— Нас было четверо. Три лучника из… не суть, отличные стрелки. Мы должны были убрать некроманта. Плевое дело, если сделать все, как нужно. На руках информация о том, где пройдет его путь, сколько человек сопровождения. Мы ждали его в небольшом ущелье. Выбрали отличное место. Рядом не нашли кладбищ или скелетов животных. Некромант был слаб, как нам сказали, из-за другого покушения. И направлялся туда, где бы смог восстановить силы. Двое по одну сторону пути, двое по другую. Тишина. Долго. И вот…

Эльф услышал мерный стук копыт еще задолго до того, как показалась маленькая крытая коляска, запряжённая одной лошадью. Сверху хорошо видно эту медленную процессию: возничий, за экипажем идут еще двое. Одеты непримечательно, так и не скажешь, что служат некроманту. Обычная повозка с мелким феодалом или торговцем, который не особо забоится о внешнем виде своих слуг. У таких, как правило, нечем поживиться, а если есть — то сопровождающие хорошо вооружены.

Эти опытный разбойничий взгляд привлекли едва бы.

«Хорошая задумка» — подумал Плут, — «Если бы удалась».

После ликвидации сопровождающих будет не больше минуты, чтобы каждому снести голову. Ровно столько нужно некроманту для поднятия своего слуги. И остается не больше двух, чтобы чисто выполнить работу. Если опоздать — как бы слаб некромант ни был, он успеет нанести удар. И тогда шансы на успех стремительно сократятся.

Ларвис срывается с места, едва стрела со свистом проносится вниз, к дороге. Первый сопровождающий еще не успел упасть, обмякая на коленях, как клинок перерубает шею. Наемник мысленно ведет отсчет, чтобы не опоздать. За спиной уже слышны шаги напарника, как и по другую сторону повозки. Парень со шрамом на пол лица должен убрать некроманта одним единственным выстрелом — стрелы у него особые, если и не убьют сразу, использовать магию будет затруднительно. Наконечники держатся на мягком воске, и выдернуть получится только древко.

Дверь коляски хрустнула, дёрнулась, поддаваясь чужой силе. За плотной шторкой Ларвису не видно, что происходит по ту сторону, но это и не нужно. Сейчас последует выстрел, и лучник выдернет полуживое тело на каменистую дорогу. Раздается протяжный, глухой стон. Что-то глухо упало. По спине эльфа прошелся могильный холод.

Плут дергает ближнюю дверь на себя — он не слышал выстрела. То, что упало, было их командиром. Но дверца не поддалась, закрытая изнутри. В следующее мгновение выносить ее оказывается уже некогда.

Две костлявые твари со сверкающим сиреневым нутром взялись точно из-под земли — лучники приняли удар на себя, больше отступая, чем давая отпор. Каждая из них ростом с крепкого молодого быка, вот только, что это за зверь был при жизни, представить трудно. Ларвис видит только изуродованные кости, созданные, чтобы быть крепкой броней. На лопатках и выступах морды, словно пучки игл, желтеют костяные наросты.

Он рванул к командиру, чтобы забрать колчан и лук. И едва не сталкивается с беглецами. Старик и молодой парень спешно отвязывают лошадь, но Ларвису не до них. Смерть некроманта не всегда позволяет избавиться от того, что он сумел призвать или поднять.

«Проклятье».

Теперь ему понятно, почему план провалился. Второго некроманта быть не должно. Но пусть бегут, он настигнет их сразу, как разберётся здесь.

Ремень поддается тяжело, а перерезать нельзя, иначе колчан будет мешаться в руках. На перекошенном шрамом лице мертвого лучника затвердела уродливая гримаса ужаса — Ларвис предположил, что его убили призраки или духи, какими некроманты выдирают жизнь из своих врагов. Гадкая способность. И для такой скорости требует невероятной силы и сноровки.

Он поднимается, завязывая колчан на поясе. Ногу сжимает стальная хватка ледяных пальцев. За повозкой раздается крик боли и мерзкий хруст костей. Крик переходит в оглушающий визг и обрывается.

— Проклятье.

Клинок рубанул по шее. Стылая кровь едва брызнула. Эльф взобрался на коляску, чтобы стрелять сверху.

За какие-то пару минут от отряда осталось двое. Одна из тварей заметно хромает из-за железа в тяжелых суставах, которым ее успели нашинковать наемники, но вторая без устали гоняет оставшегося лучника. В руках его нет лука, только небольшой сапожный нож, которым проще убиться, чем встать против этого разъяренного монстра.

— Держись! — кричит Ларвис, видя, что парень готов сдаться своей судьбе. Зачарованная стрела попадает точно в сверкающий промежуток меж ребер и завязает. Хромой скелет оступается, но не падает, меняя свой курс. Бессловесное чудовище повернувшее к коляске, щелкнуло окровавленной пастью, словно призывая второго.

Вторая стрела не достигая цели ломается в костяных тисках. Обломки падают на землю.

— Отведи их! — рявкнул эльф, уже предугадывая, с какой силой врежется скелет в хлипкую повозку. Но лучник резко перекатывается в сторону от несущегося тарана, оставляя разогнавшихся зверей на эльфа. Новая стрела добивает раненое чудовище. Наёмник и попадает ему под ноги. Грохот падения заглушает крик, попавшего под сраженного веря.

«Ублюдок» — успел подумать Ларвис про мертвеца. Лук выпадает из ладони, сменяясь ножом. Едва ноги отрываются от крыши повозки, как раздается хруст дерево. Чувство свободного падения длится недолго, но для эльфа проходит почти вечность перед тем, как нож из дварфийской стали вгрызается в кости и накрепко застревает в пучках тонких игл. Наколенники сминают эту щетину в другом месте, Ларвис слышит лязг металла и сильнее напрягает ноги, чтобы бедром не проехаться по ней.

Ему приходилось объезжать дурных коней, но это не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы одной рукой удержаться за рукоять на мечущемся монстре. Стрелы грозятся выпасть из колчана.

Выудив стрелу, он примерялся недолго, рукой всаживая ее в открытое нутро. Скелет дернулся, новая стрела входит рядом. Ещё одна. Сиреневое пламя задрожало, конвульсивно содрогаясь странной гущей, словно работающим сердцем. Слышно только топот костей по камню и тяжелое дыхание Плута. Зверь еще рванул вперёд и резко повалился, стряхивая со спины эльфа. Ларвису едва хватает сил сгруппироваться. Поднимается без прежней прыти, с неверием оборачиваясь на скелет, в котором больше не горит магическое пламя.

Руки гудят, он спешно хлопает себя там, где боялся зацепить иглы, но либо ему повезло, либо боль еще не успела вспыхнуть. Взгляд ищет лук.

Первый оказывается сломан. Ларвис спешит от трупа к трупу — у двух остальных наемников луки рассчитаны на большую дальность. Тонкий слух, отходящий от гула крови, уже почти не слышит бой копыт, когда Ларвис поднимает с земли свою находку.

Дорога хороша тем, что плавно спускается и поднимается вверх. Поэтому беглецы видны как на ладони. Далеко, но он прикладывает стрелу и целится вверх. Знает, что первая вероятнее всего промажет: лук чужой, как и стрелы. Хорош тот лучник, который хранит верность своему оружию.

И все же с характерным хлопком одна за другой они срываются с тетивы. Кисть отпускает их плавно. Ларвис входит во вкус, выдерживая ритм, но вот, рука находит только пустоту.

«Попал?»

Плечи его расслабляются, когда Ларвис понимает, что нечто в ходе коня изменилось.

Позади слышится тихий стон. Первая мысль — о воскресшем мертвеце. Но единственное вялое движение видно под грудой костей. Ларвис медленно подходит, оценивая травмы напарника, сколько можно разглядеть. Кость монстра, словно камень смяла правое плечо лучника в кровавый ком. И судя по тому, что наемник совсем не возит по земле ногами, перебита спина или таз. Удивительно, как он вообще еще дышит.

— Помоги…

— Я пытался, — он наклоняется к чужому колчану, выуживая пару стрел, отбрасывает ту, что с трещиной. — Послушал бы меня, прожил бы подольше. — Он прилаживает ее, недолго думает, куда лучше: в глаз или наискось в лоб. Чтобы наверняка.

Раненый смотрит на него в упор заплывающим взглядом. На дне зрачков плещатся гнев и страх.

— Сволочь, — хрипит он.

— Зато живой, — флегматично отвечает эльф.

Стрела глухо входит в череп. Ларвис бросает лук, возвращаясь к скелету последнего зверя с надеждой забрать свой нож. Но острые иголки будто вытянулись еще больше, словно кристаллы соли взяли металл в тиски. Смутно чувствуя, что такая заноза больно ему аукнется, Плут отступается. Остается пойти вслед за беглецами, чтобы хотя бы к ночи настигнуть их.

Дварф присвистнул, когда эльф умолкает, не собираясь продолжать свой рассказ. Накручивает ус, явно представляя это сражение. Или только сверкающий нож.

— Что, так и оброс?

— Ну да, — Плут пожимает плечами, подливая в кружку. Если задуматься чуть дольше, то дело не только в этом. Чтобы вытащить нож, нужно было много силы и хоть немного времени, которых у наёмника не было.

Дварф цокнул.

— Выдумают своей магией мерзких созданий, а честной народ и страдай от них. В печь этих магов!

Ларвис фыркает в кружку на словах о честном народе, но соглашается. День в самом разгаре, а он чувствует, что свалится с ног раньше, чем Кафар коснется горизонта. Пьют они с Горндом вровень, но как и раньше, дворфу это все равно, что вода.

— А так, некромантов-то побил?

Ларвис придвигает кружку к себе, перед глазами встают давно прошедшие события.

Найти их оказалось не сложно: лошадь ранило, и припустила она только от страха и боли, быстро сдав. Когда он до них добрался, старик обмяк у дерева, живой, но явно страдающий от ран. Ларвис понял, что хитрый сопляк посадил своего господина позади, словно зная, что вслед могут стрелять. Сам парень занят дохлым конем — вокруг кровь, ставшая из рубиновой грязно-черной, смешавшись с землей. Некромант убил его, чтобы возродить уже удобной куклой, но неумело. Ларвис почувствовал отвращение к такой грубой жестокости. Убить лошадь — нужно уметь. Убивать обреченного нужно с честью. А этот располосовал шею так, словно пытался достать до кости.

Открытая пустошь не может укрыть эльфа. Он идет в полный рост, чувствует на себе взгляд старика. Порыв ветра не доносит до него тревожный и вялый крик, зато видно, как вздрогнул от этого крика парень, отвлекшись от туши. Бледное лицо насторожилось с какой-то трусливой опаской.

Ларвис зол. А ещё он устал. Невидимая за пологом туч раскалённая балдоха Кафара стекает к горизонту, чтобы свалиться за холмы и иссушенный кустарник.

Некромант использует тот же прием, что проделал с командиром наемников. Холодеет воздух, эльф чувствует могильный холод. Ему нечем остановить это заклинание. Но еще есть возможность переломить ход событий в свою пользу гораздо быстрее.

— Мне нужен только он! Можешь уйти!

— Как и мне! — рявкнул некромант, делая пасс рукой. Словно бы ему пришлось толкнуть нечто тяжёлое. Ветер ли взвыл, но густой поток рванул на Плута, закрывшегося руками. Оказываясь внутри этой стены, он успевает заметить фосфорное свечение до того, как страшный мертвенный холод прошибает насквозь, словно бы эльф не плотнее, чем полотнище в бурю.

Наемника сбивает с ног. С каждым вдохом он ощущает, что вдыхает только смерть и выдыхает ее же. Не понимая, хватает ли лёгким хоть сколько-то воздуха. Тело гудит, словно чужая воля пытается пробраться в мышцы, стать током его крови; он чувствует каждый изгиб сложных надписей, покрывающих спину и руки, идущих по груди, как самая мощь удара собирается в этих линиях. Жжется ледяным вихрем под где-то между его существом и каждым символом. Он объят самой смертью — ее волной, сотканной из слез погибших и неупокоенных.

Но живой.

«Я живой. Живой. Живой».

«Это всего лишь магия. Такая же магия».

Самоуверенный молодой некромант не видит, как Плут поднимается с земли, словно чужими руками вынимая клинок. Сам как призрак, эльф бесшумно добирается до старика. Тот смотрит, но уже молчит. Сурово поджаты черепашьи губы, сужены обвисшие веки. Будь Ларвис в состоянии, он бы заметил в морщинах и поджатых губах какое-то уважение и мысль. Но Ларвис видит только цель, которую нужно убрать. Чем думает этот безумный старый некромант? Клинок двигался с той же скоростью, как и обычно. Судить он может только по тому, как сталь входит в тело. Руки ничего не чувствуют. Любое движение все равно что отсутствует. Неживая кукла, будто поднятая ненавистной силой.

Подобного ужаса в глазах некромантов эльфу встречать не приходилось. Как минимум, чтобы источником этого ужаса был он сам.

— Что ты такое? — лепечет парень, прижимаясь к вставшему коню. Но Ларвис молчит. Делает шаг навстречу. Ещё один. Некромант взбирался в седло, вереща о том, что убийца не собирался его трогать.

— Беги, — выдыхает Плут, не узнавая своего голоса. И некромант так срывается с места, что едва не сваливается с мертвого коня.

Ларвис стоит ещё какое-то время, ожидая, что беглец оглянется. Страшное усилие. Мучительное. Глаза подводят. Пыль от копыт вздымается уже далеко. Клинок падает на землю, пачкаясь в кровавой грязи. Вслед за ним на колени рухнул наёмник, обнимая себя руками, сжимая плечи. Вокруг тепло, но эльф полуночи не чувствует ничего, кроме холода, который, кажется, источает каждая жила в его теле. Словно бы он — огромная глыба льда. Знал бы некромант, что Плут блефует, рискни он ударить снова… Ларвис заваливается на бок и сжимается в комок, позволяя зубам стучать, а каждому вздоху быть шумным. Он знает, что как и любая боль, эта неизменно отступит.

— Некроманты… — тянет эльф, почти потерявший нить разговора, и закидывает в рот горячую картошку, остро нуждаясь в ощущении обжигающего тепла. — Одного.

— А второй?! — дворф наклоняется к самому столу и борода попадает в тарелку из-под запечённой утки.

— За второго не платили, — он хмыкнул, и лукавый взгляд сверкнул золотым отсветом.