Жаверу потребовалось время, чтобы побывать у различных действующих лиц этого дела. Сначала мать Григория. Старуха, устрашающе толстая, с недоумением слушала просьбу инспектора в пользу вора. Она была настолько ошеломлена, что согласилась подчиниться и не подавать жалобу, толком сама не понимая, на что дает согласие. Жавер был известен всем, он внушал страх и трепет. Освобождать вора было не в его привычках. Всякий, кто попадал в когти Жавера, был уверен, что обречен.
Затем Жавер встретился с бывшим начальником вора. Тот встретил его почти столь же удивленно. Он заявил, что, конечно, сочувствует своему бывшему подчиненному, но попытался оправдаться в увольнении. Его стройка не могла себе позволить больничных! Грипп? И что дальше? Жавер попросил письменную справку от него, в которой нужно было указать, насколько качественно работал Лебель и как долго. Таким образом, информация, приведенная в досье рабочего, была дополнена чем-то более личным.
Жавер был доволен. Следующим был визит к его знакомому. Храбрый человек, который свидетельствовал в одном из незначительных расследований. При появлении высокого инспектора, одетого во все черное, улыбка исказила суровые черты месье Мурзо:
– Ну что, инспектор? Теперь вы предоставляете мне помощь?
– Что вы думаете о человеке, которого я вам послал?
– Немного слабоват, но Боже! Бедняга голодает. Да и, похоже, он знает свое дело.
Жавер протянул досье новому начальнику. Тот прочитал его и сложил в карман.
– Немного грубоватый получится коллега. Посмотрим, как он будет работать. В любом случае, вы меня выручили, инспектор. Этот парень катится на дно, а у меня есть стройка в монастыре Сент-Онорин.
– Если вас это устроит, я буду доволен. Мне показалось, что вам не хватает рабочих. Вы упоминали об этом в ваших показаниях.
– Да-да, все проклятые баррикады!
Жавер ухмыльнулся, подумав об этих страшных июньских днях. Предпочитая сменить тему, Жавер обсудил некоторые детали наскоро составленного специального контракта, к которому обязался месье Мурзо. Последний согласился на все просьбы и поручился за господина Лебеля. Он доверял Жаверу. При малейшей проблеме месье Мурзо должен был немедленно сослаться на контракт. Месье Мурзо согласился также оштрафовать месье Лебеля на несколько окладов в пользу штрафа. Впрочем, хозяин уже заплатил аванс из жалованья бедняге. Он голодает, его жена тоже, пока эта ситуация будет продолжаться, он не сможет работать, сохраняя должное качество.
Когда все это, наконец, уладилось, Жавер, холодный и невозмутимый, покинул мастерскую. Затем он проверил дом Жака Лебеля. Там он увидел совсем молодую беременную женщину, отличавшуюся ужасной худобой, и разговаривал с консьержкой, которая не переставала беспокоиться о своей арендной плате, потому как бедный месье Лебель никак не мог заплатить ей, будучи безработным.
Жавер сунул руку в карман и отдал несколько монет. У него также должны были возникнуть трудности после этого, но нужно было дать Лебелю шанс. Консьержка пообещала молчать об этом даре и была успокоена, узнав, что у ее арендатора появилась новая работа.
Бродя по улицам, Жавер чувствовал себя плохо. Его тошнило. Он думал о месье Мадлене, который занимался благотворительностью на улицах Монтрея, разыгрывая ту же сцену, которую только что разыгрывал Жавер. Раздавал монеты неимущим и помогал несчастным платить арендную плату.
Получается, все было прекрасно, не так ли? Кроме ощущения, что ты вне закона. Жавер вернулся к Шатле, ему оставалось уговорить своего шефа, написать отчет, если понадобится, обратиться к судье.
Но его приезд был встречен странно. Многие боялись Жавера, восхищались им, но никто не ценил его. Непримиримость не была самым востребованным качеством, куда ценнее было умение подстраивать закон под свои интересы.
На самом деле, впервые Жавер был замечен другими полицейскими как один из своих, когда ошибся, ведь это так по-человечески. Не то что свод законов, живущий на земле. Жавер остро ощутил тяжесть взглядов, брошенных на него после того, как он вошел в префектуру.
– Инспектор! Комиссар ждет вас в своем кабинете, – крикнул ему Валль.
Жавер кивнул, не отвечая. Вот и пришло время выговора. Он храбро выпрямился, но войдя в кабинет шефа, Жавер был ошеломлен теплом приема.
– А, Жавер! Как я рад вас видеть! Садитесь!
Жавер повиновался, снова закашлявшись, в предвкушении.
– Ну, как там ваш бедный Лебель?
– У господина Мурзо. Он нанял его на пробу.
– А как же кража?
– Он выплатит штраф, который будет несколько раз вычтен из его будущих окладов. Месье Мурзо согласен, у Лебель нет выбора, он склонился перед законом.
– Не находите ли вы, что закон был с ним мягок в этом деле?
Месье Мариньи улыбался во все зубы, смущая Жавера, он опустил глаза, предпочтя рассматривать свои руки.
– Если вы считаете, что я поступил неправильно, прошу вас принять официальные меры. Я...
– Успокойтесь, Жавер! Попридержите лошадей. Я поговорил с судьей. Господин Роллан согласен с вами. Он поддерживает вас в этом деле. Мурзо знает, что он должен поручиться за вашего вора?
– Да, месье. Это предусмотрено в договоре найма с испытательным сроком на шесть месяцев.
– Вы прекрасно справились с этим делом, Жавер. Вам остается только заполнить отчет об инспекторах Валле и Лефевре.
– Хорошо, господин комиссар.
– Я рад видеть вас таким, мой дорогой Жавер. Наконец, вы начинаете применять и закон, и правосудие.
– Спасибо, господин комиссар.
Жавер выбежал из кабинета господина Мариньи, слова шефа показались ему пощечиной. Он бы тысячу раз предпочел, чтобы его ругали, отчитывали, даже избивали, но нет! Его поздравляли, потому что он нарушил закон! Предал идеал! Этот человек, Жак Лебель, был вор, и он должен был быть наказанным в любом случае. Вместо этого Жавер предложил ему работу и прощение.
Все, во что верил Жавер, умерло. Инспектор задумался, как долго он действовал по закону, а не вершил правосудие. Он всегда ненавидел свою мать, цыганку и отца-каторжника, но что, если у них тоже, как у Лебеля, не было выбора? Разве не сказано, что дорога в ад вымощена благими намерениями?
Нет! Законом нельзя пренебрегать, он уникален, прекрасен и неумолим. И Жавер не стоил ничего теперь, когда он так беззастенчиво ломал его. Инспектор вернулся в свой кабинет, он составил отчет с подробным описанием дела Лебеля. Он сделал это так ясно и полно, как обычно, но видел в каждой строке, что его поведение было неуместным.
Господи! Как же ему хотелось снова стать Жавером! Простым человеком, с чистой совестью, прямым и честным!
Покинуть кабинет он решился только вечером, когда его люди ушли. Ночная смена не была в курсе этого дела. Наконец, он мог спокойно выдохнуть. Он поспешил покинуть префектуру в направлении злополучного переулка, где он впервые увидел мадмуазель Элоизу. Ему хотелось еще раз допросить всех четырех жильцов и найти, наконец, хоть какую-нибудь зацепку.
Уладить дело с де Монсури и откликнуться на зов Сены. Жавер вздохнул: до чего безумна жизнь!
Торговец тканями был непоколебим, в силу своего возраста он приобрел какое-то сверхъестественное равнодушие к миру. Баррикады? Ба! Это было не в первый раз и, конечно, не в последний. Остальные уверяли, что слышали женский крик, но не могли уточнить, в какой час.
Потрепанного вида женщина, жившая со своим четырнадцатилетним сыном, испугалась, увидев, что инспектор Жавер вернулся в ее скромную горничную. Она ахнула и рассказала, что видела из своего окна. Ну наконец-то!
Двое мужчин, собиравшиеся изнасиловать женщину. Они ударили ее, и какой-то парень пришел, чтобы прогнать их. Кто это был? Она бы не смогла этого сказать. Может быть, последним был полицейский? Или солдат? Он спас девушку, проявив большую храбрость. Но в одной вещи она была уверена, что, когда произошло нападение, там была вторая женщина. Она должна была сопровождать жертву и убежала, испугавшись.
Жавер удивился этому, но не показал виду.
– Еще одна женщина?
– Или мужчина, переодетый в женщину, но это вряд ли! Это была женщина, она была в платье и завопила, когда оба парня подошли. Затем она убежала, а на другую напали. Остальное вы уже знаете, господин инспектор.
На мгновение Жавер задумался, узнала ли свидетельница его, ведь в переулке было темно, да и он был в гражданской одежде... было не похоже, что бы она что-то пыталась скрыть... кроме воровства, разве что.
Поэтому Жавер еще не закончил. С чуть насмешливой улыбкой, он спросил женщину, не находила ли она чего-нибудь после инцидента, например сумку. Он был готов сам себя расстрелять за то, что не обратил внимания на эти подробности в тот вечер, однако не стоило упускать из виду, в каком состоянии тогда был он сам.
Женщина молчала, опустив голову, но сын решил действовать за нее, понимая серьезность происходящего. Мальчик прошел между матерью и инспектором. В руках его красивая вышитая сумочка. Жавер высыпал на стол ее содержимое. Оттуда вывалилось много чего, в основном предметы женского туалета. Кисть, флакон духов, кошелек с письмами, удерживаемыми ленточкой. Жавер осмотрел все и устремил свой ястребиный взгляд на женщину. Ему не нужно было говорить, она призналась тотчас.
– Парень увез с собой девушку. Я вышла на улицу и увидела сумку рядом с лампой. Я взяла ее вместе с лампой. Мы бедны, господин инспектор, а там были деньги.
– Сколько? – Сухо спросил Жавер. – Там были драгоценности?
– Двести франков. И ожерелье.
Жавер не мог не присвистнуть. Огромная сумма. Господин де Монсури был действительно богач. Женщина принялась рыться в ящике изрядно обшарпанного деревянного комода. Она достала ожерелье и купюры.
Жавер молча взял ожерелье и сунул его в карман. Он также схватил кошелек с письмами, пренебрегая остальным. Деньгами в том числе.
– Мне идти за вами, господин инспектор?
– Нет, оставайтесь здесь и молчите обо всем этом деле. Я беру ожерелье и письма, остальное можете оставить себе.
Женщина ошеломленно посмотрела ему в глаза. Это было что-то выходящее за рамки понимания. Со стороны эта ситуация попахивала коррупцией. Но Жавер уже и так был скомпрометирован. И очень серьезно.
– Я поняла, господин инспектор. Ни слова!
– Я занимаюсь этим расследованием и не хочу лишних смертей.
– Вы полагаете, что они могут убить свидетелей, если...
– Да. – Соврал Жавер.
Женщина оживилась, но Жавер не нуждался в ее сотрудничестве. И соучастии. Он хотел напугать ее настолько, чтобы заставить замолчать ее и ее сына. Это неофициальное расследование могло погубить Жавера, но сейчас ему хотелось идти до конца. Во всяком случае, что бы ни случилось, он пообещал себе, что не позволит взять себя живым.
Самая позорная смерть была бы предпочтительнее Тулона! Жавер отправился в свою квартиру, чтобы поразмыслить. Ну, и попытаться заснуть тоже. Его ночи были одним сплошным расстройством, беспорядочным мучением, вымощенным из кошмаров.
Жавер осторожно закрыл дверь и задумался, бесцельно расхаживая по своей квартире.
Кисть, предметы женского туалета, двести франков... Девушка планировала уехать на несколько часов, может на ночь. Не хватало сундука с одеждой, но двести франков легко позволяли наполнить несколько таких сундуков. Возможно, вторая женщина сбежала с ней? Нет! Когда сбегаешь лезть в сундук времени нет, это абсурд!
Пальцы Жавера вертели ожерелье в кармане, маленькая золотая цепочка с алмазный кулон. Идеальный аксессуар для красивой женской шеи.
Жавер представил себе, как мадмуазель де Монсури бежит из дома отца посреди ночи со служанкой, чтобы встретиться с... мужчиной? На этот раз такое рассуждение совершенно не удовлетворяло инспектора.
Достойный человек, друг сердца, никогда не позволил бы бежать своей женщине через весь Париж, да еще и в ночь баррикад! По крайней мере, именно так Жавер представлял себе, как должен поступить влюбленный мужчина. Так же, как поступил бы он, если бы оказался на месте влюбленного. Если бы ему когда-нибудь случилось полюбить.
Два голубых глаза вновь всплыли в его памяти. Жавер встряхнулся и вынул письма из кармана. Без неуместной скромности инспектор полиции вскрыл письма и принялся их читать. Их было три, очень коротких, адресованные мадмуазель Элоизе женщиной. Очевидно, монахиней.
«Дорогая мадмуазель,
Ваше доверие чтит меня, но ваши страдания причиняют мне боль. Мне боязно, и я молюсь за вас каждую свободную минуту. Да поможет вам Бог.
Сестра Александрина.»
Следующее послание давало чуть более точное представление о характере беды молодой мадмуазель де Монсури:
«Дорогая мадмуазель,
Я рассказалa о вас настоятельнице. Гнусное поведение вашего отца привело ее в ужас. Это добрая и милосердная душа, она согласна принять вас, чтобы защитить вас от аппетитов от этого злого Лота.
Сестра Александрина.»
В последнее письмо было совсем коротким:
«Приходите сегодня вечером, я жду вас на улице золотого креста! Приведите свою служанку, если вы уверены, что все получится. Храни вас Бог!»
Жавер был озадачен. Лот? Он не помнил этого библейского персонажа. Он никогда слишком не углублялся в религию. Жавер читал Библию, но это было скорее не увлечение, которое он любил, а необходимость духовно развиваться и подковывать свой разум.
Все эти факты он запланировать проверить на следующий день у сестры Евлалии, подруги доктора Вернета. Жавер прекрасно знал, где находится монастырь бенедиктинок. А для служанки, которая сопровождала мадмуазель де Монсури, красивое колье, находившееся у полицейского, могло служить в качестве посредника.