— Ну вот, Шувалов, жди вызова в Петроград! — заявил Голицын через несколько минут. — У нас полдень, а там — шесть утра. Я, кажется, Государей с постели поднял.

— Можно было и подождать с докладом пару часов. Всё равно уже ничего не изменить, — пожал плечами Алексей.

— Ну уж нет! Мне было велено докладывать о твоих Вестях немедленно, и в любое время дня и ночи. Чего тебе вообще далась эта Аляска?

— Не знаю. Оно само собой как-то, — признался Алексей. — Гитару в руки взял и… Миш, а почему у Васильковых я её не видел?

— Я распорядился убрать от тебя подальше, — заявил Оболенский. — И правильно сделал. То метеорит, то теперь вот это!

— Миш, а тебе не приходило в голову, что чем реже я её беру в руки, тем глобальнее последствия? — вдруг спросил Алексей. — В Петрограде, когда я ещё не знал о своём даре, я играл каждый день, и Вестью становилась далеко не каждая песня. А тут — три месяца не брался — и вот результат.

Обведя взглядом примолкших друзей, Алексей хмыкнул:

— Не приходило, значит. Миш, не делай так больше. Я же не враг ни себе, ни России, ни Государям лично.

— Ладно, нам бы с этим разобраться, — вздохнул Михаил. — Вызова в Петроград можно ждать в любое время, а над нами ещё визит к Старку висит.

— Так полетели сегодня, — предложил Алексей. — Всё равно, насколько я помню, никакого предупреждения не надо. Да и больше чем на два часа мы не задержимся.

Перелёт до Владивостока занял чуть больше часа. Всего пятьсот пятьдесят миль, а как сильно разнился климат. В Амурске во всю зима с морозами, а тут сыро и слякотно.

— Почему мне здешний климат напоминает Петроград? — ворчливо спросил Алексей, стряхивая с пальто мелкие капли дождя.

— Море рядом. Летом оно сглаживает жару, а зимой — холод, — улыбнулся вышедший им навстречу Феликс Старк. — Вы как раз к обеду, господа, прошу, не отказывайтесь.

Ещё на балу Алексей обратил внимание, что у Старков подавали в основном рыбу в любых её вариациях. Отварная, запечённая, фаршированная… Казалось, что из неё даже десерты делают. А вот сегодня довелось попробовать ещё и краба. Рак как рак, только большой. За обедом о делах не говорили, а вот после, когда они устроились в гостиной и Феликс разлил по маленьким чашкам собственноручно заваренный зелёный чай, Алексей затронул нужную ему тему:

— Феликс Оскарович, на прошедшем балу я имел несчастье потерять камень из запонки. Увы, но по своей рассеянности не сразу обратил на это внимание.

— Так часто бывает, Алексей Константинович, — кивнул Феликс и громко велел: — Гриша! Принеси бальную шкатулку!

Не успел Алексей сделать и пары глотков, как личный слуга Феликса поставил на стол массивный ларчик.

— Смотрите, Алексей Константинович, что ваше? — предложил Феликс, откидывая крышку.

Чего тут только не было! Жемчуг россыпью, броши, часы, заколки и даже старинный серебряный лорнет. Вот только камня не было.

— Увы, Феликс Оскарович, видимо, моим надеждам не суждено сбыться, — грустно вздохнул Алексей.

— А что за камень? — прищурился Старк.

— Красный бриллиант, подарок Государей, — поджал губы Алексей.

Услышав ответ, Феликс даже в лице поменялся.

— Алексей Константинович, пять дней прошло. Что же вы мне сразу не сообщили?! Можно было попытаться найти: просеять через воздушное сито всё то, что слуги вымели при уборке. Но сейчас… Могу только предложить подобрать вам что-то похожее по оттенку из своей коллекции, чтобы восстановить комплект.

— Благодарю, но не стоит. Я понимаю, что это только моя оплошность. Просто надеялся…

— Феликс Оскарович… — попытался уйти от неприятной темы Голицын. — Скажите, северные территории под чьей рукой? Чукотка, Камчатка?

— В Туруханском крае долганы сейчас под Дыгынчи, но реально больше власти имеет его сын Юнгкээбил. Нивхи, эвэнкил, няа и алаи сами по себе. Они живут родами и больше слушают шаманов.

— А на Аляске кто?

— Атапаски, хайда, тлинкиты и алеуты. Но там всё сложнее. Здесь государева власть не дотягивается до севера, и в этом она оказалась мудрее, чем президент Америки и тэнно.

— Чем? — удивился Алексей. — Тем, что не обращает внимания на малые народы?

— Как ни странно, но да, Алексей Константинович. И айны тому печальный пример. Люди могут жить рядом с айнами, даже заключать браки, но вот сделать из айнов людей никак нельзя. Это совершенно другой народ. И то, что кажется для людей странным, для айнов — норма. А ниппонцы никак не могут с этим смириться. Они пытаются заставить айнов жить как люди и ни к чему хорошему это не приводит. Простите, это больная для меня тема. Я могу часами говорить об этом, но вам, наверное, не интересно.

— Очень даже интересно, Феликс Оскарович, — вскинулся Алексей. — У меня хайху под боком.

— Вы общаетесь с тиграми, Алексей Константинович?

— Да, — признался тот. — Один даже живёт у меня в поместье. А вы знаете о хайху?

— Конечно, как и любой медведь, я знаю: где чья территория, — ответил Феликс.

— Вы настоящий перевёртыш? И можете надеть шкуру? — удивился Алексей, за что получил недовольный взгляд Оболенского.

— Алексей Константинович, только глухой затворник не знает, что я полукровка, — усмехнулся Феликс Старк.

— Я, видимо, из таких, — вздохнул Алексей.

— Моя мать была из айнов. И нет, полукровки не способны перекидываться, поэтому настоящих айнов становится всё меньше и меньше. Тиграм проще, они одиночки и легко могут сняться с одного места и поселиться в другом. Они так сильно не привязаны к дому, к местности, а Айны же живут общиной… Ниппонцы до сих пор относятся к айнам как к животным... — вдруг вздохнул Феликс.

— Как цины к хайху? — хмыкнул Алексей. — Те их убивают ради амулетов и лекарских настоек. Поэтому хайху и ушли на север, на территорию России. Здесь их уважают.

— А вот айнам сложно освоиться на другом месте. Они всегда жили на Курилах. Рядом с людьми, но отдельно. Айны, в отличие от тигров, не охотники, а рыбаки. Они не умеют отстаивать свою территорию, не умеют убивать. Из-за этого ниппонцы теснили их всё дальше и дальше на север, а тех, кто не хотел освобождать земли — просто убивали. Неизвестно, сколько это могло бы продолжаться, если бы сахалинские айны не попросили помощи у моего деда. Они предложили ему свои острова, а взамен попросили защиту.

— А разве такое прошение должно было быть адресовано не императору? — нахмурился Оболенский.

— Михаил Александрович, — усмехнулся Феликс. — Дальний Восток несколько веков жил сам по себе. Хоть номинально и был в составе Российской Империи, но никому из императоров не было до нас дела. Всё изменилось только при Александре III и, как раз таки, из-за айнов. Для закрепления договора айны предложили деду одну из своих женщин, но дед к тому времени был женат и имел взрослых детей. Поэтому Саялу стала женой моего отца, а на Курилах сложилась непростая ситуация. Ниппонцы считали их своими и селились там, где хотели, не обращая внимания на айнов, а дед, получив право на земли, решил это прекратить. Вот так, сто лет назад едва не началась русско-ниппонская война.

— Но не началась же? — спросил Алексей.

— Нет, до государственного конфликта не дошло, — кивнул Феликс. — Вмешался Александр III, и после длительных переговоров с киндзё тэнно было заключено Хэйанское соглашение, по которому ранее присвоенные ниппонцами острова Кунашир, Итуруп и Шикотан признавались территорией Ниппонской империи, но с одним, очень важным условием: они становились заповедными землями айнов. Эти три острова нынче выделены в префектуру Айну Мосири, где ниппонцы имеют право селиться, но обязаны чтить законы айнов. А за исполнением этих обязательств следим мы, точнее я. Айны признают меня своим из-за крови матери, а ниппонцы считают человеком из-за наличия Божьего Дара, коего у медведей никогда не было… Вы, господа, наверняка хотите спросить, зачем я вам всё это рассказал? Алексей Константинович, не повторяйте ошибок прошлого. Хайху не люди, им не нужны дома и театры.

— Им нужна территория, которую они будут охранять, а в шкуре и на снегу комфортно. Как пойдём к метеориту, надо будет взять с собой Земельника, для точного установления границ России по тайге. Видимо, придётся просить Государей о целой экспедиции.

— Что вы задумали, Алексей Константинович? — прищурился Феликс.

— Сделать из хайху пограничников по всей Уссурийской тайге. Обозначить для них на местности границы России и разрешить убивать всех, кто её пересекает. А убийство хайху расценивать, как нападение на пограничную заставу. Если их ещё снабдить эфирниками, чтобы они могли связываться друг с другом и центром, сообщая о превосходящем противнике, с которым один тигр не справится, то цины быстро отучатся лезть к нам.

— Хотите стать новым Князем Уссури, Алексей Константинович? — спросил Феликс.

— Вы сейчас про Седого Старика? Так это же легенда.

— Не совсем, — усмехнулся Старк. — Седой Старик, действительно, часть фольклора, но у него был прототип. Лет двести назад жил в той местности один одарённый. Жил в тайге отшельником и тигры признавали его своим, хоть и был тот человеком. Это он и научил их читать, считать и торговать с деревенскими. А тигры сохранили его знания и стали добавлять своих.

— Интересно, как он их учил, если хайху одиночки и их невозможно собрать вместе. По очереди, что ли? — скептически посмотрел на Феликса Алексей.

— Нет, конечно! — рассмеялся Старк. — Тигры учатся очень быстро. То, что знает один — вскорости будут знать все!

— Это как?

— Сложно объяснить. Я понимаю это, как айну, но вот как вам понять… Алексей Константинович, вы можете сказать, что происходит сейчас в кухне?

— Нет, конечно, — ответил Шувалов.

— А вы, Михаил Александрович?

— Там пять человек. Двое из них чем-то недовольны, а остальные трое хотят поскорее закончить работу, — через секунду заявил Оболенский.

— Дмитрий Александрович, а вы можете услышать, о чём они говорят?

— Легко, достаточно лишь тронуть эфир в нужном месте.

— Вот так это и происходит, Алексей Константинович. Ваше восприятие я бы сравнил с человеческим, Михаила Александровича — с айну, а Дмитрия Александровича — с хайху! Вы думаете, откуда мне столько о них известно, если я ни разу не видел тигров? Это восприятие. И поверьте, хайху об айну известно не меньше, хотя те живут на островах и никогда не были в тайге.