Генерал-губернатор взялся за восстановление Амурска рьяно. Всего за день были найдены и доставлены в город десяток Земельников, Водников и Огневиков. Аркадий Зиновьевич, видимо по рекомендации государя, переложил на них часть забот по надзору за восстановлением инфраструктуры города, так что побегать пришлось. Аварийные линии были заменены в течение суток, но на этом Алексей не остановился.

— Какой водопровод, Ваше Сиятельство? На Прибрежной его отродясь не было? — растерянно развёл руками коллежский секретарь, листая большие, пожелтевшие листы городского плана.

— Не было — значит, будет. Тяните, пока одарённые в городе работают. И не только линию, но и ввод в дома.

— Дак, там же одни трущобы!

— И что? Людям не нужна вода? Или вы из своего кармана за эту линию платите?! — прищурился Шувалов.

— Я не плачу́, так и они не будут, — тихо проворчал коллежский секретарь.

— Тем более, тяните. И не только на Прибрежную, а по всей окраине. И на тех, кто платить за воду не в состоянии, долги не вешать, а списывать их на общегородские расходы.

— Лёш, ты что делаешь? — возмутился Оболенский, когда они вышли из здания градоуправления. — Ты не понимаешь, что по примеру окраин скоро весь город платить не будет?

— Понимаю, — хмыкнул Алексей. — На это и рассчитываю. Миша, нам регион поднимать надо. А как это сделать, если всё будет как у всех? Зато подумай, какая слава о Дальнем Востоке пойдёт, когда люди узнают, что тут за коммуналку платить не надо?

— А город откуда деньги возьмёт ты подумал?

— Миша, тут алмазы добывают. Регион по определению не должен быть бедным, а на деле — иначе. Вопрос: куда деньги уходят? Если в императорскую казну — то пусть государи и платят. Я Георгию Михайловичу верну его принцип «дома с пятнадцатью комнатами». А если в карманы чиновников — то это уже другой разговор будет. Я ещё городской бюджет проверю. То есть не я, а ревизоры из Петрограда. И повод хороший есть — смена бургомистра.

— Ты собрался просить у Государя комиссию? — удивился Оболенский.

— Уже, — хмыкнул Шувалов. — Алексей Николаевич обещал прислать на днях, вместе с прокурором-Разумником. Официально — для расследования инцидента с исчезновением дара, а неофициально — чиновников на лояльность проверять будут. Более того, такие проверки теперь станут обязательными при получении очередного чина по всей Российской Империи. Чтобы на повышение шли те, кто хочет работать, а не те, кто желает нажиться. Я вообще не понимаю, почему это предложение стало для Алексея Николаевича таким откровением?

— Может потому, что Разумников не так много и они, по большей части, все родовитые. Не к чести им с чиновниками возиться.

— А подачки миллионные выпрашивать у Государя — это «к чести»? Или ты забыл, какими просьбами Георгия заваливали, когда мы рындами были? Каждое второе прошение — слёзно-трогательный рассказ о том, как им, бедным, тяжело живётся, что даже на новый особняк не хватает!

— Лёш, так всегда было, — пожал плечами Оболенский. — Многие дворяне тратят больше, чем зарабатывают, берут в долг, а когда время отдавать приходит — только на милость государеву и рассчитывают.

— Ну знаешь… Если Георгию Михайловичу хочется содержать дармоедов — это его дело. Только пусть сначала людям нормальную жизнь обеспечит, а то, что останется — раздаёт. Только мне кажется, что после внедрения всех моих идей он сто раз подумает, прежде чем кому-то копейку дать, — усмехнулся Алексей.

— А с чего ты взял, что Государь одобрит все твои идеи?

— А ты забыл, Миша, что мы с тобой карт-бланш получили, когда сюда отправлялись? Амурск сейчас фактически испытательный полигон, а уже отсюда новшества будут расползаться по всей России. Так что здесь одобрено будет всё. А вот дальше что-то приживётся, что-то нет. Посмотрим…

На работу ревизорской комиссии Алексею взглянуть не удалось, потому что спустя неделю Феликс Старк прислал приглашение на бал. Алексей долго крутил в руках гербовую карточку, доставленную авиеткой Старков, и спросил:

— Может, не поедем, а?

— Алексей Константинович, отказ принять приглашение без весомой причины, каковой является только тяжёлая болезнь, траур и смерть, будет означать оскорбление для хозяина дома, — поучительно заявил Оболенский. — Ты же никого толком не знаешь. И тебя, как графа Шувалова, тоже никто не знает. Тебе сейчас не ссориться надо с восточными родами, а связи налаживать. Потому что в трудной ситуации именно они должны будут прийти тебе на помощь. Или ты им.

Тяжело вздохнув, Алексей вспомнил волну, что едва не уничтожила Владивосток, и мысленно согласился с Голицыным. В Петрограде могут просто не успеть среагировать, и тогда рассчитывать, действительно, придётся на ближайших соседей. Так что, хочешь не хочешь, а лететь знакомиться надо.

— Костюмы лучше в Петрограде заказать. Предлагаю слетать туда завтра, — заявил Голицын.

— Дима, в Петроград восемь часов лететь, а Викентич только на ноги встал! Это же не просто отвезти Сайна в поместье и показать ему территорию!

— Лёша, Леонид Викентьевич — твой пилот, вот и пусть делает своё дело. Тем более, что ты ему дарового лекаря оплатил. Странное у тебя отношение к работникам… — хмыкнул Голицын.

— Не странное, а человеческое, — буркнул Шувалов. — Спрошу у него. Полетим, если согласится.

— Полетим в любом случае. Если не на твоей авиетке, то я сообщу отцу — он пришлёт нашу. И портного своего к тому времени вызовет. Дня за два даровым пошивом тот справится с тремя гардеробами. Заодно из украшений что-нибудь подберу. Я же почти ничего с собой не брал. Чего и вам советую.

— Какие украшения, Дима? — скривился Алексей. — Я тебе что, барышня, чтобы кольца на каждый палец цеплять?

— Гербовые, Лёша! — усмехнулся Голицын. — И это не только графская печать, но и часы, запонки, булавки и зажимы для галстука. И нет, не те, что ты сейчас носишь!

— Почему? — растерялся Алексей.

— Да потому что, Лёша, если бы я случайно столкнулся с тобой на приёме, то глядя на твои вот эти… — Голицын демонстративно повернул руку Алексея так, чтобы тому были видны запонки, — …принял бы за обнищавшего провинциального дворянчика, отчаянно пытающегося сохранить видимость хоть какого-то благосостояния.

— Это же вроде бриллиант, — нахмурился Алексей. — Или нет?

— Да, только качество камней отвратное, да и простой алмаз не самый ценный камень, скорее универсальный под любой гардероб. Такое обычно оставляют напоследок, когда всё ценное уже распродано! Ищи у себя комплект с кашмирскими сапфирами, шпинелью или, на крайний случай, изумрудами.

— Значит, ещё и в поместье лететь… — задумчиво произнёс Алексей. — И к тебе тоже, Миш?

— Зачем? — вскинул бровь Оболенский.

— За твоими комплектами. У тебя же тоже здесь ничего нет.

— Лёш, ты забыл, что меня выставили из рода? Мне гербовых не положено.

— А ты, Шувалов, свои предложи! — усмехнулся Дмитрий.

— Голицын! — нехорошо прищурился Михаил.

— Шувалову пока не скажешь — он сам не додумается.

— Я чего-то не знаю? — скрестил руки на груди Алексей, переводя взгляд с Голицына на Оболенского и обратно.

— Видите ли, Алексей Константинович… — начал Дмитрий, но его перебил Михаил:

— Не лезь не в своё дело, Голицын.

— …если Михаил Александрович появится на приёме в гербовом комплекте Шуваловых… — продолжил Голицын не смотря на возмущение друга, — …то это будет означать помолвку.

От слов Дмитрия Голицына Алексей на пару секунд потерял дар речи. Вот об этом он не думал. Совершенно.