— Дим, ты действительно можешь подслушать любой разговор? — спросил Алексей, когда они покинули именье Старков.

— Не любой, и не везде, — усмехнулся Голицын. — Расстояние, на котором может работать Эфирник без всякой поддержки, зависит от силы дара и мастерства. Но обычно оно не превышает пары сотен метров. При этом я могу легко узнать: о чём говорят в мещанском доме или крестьянской избе, но в родовых имениях защита создаёт «белый шум». А в государевых службах так и вовсе стоит оповещение на любое неизвестное колебание эфира. Да и неприлично это. Если хозяин заметит такое поведение гостя в своём доме, то такого хулигана просто перестанут принимать в высшем обществе. С Разумниками всё то же самое. Миша подтвердит.

— Да, — кивнул Оболенский. — Без причины читать своего собеседника и окружение — поведение, недостойное дворянина. Если ты берёшься кого-то читать, то либо по приказу, либо этот человек должен знать об этом. Всё равно скрыть от разумника он ничего не сможет, но предупредить мы обязаны. Но люди разные бывают, именно поэтому родовые предпочитают носить гербовые украшения. Герб — он ведь не просто какой-то там знак. Это артефакт, как и корона Российской империи. Разные гербы имеют разную силу, напрямую зависящую от Большой Короны. Чтобы тебе было понятно, Лёша… Корона похожа на корень дерева. Ствол — императорская семья. От него отходят большие ветви — князья, ветви меньше — графы, затем бароны и так далее. Каждая большая ветка тоже имеет свои. Это подгербовые: рода и семьи. А каждая ветвь заканчивается листьями. Это обычные люди, неодарённые. Ну а дальше — всё это дерево растёт, как и в природе. От корня даровая сила поднимается по стволу, расходится по веткам и питает листья, которые, в свою очередь, собирают свет и возвращают его корню. Этот процесс непрерывен и взаимосвязан. Если ободрать с дерева все листья — оно будет болеть. Настолько сильно, что может засохнуть. Но если подрубить корни — оно засохнет куда быстрее.

— Ты хочешь сказать, что без силы родов простые люди погибнут? — ехидно хмыкнул Алексей.

— Нет, конечно! Лёша, я тебе привёл ассоциативный пример. Просто каждая отвалившаяся ветвь и каждый листок пустят свои корни. Но это уже будет не лесной гигант, а молодая поросль, которая будет хиреть в тени другого дерева.

— Вот теперь я понял выражение: «Место под солнцем». Чем выше дерево — тем больше ему достаётся света! — рассмеялся Алексей.

— Да, но чтобы дерево стояло и не падало — его корни должны быть крепки… Но что-то я отошел от темы. Мы про гербы говорили. Так вот, каждый герб — это совсем маленькая корона со всеми её способностями. Каждый полный герб, понимаешь? Неспроста их помещают на каждую секцию забора. Это не тщеславие, а граница родовой защиты. А гербовый перстень создаёт вокруг человека кокон из «белого шума», который не могут преодолеть без разрешения ни Разумники, ни Эфирники. Именно поэтому самое страшное для дворянина — лишиться герба.

— Господа! А не рановато ли мы покидаем Владивосток? — спросил Голицын. — Предлагаю задержаться до вечера.

— Зачем? — скинул бровь Алексей. — Мы же уже закончили со Старками.

— Алексей Константинович, вот смотрю я на тебя и поражаюсь! — эмоционально выдал Голицын. — Годов, вроде, не много, а чего ведёшь себя как старик? Я с вами двумя скоро от скуки застрелюсь! Мы уже во Владивостоке, так чего торопиться обратно в глухую нору? Рестораны, салоны, торговые дома… Юноши, барышни… Ну?!

— Тебе что, горничных мало, которых ты набирал явно не за любовь к чистоте? — прищурился Оболенский. — Голицын, помяни моё слово, бабы однажды доведут тебя до беды!

— Оболенский, не примеряй на себя роль моего батюшки! Я от него достаточно наслушался нотаций. Так что, Шувалов, задержимся?

— Леонид Викентьевич, сядьте где-нибудь ближе к центру, — попросил Алексей пилота. — На магазины согласен.

Леонид Викентьевич посадил авиетку на какой-то площади, вызвав переполох среди прогуливающихся там горожан. Конечно, не каждый день тебе на голову опускается «Альбатрос». К удивлению Алексея никто не возмущался, зато глазели, как на космический корабль. А глядя на то, как боязливо пытались подобраться ближе мальчишки, Шувалов даже порадовался, что Викентич остался присмотреть за авиеткой. Иначе можно было всерьёз опасаться, что за время их отсутствия «Альбатроса» растащат на сувениры.

Широкая улица, идущая от площади к порту, видневшемуся далеко впереди, была сплошь усеяна магазинчиками, лавками и кафе. Из булочной приятно пахло свежей выпечкой, посреди дороги по рельсам пролязгал старенький трамвай, а с каждого перекрёстка доносились выкрики продавцов газет.

— Как же я соскучился по большому городу, тёплой погоде и кораблям в порту! — выдохнул Голицын. — Ты был прав, Шувалов, Владивосток действительно чем-то похож на Петроград.

После обильного обеда в имении Старков есть не хотелось, но от чашки крепкого ароматного кофе никто отказываться не стал. На улице вечерело, фонари ещё не зажглись, но на город уверенно наползали мягкие сумерки.

— Мне надо Сайну эфирник купить, — вздохнул Алексей, оглядывая улицу. — А то, когда надо, этого кошака не дозовёшься в тайге.

— А зачем покупать? У нас же Дмитрий Александрович Мастер Эфира? — с явной поддёвкой в голосе спросил Михаил.

— Вот именно: Мастер, а не ремесленник! Да и при всём уважении, не по статусу княжичу таким заниматься. Смотрите, вон там эфирники продают! — кивнул Голицын на небольшой магазинчик, примостившийся на углу двухэтажного здания. — Пошли зайдём. Готов даже оплатить из собственного кармана, чтобы не возиться!

На предложение Голицына оплатить Алексей только фыркнул. Эфирник стоит недёшево, но ведь именно для своего работника он и покупает. И нежелание Дмитрия делать его самому Алексей тоже понял. Он будет благодарен Голицыну просто за то, что тот согласится привязать его к Сайну.

Лавка оказалась совсем маленькой. Крохотная комнатка и один единственный стол-витрина на котором было разложено не больше десятка эфирников. Пара чисто утилитарных «таблеток», три больших наушника, напоминающих слуховой аппарат и шесть явно дамских моделей, украшенных подвесками из драгоценных и полудрагоценных камней. Вот и весь ассортимент.

Пока Алексей разглядывал эфирники, к ним подошла девушка весьма пышных форм. Заинтересованно оглядела трёх солидных господ и томно спросила:

— Милостивые государи, может, вам что-нибудь показать поближе?

Голицын оглядел девушку с головы до ног и выдал:

— Вашу грудь. Это самое интересное, что есть в вашем магазине!

— Дмитрий Александрович! — Алексей попытался одёрнуть Голицына. — Я думаю, что не следут…

Договорить он не успел. В этот момент распахнулась дверь магазина и внутрь ворвалась пятёрка жандармов.

— Господа, всем бросить оружие! Вы арестованы! — громко заявил старший.

— Чего? — с выражением неподдельного изумления обернулся на них Голицын. — Ты это сейчас кому сказал?

— Оружие бросайте! — повторил совсем молодой парень и потянулся за своим револьвером.

Глядя на то, как парнишка от волнения не может справиться с кобурой, Голицын скривился и без всякого пиетета, по-плебейски ударил того кулаком в челюсть. А дальше завертелось! Кто-то пальнул в потолок, и на Шувалова посыпалась штукатурка. Завизжала девица и, подхватив юбки, кинулась вглубь магазина, но была перехвачена кинувшимся вслед жандармом. Оболенский, попытавшийся ударить своим даром всех по мозгам, вдруг закричал, схватился за голову и упал на пол. Шувалов, пригибаясь, бросился к нему, но получил по голове чем-то тяжёлым…

***

В кабинете начальника жандармерии сидело восемь человек. Алексей прижимал к затылку лёд, насыпанный в грелку, Михаил морщился от каждого громкого звука и тёр виски, а Голицын, дёргая щекой из-за наливающейся на скуле гематомы, с вызовом посматривал на молодого жандармика, шепелявящего из-за двух выбитых зубов, сидящего в компании таких же подбитых коллег. Сам же начальник владивостокской жандармерии сидел за своим рабочим столом и мрачно оглядывал всех присутствующих.

— Итак, господа! — наконец заявил он. — Что вы можете сказать в своё оправдание?

— Это вы сейчас у кого спросили? — презрительно оскалился Голицын.

— У вас, милостивые государи, у вас. Господин Оболенский, даже не пытайтесь использовать свой дар для влияния на меня. Моё положение даёт мне государеву защиту, а вам лишь добавит головной боли.

— Как только я дотянусь до эфира… — прошипел Голицын, — …вы потеряете свою защиту вместе с должностью! И останетесь благодарны, если голову на плечах сохраните!

— Дмитрий Александрович! — с укором взглянул на Голицына Алексей. — Господин начальник, может вы соизволите объясниться? Почему ваши подчинённые на нас напали.

— На вас никто не нападал, господин граф. Вам чётко и ясно было объявлено, что вы арестованы и предложено сдать оружие. А вот напали на жандармов при исполнении как раз вы!

— На каком основании нас вообще должны были арестовать? — возмутился Алексей.

— Не притворяйтесь, что не понимаете, Ваше Сиятельство. Вас ждали. Уже месяц ждали, когда вы явитесь за бомбой.

— Какой ещё бомбой? — удивился Алексей.

— Той, которую вы заказали, — с ироничной улыбкой ответил начальник жандармерии. — Нам всё известно. Ещё два года назад, когда в магазине торговал сам Илларион Вольский, это было респектабельное место. Он был не самым сильным Эфирником, но хорошим ювелиром. Тем не менее, его дара хватало на изготовление аппаратов для связи, которые пользовались спросом. А когда Илларион по старости передал магазин своим внукам… Светлана продолжила торговлю дедовскими эфирниками, а вот Яков оборудовал в подвале лабораторию и принялся изготовлять взрывные устройства. Работал он только на заказ, поэтому о нём долго не знали. Только при расследовании взрыва на речном вокзале на него вышли. Заказчики его сдали. За магазином Вольских полгода велось наблюдение. И вот месяц назад Яков взял новый заказ. На бомбу, которая активировалась бы частью герба. И этой частью был выбран единорог…

Начальник жандармерии откинулся в своём кресле и внимательно посмотрел на Алексея. Но тот молчал, пытаясь понять услышанное.

— Думаете как отвертеться, граф? Не выйдет! Яков Вольский арестован при попытке сбежать через подъезд и скоро во всём признается. Что и вам советую. Ведь герб с единорогом принадлежит именно вам. О чём прекрасно свидетельствует авиетка, оставленная вами на площади. И то, что вы целенаправленно явились в магазин Вольских!

— Это бред! — вскинулся Голицын. — Притянутый за уши бред!

— А я так не думаю. Слишком много совпадений, не находите?

— Мы зашли в магазин, чтобы купить эфирник, — попытался оправдаться Алексей.

— Вот как? — со смешком спросил начальник жандармерии. — А что, господин Голицын не в состоянии сделать его сам? Простите, но я не верю вам, господа. И вам лучше будет честно признаться: для чего вам бомба? Задумали отомстить за ссылку и убить Государей?

— Что за абсурд! — не выдержал Оболенский. — Государи в Петрограде, а мы за четыре тысячи миль!

— Ну… Далеко не секрет, что Государь каждый год совершает визит в Ниппонскую империю на праздник цветущей сакуры и останавливается Во Владивостоке перед последним перелётом. И вы, конечно же, решили заказать бомбу заранее.

— Это какой-то абсурд… — простонал Алексей и снова приложил лёд к многострадальной голове.