В эту ночь небо затянуло тяжёлыми тучами, обещающими к полудню щедрые дожди. Хмурый ветер рвет высокую осоку, треплет черную рубаху из тонкого льна. Не зная, где искать, случайный взгляд не увидел бы фигуру в зарослях трав, высящихся над крутым речным берегом. От воды тянет зябкой влагой. Томак отговаривал идти сюда, ведь в смутную ночь взывать к Ламмах вне храмов нет большого смысла. Не видно ее знаков, не льется благом ее свет. Она сокрыта от любого взора, а значит, не время петь молитвы и просить о милости.
Но остановиться Плут уже не мог. Желание тянуло его весь день и весь вечер, за время которого неумолимо тяжелел небосвод под болезненным молящим взглядом. Ларвис надеялся до самых сумерек. И вот он здесь. Один, без чужого внимания, позволяет восточному ветру облизывать ссадины и гематомы, забирать тепло в обмен на возможность свободно дышать — сквозь легкую зябкость, зато без боли. В голове на беду совсем пусто — думать о мести он устал, а прочее кажется далеким и зыбким, пока он здесь, не способный нормально держать клинок.
Рука сама потянулась к подсумку. Щёлкнул замок. Мешочек с тяжелым кругом металла приятно отягчил ладонь. В такой густой тьме только маэритские глаза и могут разобрать отблеск шелковых нитей, вьющих тонкий узор. Странно держать его без перчаток. За все время бесконечной гонки со временем у Ларвиса не выдалось возможности рассмотреть подарок, который был ему так приятен. Тонкая, но надежная работа, способная вынести тяготы дороги. Без единого изъяна, будто и не переживал этот волшебный предмет всего того, что пережито его хозяином. В задумчивости Плут потянул кручение шнурочки за матовые бусины из черного камня, но почти сразу себя остановил. Заметят ли здесь след риашарской силы? Подумают ли, что жители деревни прибегают к ней? Магический медальон так и просится в руки, почти дрожит, но убийца снова затянул воротник мешочка — вязать узел не стал на случай, если придется быстро достать амулет. Сквозь ткань прощупывает ровные грани, сжимает в ладони здоровой руки. Что бы сейчас сказал рыцарь? Клинок утерян и, вероятно, скоро окажется у врагов. Клинок, который способен разрушить замок Безымянного. Будь Ларвис на месте рыцаря, то такого наёмника уже бы удавил, если бы тот посмел вернуться. А если бы бежал, то послал бы погоню и расправился так, чтобы устрашить других.
«Нужно идти» — решает Ларвис. Прошло пять дней, как он здесь остановился, а тем временем Эрла уходит вперед. «Слишком долго» — гонит тревожная мысль. «Слишком опасно», — приходит следующая, — «для всех». И он осторожно оборачивается в сторону холма, где видны макушки маленьких домиков. Ларвис знает, что слишком слаб, чтобы противостоять хоть кому-нибудь на пустой дороге. Лечебные отвары хороши, они сняли боль в мышцах, избавили от отеков, но рука все еще сломана, а голова взрывается болью от лишнего движения. Против этого здесь нет хороших средств. И все же лучше идти вперёд, чем понуро ждать.
Ларвис смотрит в мутное небо, сквозь тучи которого даже нельзя угадать, где находится серебряный серп. Ламмах спасла его. Он в этом уверен. Спасла, чтобы он исправил свою ошибку. Стыд и вина подкатили к самому горлу. Плут осторожно опустил голову, чтобы избавиться от наваждения.
«Я все исправлю, обязательно исправлю», — твердит эльф полуночи. Поднимаясь обратно в деревню, он знает, что уйдет следующей ночью.