Нет, но... Альбус. Чтобы удержать молодого человека от его второй половинки…

- Я отказался от своей родственной души ради блага мира, Молли. - В голосе Альбуса слышалась усталость. - Я знаю, какую жертву мы потребовали от Гарри. Это очень трудно. Но это лучше, чем обречь мир на гибель.

- Но тебе это не удалось, не так ли? - спросил Сириус. Он скрестил руки на груди так, что почти прижимал их к груди. - Гарри сейчас под контролем Риддла, и, судя по тому, как он спас жизнь ублюдку, он, возможно, подружился со своей второй половинкой.

- Я не могу предотвратить тот факт, что Риддл все еще жив, или что Гарри может захотеть защитить его. - Альбус смотрел вдаль. - Я бы никогда не предпринял попытку убийства, если бы не был в отчаянии. Я знаю, что смерть родственной души наносит незаживающую рану. И я не хочу убивать Гарри сейчас. Но я собираюсь держать их порознь.

- Так вот почему вы рассказали нам об этом? - спросил Артур. Молли чуть не подпрыгнула. Если не считать едва уловимой вибрации в узах, говорившей о его успокаивающей силе, она почти забыла о присутствии мужа.

- Да. - Альбус взглянул на них. — Лили и Джеймс... Ну, я понимаю, что они чувствовали, когда их помиловали после девяти лет бегства, но это затуманило их разум. Они ничего не сказали о том, чтобы побудить Гарри преследовать Риддла, но и не были со мной так откровенны, как мне хотелось бы. И Том очарователен. В его компании Лили и Джеймс вполне могли передумать.

- Они не могли. - Молли была тверда в этом вопросе. - Только не Лили и Джеймс.

- Ты не знаешь, Молли. Они могут убедить себя, что счастье Гарри-это единственное, что имеет значение. - Сириус подался вперед. - У тебя было достаточно проблем, чтобы заставить их согласиться сохранить тайну, не так ли, Альбус?

- Ты слишком хорошо знаешь меня и их, старый друг, - пробормотал Альбус. - Да. Конечно, они пришли в ужас, увидев имя на запястье своего ребенка, но Лили сначала была за то, чтобы найти способ заставить его работать. Затем Риддл более открыто высказал свое предубеждение против магглов, и Лили передумала. Но если бы она не знала, что Риддл не способен любить, тогда, я думаю, она могла бы надавить на Гарри, чтобы он дал этому человеку шанс.

- По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о четырехкратной магической силе, - задумчиво произнес Артур. - Если Риддл не может любить, то самое большее, о чем нам нужно беспокоиться, - это о двух вещах. Если Гарри полюбит его.

- Даже этого кошмара мы не хотим, - прямо сказал Сириус. - Но что мы можем сделать, Альбус? Поскольку мы теперь живем на расстоянии от Гарри, Лили и Джеймса, они, вероятно, будут иметь на него больше влияние.

- Вы были родителями Гарри до вашего недавнего изгнания, Молли и Артур. И ты пострадал за свои убеждения больше, чем Лили и Джеймс, Сириус. Мне бы хотелось, чтобы вы оказали на него такое давление. И передай это Рону и Гермионе. Они его лучшие друзья, и они были самыми близкими у Гарри в течение семи лет. Этого должно быть достаточным свидетельством того, что никто не одобряет этот...союз.

- А Гарри знает? - спросила Молли.

Она подумала, что это разумный, практичный вопрос, но он заставил ее нахмуриться и покачать головой Альбуса. - Если бы я мог это сказать, Молли, я бы чувствовал себя гораздо спокойнее. Но я ничего не знаю, я ни в чем не могу быть уверен. Я знаю только, что в последний раз, когда я видел его, Гарри был так же сильно настроен против Риддла, как и всегда. И он мог бы уже давно заслужить особое отношение к себе, если бы захотел, просто открыв правду. Я должен верить, что, несмотря на его склонность ценить жизнь превыше свободы, он все еще верен Ордену.

- Тогда зачем вам нужно, чтобы мы на него давили?

- Чтобы убедиться, что он останется верным. Что он не поддается искушению. - Альбус поднял руку, когда Молли открыла рот. - Согласен, Молли. Я знаю, что скрывать одну родственную душу от другой предосудительно. Но я не могу представить себе лучшего решения.

Молли склонила голову. Она не могла сказать, что магия, судьба или что-то еще создало знаки души—верования различались—всегда знали лучше, иначе ее собственный милый Чарли не остался бы с меткой души, которая была черной при рождении, указывая на то, что его родственная душа умерла еще до его рождения. Билл не был бы в паре с кем-то, кого Молли считала слишком воздушным и легкомысленным, и кто удерживал Билла от вступления в Орден.

Но в конце концов, не вера в Альбуса и не забота о родственных душах заставили ее согласиться. Она думала о Гарри и о счастье, в котором он нуждается в своей жизни, если бы у него не было своей второй половинки.

Это счастье должно включать в себя его лучших друзей.

- Я поговорю с Роном и Гермионой, - тихо сказала она.

♪ↄ♫

- Простите, министр, но мне кажется, нам нужно обсудить кое-что, не имеющее отношения к закону о драконьих резервациях.

Том откинулся на спинку стула со слабой улыбкой. - Ах да, мадам Мунвелл. У вас было что-то, что вы хотели бы принести вперед?

Селена Мунвелл покосилась на него и стукнула тростью по полу. Ее дочь Пандора вышла замуж за члена семьи Лавгуд, но Селена не имела ничего от мечтательной атмосферы, которую носила Пандора. Она была грозным противником, или была бы им, если бы Том не мог предсказывать каждый ее шаг на несколько дней вперед.

- Я говорю об обвинениях, выдвинутых против вас в газете, господин министр.

- Обвинения? Я ничего не видел, мадам Мунуэлл.

- Вы же знаете, министр Риддл, что мы говорим об интервью, которое молодой Поттер дал Скитер. Как вы смеете пытаться соблазнить кого-то юного, невинного и верного вдали от его второй половинки?

Ах да, все это было так удручающе предсказуемо. Том переводил взгляд с одного лица на другое и ловил взгляд за взглядом, хотя через несколько мгновений их взгляды скользнули в сторону. Они могут позволить Мунвелл возглавить атаку и притвориться, что поддерживают ее, но они не смогут противостоять ему.

Том позволил им увидеть правду в его глазах, что они всегда будут недостойны быть его противниками, а затем снова повернулся к Мунвелл. Ее седые волосы были собраны в пучок на голове, а большие серебряные серьги в виде полумесяца свисали с мочек ушей, но это были всего лишь незначительные личные эксцентричности. Том должен был видеть в ней воплощение публики, которая будет думать, что эти нелепые вопросы работают.

- Может быть, вы дадите мне знать, почему считаете это обольщением, мадам Мунвелл?

- Мальчик почти так это и назвал, Риддл!

- И все же я не помню, чтобы он использовал это слово в своей статье. - Том улыбнулся и встал, кивнув Мунвелл через разделявшие их галереи. - Возможно, я совершил несколько неосторожных поступков, но я сделал бы то же самое для любого моего аврора или телохранителя, который пострадал, защищая меня. Вы хотите сказать, что я не должен был ждать у его постели в больнице Святого Мунго или давать ему больше денег или лучшую работу за услуги, которые он мне оказывал?

Мунвелл заколебалась, услышав это. Она знала так же хорошо, как и Том, что не существует законов против того, что сделал Том, только обычаи, обычаи, которые некоторые люди уже отбросили как бессмысленно традиционные. - Я знаю, что читаю, сэр.

- Но я должен напомнить тебе, что смысл слов в газете имеет такое же значение, как и то, что они подразумевают, - мягко сказал Том. - Гарри Поттер чувствовал себя неловко рядом со мной. Очень хорошо. Я смягчу это поведение. Но это не значит, что я сделал что-то не так, нарушил законы или перешел границы дозволенного. И это не значит, что я должен был позволить продолжать получать его прежнее, маленькое жалованье или бросить его на холодную милость Целителей без объяснения причин. Есть традиция, которая направляет нас, и есть сострадание, которое я всегда считаю высшим благом.

Это заставило людей, стоящих за Мунвелл, снова перестроиться. Том посмотрел на них спокойным, безразличным взглядом, и они отпрянули от него, как тараканы от света.

Они ненавидели его так же сильно, как и нуждались в нем. С другой стороны, они знали, что если он уйдет и один из них попытается занять пост министра, они будут сражаться до тех пор, пока волшебный мир не сгорит дотла. Том забавлялся, поощряя их наследственную ненависть, недоверие к другим волшебным семьям и гордость, которая шептала им, что никто с именем старого врага не должен командовать ими.

Это давало возможность их намного легче контролировать. И это позволяло ему так легко удерживать свое место наверху.

- Я хочу видеть извинения перед мистером Поттером.

Том снова перевел взгляд на Мунвелл. - Публично?

- Конечно, публично! Вы и так уже доставили бедному мальчику достаточно неудобств со всеми этими "личными моментами", которые вы устроили!

Том почувствовал, как его губы слегка скривились при мысли о том, что он подстроил собственное отравление в лесу или падение крыши здания больницы Святого Мунго на голову, но в голове у него уже гудели способы, как обратить требование Мунвелл в свою пользу. Он молча кивнул. - Очень хорошо. Вы понимаете, что это может еще больше смутить мистера Поттера?

- Нет, если он такой Светлый, каким кажется. Он захочет, чтобы все было сделано должным образом и правильно, и без всякой этой возни за закрытыми дверями! Имейте в виду, что вы не родственная душа мальчика, сэр.

Еще больше жаль. Том кивнул и напустил на себя то выражение, которое они ожидали увидеть на его лице, сложную смесь задумчивости и самоосуждения, как и полагается человеку, нарушившему древние обычаи. Они думали, что он такой же, как и они, послушный узам традиции, потому что он изображал себя таким, как тот, кто чтит обычаи чистокровных. - Конечно, мадам Мунвелл. Я придумаю что-нибудь подходящее.

Он повернулся после еще нескольких примирительных звуков и зашагал к двери. Люди смотрели на него, а потом делали вид, что не видели. Все они попятились. Никто не осмеливался бросить ему вызов.

Том никогда не любил чистокровных традиций. Он использовал их, когда они сглаживали его путь, и беззаботно ломал их, когда они этого не делали. Но они образовывали полезные цепи на шеях врожденных дураков, он признавал это, и иногда это означало, что небольшая уступка им была необходима.

В этом случае…

Том улыбнулся. Он сомневался, что Гарри, которому, в конце концов, придется нести на себе всю тяжесть его “извинений”, согласится с мадам Мунуэлл в том, что касается надлежащей формы для этого.

♪ↄ♫

- Мистер Поттер. Миссис Поттер. Гарри.

Гарри сжал в кулаке маленький сундучок, который нес, нагруженный уменьшенной мебелью. Он провел приятный день в магазинах с родителями, находя мебель и одежду, и книги, на этом настаивала его мама, которые устроили бы их и позволили бы им поселиться в просторной квартире, которую Риддл навязал Гарри. На какое-то время ему действительно удалось забыть о Риддле, несмотря на шепот, который преследовал их в магазинах.

Но теперь, когда Риддл прислонился к входной двери дома, в котором находилась его квартира, это чувство вернулось назад, как незамеченный ожог, который снова начал болеть.

И было в тысячу раз хуже, когда Риддл шагнул вперед и изящно поклонился.

Гарри почувствовал, как все его тело содрогнулось. Риддл, уделявший ему столько внимания, да еще посреди этой чертовой улицы, где мог пройти кто угодно и авроры наверняка наблюдали за ним, заставил его почувствовать слабость и тошноту. Именно этого его и учили избегать. Риддл никогда не должен смотреть на него, никогда не должен знать о его существовании.

- Гарри, - снова нараспев произнес Риддл. - Я хотел принести вам самые искренние извинения за то, что поставил вас в неловкое положение. Я должен был понять, что кто-то, выросший в такой традиционной семье, будет чувствовать себя преданным только своей второй половинке в одиночестве и стремиться к жизни в благочестивом одиночестве, когда он узнает, что не может иметь ее. В конце концов, вы даже ни с кем не встречались в Хогвартсе. Я неправильно понял, с кем имею дело. Если есть что-то, что я могу сделать, чтобы искупить свои ошибки, вам нужно только сказать.

Традиционная среда. Гарри едва сдержался, чтобы не дернуться. Конечно, Риддл не мог знать, каким на самом деле было его воспитание, но он чертовски хорошо знал, что оно не было традиционным, особенно когда родители Гарри были в изгнании с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать.

И Риддл раскрыл информацию о личной жизни Гарри всем, кто слушал, информацию, которая не была включена в статьи. Гарри ужасно хотелось подойти и ударить ублюдка по носу.

Он не был бы таким красивым, если бы ему пришлось кого-то подставлять после того, как я сломал бы ему нос.

Но они были на публике, перед пристальными взглядом и глазами, которые Гарри был уверен, что не видел. У него не было другого выбора, кроме как наклонить голову и сказать: - Вы поставили меня в неловкое положение в прошлом, министр Риддл, но я уверен, что это было непреднамеренно. И больше мне от вас ничего не нужно. Вы и так уже дали мне так много.

- Хорошо. - Риддл выпрямился. - Я только хочу помочь вам, Гарри. Ваш полный потенциал был подавлен людьми, которые не понимают вас, и я должен включить себя в это число. Я видел, что вы работаете в Отделе Магических Игр и Спорта, и по глупости решил, что вы ничего не стоите. Позвольте мне теперь исправить эту ошибку.

Эти слова издалека прозвучали вежливо, и Гарри даже услышал, как его мать издала слабый вопросительный звук позади него, вероятно, удивленная вежливостью Риддла. Гарри был единственным, кто стоял достаточно близко, чтобы разглядеть, как блестят глаза Риддла. Он наслаждался каждой минутой, и похоть, с которой он изучал Гарри в больнице, все еще была там.

- В этом нет необходимости, министр. Все было понятно. Я не хочу, чтобы вы думали...

- Есть одна вещь, в которой он мог бы нам помочь, - резко сказала Лили, заставив Гарри подпрыгнуть. - Насколько я понимаю, именно вы подарили Гарри эту квартиру, министр?

- Да, это был я.

- Тогда, может быть, вы зайдете и посоветуете нам, как украсить дом? Мы никогда не жили в таком месте, только в коттедже, и с тех пор прошло уже девять лет. У нас есть мебель и цвета, которые мы хотели бы, но мы могли бы использовать чью-то точку зрения на то, как их расположить.

- С превеликим удовольствием, миссис Поттер, - сказал Риддл, еще раз поклонившись и протягивая руку. Гарри был уверен, что это заставило некоторых наблюдателей задохнуться, по крайней мере, если они были чистокровными. Такая вежливость не часто оказывалась магглорожденным.

Но Лили взяла Риддла под руку, как будто делала это каждый день, и пошла впереди них в квартиру. Риддл оглянулся один раз, глаза его были полны веселья, и он сделал небольшой приглашающий жест одним пальцем.

- Какого черта она делает? - прошипел Гарри отцу, когда они последовали за ними. - Если это и был какой-то план, то его точно в него не просветили!

- То, что она сказала прошлой ночью в больнице, после того как ты лег спать. - Джеймс выглядел крайне смущенным, но он двигался, не желая проводить больше времени на людях, чем Гарри. — Что тот, кто так много сделал для тебя, может быть, и не так уж плох. А человек, который ошибался в чем-то одном, может ошибаться и в другом.

Глаза Гарри расширились, но он постарался идти нормально, на случай, если один из наблюдающих авроров окажется более проницательным, чем остальные.

Дамблдор. Его мать говорила о Дамблдоре. Она видела, что он был неправ, говоря, что Риддл никогда не смягчится и не простит никого, кто состоит в Ордене Феникса. Значит, Дамблдор тоже может ошибаться насчет состояния сердца Риддла.

- Но она все равно не может хотеть…

- Я думаю, она хочет, чтобы кто-нибудь дал нам совет, прямо сейчас.

Гарри кивнул и замолчал, услышав скрытый упрек в голосе отца. Джеймс был прав. Лучше отказать в информации наблюдающим за ними акулам, чем выдать что-то, что могло бы вернуться к Риддлу и рассказать ему правду там, где ничего другого не было.

Но часть его все еще горела. Он был уверен, что мать хотела сделать его счастливым. Так было всегда.

Но он не хотел ее вмешательства.

♪ↄ♫

- Мой муж и сын захотят, чтобы гостиная была оформлена в чисто гриффиндорских тонах, но у меня более утонченный вкус, как и у вас, надеюсь, министр Риддл.

Том поймал себя на том, что улыбается. - Да, миссис Поттер, понимаю. Что вы скажете о смеси коричневого и красного? Земные тона? Это сделало бы гостиную более уютной, и, конечно, спальни могли бы быть оформлены в более светлых, воздушных тонах.

- Совершенно верно, министр Риддл.

Лили Поттер была интригующим противником, полным наивных вопросов с широко раскрытыми глазами и улыбкой, которая, казалось, никогда не дрогнет. Том несколько минут обдумывал, чего она на самом деле хочет, прежде чем решил, что знает.

Она пыталась решить, пойдет ли Гарри на пользу его перемена. И если она решит, что это так, Том был уверен, что она полностью поддержит своего сына.

Так Том втерся в доверие. Он соглашался с некоторыми ее решениями, но мягко бросал вызов другим и создавал иллюзию того, как может выглядеть комната с теми цветами или мебелью, которые она хотела, что, как он знал, было выше ее сил создать или поддерживать. Брови Лили Поттер поднялись еще выше, и она задумчиво посмотрела на него, когда они приблизились к концу одной особенно большой спальни.

- Гарри описал это как квартиру, но это больше похоже на дом, который занимает один этаж здания.

- Неужели? А я и не заметил.

Это вызвало у него искреннюю, хотя и слабую улыбку. Затем Лили перестала притворяться и спросила: - Почему вы так сильно хотите моего сына, министр? И вам не нужно притворяться, что это не так. Я видела выражение ваших глаз.

Том подумал об этом и решил, что только часть правды подойдет. Хотя ни в одном досье на Поттеров не говорилось, что Лили Поттер обладает каким-либо талантом к легилименции, она казалась человеком, способным уловить обман. - Я хочу его, потому что он единственный магический равный, которого я когда-либо встречал и который свободен для меня.

- Свободен?

- Эмоционально свободен, миссис Поттер. Это правда, что он предан памяти или образу своей второй половинки. - лицо Лили приобрело налет печали, которую Том счел достаточно интересной, чтобы убрать. По крайней мере, это указывало на то, что родители Гарри, похоже, верили в то же, что и он, что его родственная душа никогда не примет его. - У каждого, кто был рядом со мной у власти, была родственная душа или, ну, была на противоположной стороне войны.

- Как и Гарри, до недавнего времени.

- Он никогда не придерживался тех же идеалов, иначе никогда не спас бы мне жизнь. Может быть, в первый раз, когда ему тоже грозила опасность, но во второй? Нет.

- Он сказал мне, что сделал это отчасти потому, что боялся, что в отравлении обвинят его самого. - Судя по тону ее голоса, у Лили Поттер были свои подозрения относительно времени этого события.

Том улыбнулся. - Да, именно это он и сказал бы тебе. Ты ему веришь?

Лили выпрямилась и повернулась к нему. Ее взгляд был прямым и сверкающим. На мгновение Том порадовался, что Гарри унаследовал эти глаза разных оттенков. Было бы досадно, если бы Том встречался с таким взглядом каждый раз, когда заглядывал в них.

С другой стороны, Лили Поттер была уверена в себе отчасти потому, что у нее была родственная душа, Том был уверен. Гарри испытывал то же голодное желание, что и он...

Это у меня есть.

Это вызвало бы у Тома досаду, если бы он позволил этому случиться. Как Гарри мог не отреагировать на родство между ними? Как он мог этого не чувствовать?

- Гарри всегда был сострадательным, - сказала Лили, снова привлекая внимание Тома. - Он ненавидел убивать животных ради ингредиентов для зелий. Это одна из причин, по которой для него не было жертвой плохих результатов в этом классе.

- Он нарочно плохо поступил. И я это знал. А теперь скажи мне, почему?

Судя по тому, как слегка расширились глаза Лили, она не собиралась этого показывать. Но она снова слабо улыбнулась и покачала головой. - Если хочешь знать ответ, спроси у Гарри.

- Я позволил вам задавать мне вопросы.

- У вас есть вся власть в этой ситуации, министр Риддл, и именно вы пытаетесь убедить моего сына отказаться от некоторых давних убеждений. Есть еще вещи, которые вы должны спросить у него, или это нечестно. - Лили подошла, чтобы изучить иллюзию, которая висела на стене, показывая, как здесь может выглядеть гобелен. - Мне не нравится синий. Но что произойдет, если мы осветлим тень?

Откровенный разговор, как подозревал Том, снова взмахнув палочкой, закончился. Но в то же время он думал, что ему позволили узнать больше, чем мог бы предположить подслушивающий разговор.

Он получил молчаливое—только молчаливое—одобрение Лили Поттер.

♪ↄ♫

Гарри медленно повернулся к Риддлу.

Он понял, что делает его мать, как только она вышла из спальни, которую украшала вместе с Риддлом, и отвела отца в сторону для негромкого разговора. Джеймс покраснел, но кивнул в знак согласия, а затем Лили подошла и поцеловала Гарри в щеку, прежде чем долго смотрела ему в глаза.

- Мы обнаружили, что некоторые гобелены не того цвета, дорогой, - пробормотала она. - Придется отнести их обратно в магазин. Почему бы вам не остаться здесь на минутку и не поговорить с министром Риддлом?

Все мышцы Гарри напряглись. - Мама...

- Я думаю, это разумно, Гарри.

Это было единственное, что удерживало его на месте, вместо того чтобы настоять на том, чтобы сопровождать родителей. Его мать, похоже, действительно верила, что все будет хорошо. И Гарри знал, что она не сказала бы ничего подобного, если бы верила, что пребывание с Риддлом причинит ему боль.

Даже его отец был убежден, и ему нужна была какая-то правда, иначе он не согласился бы оставить Гарри.

Риддл вышел из спальни, как только его родители скрылись за дверью. Гарри повернулся к нему лицом, сжимая в руке новый стол вишневого дерева, который они купили и который он поставил рядом со стулом.

Боль и раздражение пронеслись по его душе, как ветер. Почему все должны были это делать? Он прекрасно знал, что не может быть с Риддлом, несмотря ни на что, так почему же Риддл ведет себя так, будто это возможно? И теперь родители Гарри были замешаны в этом деле, когда они были теми, кто годами говорил ему, что он не может иметь свою вторую половинку!

- Вот оно.

Гарри резко взглянул на Риддла. - О чем ты сейчас болтаешь?

Левый глаз Риддла слегка подергивался-реакция на слово “болтаешь", предположил Гарри. Но он сказал только: - То, как загораются твои глаза, когда ты злишься. Это заставляет тебя выглядеть удивительно живым.

- Да, да, все хвалят мои глаза, я знаю о них все и о том, какой у них чудесный цвет, - протянул Гарри. Те немногие люди, которые пытались встречаться с ним в Хогвартсе, в основном идиоты, которые хотели заставить своих родственных душ ревновать, использовали это слово все время. - Но я никогда не думал, что ты влюбишься в пару красивых глаз, Риддл.

- Конечно, дело не только в этом. Твой интеллект. Твоя магия. Твой отказ отступить и уступить так, как я хочу.

- Тогда позволь мне навсегда уберечь тебя от разочарования, - весело сказал Гарри. - Ответ - нет. Навсегда.

- Твоя мать подтвердила, что ты намеренно сдерживался в школе и скрывал свои таланты, - сказал Риддл. Он скользнул немного ближе, но остановился и поднял руки в “мирном” жесте, как только Гарри напрягся. - Я только хочу знать, почему. Я понимаю, что ты веришь, что никогда не сможешь быть со своей второй половинкой. Но заставлять себя выглядеть ничтожеством не кажется рациональным ответом.

- Я могу выглядеть, как захочу, - сказал Гарри. - И в тот момент, когда я осознал, насколько сильна моя магия, я понял, что меня никогда не будут ценить как личность, только за это. Поэтому я создал фасад, за которым могли видеть только те, кто действительно ценил меня.

- Я тебя ценю. Мне нравится то, что я вижу.

Голос Риддла был хриплым, и Гарри возненавидел низкое, теплое чувство, которое возникло у него в животе. Однако он с усмешкой покачал головой. Черт побери, он все еще должен был это сделать. Риддл мог быть мягок с Гарри сколько угодно, но он все равно опасно злоупотреблял бы четырехкратной силой родственной связи. - Тебе нужна моя магия. Ты сам так сказал.

- Я сказал и другие вещи, которые мне нравятся.

- Ты видишь во мне ценность, Риддл. - И не потребовалось никаких усилий, чтобы придать своему голосу язвительность, потому что в то время как Гарри отказался от большинства убеждений, которые Дамблдор пытался внушить ему, другие легко держались. (п. а. речь идет о убеждениях) Риддл доказывал их правдивость каждым своим словом. - Не как личность.

Взгляд Риддла на мгновение опустился. Затем он сказал: - Признаюсь, я вижу тебя не совсем так, как видел бы родственную душу. Я могу дать такую преданность только одному человеку. Но я буду ценить тебя, но не как его. - И его глаза снова поднялись.

Гарри сделал шаг назад от жгучего желания в глазах Риддла.

- И я думаю, - продолжал Риддл, понизив голос, - что все это упрямство имеет другой источник, чем я предполагал. Я думал, что ты не можешь мне поверить, а потом, что ты не хочешь мне верить, потому что это означало, что ты будешь получать нежность и заботу от кого-то, кто не был твоей второй половинкой. По какой-то причине ты убежден, что этого не может быть.

Гарри открыл рот, чтобы сказать Риддлу, чтобы тот отвалил, но Риддл пересек комнату и схватил Гарри за руку, к счастью, ту часть, которая была отмечена фениксом, а не ту сторону запястья, где было написано имя Риддла. Гарри уставился на него, не понимая, что выражают его глаза или лицо, но Риддл выглядел довольным.

- Вместо этого, - выдохнул Риддл, - ты так упрям, потому что боишься.

Гарри зарычал, его удивление сменилось яростью. Он плавно повернулся в сторону, освобождаясь от хватки Риддла, и попытался не обращать внимания на жжение там, где были пальцы Риддла.

Риддл слегка потряс рукой, вероятно, пострадавшую из-за того, что ему пришлось согнуть запястье, но его глаза были полны триумфа. - Ты боишься, что тебе придется расстаться с драгоценными иллюзиями, за которые ты цепляешься. Что только твоя родственная душа и твоя семья могут любить тебя и заботиться о тебе. Что кто-то может ценить твою магическую силу и все равно видеть в тебе личность. Ты должен начать жить в соответствии со своим потенциалом, а не сидеть здесь на корточках в своего рода живой смерти. Это было так легко, не так ли, чтобы затемнить себя...

- Ты имеешь в виду, заглушить себя...

- Я сказал то, что имел в виду. Ты приглушил тот свет, который мог бы исходить от тебя, и в основном решил, что, поскольку судьба свела тебя с кем-то, кто тебя не хочет, это означает, что у тебя вообще никого не может быть. Не консервативный и не традиционный. Трус, Гарри.

Гарри шагнул к Риддлу, и его магия закружилась вокруг его головы маленькими искрами, как это было во время их первой стычки в кабинете Риддла. Риддл только смотрел на него сияющими глазами.

И это было ужасно, потому что это заставляло Гарри мечтать обо всем, чего он не мог хотеть, потому что он не мог этого иметь. Он оторвал от него пристальный взгляд и сказал, скривив губы: - Это не значит, что я хотел бы получить от тебя все это .

- Если я заставлю тебя проснуться, значит, я сделал хотя бы одно доброе дело, - сказал Риддл. - Но тебе также нужен кто-то, кого не обескуражит этот унылый фасад, которым ты себя окружил. Я становлюсь ниже этого, не так ли, Гарри? Тебе нужен кто-то, кто приводит тебя в бешенство, потому что только ярость заставит тебя гореть достаточно ярко, чтобы жить прямо сейчас.

Гарри сложил ладони перед собой чашечкой, и в них собрались искры магии. Гарри не шевелил руками и не сводил ошеломленных, медленно расширяющихся глаз Риддла, пока тот создавал вращающуюся спираль бело-золотого света, танцующего и падающего, как непрерывно движущийся фонтан. Это была картина его собственного магического потенциала, которую студенты седьмого курса Хогвартса учились создавать. Гарри знал, что и свет, и движение его силы необычны.

И это было личное. Единственное, что было более интимным, - это постель без второй половинки.

- Держи, ублюдок, - сказал Гарри. - Прими это как знак того, что я не боюсь и принимаю твой проклятый вызов. Ты все равно, блядь, проиграешь. Ты мне не нужен. Я могу показать всю свою магию и поверить, что люди не хотят использовать меня, и это не имеет никакого отношения к тебе, ничего. У меня есть причины, которые ты не можешь понять, для того, что я делаю, - он задыхался от гнева, эмоции мчались через него и заставляли его слова спотыкаться о себя. - Возьми это. Она не священна, не секретна, просто раньше мне было не с кем ее показать.

На какое-то мгновение он был уверен, что прошел точку раздражения, и это была та часть, где Риддл отступит, он стоял так неподвижно. Но вместо этого он с серьезным видом прошел вперед и остановился, глядя на силу Гарри, сверкающую сиянием. Гарри выдержал его взгляд и даже не вздрогнул, когда Риддл протянул руку.

Он взял правую руку Гарри и поднял ее вверх, не нарушая изображения силы. Сердце Гарри на мгновение забилось в ужасе от того, как близко этикончики пальцев были к скрытому имени, но Риддл не пытался обернуть их вокруг запястья Гарри.

Вместо этого он наклонил голову и поцеловал тыльную сторону ладони Гарри, не сводя с него пристального взгляда.

Гарри ничего не мог поделать с тем, как его глаза расширились, а дыхание участилось. Или осознание того, что это определенно не от гнева.

- Вызов действительно принят, - сказал Риддл. Его голос понизился до шёпота, который Гарри ненавидел считать эротичным. - Ты даже не представляешь, как ты прекрасен и как сильно я хочу тебя. Или какой веселой будет погоня.

Он отступил назад и еще раз улыбнулся Гарри, прежде чем выйти из комнаты.

Гарри опустил руки и прислонился к стене, закрыв глаза. Он пообещал себе, что не поддастся соблазну Риддла. Это все равно было рассчитано, какими бы искренними ни были отдельные заявления. Он по-прежнему был причиной того, что Гарри рос без крестного уже тринадцать лет, а без родителей-девять. Он по-прежнему был причиной того, что Гарри пришлось прятаться всю свою жизнь, и у него никогда не будет кого-то, кто любил бы его и хотел быть с ним в постели по причинам, отличным от увеличения власти.

Но жгучее ощущение губ Риддла на тыльной стороне ладони осталось безмолвной насмешкой.