Прибыв в префектуру, инспектор Жавер осторожно вошел во внушительное здание, опасаясь реакции коллег на свое прибытие. И опасался он не зря – стоило ему перешагнуть через порог, как все взгляды устремились на него. Как же это раздражало!

В мертвой тишине Жавер пересек караульную комнату, где находилась большая часть сержантов и инспекторов. Он сделал это с невозмутимым, серьезным лицом, а затем с облегчением вошел в свой кабинет. Он закрыл глаза и прижался спиной к двери.

Жавер не пил и не курил последние несколько дней, он был трезв как стеклышко, но он бы все отдал, чтобы выпить сейчас и погрузиться в бессознательное состояние, как это делал его отец-алкоголик. Перед тем как потерять контроль над собой и избить его. Даже в тюрьме.

Он неподвижно простоял так несколько минут, а затем взял себя в руки и начал готовиться к работе предстоящей этой ночью. Отчеты, записи, показания свидетелей, патрули, которые нужно установить.

Он с таким рвением погружался во все обязанности старшего инспектора, словно пытался утонуть.

Жавер был истинным трудоголиком. Он работал усердно и самозабвенно, пока слабый стук в дверь кабинета не отвлек его. Вошел один подчиненных, обеспокоенный тем, что потревожил Жавера.

– Что такое? – Спросил Жавер убийственным тоном.

– Жондрет был замечен в районе Пик-пю, месье.

Наслаждение охотой изгоняло любые другие чувства, мучавшие Жавера на тот момент.

Он встал, с удовольствием оправив пальто, шляпу и сунул пистолеты в карманы.

– Откуда информация?

– Ее передал инспектор Валль. Он уже там и ждет вас.

– Тогда не будем заставлять его ждать! 

Старший инспектор вышел из кабинета, его уже ждал хорошо вооруженный отряд. Они хорошо знали своего начальника и уже предвидели, какие приказы он отдаст. Жавер ничего не сказал, а только одобрительно кивнул.

Это было лучшее, что он мог им предложить, Жавер не умел выражать свои чувства.

Он держал свинцовую трость твердой рукой, хотя она и болела от этого сильнее. К черту эту боль, охота началась!

– За работу, господа! Я хочу, чтобы Жондрет был здесь сегодня вечером, и постарайтесь вернуться невредимыми! Чтобы завтра все вышли в свою смену, ясно?! 

Эти слова заставили полицейских рассмеяться, и Жавер позволил себе короткую улыбку. Затем они вышли из здания.

Перед префектурой их ждал уличный мальчишка, посланный инспектором Валлем, он был тайным жучком полиции. Полицейские экипажи со скрипом унесли небольшой отряд. Район Пик-пю был действительно опасен для представителей закона.

Убогие лачуги были беспорядочно разбросаны, образуя замысловатую паутину переулков и проходов, где царил лишь закон сильнейшего, да холера косила население. Жавер несколько раз бывал там. Даже несмотря на то, что он всегда был под маскировкой, это все равно было рискованно. 

Но банда Жондрета заслужила особое внимание полицейских, в первую очередь Жавера. Глаза его блестели, как у кошек или волков. Азарт охоты доставлял ему редкостное удовольствие, и он никогда не чувствовал себя так близко к другим людям, своим коллегам, как во время массовый ареста. Примечательное для него чувство! Жавер задумчиво посмотрел на каждого из своих людей. Их было около десятка, вышколенных, каждый знал, что делать, был готов к опасности и выдерживал твердый неумолимый взгляд старшего инспектора.

Кроме юного Лефевра.

Неопытный, он оживился и опустил глаза. Жавер сжалился и наклонился к нему, наслаждаясь грохотом тяжелой решетчатой повозки.

– Лефевр, вам не нужно делаеть ничего героического. Оставайтесь снаружи, следите за обстановкой и не стесняйтесь стрелять. Жондрету ничего не стоит убить еще одного жандарма.

– Но вы подумаете, что я трус, если я останусь, месье, – расстроено сказал Лефевр.

– Я предпочитаю осторожность безрассудству!

– Но ведь вы себя ведете совсем иначе, не так ли?

– То, что я делаю, касается только меня. Повинуйтесь и оставайтесь позади, или я отдам приказ, чтобы вы даже не выходили из экипажа.

– Хорошо, господин инспектор, – горько сказал молодой человек.

– Я доверяю вам, ведите себя как храбрый и осторожный человек.

– Спасибо, месье! – Более уверенным голосом воскликнул инспектор Лефевр.

И когда сентиментальный молодой человек схватил руку Жавера, чтобы пожать ее, он вырвал тем самым крик от боли, Лефевру стало не по себе.

– Месье? Что с вами? – Взволнованно спросил он.

Жавер не мог перевести дыхание, чтобы ответить, он стиснул зубы, стараясь забыть о мучительной боли. Возможно, что-то все-таки было сломано. Инспектор Лефевр вновь схватил его за руку, на этот раз помягче. На руках Жавера все еще были его извечные черные перчатки, которые он редко снимал на работе. Лефевр осторожно стянул перчатку.

Рука его болела, и то, что Лефевр сжал ее, очевидно, вновь открыло его ссадины. Носовой платок вокруг нее был красным от крови. Рука сильно распухла.

Жавер понемногу приходил в себя, обуздывая боль в своем сознании и, наконец, переставая обращать на нее внимание.

– Ах, месье, – нервно пробормотал Лефевр, – извините. Почему вы ничего не сказали?

– Это не важно, – выдохнул Жавер, все еще сжимая челюсти. – Не имеет значения.

– Но... – рискнул молодой инспектор.

Жавер поднял руку, и закончил разговор. Затем медленно вынул платок и посмотрел на свою руку. В очередной раз он выставил напоказ собственную глупость.

Запястье все еще кровоточило, но с пальцами дело обстояло хуже. Он поочередно пошевелил ими, обнаружив, что средний палец реагировал не так хорошо, как следовало бы. Сломал? Возможно... Чёрт!

Жавер был бледен, но по-прежнему держал себя стойко. Он сунул пропитанный кровью платок в карман пальто и неуклюже поискал другой. Лефевр тотчас дал ему свой, поймав на себе внимательный взгляд Жавера.

Никто не говорил, все смотрели на Жавера, на его руку, которую он обвязывал новым платком. К счастью, это была левая рука. Наконец, Жавер снова осторожно снял перчатку, стиснул зубы с такой силой, что почувствовал, как судорога пробежалась по его лицу.

Как же глупо!

Затем он поднял глаза и встретился взглядом со своими коллегами, пораженными и ужаснувшимися. Жавер счел нужным как-то объясниться перед ними, чтобы развеять атмосферу и переориентировать их мысли на Жондрета и поджидавшую опасность.

– Простая рассеянность. Врезался в стену. — Придумывать оправдания у него получалось, мягко говоря, так себе. — Случайно. Подумайте лучше о предстоящем ранде-ву. Это будет полезнее.

– Это из-за девчушки, да?

– Какой девчушки, инспектор Гамбрель? – Протянул Жавер, напрягаясь.

– Ну, той проститутки сегодня днём. Жалеете?

– Сейчас не время об этом говорить!

– Да мы с ребятами уже все обговорили... Мы подумали, что вы правильно сделали, что не арестовали ее, месье.

– Гамбрель! – Голос Жавера принял угрожающий характер.– Я запрещаю вам продолжать этот разговор!

– Потому что девочке всего четырнадцать лет, месье. – Бесстрашный Гамбрель пропустил слова инспектора мимо ушей.

– Четырнадцать лет? – Недоверчиво повторил Жавер.

– Мы ищем ее родителей, но они, кажется, исчезли. Девочка не знает, где они.

– Или она не хочет говорить, – добавил другой полицейский, сержант Дюран.

– Вы всерьез говорили о доме, который собирает заблудших девочек, месье? – Спросил другой полицейский.

– Да, – машинально ответил Жавер, вид у него был отсутствующий. В монастыре Креста Поля есть такое заведение... Четырнадцать лет!

– Я бы без труда дал этой бедняжке двадцать, – вздохнул Гамбрель.

Затем офицеры обменялись между собой своими впечатлениями о девушке, неужели, они все ходили смотреть на нее? Это было новостью для Жавера. Конечно, его всегда беспрекословно слушались, смели оспаривать его приказы только в самом крайнем случае, но чтобы его решение было так одобрено в открытую – это было впервые.

– Как вы узнали об этом, инспектор? – Спросил Лефевр.

– Как я узнал, что, Лефевр?

– Что она была несовершеннолетней.

– Именно алкоголь толкнул ее на поиски мужчины, и она совсем недавно начала этим заниматься. Хотя и неплохо скрывала свой страх.

– Инспектор, вы имеете в виду страх перед полицией?

– Страх перед клиентом. А теперь сосредоточьтесь на Жондрете. Мы нужны Валлю!

Снова наступила тишина, и Жавер испытал облегчение от того, что ему удалось снова направить мыли своих коллег в нужное русло. Люди Жондрета были отчаянно преданы своему лидеру, эти бандиты отличались жестокостью, и Жавер не шутил, когда говорил об убитых полицейских. Сейчас он даже не назвал бы точное число жертв.

В его памяти всплыли имена и лица погибших в этом деле офицеров, накрывая волной гнева и вины!

Вскоре они прибыли. Экипажи остановились у въезда в Пик-пю.

Жавер внимательно выслушал информацию, которую давал ему мальчик. Ему было всего десять лет, и он мечтал отомстить Жондрету, который был ответственен за смерть его родителей. У него не было других причин и желания сотрудничать с полицией. 

Полицейские незаметно следовали за ребенком по лабиринту переулков трущоб до хижины, слегка выделявшейся на фоне остальных.

Едва они приблизились, из тени вынырнула какая-то фигура. Это был инспектор Валль, с облегчением поприветствовавший их.

– Отнюдь не разочарован в вашем появлении, инспектор, – пробормотал Валль.

– Сколько их?

– Около семерых, но вооружены не все, и они серьезно устали.

– Отлично, мы их достанем!

И Жавер замолчал, расставляя на позиции своих людей точными жестами вокруг себя и хижины, и стал следить.

Спустя несколько напряженных минут ожидания последовал сигнал.

Жавер всегда заставлял соблюдать осторожность... но только сам этого никогда не делал… Инспектор Лефевр был прав. Жавер с треском распахнул дверь ударом ноги и ворвался в помещение с поднятым перед собой оружием. С обеих сторон последовало удивленное молчание.

– Жавер?! – Один из бандитов, наконец, вышел из оцепенения.

То, что произошло дальше, можно было смело назвать настоящей битвой. В ход шло все: от кулаков и ножей до затейливых высокохудожественных ругательств и многообещающих проклятий (по большей части со стороны преступников). Затем последовали выстрелы, сопровождавшиеся вспышками и черным дымом, который значительно ухудшал видимость в и без того сумрачном помещении. 

Жавер опустошил магазин своего пистолета больше для устрашения и наведения лишней суматохи, чем для того, чтобы кого-то ранить, а затем ударил одного из противников тяжелой свинцовой тростью. Его люди разбежались, догоняя тех преступников, которые здраво оценили свои шансы и решили обратиться в бегство. Однако раненые были с обеих сторон.

Жавер на мгновение отвлекся, поискал глазами юного Лефевра и увидел, что тот борется с бандитом, вооруженным ножом. Юноша хорошо дрался. Удар, который получил инспектор прямо в лицо, напомнил ему о том, что, надо бы вернуться к бою.

Наконец, в хижине снова воцарилась тишина. 

Ребята из банды Жондрета были пойманы, даже сам шеф, маленький и коренастый, смотрел на него своими глазами полными ненависти. Жавер насчитал двух тяжелораненых и одного убитого. Полицейский Делейн. Отец семейства с двумя детьми. Чёрт!

Жавер стиснул зубы, когда его тело вынесли коллеги, прикрыв плащом.

– Значит, малой настучал? Доволен собой? 

Жавер не выдержал гогочущего голоса и в гневе отвесил звонкую пощечину Жондрету.

– Пошли уже, господин инспектор! – Саркастически бросил Жондрет. – А то еще обвиним вас в этом… ну как там? 

– Насилии со стороны полиции! – Подсказал кто-то из арестованных, похоже, умевший говорить не только на грязном арго.

Эти ироничные слова заставили некоторых людей Жондрета рассмеяться. Жавер не отреагировал на это заявление и покинул хижину твердым шагом, с гордо поднятой головой. Он вдохнул ночной воздух, чтобы успокоиться и избавиться от отвратительного ощущения, словно тяжелый пороховой дым въелся в легкие.

Инспектор достал из кармана, новый, последний, носовой платок и вытер кровь, стекавшую с его разбитой губы. Удар был болезненный, но совсем несерьезным. На этот раз точно, подумал он, грустно улыбаясь.

С некой смесью радости и горечи Жавер наблюдал, как банду Жондрета уводили в полицейские экипажи.

Мальчишка, служивший жучком, давно исчез, видимо, испугавшись возмездия.