Дорога назад в префектуру была долгой. Люди Жондрета были разделены по двум экипажам под надзором хорошо вооруженных полицейских, готовых к любым чрезвычайным ситуациям.
С Жавером осталось всего несколько офицеров. Все были в куда более подавленном состоянии, чем, когда ехали на само задание.
Жондрет!.. Он скрывался не менее чем за дюжиной имён, полиция Парижа упорно преследовала его годами, и вот, он, наконец, был пойман. Паршивец начинал как простой мошенник, затем он получил признание, присоединившись к крупной преступной организации… затем стал лидером банды. Лис стал волком, и ему больше нечего было терять.
Жавер опустил глаза, рассеянно рассматривая свою раненую руку. Она сильно болела и казалась инспектору не своей. Он вздрогнул, когда две белые и тонкие кисти схватились за край его перчатки, которая была уж слишком туго натянута на ладонь. Инспектор Лефевр!
Прежде чем Жавер успел возразить, молодой человек начал снимать перчатку. И старый полицейский стиснул зубы, хотя, он все равно был не в силах говорить от жуткой боли.
Показалась рука: израненная, окровавленная. Продолжая рассматривать пальцы, Лефевр в смятении заговорил:
— И это вы говорили мне про осторожность, месье?
— Мои действия касаются только меня, — прошипел Жавер.
Юноша улыбнулся, казалось, он именно такого ответа и ожидал. Он начинал понимать сложный характер своего вспыльчивого начальника.
На этот раз Жавер не стал отшучиваться и сжал здоровую руку в узкой черной перчатке. Он позволил Лефевру обернуть руку новым носовым платком. Кто-то из коллег дал ему один на лечение инспектора первого класса. Жавер закрыл глаза и позволил себе прислониться к стенке кареты, не сожалея, что на мгновение снял маску бесстрастия, открывая всем свою человеческую хрупкость. Длилось это недолго, вскоре раздался холодный голос инспектора:
— Сообщите мне имена всех людей, которые одолжили мне платки, чтобы я мог предоставить им новые, инспектор Лефевр. Кровь сильно пачкает ткань.
На тонких губах молодого человека появилась легкая веселая улыбка, которую имитировали другие присутствующие полицейские.
— Будет сделано, инспектор. Со всеми именами и адресами.
— Отлично!
Никто не мог точно утверждать, но, кажется, Жавер, пошутил. Это в некоторой степени развеяло атмосферу и побудило мужчин поговорить о своем сегодняшнем подвиге, забыв о страхе и печали, позволив себе порадоваться успеху.
Прибытие в полицейское управление было важным моментом. Сам комиссар был там. Он был в курсе произошедшего и вернулся на свой пост посреди ночи. Послать за префектом и его секретарем в такой час не решались. В итоге, было решено проинформировать их на следующий день.
Жавер, как всегда, с почтением и покорностью поприветствовал комиссара и представил краткий отчет, приведя самые важные факты о сегодняшнем деле.
— Жондрета отправить в мой кабинет, остальных — по камерам! Жавер, вы тоже останьтесь.
Затем остальных полицейских отправили обратно по домам, сердечно поздравив и поблагодарив. Коммисар, месье Мариньи, гордился своими людьми и радовался, увидев, что почти все вернулись невредимыми. Пострадавшие уже были доставлены в больницу, будь то сотрудники правоохранительных органов или преступники. Жавер позаботился об этом, немедленно отправив экипажи.
Единственный погибший был отправлен в морг после того, как месье Мариньи бросил на него последний недовольный взгляд.
Жавер последовал за своим боссом в его кабинет, где двое мужчин охраняли Жондрета. Он дал более подробный отчет о ночи отделению, умолчав о личности доносчика. Он не хотел, чтобы мальчишку нашли мертвым, зарезанным из мести.
Рассказ был коротким и ясным, вызвал благосклонные кивки со стороны комиссара и кривую улыбку со стороны Жондрета.
Только смерть агента Делейна омрачила отчет и заставила Жавера снова почувствовать себя виноватым. Еще один человек, погибший по его приказу.
Месье Мариньи поблагодарил инспектора за помощь и отправил его обратно в свой кабинет. С приказом оставаться и ждать инструкций.
Было очень поздно (или уже рано?), когда Жавер обнаружил свое рабочее место в привычном идеальном состоянии. Он устало снял форму и развязал галстук, сняв кожаный воротник, и отложил свою офицерскую саблю.
Не менее, чем за полчаса он подготовился к следующему рабочему дню. Слова тяжело ложились на бумагу, а перо дрожало между пальцами… разве дело может быть в его пальцах? Жавер недовольно взглянул на перо.
Он чувствовал себя таким измученным. Стабильный сон покинул его с той ночи на баррикадах, а ведь он надеялся потратить несколько часов на дело Монсури. Постепенно он почувствовал, что действительность потихоньку отдаляется, и положил голову на руки… отдохнуть… всего лишь пару минут, в этом ведь не будет ничего страшного? Закрыть на мгновение глаза…
Он заснул…
Чья-то рука мягко потрясла его, заставив подпрыгнуть и резко поднять голову. Он что, уснул?! Жавер посмотрел на того, кто посмел разбудить его. Лефевр! Опять он!
— Который час? — Спросил Жавер, подавляя зевок.
— Три часа ночи, месье.
— Почему вы еще здесь? Господин Мариньи отправил всех домой, отдыхать.
— Я пошел с инспектором Валлем, чтобы сообщить мадам Делейн о…
Молодой человек замялся, будучи не в состоянии подобрать слова. Он выглядел таким незрелым. Сколько ему могло быть лет? Двадцать пять? Двадцать? Жаверу действительно вдруг стало интересно. Примирительно, он позволил молодому офицеру не говорить того, что было так тяжело для него.
— Я понимаю, Лефевр. Это неблагодарное занятие, которое вам пришлось сделать. Почему вы не попросили меня? Я сталкивался с таким много раз, мне было бы несложно.
— Я не посмел вас побеспокоить, месье. Вы были у комиссара и… После этого у вас еще была работа… И…
Лефевр покраснел. Жавер был поражен, а инспектора первого класса мало что могло удивить. Так он видел его спящим и не осмелился его из-за этого побеспокоить? Как забавно!
— Сколько вам лет, инспектор? — Внезапно спросил Жавер.
— Двадцать два, месье.
— И в таком возрасте вы уже офицер?!
— Мои родители помогли мне получить это место, месье. Для меня это не составило труда, и это не мое заслуга, но я всегда серьезно относился к своему долгу, месье. Я стараюсь всегда поступать честно и...
Жавер прервал его, подняв руку. Да, он видел, что Лефевр был хорошим офицером, все еще слишком сентиментальным, однако настроенным угодить и добиться успеха. Ему тяжело приходилось.
— Я знаю. Вы порядочный молодой человек, но, возможно, слишком нервничаете. Единственное, чего вам не хватает, это опыта.
Жавер встал и медленно надел форму. Ему было неудобно в рубашке с расстегнутым воротником перед подчиненным. Молодой человек бросился ему на помощь, когда увидел, как инспектор пытаясь натянуть рукав куртки на раненую руку, вздрогнул от боли.
— Спасибо, Лефевр.
— Я всегда рад помочь вам, — сказал юноша, его зеленые глаза остановились на пронзительной серости глаз Жавера.
Инспектор не знал, что сказать, он не привык, чтобы его трогали и подходили так близко. Между ними нарастало напряжение, и Жавер не понимал, почему. Прижавшись к своему столу, он наблюдал, как молодой человек приподнялся на носочки и скользнул пальцами по его воротнику. Лефевр быстро застегнул пуговицы и аккуратно завязал его галстук. Жавер же все это время стоял, словно закоченев, неспособный ни на малейшее движение.
— А вы, инспектор, сколько вам лет? — Поинтересовался Лефевр.
— Пятьдесят два года. Целая вечность.
— Знаете, это не так уж и много.
Жавер дернулся, когда в дверь постучали, и прогнал создавшееся напряжение, бросившись к двери.
— Что происходит?
— Комиссар заждался вас, месье. Вас просят пройти на допрос Жондрета. Я вижу, даже Лефевр уже пришел за вами.
— Я спал. — Объяснился Жавер. — Пошли!
И он покинул свой кабинет, бросив короткий взгляд на Лефевра, который остался на прежнем месте. И что обо всем этом думать?
Прибытие инспектора Жавера в кабинет комиссара было встречено с огромным облегчением.
— Жавер! Представляете, Жондрет хочет говорить с вами и только с вами! Что-то тут неладно, как думаете?
Инспектор не ответил, он посмотрел на арестованного в ту ночь лидера банды. Жондрет сидел, скрестив руки на груди, с презрительной ухмылкой.
— Радуешься? Что тебе нужно от меня, Жондрет?
— Давай, дорогой инспектор! Сядьте на минутку, и мы весело поболтаем. Как давние друзья.
— Я тебе не друг. Что ты хочешь?
— Заключить с тобой сделку, Жавер.
Жавер весело рассмеялся, скорее, даже усмехнулся. Первый раз с тех пор… Бог знает, с каких пор…
— Сделка? Ну и что ты можешь мне предложить в качестве сделки? Тебе больше нечего предложить. Твои люди все арестованы и валятся с ног от усталости.
— Да, дорогой мой инспектор. Но у меня все ещё есть кое-что для вас. То, чего вы хотели больше всего на протяжении, как минимум, двадцати лет.
— И что же это такое, что могло бы быть так близко моему сердцу?
Жондрет поудобнее устроился на своей табуретке, как если бы это было кресло, и подло улыбнулся.
— Вы уверены, что хотите, чтобы при нашем маленьком обмене присутствовали свидетели?
— Мне нечего скрывать. Говори!
— Я предлагаю вам жизнь одного человека против моей. Никакой гильотины бедняге Жондрету!
— Давай яснее.
— Я знаю, где Вальжан!
Удар был нанесен серьезный, и Жавер побледнел. В первую очередь, нужно было выиграть побольше времени! Спасти Вальжана было необходимо.
Жавер даже не осознавал, в каком направлении текли его мысли. Речь была даже не о том, чтобы остановить Вальжана, или осудить его, или забыть о нем в уголке его разума, а о том, чтобы защитить, спасти его. Это было чем-то самим собой разумеющимся, и Жавер больше не думал. Ведь Жондрет наверняка врал.
— Он мертв, — отрезал Жавер.
— Я знаю, где он живет. Давай заключим сделку и пошлем туда твоих людей сегодня, если ты мне не веришь.
— Ни сегодня вечером, ни сейчас. Я не понимаю, как ты мог представить себе, что я соглашусь на эту идиотскую сделку. Это не Вальжан виноват в гибели моих людей!
Жондрет был поражен отказом инспектора. Остановить Вальжана было одной из целей жизни Жавера, возможно, единственной. По крайней мере, так ему сказал бывший трактирщик из Монфермейля.
— Жавер! Решай! Вальжан или Жондрет?
— Все уже давно решено. И я больше не хочу ничего слышать.
Резким жестом, полным раздражения, инспектор покинул кабинет. Это не было ни последовательным, ни профессиональным, но он должен был это сделать. Бежать предупредить Вальжана.