Алексей сам не ожидал, что Константиновский дворец вызовет у него столько воспоминаний. Именно сюда его, растерянного и непонимающего, привезли буквально на второй день появления в этом мире. Вспоминая свои приключения полугодовой давности, Алексей мысленно благодарил судьбу в лице князя Воронцова. Это тогда ему казалось, что на него, несчастного, ополчился весь мир. А сейчас…

— О чём задумались, Алексей Константинович? — с усмешкой спросил Алексей Романов, вальяжно откинувшись на спинку софы.

— О том, по какому тонкому лезвию ходил мир. Если бы князь Воронцов был ко мне менее терпелив в нашу первую встречу, то у меня были все шансы оказаться на стороне бунтовщиков.

— А моё терпение вы не цените? — лениво поинтересовался Георгий.

— Ценю, хотя порой и испытываю, — хмыкнул Шувалов. — Да только вы себе орден Андрея Первозванного не выпишете.

— Лёш, такую награду дают только в воздаяние за верность, храбрость и оказанные отечеству заслуги, — покачал головой Михаил.

— Верно, — кивнул Георгий. — Это вам, Алексей Константинович, я должен за Владивосток.

— Вот уж не надо, Георгий Михайлович. Подарили уже «подвески королевы Анны»! — рассмеялся Шувалов, вспоминая красные бриллианты.

Ювелир тянуть с восстановлением не стал и привёз комплект тем же вечером. А ещё через день Шувалов решил напроситься на аудиенцию к государям уже по своему вопросу, на что получил совет не появляться в Зимнем, а прибыть в субботу в Константиновский, где государи решили провести спокойные выходные вдали от Петроградской суеты.

— А что за подвески? — поинтересовался Алексей Романов и, повернувшись к Голицыну, попросил: — Дмитрий Александрович, налейте всем ещё по одной.

— Была такая книжная история… — вздохнул Алексей, покатывая в бокале грузинский коньяк.

То ли Дюма в этом мире не писал «Трёх Мушкетёров», то ли не заинтересовало это произведение никого, но пересказывать Шувалову пришлось всю книгу целиком. А после окончания Алексей Николаевич возмущённо фыркнул:

— Вот всегда знал, что в Европе какое-то странное отношение к монархии. Мало того, что церковь в политические дела вмешивается, так ещё и предателей героями считают.

— Это вы сейчас про кого? — удивился Шувалов.

— Про Д’Артаньяна и его друзей, конечно же. Они ведь мушкетёры короля были, правильно? И при этом его же и предали, скрыв доказательства неверности жены. Таких дворян не награждать, а судить за измену Родине надо! На их фоне кардинал выглядит куда более верным своей стране.

— Хм… В таком ключе я как-то не думал над их поступком, — признался Шувалов.

— А вы попробуйте примерить ситуацию на себя, Алексей Константинович, — усмехнулся Алексей Романов. — Например, так: ваш подгербовый, узнав о том, что управляющий заводами передает уникальные технологии производства вашему конкуренту, вместо того, чтобы немедленно поставить вас в известность и прекратить безобразие, едет в чужое поместье и привозит назад бумаги, чтобы скрыть утечку информации.

— Ясно, эту книгу в школьную программу не включать. Да, Государи, что по школам? — вернулся к интересующей его теме Шувалов.

— На проект вы не поскупились, Алексей Константинович, — кивнул на бумаги Георгий. — Но финансирование строительства это меньшая часть проблемы. Где вы предлагаете нам взять столько учителей? Тем более готовых работать в глухих сёлах?

— А вы в училищах бесплатные группы откройте с таким условием, что после получения профессии все те, кто учился за государев счёт, отработают сельскими учителями не меньше пяти лет. А сейчас нынешних выпускников обяжите, глядишь, приживутся. Не зря же я в школьном комплексе квартиры предусмотрел. Своё жилье, жалование не меньше, чем в городах, и бесплатный проезд по железной дороге в пределах региона, чтобы могли по нужде в город выбираться и копейки не считать. Ну и техническое оснащение самой школы. Какая гимназия может похвастаться собственным проектором?

— Уж лучше как раз в гимназии их и поставить! — заявил Алексей Романов.

— Вот и нет, Государи! Вы опять начинаете от центра, а надо — с окраин. Если сельские школы будут лучше оснащены — это поднимет престиж работающих там учителей.

— А авиетки вам зачем, Алексей Константинович? — спросил Георгий.

— Не мне, а для скорой помощи. Во многие отдалённые деревни проехать — целая эпопея. Где-то мостов нет, где-то расстояния слишком большие, а люди везде живут и везде болеют. Очень часто человека можно спасти, если вовремя оказать помощь, да только помощь эту дождаться неоткуда. А авиетка не только быстрее наземки, но и универсальнее.

— Если мы дадим авиетки в малые города, то перевозить они будут не больных, а чиновников, — покачал головой Георгий.

— А вы пилотов проинструктируйте, что подчиняются они вашему авиапарку, а не бургомистру. А тех, кто на них давить авторитетом попытается — гнать с должности немедля. И, Георгий Михайлович… могу я за Кошкина попросить?

— Это ещё кто такой?

— Бывший начальник жандармских управлений Владивостока, которого сняли с должности по моей вине. Опытный работник и честный человек. Мне стыдно перед ним. Можно что-нибудь для него сделать?

— Вернуть на прежнюю должность не могу, — однозначно заявил Георгий. — Государевы приказы не имеют обратного хода.

— А на другую? — не сдавался Шувалов.

— Подумаем, — кивнул Алексей Романов. — Реализация программы сельских школ тоже требует осмысления, а вот авиетки в Амурск дадим, но без отмены привилегий воздушных полётов для знати. Поэтому отчитываться они будут перед вами и обслуживаться вашим родом. Так что позаботьтесь о месте базирования и специалистах. Что ещё?

— Хайху и экспедиция к метеориту, — напомнил Шувалов.

— С пограничниками идея нам нравится, — Георгий пригубил коньяк и потянулся за закуской. — Тем более, что по большей части граница идёт по Амуру. А вот насчёт метеорита есть опасения: не приведёт ли его перевозка в Петроград к тем же проблемам с потерей дара? Я против. Пусть себе лежит, где упал.

— Вот это и надо понять, насколько он опасен и как можно побороть его влияние, чтобы события в Амурске больше не повторялись, — принялся настаивать Шувалов. — Его же можно изучить на месте.

— Рискнуть одарёнными специалистами? — прищурился Георгий. — Вот вы сами согласились бы остаться бездарным?

— Да, — тихо сказал Шувалов. — Лучше совсем без дара, чем с таким, как у меня.

— А вот я бы с вами поменялся, Алексей Константинович, — ответил ему Алексей Романов. — Может, вы и правы. Георгий, я хочу посмотреть на метеорит. Мне он всё равно ничем навредить не сможет.

Долгую минуту государь вглядывался в лицо своего супруга, после чего осторожно коснулся поцелуем краешка губ.

— Хорошо, если есть хоть малейший шанс… Но не надейся сильно.

— Даже Горевестник Распутин не сумел ничего с этим сделать, хоть и не раз обещал матушке. Ибо Дар Божий не может быть выше Воли Божьей…

Георгий прекрасно знал, как болезненно Алексей воспринимает свою ущербность. Желая хоть как-то поддержать супруга, он прижался виском к его голове и застыл в немом участии. В комнате воцарилась какая-то интимная тишина, в которой гости были совершенно лишними. Михаил молча тронул Голицына за руку и кивком указал на дверь. Они вышли тихо, оставляя государей наедине. Шувалов вдруг вспомнил их венчание, а точнее ее проекцию на ночном небе, которую наблюдали по всей России. Там они точно также стояли, наклонившись к друг другу…

— Дима, а ты венчание помнишь?

— Чьё? — не понял Голицын.

— Государей. Там ещё какое-то свечение было на небе. Ты ещё сказал, что это не помехи эфира. А что если…

— Думаешь, предзнаменование тогда было? — вскинулся Михаил. — И Господь действительно послал тот метеорит, чтобы во славу Государей?

— Ну… Я больше приверженец науки… — начал Алексей, но сдулся под двумя осуждающими взглядами. — Кто знает, может, и послал! Как говорится: «Пути Господни неисповедимы»!