Никому не вздохнуть ни единого раза,
Если нет на то воли его и приказа.
Год 2016
В допросной комнате полумрак, большая настольная лампа светит в стол. Чо Джэён и Хван Хенджин сидят по одну сторону, а напротив них - взволнованный Ким Сынмин. На столе разложены бумаги и стоит диктофон. Допрашиваемый то и дело дёргает коленкой и всё не перестаёт пить воду; его горло пересыхает от нервов.
Чанбин наблюдает за процессом сквозь зеркало и от раздражения, кажется, вот-вот сотрет зубы в порошок. На месте наглеца Хван Хенджина должен был сидеть он и никто другой, но Джэён подвинул своего подопечного в сторону, чтобы столичный гость поскорее втянулся в дело. Никто не говорит прямо, что не последнюю роль в такой лояльности играет тот факт, что отец Хенджина - человек уважаемый в полиции, стоящий в иерархии власти выше, чем Джэён. Никто не говорит, но это такая же правда, как то, что небо голубое, а трава зелёная. Чо Джэён - старший инспектор, нынче ему стукнуло пятьдесят восемь. Хван Хёнджин - старший инспектор тоже, но на вид ему больше двадцати пяти не дать. Вне сомнения, Хёнджин получил высокое звание в таком молодом возрасте по блату.
Голос Джэёна звучит сквозь зеркало приглушенно, но твёрдо:
- Значит, вы утверждаете, что обнаружили тело, когда прогуливались в лесу, правильно?
Сынмин недовольно хмурит брови.
- Да. Зачем снова меня мучать этими вопросами? Вы уже спрашивали меня.
Хенджин улыбается допрашиваемому невозможно очаровательной улыбкой, от которой у Чанбина невольно сводит челюсть.
- В таком деле нужно учитывать каждую мелочь. Вы помните точное время, когда наткнулись на… - Хенджина пододвигает к Сынмину фото обезображенного тела, - это.
- Господи! - лицо Сынмина становится мертвенно белым и по вискам скатываются капли пота, - У-уберите это. Почему я опять должен это вспоминать? Уберите! Я вышел из дома в восемь утра, вам достаточно?
Вновь звучит голос Джэёна:
- Обычные люди в эти часы собираются на работу. Часто вы гуляете в лесу в такое ранее время?
- Часто. Я люблю собирать дикоросы. Это моё хобби. Теперь не уверен, смогу ли ходить, как раньше…
- К слову, о работе, - Хенджин по-хозяйски откидывается на спинку стула, не переставая доброжелательно улыбаться, - Ваша сфера деятельности?
- Я работаю в городском архиве.
Улыбка Хенджина сменяется замешательством, когда он смотрит в отчёты.
- В наших источниках указано, что это Центральная Библиотека.
Чанбин злорадно ухмыляется. Действительно, откуда пришлому знать, что архив и библиотека делят одно здание. Джэён не поправляет Хёнджина, оставляя того наедине со его стыдом. Вместо этого старший товарищ Чанбина говорит:
- Итак, в свой рабочий день, в восемь утра вы отправились собирать грибы вблизи полигона. А вы в курсе, что территория вокруг полигона такой же опасный объект, как и сам полигон? Официально гулять там запрещено. По-хорошему оштрафовать бы вас.
Сынмин разводит руками:
- Тогда штрафуйте всех грибников и ягодников, офицер. У Вороньего Поля есть, что собирать, потому все туда и ходят.
Хёнджин спрашивает с долей пренебрежения:
- Вы коренной житель?
- Верно.
- Вы так любите лес… должно быть, знаете все укромные места? Места, куда никто не сунется.
- В смысле? - Сынмин произносит это сквозь зубы, сощурив глаза.
Хёнджин не унимается:
- Вы хорошо знакомы с Хан Джисоном?
Допрашиваемый вмиг теряет свой воинственный вид. Его глаза часто моргают, а лицо полно неверия и страха. Когда Чанбин смотрит на него, в голове роятся мысли, что такие эмоции сыграть будет сложно.
- Значит… это правда он? Подождите, но ведь он сбежал…
Джэён твёрдо давит:
- Вам задали вопрос. Отвечайте.
Сынмин тупит взгляд и поджимает губы, как будто сожалея о чём-то:
- Я плохо с ним знаком. Просто знаю, что он есть. То есть был…
Хёнджин меняет позу с расслабленной на нападающую: наклоняется вперед, упираясь локтями в стол и смотрит на юношу в упор:
- И никогда не пересекались? Не разговаривали?
Джэён тоже будто весь напружинивается в ожидании ответа.
Сынмин тотчас огрызается:
- Вы совсем? Мы живем в городе два на два! Конечно, пересекались! Конечно, разговаривали!
- Не нужно так нервничать. - Джэён меняет тон на примирительный. - Расскажите, когда вы видели Хан Джисона в последний раз?
- Может быть это был тот раз, когда он зашёл ко мне в архив.
- Что ему было нужно?
- Свидетельство о смерти его деда.
- Он сказал, зачем?
- Нет.
Хенджин вновь заглядывает в бумаги:
- Вы по образованию юрист?
- У меня незаконченное высшее.
Улыбкой Хенджина можно резать металл, а голосом расщеплять:
- Я уверен, остаточные знания у вас есть. Вы совсем не задумались, зачем ему свидетельство?
Сынмин смотрит на него, как на идиота.
- Я ни дня в своей жизни не проработал юристом. Архив - это подработка, не более. Все важные запросы уходят не ко мне, а к моим коллегам, что намного компетентнее, чем я.
Джэён прерывает их невидимое столкновение, сместив фокус на следующий вопрос:
- Сынмин-щи, некоторые из местных были свидетелями вашей с Джисоном стычки примерно в середине июня. Что произошло в тот день?
- Стычка… скажете тоже. Всего-то недопонимание, разность мнений. Не понимаю, зачем обращать на это внимание. Это была ярмарка в честь Дня Природы. Насколько я понял, Джисон помогал ее организовывать. Помню, какой-то школьник всучил мне брошюру с программой по озеленению города. В июле ведь намечались выборы. И Джисон, оказывается, хотел попасть в Администрацию. Я повздорил с ним, потому что мне показалось неправильным то, что он использует праздник и детей из своего кружка для продвижения себя любимого. Лично моё мнение: учитель не должен так себя вести.
- Кто-то утверждает, что дело дошло до драки. Джисон мог затаить обиду на вас?
- Откуда я знаю? Всё это сплетни и только. Мы закусились, рукоприкладства не было. Я забыл об этом в тот же день, а вспомнил только сейчас, когда вы меня спросили.
Хенджин показывает следующее фото: на нем среди красно-желтой глины видно множество следов от обуви.
- Вы говорили, что испугались, когда увидели труп. Судя по всему, вы ходили вокруг трупа некоторое время. Непохоже на поведение того, кто до смерти перепуган.
- Я…- Сынмин заметно теряется. - Я многое не помню. Даже то, как дошел до полицейского участка. Помню только, что меня стошнило в ручей по пути. У меня и сейчас живот крутит от этих фото.
Джэён крепко цепляется за эту брешь в эмоциях:
- То есть, вы списываете это на шок, так получается?
- Списываю?! - Взгляд Сынмина мечет молнии. - У меня БЫЛ шок, мать вашу. Можно подумать, я вижу разлагающиеся обезглавленные тела каждый день. Вы подозреваете меня в убийстве Джисона?
Джэён игнорирует его вопрос:
- Может быть, вы наблюдали в последнее время что-то странное в лесу? Естественно, до того, как нашли тело.
- Не думаю.
Хёнджин добавляет:
- Может видели каких-то подозрительных людей?
- А, - Сынмин неуверенно кивает. - На днях в лесу заблудился человек на машине. Я помог ему выбраться.
- Что за человек? Можете описать его?
- Неместный. Имени не помню. Представился частным детективом, мол, работает по запросу Хан Ынджи. Высокий. Волосы вьющиеся светло-русые. Лицо обычное, нос чуть большеват. Вроде бы всё.
Хенджин делает быстрые пометки у себя в блокноте:
- Помните номер машины? Видели, куда он уехал?
И Сынмин без заминок объясняет ему, где конкретно находится коттедж Ли Минхо, точно всё это время репетировал сказанное в голове.
***
Как Чан и предполагал, в беседке работается намного лучше. На улице не слишком жарко, дует приятный ветерок, и сад нежно шелестит листьями. Пахнет цветущей розой и чем-то пряным, будто какой-то специей. Такой же необычный запах Чан чувствовал несколько дней назад у Вороньего Поля, когда держал между пальцами стебель дикого базилика.
В душе полный штиль, депрессивный момент отступил, и это время затишья нужно плодотворно использовать. Чан уже придумал концепцию своего романа, штрихами наметил план и закончил пробную главу. В зависимости от того, как он станет писать дальше, предыдущий текст будет подгоняться под изменения.
Чан всерьез намерен создать произведение, не имеющее ничего общего с “Бог и Камень”. Книга, что провалилась в продажах, была разнесена критиками в пух и прах, теперь несмываемым пятном чернеет на его репутации. Прошло то время, когда Чана узнавали как талантливого автора. Если ввести в гугле его имя, в первых строчках - уничтожительные статьи и пользовательские форумы с нелестными комментариями. “Бог и Камень” обесценилл все его прошлые работы, насколько бы гениальными они ни были.
Чан хочет начать всё с чистого листа и в будущем взять псевдоним. То, что Минхо узнал его в первый день здесь, наводит на мысль, что хозяин коттеджа, возможно, читал “Бог и Камень”, возможно, в курсе, о чём там речь. Чану стыдно за эту никчемную книжонку, но он давит в себе этот стыд, погружаясь в работу с головой. У него много надежд на новый роман. Возродиться из пепла, подобно фениксу, - вот его отчаянное желание.
На столе рядом с ноутбуком животом к верху лежит чёрный котёнок, растянувшись во весь рост. Его присутствие нисколько не мешает, даже в какой-то степени расслабляет. Самочувствие становится ещё лучше, когда звонит телефон, и на экране высвечивается фото сына.
- Привет, Чонин-а, - Чан ставит звонок на громкую связь, продолжая печатать в ноутбуке.
- Привет, пап! - голос по ту сторону радостный, - Ты работаешь?
- Да, слегка занят, но могу с тобой поговорить. Рассказывай, как у тебя дела в школе.
Чонин тотчас канючит:
- Ну, почему сразу про школу-у-у? Давай, я лучше расскажу, как вчера я и Минхи сходили в скейт-парк. Там вообще всё отремонтировали, пап, тебе бы точно понравилось, если бы ты был с нами…
- Так-так. Ты мне зубы не заговаривай. Опять завалил контрольную?
Чонин шумно выдыхает, признавая поражение.
- Я старую преписывал. Всего на один балл выше вышло. Не виноват я в том, что математика мне не даётся.
- Значит нужно прекратить гулянки с друзьями и сходить к репетитору, - Чан отвечает в своём стиле, спокойно, без чрезмерной строгости.
- Мама мне тоже самое говорит, - слышно, что Чонин разочарован словами Чана, ведь он надеялся услышать от отца что-то более лояльное, - Она всё говорит мне, что мне пора уже гулять с девочками, вот я и пригласил Минхи в скейт-парк. А теперь ей не нравится, что я думаю не об учёбе, а о том, какие цветы Минхи нравятся больше. Еще и отругала меня, когда мне не понравился её новый мужчина.
Чан непонимающе хмурится.
- Какой такой мужчина?
- В смысле, какой? Мама тебе не говорила?
Чан чувствует, будто у него в животе горят угли.
Сын, не дожидаясь ответа, продолжает:
- Он приходил к нам два раза. Вроде бы в маминой клинике работает. Высокомерный и совсем неинтересный. Читает свои занудные книги про стоматологию и говорит, что от видео-игр дети тупеют… пап, ты тут?
- Д-да, - Чан, не задумываясь, лжёт: - Верно, мама что-то упоминала про него. Папа из-за работы многое забывает. И что, этот мужчина?
- Да фиг с ним, - Чонин отмахивается, - Я хочу рассказать тебе про Минхи. Это девочка из параллели, она такая красивая, просто… ух! Так что мне срочно нужен твой совет…
Когда разговор с сыном заканчивается, штиль внутри Чана превращается в бушующий шторм. Как Соён могла так поступить? Подожди она хотя бы год после развода, у Чана не было бы претензий. По всему выходит, что отношения с ним для неё - тяжелый балласт, который она, наконец, с себя сбросила и не постыдилась найти нового отца для Чонина так скоро. Отвратительно. Чан ещё никогда не чувствовал себя таким обиженным, таким преданным. Хорошее настроение и желание работать испаряются, как ни бывало. Остаются только необъятная пустота, бездонная черная пропасть, где гаснут все чувства и эмоции.
Котёнок словно понимает происходящее, ласково трётся о руку Чана, успокаивая своим мурчанием. Пальцы невольно зарываются в его шерстку, поглаживая. Будь сын рядом с ним, Чан обнял бы его крепко-крепко. Котёнок тонко мяучит, сверкая белыми клычками. Необоснованная нежность заставляет прижать пушистое тельце ближе к груди.
Чан зажимает ноутбук под мышкой и покидает беседку. С заднего дворика до двери стеклянной террасы ведет каменистая дорожка, усеянная пучками лютиков. Всё вокруг пышет цветом, и сладкие ароматы привлекают шмелей и пчёл. Чан замедляет шаг, залюбовавшись розовыми кустами, и тут вновь чувствует необычный запах пряности. В тени стоят около дюжины деревьев с тонкими стволами высотой по грудь. Их пышная темно-зеленая листва и есть источник аромата. Земля у корней рыхлая, значит, за деревцами тщательно ухаживают. Чан делает мысленную пометку спросить у Минхо, что это за растение, и возвращается в дом.
У порога стеклянной террасы котёнок Чонин когтями вцепляется в футболку и начинает громко шипеть. Мона надменно смотрит на них, усевшись на спинке кресла-качалки. Шерсть у кота встаёт дыбом, он бесстрашно спрыгивает на пол и чёрной молнией летит на птицу. Мона успевает выпорхнуть наружу, напоследок злобно каркнув. Чонин, подергивая хвостом, усаживается у порога. Малютка-стражник. Чан бесшумно усмехается и проходит внутрь.
Он намеревается завернуть на кухню, но слышит за стенкой голоса и останавливается в коридоре настороженный. Понятно, почему Мона была на террасе. Её хозяин сейчас пьёт чай в компании Ли Минхо. Чану кажется это слегка странным. Он вспоминает ту просьбу, что Сынмин озвучил в первую их встречу: “Если вас не затруднит, можете не говорить Минхо, что это я привёл вас сюда?”. Поначалу думалось, что между Сынмином и Минхо есть неразрешенный конфликт, поэтому Сынмин не хотел попадаться на глаза своему другу. Теперь такая версия сомнительна, потому что их разговор проходит вполне позитивно. Чан не застал начало, ему и не нужно знать, о чём другие люди болтают, но он остаётся на месте из-за странного навязчивого чувства.
- Не знал, что ты любишь сладкое, - по голосу слышно, что Минхо улыбается.
Сынмин одновременно жуёт и говорит:
- Не люблю. Вот, решил тебя уважить.
- В честь чего такая щедрость?
- Ты очень хорошо готовишь, знаешь? Даже такому привереде, как я, нравится.
Минхо полон скрытой гордости, когда отвечает:
- Знаю. Было время научиться. Скажешь, зачем явился?
Сынмин деланно возмущается:
- Я что, не могу навестить своего друга просто так? - возникает пауза. Чан ставит на то, что Минхо вместо ответа красноречиво приподнимает бровь. Сынмин спрашивает будничным тоном: - Не хочешь мне кое-что рассказать?
- Например?
- Наприме-е-ер, - снова пауза, но значительно короче предыдущей, - например, какое волшебство ты используешь, когда печёшь такие вкусные пирожные?
Минхо смущенно посмеивается.
- Ещё чаю?
- Спасибо, только без сахара. А то задница слипнется.
- Ты меня удивляешь сегодня. Ты ведь не часто приходишь ко мне.
Сынмин громко прихлёбывает чаем.
- Я и сам себя удивляю, если честно. У меня есть некоторое ощущение… оно как назойливая муха вертится перед глазами, никак не убрать.
Слышится звук включенного крана и плеск воды. Похоже, Минхо моет посуду.
- Ты о чём? Мона нагадила тебе на плечо?
- Я бы попросил! Мона - девочка воспитанная, никогда не гадит. Я имею в виду полигон. Слышал, что там нашли артиллерийский снаряд?
- Да уж. Теперь там не погуляешь. Штрафами и без того пугали, а теперь совсем продыху не будет.
Сынмин хохочет так громко, что Чан вздрагивает. Этот смех не веселый, он колючий и ядовитый.
- Никакой это не снаряд. Оказывается, Хан Джисон никуда не сбегал, они врут, чтобы себя защитить. Так же как и ты врешь мне, чтобы защитить себя.
У Чана пересыхает в горле от того, насколько давящая тишина воцаряется после этих слов. Кран льёт вхолостую некоторое время, затем Минхо выкручивает его обратно.
- Что с Джисоном? - его голос дрожит и полон страха.
- Я не тот, кому стоит задавать этот вопрос, - Сынмин как ни в чем ни бывало отпивает из кружки ещё. - В любом случае, я пришел сказать, что ты тянешь резину довольно долго. Дней прошло достаточно, а подвижек с твоей стороны никаких.
Хотелось бы узнать, что Минхо ответит на это, и о чем вообще идёт речь, но Чан решает, что уже достаточно погрел уши. Он проходит через дверной проём кухни с видом человека, который не переживает о том, что своим появлением может прервать чей-то разговор. Минхо привычно улыбается ему, но щёки у него бледные, а рука, что держит чистую тарелку, трясётся.
Сынмин складывает губы в форме “о” и несколько раз удивлённо моргает. Минхо обращается к обоим чуть более оживленно:
- Чан, это Сынмин, мой друг, про которого я упоминал. Сынмин, это Чан, писатель, что снимает у меня комнату.
- О, вы, значит, писатель? - Сынмин бесшумно усмехается, и Чану становится немного неловко, ведь в последнюю их встречу Сынмин предположил, что он из полиции, и Чан тогда не стал его разубеждать. - Приятно познакомиться. Надолго ли к нам?
Он говорит так, будто они видятся впервые, и его выразительно приподнятые брови намекают на то, чтобы Чан подыграл ему.
- И мне приятно. Планирую на полмесяца, а дальше видно будет.
- Надеюсь, в беседке работается хорошо? - Минхо участлив, как и всегда. - Много получилось написать?
Чан вспоминает о звонке сына, о том, как жестоко его предала Соён, и не хочет отвечать ничего. Хорошо, что ему и не приходится. Сынмин живо перехватывает инициативу:
- Мне интересно, а о чём вы пишите? Если это не секрет.
- Можно на “ты”, - Чан пожимает плечами и усаживается за стол. - Ничего секретного. Это детектив. Происходит убийство, и двое враждующих полицейских пытаются его раскрыть, параллельно с этим выясняя свои отношения. Всё пока ещё сыро.
Сынмин задумчиво кивает:
- Наш городок не так тих как кажется. В прошлом здесь происходило много занятного. Думаю, для твоего романа будет отличным подспорьем, если ты как-нибудь заскочишь ко мне в архив. Я могу предоставить тебе кучу статей и книг.
Чану нравится эта идея, он невольно расплывается в благодарной улыбке, однако Минхо неожиданно вклинивается и не даёт ему ничего ответить:
- Раз уж мы заговорили об архиве. Сынмин, ты разве не опаздываешь на работу?
Тот суетливо смотрит на свои наручные часы:
- Действительно. Что-то я засиделся тут с тобой. Благодарю за вкусный чай. Не забудь, о чём я говорил, Минхо. Мона!
Он выглядывает в коридор, в поисках питомицы. Ворона каркает со стороны сада, и Сынмин уходит из дома через заднюю дверь.
Минхо молча домывает посуду. Чан в неловкой тишине ёрзает на стуле и не знает, что делать: беспричинно сидеть и дальше или лучше уйти, ничего не сказав? В конце концов, он тянется к радио и включает рандомную частоту. Голос из новостей наполняет кухню. Во всяком случае, теперь не так тухло, как было ранее. Чан наводит себе кофе под прогноз погоды. Минхо вытирает тарелки под рекламу строительного материала.
“Теперь к срочным новостям! - взволнованный женский голос враз меняет атмосферу, - Как доносят наши источники, вблизи Вороньего Поля было найдено мертвое тело. Нам сообщают, что тело обезглавлено и принадлежит пропавшему ранее учителю биологии Хан Джисону. Его невеста Хан Ынджи уже связалась с нами и готова поделиться подробностями. Полиция не участвовала в поисках Хан Джисона и теперь отказывается от комментариев. Уже нет уверенности, есть ли на самом деле на полигоне найденный ныне артиллерийский снаряд…”.
Чан слышит, как громко собственное сердце стучит в висках. Не проходит и мгновения, как раздаётся звук разбившегося стекла. Минхо непонимающе смотрит на осколки кружки, которая только что была в его руке.
***
Джеён приподнимает жалюзи, прищуриваясь. Там, снаружи, шумное столпотворение из журналистов, операторов и репортёров с различных каналов. Парни на вахте храбро вытесняют незваных гостей из участка, но давление прессы большое, поэтому с первого этажа прибегает подмога. Джэён устало трёт переносицу. Всё это он уже видел когда-то. Если это дело также затянется как и дело 96-го, столичное управление отправит его на пенсию.
- Начальник? - Со Чанбин заходит в кабинет. За его спиной возвышается стройный Хван Хенджин в плаще.
- Садитесь, - небрежный кивок на кресла, - Всё по швам трещит, сами видите. При такой ситуации нам еще конфликтов не хватало, - его недовольный взгляд направлен на Чанбина, - Есть у вас между собой какие-то нерешённые вопросы? Самое время об этом поговорить.
- Ничего подобного нет, - Хёнджин сияет, когда улыбается, - Наша первая встреча ознаменовалась неожиданной колкостью со стороны Чанбина, но я его простил и не держу зла. Хоть он и не извинился передо мной.
Джеён наливает себе воды в стакан, чтобы унять эмоции. Сынок Со Старшего никогда не отличался терпением и вежливостью. В детстве и юношестве раздавал сверстникам тумаков направо и налево, Госпожу Со доводил только так. Теперь в сознательном возрасте не отстаёт: зубоскал, каких поискать надо. Со Старший, когда жив был, любил приговаривать Чанбину: “Будешь так грубить, никогда жену себе не найдешь”.
- Хван Хёнджин прибыл из высокого места, - Джеён не в восторге, что управление отправило ему на попечение сына важной шишки, но старается, чтобы собственная речь не звучала иронично. - И надо бы повежливее с новыми людьми, к тому же это твой донсэн, Чанбин. Тэбэк - песчинка по сравнению со столицей, и полицейские у нас слеплены немного из иного теста. Не хотелось бы, чтобы обо всём нашем участке судили по одному грубияну. Очень плохо, что ты до сих пор не извинился. Даю тебе на реабилитацию тридцать секунд. Время пошло.
Чанбин сидит пристыженный, точно ему пятнадцать, а не тридцать три. Уши пылают, брови сведены к переносице, а губы плотно сжаты. Из крупного носа, кажется, вот-вот повалит дым, как у быка на корриде. Хенджин закидывает ногу на ногу и делает вид, что ничего от него не ждёт, но нет-нет да кинет на Чанбина взгляд. Джеён невольно сравнивает Хвана с вертлявым ужом. Бык и змея - напарников лучше не сыскать. Джеён невесело усмехается: “За что мне это наказание?”.
- Хорошо, - Чанбин не смотрит на Хенджина из упрямства, - Прошу прощения. Это было непрофессионально с моей стороны и подобное больше не повторится. Закончим на этом?
Джеён как бы между делом добавляет:
- Пожмите друг другу руки, после чего я дам вам задание.
С Чанбина можно писать картины: то, какая катастрофа разворачивается на его лице, по-настоящему комично, и Джеёну стоит больших усилий не засмеяться. Хёнджин очень доволен этой ситуацией и любезно протягивает Чанбину ладонь, не переставая светить своей лыбчонкой.
Их рукопожатие уж точно не мирное, но они не кидаются друг на друга, хоть здесь спасибо. Чанбин стоически выдерживает это мучительное испытание и поднимает на начальника глаза, полные немой обиды.
- Приступим, не будем дальше тратить время, - Джеён протягивает Хёнджину папку с материалами, - Здесь все детали дела 96-го года. Внимательно прочитай. А ты, - обращается к Чанбину, - помоги своему напарнику не заплутать в фактах. Я не требую от вас дружбы, но рабочие отношения обязаны быть между вами ровными. Никаких конфликтов больше. Ребята уже отправились в школу, где преподавал Хан Джисон. А вы берите машину и едьте к Хан Ынджи.
- Не слишком ли жестоко вновь подвергать её расспросам? Она узнала, что её бойфренда убили, буквально вчера, - эгоцентрик Хенджин демонстрирует удивительную чуткость.
- Мы обязаны узнать полную картину. Ынджи была ближе всех к Джисону. То, как она убивается по нему, не делаёт её невинной овечкой. В конце концов, это она подняла на уши всю прессу. Так что хватит штаны просиживать, брысь отсюда.
***
Они выходят наружу через пожарную дверь, потому что журналисты всё еще околачиваются у главного входа. Чанбин на ходу закуривает, и дым ветром несет на Хенджина. Тот закрывает лицо воротником плаща, но молчит. Когда с негромким звуком машина снимается с сигнализации, он спешно прячется от запаха на пассажирском сидении. Надо же, а Чанбин был уверен, что тот усядется к рулю, с его-то манерой быть впереди всех. Видимо, Его Величество привыкло, что в столице его катают. Чанбин хочет из вредности продолжить курить в салоне, но передумывает: вся обшивка провоняет, и коллеги проклянут его последними словами.
Ботинок размазывает окурок по асфальту. Щёлкает ключ, и двигатель заводится. Машина выезжает за пределы участка. Через приспущенное стекло ветер треплет длинные волосы Хенджина и шуршит листами в папке с материалами.
- Значит, это ты был главным свидетелем в деле 96-го? - в голосе слышится неподдельное удивление, - Ты знал Хан Чонмана?
Чанбин отвечает:
- Несильно. Мы часто ходили на уроки одной дорогой: я в среднюю школу, он в старшую. Приятный был парень, не стыдился общаться с ребятами младше его. Когда он выпустился, мы почти не пересекались.
Хенджин дотошно изучает каждую страницу в папке, видно, что он намерен не прохлаждаться, а работать. Если бы не его зазнайство и сеульское происхождение, Чанбин быть может подружился бы с ним.
- Голова Чонмана тоже не найдена… - говорит Хенджин задумчиво, - Зачем убийце головы? Он видит в них нечто ценное.
- Возможно, его интересуют черепа, - Чанбин пожимает плечами, - Это как трофей, награда за деяние.
- Отсечь человеческую голову трудно. Еще и так ровно. Тут нужна сила и сноровка.
- И подходящее орудие. Есть мнение, что это обоюдоострое лезвие.
- Меч что ли? - Хенджин морщит нос в недоверии. - Вместе с пропавшими головами это отдаёт каким-то сектантским духом.
Машина проезжает мимо школы №8, в которой работал Хан Джисон, затем спустя несколько поворотов появляется величественное здание Городской Библиотеки с Архивом. По другую сторону дороги располагается главная площадь с фонтанами, и на их фоне белеет здание Администрации, украшенное разноцветными флагами и надписью: “БУРИ ГЛУБЖЕ, БЕРИ БОЛЬШЕ”. Когда-то давно Тэбэк был главным сосредоточением страны по добыче угля, но сейчас все шахты пусты, и город заметно измельчал. Шахтёры бурили глубоко, брали много и оставили теперешним поколениям израненные бесплодные горы.
Вопросы экологии и новых рабочих мест вставали особенно остро в дни выборов. Ким Сынмин упоминал, что Хан Джисон стремился попасть в Администрацию. Чанбин помнит те буклеты с программой по благоустройству города, потому что тоже был тогда на июньской ярмарке. Один из пунктов программы Джисона было развитие горного туризма, открытие горнолыжных курортов и реставрация шахт для переустройства их в музеи. Многим на ярмарке пришлись по вкусу взгляды Джисона, но, когда начались выборы, он едва-едва набрал порог голосов.
Главная площадь остаётся позади. До казенного сектора, где стоят общежития, осталось не так долго.
- Занятно, - Хенджин снова подаёт голос, - Тело Хан Чонмана лежало на виду, будто убийце было плевать, наткнутся на него или нет. Но тело Хан Джисона он закопал, и, если бы не дождь, возможно, труп не нашли бы совсем.
Чанбин притормаживает у нерегулируемого перехода, чтобы пропустить пешеходов.
- Попробуй включить мозги: либо это не один и тот же убийца, либо тот же, но что-то во втором убийстве пошло не по плану, - он зыркает на недовольного Хенджина весьма определенно и тут замечает покраснения на скулах напарника: - Что с твоим лицом?
Хенджин смотрит на себя в боковое зеркало. Это похоже на сыпь. Она покрывает не только скулы, но и уголки губ, к тому же, так густо, как будто Хенджин съел что-то горячее и обжег рот. Он молча достаёт из внутреннего кармана блистер с таблетками и проглатывает одну, не запивая ничем.
- Хватит пялиться. Следи за дорогой.
После этих слов Чанбин чувствует привычное раздражение, но в ответ молчит, потому что время поглумиться ещё будет.
***
Четыре корпуса общежитий образуют квадратный внутренний двор. Здесь живут те, кто не может позволить себе снять квартиру, работники государственных структур и молодые специалисты, приехавшие из других городов. Хан Ынджи живет на шестом этаже общежития 2. Хенджин придирчиво разглядывает лестничный пролет и лифт. Чанбин не сдерживается и закатывает глаза. Да, грязно и неприглядно, но не все люди рождены с серебряной ложкой во рту.
Прежде чем дойти до комнаты Ынджи, они видят, что из нее выходит незнакомая женщина с лакированной сумочкой. Чанбин жмёт на звонок, провожая женщину взглядом до самого лифта.
- Опять вы, - у Ынджи опухшее от слез лицо и растрепанные волосы. Она ничего больше не говорит, разворачивается обратно вглубь комнаты, но оставляет дверь открытой.
Чанбин аккуратно разувается у порога. Хенджин повторяет за ним, не переставая озираться, будто не понимает, что это неприлично. Комната средняя по размеру, чистая и вентилируемая. У окна двуспальная кровать, рядом шкаф, что отделяет условную спальню от условной кухни. Сбоку дверь в ванную, а у противоположной стены - рабочий стол с лампой, с различными флакончиками и лаками для ногтей. Ынджи сидит за этим столом и расставляет кисти, баночки, палитры по своим местам.
- Та женщина, что вышла от вас, - Чанбин пододвигает стул ближе к рабочему месту Ынджи и садится, - клиентка?
- Как видите, смерть моего парня не повод отменять записи. - Девушка устало пожимает плечами. Она больше не выглядит разъяренной фурией, как вчера. Гнев потух и забрал все ее силы. - Следующая придет ко мне через полчаса, так что спрашивайте быстрее, что вам надо, и уходите.
- Как давно вы состояли с Хан Джисоном в отношениях? - Хенджин тоже садится рядом.
Ынджи смотрит на него некоторое время нечитаемым взглядом, затем шарит рукой в косметичке, чтобы вынуть маленький тюбик крема.
- Я тоже аллергик. Намажьте лицо.
Хенджин заметно тушуется, когда принимает её неожиданную помощь. Чанбин хочет ядовито расхохотаться. Ынджи располосовала ему лицо на опознании, и царапины на скулах ещё кровоточат. Было бы логично, предложи она крем ему, а не Хенджину. Неприятно, что смазливая внешность имеет больше вес и внушает больше доверия, чем профессиональный опыт.
- Я познакомилась с ним в первый же день, как он сюда приехал. Это было два года назад. Он сразу мне понравился. Его комната была напротив моей. Когда мы стали встречаться, он стал жить со мной.
И действительно, в комнате лежат некоторые мужские вещи: черная толстовка у изголовья кровати, массивные кроссовки у порога, на комоде мужской парфюм и бритва в стаканчике. Прикрепленные магнитиками, на холодильнике висят полароидные фото: на одной убитый вместе с Ынджи запечатлен в обнимку, на другой он в полный рост на фоне гор и показывает пальцами “V”, еще на одной - стоит в компании многочисленных школьников и держит позолоченный кубок… Разносторонний был малый.
- Значит, вашим отношениям чуть больше полутора года, - Чанбин не говорит “было чуть больше”, потому что Ынджи глушит свою истерику работой и в любой момент может опять взорваться. - Не страшно планировать свадьбу так быстро?
- С чего бы? - видно, как Ынджи удерживает себя, чтобы не выпалить что-то вроде “Не вашего ума дело, когда мне выходить замуж”. - Мы с самого начала знали, что распишемся. Все эти полтора года мы копили деньги на торжество. Джисон поддержал моё желание сыграть свадьбу как следует. Знаете, это недешёвое удовольствие.
Хенджин кладет тюбик крема на край стола, закончив с лицом. Он спрашивает:
- Что случилось накануне свадьбы? Расскажите, что пошло не так.
Ынджи сильно трёт лоб, раздражаясь.
- Какая-то бессмыслица. Однажды я проверила его телефон и нашла странные фото. Это был молодой мужчина, снятый украдкой. Я видела его пару раз в центре, но имени не знаю. На мои вопросы Джисон отказывался отвечать. Я в шутку засомневалась в его ориентации, ведь тот мужчина на фото был очень симпатичным. Тогда Джисон вспылил… никогда не видела его таким злым, и сказал, что жениться нам рано. Представляете! Я так мечтала об этой свадьбе, а он разрушил всё по щелчку пальца! Мы разругались, я не хотела его ни видеть, ни знать. Он не появлялся дома много дней, не отвечал ни на сообщения, ни на звонки. Я готова была закрыть глаза на его предательство, только бы он вернулся ко мне.
- Затем вы отправились в полицейский участок, чтобы заявить о пропаже? - Хенджин делает быстрые заметки в записной книжке.
- Именно! Но что мне ответили наши бравые офицеры? - Ынджи прожигает Чанбина злым взглядом и сильно сжимает кулаки на коленях. - Что Джисон сбежал от меня, что это обычные бытовые разборки. Нагуляется и вернётся!
Чанбин игнорирует её ненависть:
- Можете описать того мужчину? Были какие-то особенности во внешности?
- Красивый очень, будто актёр или певец. - Ынджи прячет лицо в ладонях. - Не понимаю… Джисон так много всего планировал: хотел уйти в политику, хотел, чтобы мы не ютились в этой комнатушке, хотел накопить на просторное жильё, чтобы было где растить наших будущих детей. О, как же он любил детей! Но кто-то зверски лишил его жизни. Зачем? Почему всё это происходит?
Чанбин подходит к кухонному столу, чтобы налить девушке воды. Она на грани и вот-вот заплачет.
Хенджин спрашивает:
- Вы знаете, зачем Джисону понадобилось свидетельство о смерти его дедушки? Он оставил запрос в городском архиве.
- Не имею понятия, - Ынджи берет стакан из рук Чанбина и делает несколько глотков, - Он мне однажды рассказал, что его дедушка из этих краёв, но не уточнял подробности. Тот блокнот, что был в участке, среди его вещей… наверное, там есть что-то и о свидетельстве? Джисон любил всякие чек-листы.
- Вы обращались в какие-нибудь частные организации, чтобы найти Джисона? Может в детективное агентство?
- Нет, - Ынджи растерянно мотает головой, - У меня нет таких денег. Что за странные вопросы?
Чанбин хмурится. Картина, которая вырисовывается, ему не нравится. Либо соврал Ким Сынмин, либо Ынджи хорошо играет. Впрочем, тот коттедж, где остановился таинственный “детектив”, полиция ещё не проверяла.
- Джисон враждовал с кем-нибудь? У него были серьёзные конфликты накануне исчезновения?
- Только со мной. Но вы же не станете подозревать меня? Он не злой человек, неагрессивный. В первые дни на работе коллектив взваливал на него кучу работы, но он не возникал. Ребята в его кружке всегда говорили, какой он добрый и отзывчивый. Любой, кто общался с ним, скажет вам, что ненавидеть его не за что. Откуда взяться врагам?
По словам Ынджи, её парень не иначе как святой. Но неконфликтных добряков, как правило, не находят закопанными в лесу. Не исключено, что Джисон прятал от Ынджи другую свою сторону. В деле образовываются ещё два белых пятна: мужчина 1 - частный детектив, мужчина 2 - кого Джисон тайком фотографировал. Пока Чанбин анализирует слова Ынджи, Хенджин зазря не теряет время и спрашивает дальше:
- Скажите, какие у него были отношения с родителями?
- Я видела их один раз. По видео-связи и то случайно.
Ынджи роется в тумбочке среди бумаг, чтобы достать небольшую помятую фотографию. На ней на фоне аттракционов стоят широкий мужчина с суровым лицом и невысокая женщина блондинка, что держит на руках маленького мальчика. У мужчины на куртке крупный логотип “LOСUS”. На обратной стороне фото надпись: “Хан Бусок, Хан Мигён с сыном Джисоном (3 г.)”.
- Они сейчас живут в Китае, и, насколько я поняла, Джисон не сильно привязан к ним. Они никак не помогали ему: ни финансово, ни морально. Звонили в лучшем случае раз в два месяца. Мне хотелось поначалу, чтобы Джисон представил меня им как свою невесту, но потом я подумала… какая разница? Всё равно, этим людям нет дела, как живёт их сын. Я не звонила им… ничего не говорила. Надеюсь, у полиции хватило совести оповестить их?
- Жаль, что вам не хватило совести ничего не говорить прессе, - Чанбин смотрит на Ынджи в упор, не моргая. - Вы, похоже, не осознаете, насколько усложнили нам работу.
Её глаза наливаются красным, и гневные слезы тяжелыми каплями скатываются по щекам. Она поднимается, грузно опираясь руками о стол. Её стройное тело возвышается над Чанбином, точно тело хищного зверя. “Как бы снова не получить ногтями по лицу” - проносится в голове Чанбина, перед тем как она отвечает:
- Моего жениха убили, а вы беспокоитесь о том, как вам теперь трудно работать. Я обещала, что поквитаюсь с вами и сделаю это. Если надо будет, добьюсь, чтобы всех вас там поувольняли, к чёртовой матери!
- Давайте, успокоимся, - Хенджин примирительно берет ее за руку и сочувствующе улыбается, видимо, надеясь, что его приятная внешность подействует. - Вам сейчас тяжело, и мы понимаем это, но у нас есть ещё некоторые вопросы…
Чанбин думает, что уже нет смысла ни в каких вопросах:
- Ынджи-щи, своей глупой попыткой поквитаться с нами, вы наделали лишнего шума, теперь преступник ещё долго не высунется наружу. Если всех нас повыгонять со службы, кто будет расследовать? Неумёхи из столицы? Имейте в виду, если вы не прекратите мутить воду, ваши действия попадут под статью о препятствии следствию. Советую вам хорошенько подумать, прежде чем давать интервью прессе.
- А я советую вам убраться из моего дома. Сейчас же. Пока я снова не располосовала вашу наглую рожу.
***
Лифт со скрипом открывается, выпуская их наружу. Хенджин яростно шагает к выходу, размахивая плащом.
- Неумёхи из столицы, - ядовито говорит он, - Неумёха здесь только ты, Чанбин. Своё мнение и эмоции надо держать при себе, особенно при девушке, что переживает горе.
- То есть тебе вообще похрен на то, что она готова скорешиться с журналистами, лишь бы нам жизнь мёдом не казалась? - Чанбина злит высокомерный вид Хенджина, и сейчас ему всё равно на просьбу начальника не устраивать конфликтов. - Для той, кто переживает горе, она слишком рассудительна. Это подозрительно.
- Она шла нам навстречу! Если бы не твоё шило в заднице, я бы вытянул из неё больше информации.
Они садятся в машину угрюмые, как грозовые тучи. Чанбин выруливает со двора, параллельно открывая гугл.
- Посмотрите-ка, - он не сдерживает смеха, - блондинистая красотка одолжила мальчику-зайчику крем, и тот поплыл. Так что с твоим лицом? Ты как Фиона, днём принцесса, ночью огр?
Хенджин цедит сквозь зубы:
- Закрой свой поганый рот.
- А то что? Пожалуешься папочке? Как же так, плохой Со Чанбин меня обижает!
- Я расквашу тебе нос, если ты сейчас же не захлопнешься, понял?
- Ого! - Чанбин хотел бы с таким же неподдельным удивлением ответить на угрозу Хенджина, но в данную секунду его обескуражили результаты гугла. - А Джисон-то из не абы какой семейки.
Он передаёт заинтересованному Хенджину свой телефон.
“На корейском рынке авторемонтных услуг компания LOCUS твёрдо держится на вершине уже 9-ый год. В 2015-м оборот компании составил 881 млн вон и её франшиза вошла в топ-10 популярных в Корее. Владелец LOCUS Хан Бусок рассказывает нашему журналу о том, каким должен быть настоящий сервис…”.
Год 1320. Город Чертальдо
В богато обставленной комнате находятся трое: высокая женщина в зеленом, расшитом жемчугом платье; толстый мужчина в нарядной одежде, с широкополой шляпой; и маленький мальчик, которого сильно тошнит в ведро.
Женщину зовут Беатриче Барди, она приходится дальней родственницей знаменитым банкирам Барди из Флоренции. Громкая фамилия прежде обеспечивала Беатриче роскошную жизнь, но теперь в её руках лишь крохи власти, которые она тратит на светские приёмы в своём палаццетто. Это очень красивая женщина со светло-рыжими волосами, заплетенными в сложную конструкцию из кос. Прическу украшает паутинка из мелких драгоценных камней, а в мочки ушей вдеты серьги-капельки. Беатриче в сомнении поджимает свои пухлые губы, наблюдая сверху вниз, как мальчик кашляет в ведро.
- Я была уверена, что прибудет Сильвио, - она едва заметно морщит нос от запаха рвоты, - Почему его долг платишь ты, дорогой Витторио?
Витторио не скрывает обожания, когда смотрит на Беатриче. Перед ним непревзойденная поэтесса и певица, прекрасный ангел Господень, которому он молится каждую ночь. Будь его доходы не такие печальные, он предложил бы Беатриче быть ее покровителем. Но увы, у единственной Честной Куртизанки в Чертальдо уже есть ряд богатых воздыхателей: в частности, градоначальник и, по слухам, даже епископ.
- Сильвио послал меня, - Витторио решает пока не говорить про смерть должника, - Что скажешь о мальчонке, моя госпожа? Надеюсь, мы полностью удовлетворили твои потребности.
- Грязноват, но это не проблема, - Беатриче придирчиво разглядывает выпирающие ребра ребенка, - У него что-то не так внутри. Мой врач говорит, что наша еда для степных кочевников непривычна, поэтому его так сильно рвёт. Буду надеяться, что он не умрет сразу по прибытию, иначе к долгу Сильвио прибавится ещё.
- Погода на море была неважная. Вполне возможно, это отголоски морской болезни, - Витторио равнодушно ведет плечом, - Зачем тебе этот чужак, если не секрет? В городе достаточно беспризорников, мона может выбрать любого.
- Барди славится не только богатством и хитростью, но и милосердием к нуждающимся. Беспризорники Чертальдо знают, что за хорошую службу мне они получат кров и еду. Ребенок из чужеземья под моим крылом - доказательство того, что влияние Барди и Перуцци обширно.
Витторио ничего не отвечает, но по взгляду видно, что он знает истинную причину.
Мальчик вытирает рот и поднимает осоловелый взгляд на людей перед ним. Беатриче никогда ещё не видела таких красивых черных глаз. Она спрашивает, не оглядываясь на Витторио:
- У него есть имя?
- Откликается на Пичан.
- Неважно звучит. - Она подходит к резному столику, чтобы достать из шкатулки мешочек с деньгами. - Это моя благодарность за вашу работу. Должно быть, на пути сюда было много трудностей. Передай Сильвио, что я готова простить ему одну треть долга.
Пухлые руки с благоговением принимают деньги. Витторио с надеждой смотрит на Беатриче, но та ещё в зародыше пресекает его порыв остаться с ней наедине, когда равнодушно продолжает:
- Гостевые комнаты, к сожалению, сейчас ремонтируют. Думаю, в этот час на постоялом дворе есть свободные места. Спасибо, что навестил меня сегодня. Гостинец с Таны хорош.
- С Барди всегда приятно иметь дело, - Витторио отвечает сухо, не скрывая разочарования. Он разворачивается, в обиде резко взмахнув полами плаща, и громко хлопает дверьми.
Беатриче протягивает мальчику кувшин с водой. Тот жадно делает глоток за глотком. Она невольно сравнивает его с чем-то диковинным, ведь за всю свою жизнь видела людей с такими глазами лишь пару раз. Если её вечно занятой отец соблаговолит навестить её в Чертальдо, куда сам и сослал, он очень удивится, обнаружив, что прежде своенравная дочь занимается таким благородным делом, как помощь сиротам. Это растопит его черствое сердце, и он тотчас вернет Беатриче обратно во Флоренцию. Без сомнений, всё будет именно так.
Мальчик что-то тихо лопочет на своём языке. Беатриче хочет лично обучить его итальянскому, хочет выкорчевать из него сорняки язычества и посадить благодатные корни родной веры. Местный епископ будет только рад очистить чужеземца от ереси.
Она задумчиво наблюдает за тем, как мальчик в любопытстве разглядывает её комнату, как трогает бархатные подушки на стульях и вертит в руках круглые сосуды с благовониями. Её слова звучат в полголоса и обращены в пространство:
- Ско-о-олько же у меня с тобой забот…