Утренняя заря осветила почерневшие стены храма, зияющие на фоне голубого неба таким же угольным провалом, как выгоревший остов поселения.

Рыцарь и его верные отряды направляются к стенам рамарского города. Ворон уже принес вести, что западные врата будут атакованы Лерковиком Жестоким, под руководством которого находится три сотни оборотней и две сотни орков.

— Повелитель, — Некромант на трещащей костями кляче выбивается из рядов и оказывается рядом с рыцарем. — Если Лерковик и правда атакует раньше, как говорит в письме, наша задача упростится в разы. И мы могли бы двинуться дальше, сохранив силы. Или даже увеличив. Я готов взять это на себя.

— Это неотвратимый исход. Города Рамара в этой стороне не так защищены, как прочие. Многие века они жили в мире со своими соседями, пока не утратили собственной короны. Но наша задача остаётся прежней.

По левую руку от рыцаря не было Плута ни тогда, когда перелески оборачивались широкими полями, ни тогда, когда рушились истертые временем стены рамарского города. Он вместе с конем исчез из поселения еще под покровом той ночи.

Предместья полыхают в зареве магического огня, истлевают в пыль древние башни и бедные хижины. Но кроме защитников никого нет в этом месте. Жители успели уйти, сделав почти невозможное.

Он идет меж руин совсем недавно прекрасного города. Обломки витиеватых фасадов устилают мощеные улицы. Сопротивление было отчаянным, быть может потому — думает рыцарь — что так у сбежавших есть шанс убраться от этих мест подальше, и даже погоня их не настигнет, если ее послать. Воздух звенит и жжется от силы света, с помощью которой почти полностью были уничтожены мертвецы некромантов. Но это не важно, ведь Маргон поднимет павших защитников этого города даже с пылью светлой силы на останках, когда маги и оборотни разберутся с клириками, а храм перейдёт под власть Ярости Риашара или будет разрушен.

Улица пуста — людей оттеснили в центр, к большим постройкам и храму, где в надежде отбиться и открыть второе дыхание, они погибнут в ловушке. Рыцарь остается позади, не спеша распыляться на разбой и пьянеть от запаха копоти и крови. С указаниями и координацией справляется командир черных всадников — Карс.

Продвигаясь вперёд по выбранной дороге, он ощущает, как все более здесь утихает сражение, и ветер доносит лишь его отголоски. Истлевшие кости мертвецов, застанных в движении, белеют, точно поломанные остовы механизмов. Он не знает, почему в этом городе так много силы Света. Она путает взгляд и мешает ощущать приближение ее источников — верных слуг светлого бога Истэна. Точно самый ясный летний день сделали еще невыносимее для каждого темного создания. Но лишенный своих преимуществ, рыцарь лишь больше убеждается в том, что накануне говорил Ларвису.

Сияющие стрелы с искрами вонзились под лапы пса, тот дернулся, но не испугался. Одна звякнула по броне, гулко отскочив. Другие угасли в барьере, который рыцарь возвел взмахом руки. Выстрелы стали точнее, он видит стрелков — на крышах зданий, теснящих улицу. Что ж, они нашли друг друга. Между всполохами можно различить белые туники с желтыми пятнами — истанийцы из различных орденов могут пренебрегать униформой, как правило, оставляя только это белесое полотнище с гербами. Потому что на войне лучше та броня, что удобнее, а не та, что праведно выдана церковью.

Плотность ударов растет, вперемешку с заклятиями света, прижимая защитный купол, пока с крыши по правую руку не сваливается несколько стрелков. Каншодары действуют быстро и аккуратно. Но не останавливаясь, чтобы помочь, их занимает только один приказ — взять город.

Этого времени хватило, чтобы под покровом щита обрушить на оставшихся слуг света неожиданный удар сверху. Град призванных черных клинков с невероятной силой ринулся вниз, ломая камень, этаж за этажом. Вздымается пыль, и щебень сыплется под ноги громадного пса. Рыцарь спускается на землю, касаясь загривка своего верного зверя. Под этим касанием шкура обрастает черными пластинами. Взгляд наливается багряным сиянием. Не ожидая команды, пёс ринулся на нового противника — высокого воина в звериных шкурах. Он появился внезапно, и был замечен зверем раньше. В этой схватке рыцарь не одинок.

Уцелевшие выжидают, перестраиваются. Их осталось трое. Широкая улица ограничивает всех участников боя, но услышав женский окрик, светлые ожили. Они направили свои силы на защитный круг, чтобы ни одна темная тварь не смогла помочь своему господину. Действие небольшого щита иссякло, и темный рыцарь ощутил, насколько сильно ему хотелось бы покинуть это место.

Он удобнее перехватывает клинок. Окруженный светом, он все же не скован им, двигаясь на истанийцев, пока воин отвлечен псом. С орденскими всегда больше мороки — они устойчивы к воздействию темной силы, на них трудно наслать болезнь или проклятие, их разум крепче, а прямая атака становится в разы слабее. И даже раны заботливо исцеляются милосердным богом. Вот только отступать им некуда, под ногами мешаются камни, за спинами груды обломков. От меча не спрятаться. Не ударить в ответ, когда все внимание направлено на создание барьера.

Удар отражен внезапно, сталь ударила о сталь, и сила, приложенная рыцарем, ушла в землю по чужому клинку, выбивая брызги осколков из вымощенной дороги. По наплечнику, рядом с шеей, мазнуло острие, оставив царапину. Сделав перекат, рыцарь принял стойку. Перед ним двое: мечник и, вероятно, маг, способствовавший столь быстрому появлению мечника.

Помимо них в круг света явилось еще двое. Это можно было заметить по характерным вспышкам на границе купола.

Сражение вспыхивает с новой силой. Мечника поддерживают маг и целитель. Светлые творят свой ритуал — и недооценивать его влияние нельзя. На каждую атаку рыцаря у мага находится мощный блок. Тьма въедается в пламя и заклинания, но исчезает в равном ответе. Там, где рыцарь оказывается ловчее, мечника спасает целитель.

Воздух плавится внутри круга, дрожит, точно в сердцевине ужасающего заклятия. Едва ли был другой такой день, когда рыцарь практически не ощущал связь с Риашаром. Никто не собирается отступать. Далеко не сразу, но темный рыцарь заметил, как круг становится всё шире. Медленно, неотвратимо. Это не только ловушка для него, но и для его войска. Если он падет, никто не остановит круг извне. Город будет оцеплен. А что будет с теми, кто попадет под его влияние? Опыт рыцарю подсказывает, что купол простоит ровно столько, сколько потребуется перебросить сюда более мощные вражьи войска. Все земли от Рамара до восточной стороны Мертвой Пустоши неминуемо перейдут светлым. Не сразу. Но обязательно.

Короткий псовый вскрик заставил рыцаря отвлечься. Звероподобный воин метнул пса в стену, и убедившись, что уставший противник не собирается снова вставать у него на пути, двинулся к темному рыцарю. Глаза в прорезях шлема темнеют азартом битвы, а крупные кулаки сжимают рукоять тяжёлой секиры.

Мощный толчок магической силы отбрасывает рыцаря назад. Заклинание обращается тяжёлыми цепями, не дающими двинуться с места. Металл вгрызается в камень мощеной дороги. Мечник наступает. Взгляд его серых глаз пылает праведным гневом. Но чем ближе он подходит, тем тяжелее для человека бороться с силой рыцаря, которую вот-вот можно будет потрогать руками. Человек шагает тяжело, секунды длятся целую вечность. Это совсем иное, нежели прорываться сквозь тьму в пылу битвы, потому что поставленный на колени, Свартмунд не собирается склонять голову перед своей смертью. Он обращает все свои усилия на то, чтобы сломить дух мечника, возомнившего себя героем. Скованный, он остается опасным врагом. И звериная голова теряет свои очертания в клубящемся мраке. Гудят цепи, невозможно натянутые.

У целителя должен быть предел. Должен быть. Не бывает совершенного прикрытия. Синие глаза смотрят в суровое лицо мечника, но не встречают ответного взгляда. Да, сейчас в эту бездну никто не рискнет взглянуть, даже дерзнувший взять на себя роль его палача. Цена будет велика — безумие. И все же не обязательно смотреть, чтобы удачно опустить на чужую голову опасный клинок.

Это случилось внезапно. Свартмунд ощутил, как дрогнуло сопротивление цепей. Мечник тоже это заметил. И поспешил исполнить задуманное.

— Альна! — раздался крик мага, проясняя, в чем причина заминки. Занесённый клинок замер. Всего мгновение: заполошная человеческая мысль, помочь товарищу или сделать должное.

Цепи не смогли сдержать движения — кулак в латной перчатке вписывается в лицо подоспевшего со спины второго воина. Клинок мазнул по железу, оставляя глубокую борозду. Двое покатились по земле, в красных искрах исчезающих цепей. Звероподобный великан прерываясь только на вдох, издает воинственный рев, мечет свои кулаки как молоты, рыцарь уворачивается и блокирует атаки. Короткий нож сбавил пыл варвара, войдя меж кусками брони и позволяя рыцарю вырваться из нечеловеческой хватки как раз вовремя, чтобы создать черный щит и отбить удар мечника. Дрогнул круг. Участники битвы обратили внимание на светлых.

В этот момент Плут перерезает горло уже второму светлому. Третий не прекращает читать текст, но уже стараясь отдалиться от своей участи. Ему тяжело, лицо искажает гримаса невероятной муки, но купол продолжает стоять.

— Ты! — взревел маг. — Мы поверили тебе!

— А я вам — нет, — отвечает убийца. И в словах его злая, но только ему понятная правда.

Магу хочется размазать мерзавца, но разум оказывается сильнее. Сделав пасс рукой, он притягиваетик себе уцелевшего светлого, и с той же быстротой забрасывает в открывшийся портал. Следом отправлены мечник и воин. Маг еще держит наготове заклятие, оглядывается на неподвижно лежащую целительницу, прикрывает спиной портал от чужого посягательства. Маг, вероятно, оказался слишком далеко от нее, чтобы суметь захватить с собой тем же приёмом. Маленькая тонкая фигурка кажется бездыханной. Быть может, он не верит, что Альну постигла судьба иная, нежели орденских.

И он тоже шагает в портал, зло глянув на тех, кто не спешит вырвать абсолютную победу. Круг света тускнеет. Рыцарь подбирает свой меч, вкладывает в ножны с досадой о том, что позволил руке разжаться. На земле остался клинок мечника. Отличный полуторник — узорная рукоять хранит историю своего происхождения. Простой сталью едва ли можно стоять против оружия рыцаря так упорно. Да и оставить пару серьезных засечек на броне. Вероятно, выкован меч был к западу отсюда, в Горящих Землях, а зачарован уже в иных местах.

Его подбирает убийца.

— Теперь мне известно, как они успели вывести людей, — нарушает молчание рыцарь, обратившись к Плуту. В голосе нет укора, черная морда безмятежна. Только броня неровно блестит там, где удары варвара были особенно сильны и точны. Множественны.

— Это разочарование? — убийца озвучивает самый безопасный вариант из тех, что опасается услышать от рыцаря. Он знает, что темному богу нужны жертвы, и что захват города должен был ужаснуть. Но слова рыцаря в тот вечер — стал бы он говорить их, если бы не хотел получить от него, Плута, нечто подобное? В конце концов, они взяли город. И даже познакомились с местными героями.

— Нет. Нисколько.

Рыцарь направился к своему псу. Чешуи на нем уже нет, он лежит на обломках, пыльный и усталый. Грудь тяжело вздымается, но чем ближе рыцарь, тем увереннее бьет мощный хвост по обломкам стены, вздымая облака пыли. Взгляд говорит рыцарю о том, что состояние его питомца куда лучше, чем тот демонстрирует. Вероятно, зверь пришел в себя, когда все уже закончилось.

— Вставай, мой верный друг.

Горячий лоб ластится к ладони в перчатке. Исчезают раны и возвращаются силы.

— Целительница, — Плут прервал это единение. — Она жива. Я решил, что убить всегда успеем.

— Это верно, — рыцарь треплет пса за ушами. — Оставь ее на магов.

— Об этом... Я бы хотел сам, если вы не возражаете.

— У меня нет причин тебе отказывать. К слову, клинок тебе за тем же, зачем и целитель?

— Да.

Они направились к девушке. Круг практически исчез, и темные маги спешат к ним, чтобы прийти на помощь своему повелителю. Плут продолжил:

— Я думаю, клинок сможет много рассказать о своём хозяине. Как она о своих товарищах.

— И те светлые…

— Из ордена Белого Ока.

Целительница оказалась эльфийкой из рода сияющего древа — люманаэдра. Рыцарь понял это по золотым волосам и специфичной одежде. Примечательные наручи украшены особой вязью тонких прожилок металла. Не удивительно, что она смогла дать простому мечнику такое прикрытие — кому как не древесным эльфам знать таинства исцеления. Не удивительно, что Ларвис обратился с просьбой разрешить ему разобраться лично.

— Разве они еще остались?

— Вероятно, сбежавший является последним из ордена, — пожимает плечами Плут. Сразу после он понял — это очень плохо. Ничего светлые не умеют делать так хорошо, как страдальцев обращать в воодушевляющие символы. Пусть за белооким и не пойдут сотни, но его успехи и тем более смерть, воодушевит десятки подобных героев.

Едва Плут стал поднимать девушку, все не приходящую в сознание, как внимание привлек стук копыт. Он узнал мага. И узнал своего коня. Девушка ловко остановилась, спешилась и низко поклонилась темному рыцарю. Запыхавшаяся, даже румяная. Ее глаза, раскрашенные черной краской, сверкают особенно возбужденно после битвы.

— Мой повелитель, я рада, что все в порядке! — Выдохнула она, и обратилась к Плуту. — Я вот. Конь. Я его нашла. И никому не дала. А это кто? Мы не могли прорвать этот круг. Такой он был невероятный! Ее работа?

Взгляд метнулся на эльфийку, тут же оценивая беспамятную. Пальцы сжались на поводьях.

— Нет. Мой куш, — улыбнулся Плут. Он не думал пересечься с магом снова. И не думал оправдываться перед кем-либо. Маг поджала губы, но смолчала. Рыцаря рядом уже нет.

Закидывая побежденную эльфийку на коня, Плут остается пешим. Непрошеная помощница объяснила, где будут располагаться воины и командование. Он отправился в указанном направлении, отвязавшись от навязчивого внимания мага. И странный взгляд бросая на свою спящую пленницу, осторожно придерживая от падения.

Так пал рамарский город.