На следующий день Куроо столкнулся с полным отсутствием зацепок в Мариборе по магическим книгам. А ведь на них так настаивали новые знакомые из Бан Арда! Зато крестьяне судачили о появлении куролиска близ лесов Брокилона. Место было крайне опасное и хорошо защищенное дриадами, однако также оно значилось последним в списке Мики. А значит, Дайшо так или иначе должен был тут появиться, чтобы собрать все ингредиенты для варева. 

Ради возможности нового рандеву Куроо решил повременить с возвращением в Хагге. Тем более, что возвращаться с пустыми руками ему не хотелось. Ну и что, что придется проделать (не)большой крюк вглубь континента?

За несколько дней он преодолел расстояние между Марибором и Брокилоном, однако Дайшо там не оказалось. То ли змееныш уже все выведал и стащил штуку у дриад, то ли и вовсе решил не объявляться. Куроо уже засомневался в верности своего решения, когда увидел следы монстра. 

Шкуры и овечьи лохмотья, кровавые подтеки, кое-где вытоптанная трава. Все это указывало на то, что монстр устроил логово неподалеку, но также… Сердце у Куроо неприятно кольнуло, когда нос уловил знакомый гнилостный запах. Чудище тоже было тут и натворило бед.

Вероятно, дриады не вмешивались во вражду чудовищ. Место стычки доказывало, что победителем ушел уже знакомый Монстр. Куроо взял след по нити запаха, от которого его уже начинало подташнивать. 

След уходил вглубь леса, на враждебную территорию. Всем было известно, что дриады не жалуют ни людей — завоевателей их лесов, — ни ведьмаков, которые слишком давно ходят по грани между человеческим и чудовищным. 

Куроо же было важнее заполучить голову монстра. Тем более, что после тяжелой стычки тот явно был ослаблен, а значит представлял собой легкую добычу. 

Когда Куроо поравнялся с двумя отстоящими от чащи березами, с которых начиналась лесная просека, он заметил несущегося на него юношу. Точнее — сначала услышал издали, а после и увидел. На своих нескладных длинных ногах он с криком убегал от того самого чудовища, за которым Куроо и Дайшо безуспешно охотились. В руках у юноши был непонятный сверток, который он удерживал у груди, не желая расставаться. 

Заметив это, Куро выдернул меч из ножен и преградил дорогу, стоило только юноше пронестись мимо. Меч сверкнул во взмахе. Куроо ушел в финт, не давая острым, как сабли, конечностям пройтись по юноше. На инерции монстр пронесся чуть дальше и затем развернулся. Прямо в ловушку из Ирдена. 

Ведьмачий медальон на груди забился от клубящейся магии, но Куроо не обратил внимания. Он был в таком запале, что достаточно и пары выпадов, чтобы приблизиться к монстру вплотную. Это стоило ему пробитой руки, однако он успел перехватить меч и отрубить голову!

Из руки хлынула кровь, острая невыносимая боль прошила плечо. Куроо крякнул и осел на колени вместе с монстром, а под ногами заклубился магический туман. Дело было нечисто. По земле поползли глифы, активировались магические кольца. Когда защитный круг был закончен, тело монстра вспыхнуло и растаяло в воздухе — вместе с только что отрубленной головой. 

— Проклятье!!! — взвыл Куроо, здоровой рукой придерживая плечо. 

Теперь-то он понимал, почему Дайшо безуспешно гонялся за чертилой и не мог его достать. У монстра был хозяин — ведьма или маг, причем очень могущественный. Он умел раз за разом воскрешать существо из мертвых, приделывать сучью башку на место. 

Куроо зарычал, потом снова заорал от бессилия, задрав голову к небу. Проклятые монстры с магической защитой! Барон точно задолжал ему приличное количество объяснений. 

Немного успокоившись, он обернулся на вросшего от страха в землю юношу, который все не выпускал сверток из рук. 

— Погоди-ка, — ошалело проговорил он. — Я тебя знаю. — Юноша неуверенно кивнул, и в его глазах тоже мелькнуло запоздалое узнавание. — Ты ведь Миколай. Из деревеньки, — снова неуверенный кивок, — возле Дыфни…

Миколай все еще стоял неподвижно, но плечи расслабленно опустились. Он позволил себе первый осторожный вздох. Куроо встал и хотел было подойти, когда рядом просвистела стрела. Она воткнулась аккурат возле ног. Следом за ней прилетела и другая, но Куроо отбил ее плашмя. Поняв, что им не дадут тут вести чинные беседы, Куроо потянул за плечо Миколая, уводя из опасного леса. 

— Ну, парень, — Куроо подвел к привязанному у края леса коню и усадил его в седло, — что ты все-таки делаешь так далеко от дома?

Миколай был явно перепуган и устал. Он по-детски скривил губы. Его глаза заслезились и он отвернулся, стараясь глядеть перед собой — но слезы оттого течь не перестали. Куроо вздохнул и дал ему время пожалеть себя. Утешать он все так же не умел, да и считал, что лучше дать волю чувствам, чем держать их в себе. 

Так они ехали в немой процессии, пока Миколай хлюпал носом, втягивая сопли, и утирал крокодильи слезы грязным кулаком. 

— Я… Тятеньку убили. И маменьку. И всех-всех, — тихо-тихо, как мышонок, пожаловался Миколай. 

— Кто? 

— Нехорошие дяди… Я плохо рассмотрел… Они не успели меня схватить. Но заметили…

— Видимо, либо слишком наглые бандиты, либо аэдирнцы, не поделившие территорию… — Куроо озадаченно потер затылок, припоминая разговор с Сугаварой. — Натворили тут делов, пока меня не было. Но почему все-таки Брокилон? Дался тебе этот дриадский лесок. 

— Куда глаза глядели, туда и бежал… 

— Серьезно? Тебе совсем больше некуда податься, пацан? — с пренебрежением бросил Куроо. На краю сознания маячила неприятная догадка, что о пацаненке пропросту не о ком позаботиться. 

Миколай посмотрел на него во все глаза и помотал головой. 

— Ни тети, ни дяди, ни даже троюродных и четвероюродных родственников? — переспросил Куроо так, как будто сам не был в подобной ситуации. 

В ответ шмыгнули носом. 

— Беда, — резюмировал он. — Выходит, теперь ты можешь идти на все четыре стороны. 

— Не хочу я идти на все четыре стороны, — вдруг заартачился Миколай. — Меня убьют ведь, если я пойду куда-то. Повсюду плакаты о моем розыске. Нехорошие дяди ходют в ближайших городах. Возьмите меня с собой, мистер ведьмак…

— Нет, нет-нет-нет! Ты хоть представляешь, какая опасность будет ждать тебя ежедневно и еженочно? Парень, я тут не в героя играю, и в такой дерьмовой жизни, как у меня — с монстрами — нет ничего привлекательного. 

— Но ведь мне и правда некуда…

— Ты умрешь за первым же поворотом при малейшей неприятности! А знаешь, что самое херовое? Тебя все будут ненавидеть, как ненавидят и ведьмаков. 

— Как будто я не умру без дома и тятеньки!

Куроо смолк, пристально глядя на упрямо поджатые губы мальчишки и то, как он решительно сжимает поводья, дрожа при этом осиновым листом. 

— Дяденька Куроо, — упорствовал Миколай, — сделайте меня ведьмаком тоже. Ну пожалуйста. 

Куроо глухо хмыкнул и отвернулся. В голове пронеслись нелицеприятная выжимка Дайшо из прошлого Куроо.

— Думаешь, это так просто? Нихера ты не знаешь, пацан. Ты можешь умереть, если не выдержишь испытание травами. Ты можешь умереть, если не выстоишь на мучительных тяжелых тренировках. Наконец, даже пройдя все испытания, ты можешь умереть просто на большой дороге. Как по мне, лучше найти какую-нибудь захудалую семью, которая примет тебя, чем мотаться всю жизнь по дороге и жить впроголодь, получая за шиворот ушат дерьма от селян, да горсть семян вместо платы.

В ответ на тираду снова помотали головой:

— Ну и пусть, что я могу умереть! Никто не захочет приютить беспризорника, за которым охотются страшные люди.

— Да откуда ты знаешь-то, если даже не пробовал?

Миколай уставился на него с отчаянием загнанного зверька. 

— Пробовал. 

Этот последний аргумент придавил Куроо к земле. Какое-то время он молчал, колеблясь. Он и правда не хотел, чтобы Миколай загубил свою жизнь на корню, став ведьмаком. 

Однако помимо этого Куроо чувствовал, что не может просто бросить его на дороге. Он был виноват уже в том, что вытащил из привычной жизни, всего на ночь — но этого хватило, чтобы от набега головорезов пострадала вся деревня и Миколай лишился крова и семьи. А Куроо адски не хотелось нести тяжесть этой вины до конца жизни. 

— Что у тебя в свертке? — наконец тяжело вздохнул он.

— Это? — Миколай удивленно раскрыл тканевые края, и на свет показался слабо мерцающий аметистовый наконечник, от которого фонило мощной магией, — Честно говоря, я не знаю… Дриады дали мне чтобы… Чтобы с их женщинами… Ну, это… 

Он густо покраснел и стушевался. 

— Детей рожать? Серьезно? Ты же еще мелкий, совсем шкет. — Куроо расхохотался. — У Дриад либо плохое чувство юмора, либо они настолько отчаялись, что воруют зеленых мальчишек, у которых еще хуй от стручка неотличим. 

Миколай всполошился и открыл рот, пытаясь возразить, но изо рта вылетали только нелепые звуки возмущения. 

— Ладно-ладно, — махнул рукой Куроо, прерывая безуспешные попытки. — Я возьму тебя с собой на время. Вероятно, мой старый добрый друг, — Куроо мысленно расхохотался, представляя себе недовольное лицо Яку и тысячу нотаций поверх, — захочет взглянуть на тебя и принять в ученики. Но не спеши радоваться: как я и говорил, вероятность сдохнуть в процессе слишком высока. Даже если ты переживешь все это, прежним собой ты уже не будешь. 

Миколай замолчал, переваривая. Глаза у него выцвели и погрустнели. 

— Вот что. — Куроо хлопнул его по плечу. — Все вокруг гоняются за Миколаем. Если мы немного приукрасим тебя да назовем по-другому, риск быть пойманным немного уменьшится. Как тебе такая идея?

Миколай быстро-быстро заморгал — мелькнуло в его взгляде нечто радостное и удивленное одновременно. По его молчанию Куроо определил, что он и не против, а потому оглядел как следует с ног до головы. С последней встречи светлые волосы отросли настолько, что прядких доходили до ушей, открывая покатый лоб. Зеленые глаза, до того искрящиеся жизнью, теперь потухли. Сейчас он казался маленьким котенком, который был на пороге становления взрослым львом, но до этого…

— Больно ты мне напоминаешь цинтрийцев. Такой же упрямый, прям вошь на жопе. Будешь Львом, значит. 

Имя это так понравилось пареньку, что он резко дернулся, отчего конь под ним недовольно зафыркал и замотал мордой. 

— А вот твою светящуюся штучку я забираю. Ведьмаки все равно бесплодны, так что в рождении новых ведьмачат она не поможет.

***

В Золотом Висельнике снова было громко, душно и тесно, как и подобает кабаку под конец знойного летнего дня. Измотанный дорогой и делами Яку напротив недобро щурился, явно не зная, кому дать подзатыльник первее. 

— То есть ты за два месяца пути только и делал, что гонялся не за тварью, а за другим охотником? Ты сейчас серьезно?

— Обижаешь, все было совсем не так!

И Куроо рассказал по порядку события последних месяцев, опустив только детали банного сна и интимных потасовок с Дайшо. Рассказал он также, что вернулся к барону с новыми обвинениями. Однако, поскольку все физические доказательства существования монстра растворялись прямо на глазах, обвинения сползали с барона, как с гуся вода. 

Куроо не раз угрожал, указывая на то, что монстр только набирает силу и без адекватных сведений абсолютно все в Хагге двинут ноги гораздо раньше срока, но добился он лишь того, что Барон раскололся, мол, купил «эту Эхтианду» у проезжего мага по очень выгодной цене, но маг не представился, а его внешность запомнилась плохо. 

В какой-то момент Куроо даже хотел отказаться от заказа, но теперь им двигало желание не просто завершить начатое, но и сойтись снова с Дайшо и отплатить ему той же монетой. В конце-концов, его так зацепила эта загадка с неизвестным магом и бессмертным чудовищем, что оставить ее в покое было бы большим упущением.

Какие-то детали бароновского рассказа даже сходились с общей картиной мира Куроо: чудовище не могло умереть само по себе и перерождалось благодаря инородной воле, на что указывали руны на земле в Брккилоне. На роль проезжего мага мог подойти любой из списка знакомых магов. Но кто захочет нахватать проблем на свою голову и разбираться потом с последствиями в виде разозленных ведьмаков?

По итогам разговора Барон с нежеланием, ярко выписанным на лице красными пятнами, выдал Куроо аванс «на дорогу» вместо награды и указал, что неизвестный маг направлялся в Реданию и, возможно, все еще там. Стрясти с него больше не получилось: в этот раз стража не повелась на старые трюки. Одним словом, спровадил подобру-поздорову. 

И вот теперь Куроо сидел перед Яку, представив ему Льва. Тому пока что хватало вида разряженных девок, а потому он не особо вдавался в подробности разговора двух ведьмаков. Его пустой взгляд плутал по кабаку. Яку, устав повторять его имя, положил ладонь ему на макушку и развернул к себе. 

— С такой внимательностью тебя закидает говном первая же водяница, — сердито проскрипел он. 

Лев покраснел и поспешно извинился. Куроо добродушно рассмеялся, подмечая, что даже раздосадованный Яку вел себя по-отцовски. И немудрено: он был гораздо старше, чем казался внешне. Лев ему годился в правнуки. 

— Одним словом, — подытожил Куроо, — подвижек у тебя нет. У меня чуть получше, я теперь знаю, каким клином можно попробовать вышибить этого бессмертного монстра и куда ехать. Так что я подумал грешным делом, что тебе захочется взять под опеку свежую кровь, потренировать, сделать из юного дарования настоящего ведьмака. 

— Он сдохнет. 

— Он — круглый сирота. — Куроо выразительно сдвинул брови, посерьезнев. — А тебе на старости лет пригодится компаньон, разбавлять серые деньки да унылые заказы. А там, глядишь, как осядешь в каком-нибудь замке на зимовку, он и дровишек натаскать сумеет.

Яку забарабанил пальцами по столу, раздумывая. Такими темпами он мог и отказаться. Лев напоминал несмышленого котенка, которого предстояло обучить с нуля. Оставалось уповать только на ультиматум, чтобы обещания, данные Льву, не осыпались прахом. 

— Что ты умеешь? — вздохнул Яку, поворачиваясь ко Льву с таким видом, будто намеревался завалить его на вступительном испытании. 

— О! Ухаживать за лошадьми, вспахивать поля, скакать на вилах, ухаживать за садом…

Лев принялся радостно перечислять, даже не чувствуя подвоха. Куроо закатил глаза к потолку, стараясь не засмеяться истерически.

— Достаточно, — застонал Яку, накрывая глаза ладонью, — не продолжай, ради всех богов. 

Он выглядел так, будто предстояло тащить на горбу тяжкий крест, а не воспитывать ведьмака. Впрочем, точно так же он воспитывал и Куроо когда-то: со скрипом, ором и матом.

— Вы с ним точно поладите, — улыбнулся во все зубы Куроо, скрестив руки на груди.